ENOTH DESIGN

А.В. Невский "РЯЗАНЬ" - ПЕРВАЯ ЖЕРТВА "ЭМДЕНА"

Командующий Сибирской флотилией контр–адмирал М. Ф. фон Шульц 4 (17) сентября 1914 года доложил начальнику Морского Генерального штаба А.И. Русину: "Ввиду опасности захвата пароходов неприятелем, в первый месяц войны рейсы пароходов Добровольного флота на всех линиях были совершенно прекращены..." [1]. Случилось это потому, что 22 июля (4 августа) 1914 года пароход российского Добровольного флота "Рязань" был захвачен германским крейсером "Эмден", став тем самым первым призом, взятым немцами на море в мировой войне. Это событие, произошедшее в нейтральных водах, открыло новую страницу в истории морской войны, показав, что отныне и навсегда превалирующую роль играет право силы над силой права.

"Лебедь Востока", как называли "Эмден" в портах Индийского океана за его необыкновенную белизну, 31 июля вышел из Циндао под командованием фрегаттен-капитана Карла фон Мюллера вечером и направился в воды Желтого моря. Утром 2 августа на "Эмдене" приняли телеграмму с мобилизационным приказом и объявлением состояния войны с Россией и Францией с 3 августа [2] . Мощная немецкая радиостанция в Циндао, действовавшая как ретранслятор, постоянно передавала различную информацию для германских кораблей, находившихся в море. В обстановке нервозности первых дней войны и неясности позиций правительств Англии и Японии, особую ценность имели сообщения, приходившие от немецкого консула в Нагасаки. Он сообщил 3 августа, что русские крейсера Сибирской флотилии "Аскольд" и "Жемчуг" находятся во Владивостоке, а в Нагасаки стоят три парохода русского Добровольного флота [3]. Этих сведений оказалось достаточно, чтобы фрегаттен-капитан фон Мюллер внес некоторые изменения в предвоенный план операций. Он решился выйти на трассу, связывавшую Нагасаки с Владивостоком, и занять позицию в восточной части Корейского пролива севернее острова Цусима. "Эмден" устремился на север.

В это врмя в Нагасаки капитан русского парохода "Рязань" Петр Петрович Аузан " был вызван в Агенство ( Добровольного флота – А.Н. ), где застал г.Консула, Агента и капитанов "Симбирска" и "Киева". Консул объявил нам ( капитанам – А.Н.), что получено распоряжение идти во Владивосток (от М.Ф. Шульца – А.Н.), причем в виду объявления Германией войны, идти полным ходом... Обсуждая выход во Владивосток, – показал впоследствии П.П. Аузан, – я говорил с г. Скальским ( агент ДФ – А.Н. ), что единственый шанс удачного прохода заключается в нахождении парохода все время у нейтральных берегов. О нахождении в море германских крейсеров я ничего не знал ( подчеркнуто в подлиннике – А.Н. ). В 10 час. вечера 21 числа ( 3 августа по новому стилю – А.Н. ) снялся из Нагасаки под всеми котлами. Погода была туманная. Я решил идти к Цусиме, а затем повернуться вдоль корейского берега. Мне казалось, что к корейскому берегу будет выслано прикрытие ( подчеркнуто в подлиннике – А.Н.)." [4] Капитаны недоумевали, что за неразбериха, то отменили рейс по расписанию, то высылают пароходы один за одним. Но капитаны люди подневольные, надо выполнять распоряжения консула и агента, вообщем начальства.

В эту ночь в Цусимском проливе погода была отвратительная: шел сильный дождь, был туман, большая волна и нулевая видимость. Временами налетали шквалы, дул крепкий южный ветер. На борту "Рязани", по приказанию агента Добровольного флота кап. 1 р. И.Г. Скальского, были размещены 80 человек пассажиров, в основном практикантов – будущих офицеров флота. Были и гражданские, а "одна пассажирка" " вернулась с берега" только "около 8 часов вечера" [5]. Пароход шел полным ходом под четырьмя котлами, огни на палубе были погашены, горели только отличительные и фор-топовые огни. Ночью временами дождь прекращался, но видимость была плохой и в 4 часа утра 2-й помошник на "Рязани" Гирт-Теодор Гейнсберг сказал, сменявшему его на вахте и.д. старпома А.В. Клайда, что огни оставлены по распоряжению капитана, "для избежания столкновения с парусными судами и рыбаками, которых было большое количество" [6]. В показаниях, данных следствию, исправляющий должность старшего помошника А. В. Клайда далее говорил: "Посмотрев на карту, по которой был проложен курс, заметил, что он (курс – А.Н.) милях в пяти от берега Цусимы. На моей вахте с 6 часов утра пошел дождь и берег занесло. К семи часам вышел на мостик капитан. В 7 часов немного прояснило и оказалось, что пароход находится на траверзе северной оконечности о-ва Цусимы. В 8 часов утра, с последним ударом склянки, я, с вступающим на вахту 3-м помошником Мюллером, заметили справа на горизонте дымок. Вглядевшись, при помощи биноклей, определили силуэт военного судна крейсерского типа. Погода все еще была пасмурная и временами проходили шквалы с дождем." [7]
Это был "Эмден". На нем огни "Рязани" заметили чуть раньше. На мостик был вызван фрегаттен-капитан Карл фон Мюллер. Прозвучали колокола громкого боя, комендоры встали к орудиям.

На мостике "Рязани" в 8 часов утра заступил на вахту другой Мюллер – Петр Вильгельмович. [8] На следствии он показал: "На правой крамболе ( кран для подъема якорей вручную – А.Н. ), во время сдачи курса, увидел крейсер. В этот момент в этой полосе туман рассеялся." [9] Вахтенный рулевой Осип Шишкин сообщал впоследствии: "Сейчас же простым глазом было видно, что навстречу идет крейсер." [10] Старпом А.В. Клайда побежал за капитаном и через три минуты П.П. Аузан поднялся на мостик. Первым делом капитан "Рязани" отдал приказ рулевому: "лево на борт", то есть взять курс на о.Цусима. В машину было передано приказание развить самый полный ход. Корабли этого типа были построены в 1909 году в Германии на верфи Шихау и на мерной миле давали 16 – 16,5 узлов [11], что давало русским хороший шанс уийти в нейтральные воды, где захват парохода явился бы нарушением международного морского права. Расстояние между "Рязанью" и "Эмденом" в момент встречи было довольно велико, по оценке П.П. Аузана порядка 8 – 9 миль [12]. Пять минут спустя после поворота "Рязани" на новый курс "Эмден" открыл огонь. Это было бесполезно, так как 105-мм орудия немецкого крейсера могли стрелять только на 9,5 – 10 тыс. метров, и капитан русского парохода увидел первый разрыв снаряда далеко за кормой в 2 – 2,5 милях. Началась погоня.

Русский пароход устремился на юго-юго-запад, к спасительной для него Цусиме. Дым его труб повалил черными клубами, застилая видимость "Эмдену", так как ветер был южный. Подвахтенные на "Рязани", ресторатор, фельдшер, прислуга, по свидетельству 2-го механика Коновалова столпились на юте и с интересом наблюдали необычное зрелище [13]. Плохо видимый на горизонте крейсер, национальность которого определить не представлялось возможным по причине большого расстояния, туманной погоды и дыма от "Рязани", каждые пять минут освещался вспышкой выстрела, после чего далеко за кормой русского парохода возникал большой фонтан от взрыва. На мостике капитан, старший помошник и вахтенный начальник напряженно следили за тем, как появляющиеся с немецкой методичностью разрывы, раз за разом подбирались все ближе к корме. Насколько велико было напряжение на "Рязани" говорит тот факт, что когда на мостике появился разбуженный Коноваловым старший механик, то на него не обратили внимания. Стармех побежал в машину, вызвал подвахту машинистов, приказал усилить смазку машины и "дутье Гоудена", а так же послал в кочегарку машиниста Ружицкого "сообщить кочегарам, чтобы они шуровали сколько сил хватит" [14], но "Эмден" имел 24 узловую скорость и постепенно нагонял русский пароход.

На борту "Рязани" нервничали все, видя, как все ближе к пароходу подбираются белые фонтаны разрывов. Но хуже всех приходилось машинной команде, работавшей ниже ватерлинии, для нее постепенно "гул разрывавшихся снарядов все усиливался и приближался, взрывы стали слышны уже по бортам парохода и настолько сильны, что давали полную иллюзию взрыва корпуса судна." [15] Погоня продолжалась целый час, когда наконец около 9 часов утра "один снаряд взарвался под кормой, так что столб воды попал на ют", и капитан П.П. Аузан отдал приказ застопорить машину [16]. "Эмден" в это время находился примерно в двух милях от "Рязани". Пароход протяжно загудел и поднял флаги на стеньгах. Германский крейсер продолжал стрелять, подходя к дрейфующему пароходу, два снаряда перелетело через мостик "Рязани", а один упал с недолетом у левого борта, так как корабль стало разворачивать по ветру лагом к волне. П.П. Аузан приказал дать несколько коротких гудков, после чего стрельба с "Эмдена" прекратилась. Крейсер подходил ближе, только теперь русские моряки разобрали сигнал "НО" – немедленно остановитесь" и кормовой германский флаг. Немцы подняли сигнал с вопросом не нужно ли взять "Рязань" на буксир, ответ был отрицательный. Тогда с "Эмдена" спустили шлюпку с призовой командой.

В 9 часов 25 минут утра на борт "Рязани" поднялся оберлейтенант германского морского резерва Р. Лаутербах в сопровождении лейтенанта, инженер механика и тридцати вооруженных матросов. Лаутербах потребовал к себе русского радиста и приказалспустить российский и поднять германский флаг. На "Рязани" по штату радиста не полагалось, его обязанности выполнял вахтенный помошник. Германского флага на пароходе не оказалось, а капитан П.П. Аузан заявил, что "спускать русский ( флаг – А.Н.) могут они сами" [17]. Лаутербах послал шлюпку на "Эмден" за германским флагом "и когда он был привезен спустил наш" [18]. Расставив посты в штурманскую рубку, на мостик, в машину и кочегарку, заняв рацию, Лаутербах объявил Аузану, что тот должен вести пароход в Циндао по указаниям немцев. Петр Петрович отказался вести корабль и покинул мостик. Но другим офицерам и матросам деваться было некуда и им пришлось выполнять распоряжения Лаутербаха. Оберлетенант сам в недавнем прошлом был капитаном почтово-пассажирского парахода Гамбург-Американской линии, "Рязань" была построена в Германии, да к тому же вахтенные помошники Гейнсберг и Мюллер были этническими немцами. Все это облегчало Лаутербаху общение с командой захваченного парохода, которая в лице рулевого Осипа Шишкина отмечала впоследствии: "Немцы с нами обращались хорошо" [19].

В 10 ч. 05 м. "Рязань" дала ход и под конвоем "Эмдена", обогнув Цусиму с востчной стороны, взяла курс на запад к Циндао. Обходя Цусиму с востока Мюллер надеялся с ее помощью поймать, так сказать "на живца", русский пароход "Симбирск", о котором имелись сведения, что он вышел на рассвете из Нагаскаки [20]. Немцы, пользуясь случаем, очень охотно общались с офицерами "Рязани", рассказывая при этом различные небылицы, а точнее просто занимались дезинформацией. Так например, Лаутербах рассказывал Аузану и А. В. Клайда, что в Цусимском проливе крейсируют так же "Лейпциг" и "Нюрнберг" [21], которых там не было и в помине. Но все же, словоохотливый германский офицер приподнял завесу тайны, как "Эмден" в бурном море при ограниченной видимости вышел на "Рязань". Оказывается сведения о курсе и скорости "Рязани" Карл фон Мюллер получил от германского консула в Нагасаки, которому сообщил их лоцман немец Янеке, шедший на этом русском пароходе из Шанхая в Нагасаки 31 июля- 2 августа и, соответственно, в силу своих должностных обязанностей видел карты и прокладки курсов корабля [22]. Помог обнаружению "Рязани" и радиообмен с берегом, который судно вело ночью [23].

Переход в целом проходил спокойно, русских пароходов больше не встретили. Однако подходя к о. Кельпард ( ныне о. Чеджудо ), Лаутербах получил с "Эмдена" флажный сигнал "приготовить к спуску все шлюпки" [24]. Немцы на "Рязани" явно занервничали. Пароход и "Эмден" уменьшили скорость, пошли переменными курсами и в итоге описали большую циркуляцию, опасаясь встречи "с французскими военными судами" [25]. Сегодня нет никаких оснований полагать, как это делает И. Бунич, что это была французская эскадра в составе "Дюплекса" и "Монткальма" "с эсминцами сопровождения" [26]. Французских кораблей в Корейском проливе не было: "Дюплекс" уже стоял в Гонконге, вместе с эскадрой английского контр-адмирала Джеррама (который сам на крейсере "Минотавр" находился в море, спеша в Гонконг от берегов Камчатки [27]), а "Монткальм"находился в юго-восточной части Тихого океана, направляясь от Маркизских островов к Таити. Немцы этого не знали и возможно приняли за французскую эскадру японские корабли. Японцы пока сохраняли нейтралитет, однако встреча с любым боевым кораблем могла обернуться непредсказуемыми последствиями для "Эмдена". Вечером пошли без огней, тревог не было и шлюпки на "Рязани" вновь поставили на место.
На "Эмдене" постоянно прослушивали эфир и в ночь с 4 на 5 августа перехватили радиограмму с "Дюплекса", стоявшего в Гонкноге, адресованную почтовому пароходу "Амазон": "Немецкий крейсер блокирует Цусимский пролив. Немедленно вернитесь в Кобе." [28] Итак, местонахождение "Эмдена" было открыто, но крейсер уже покинул пролив, произведя лихую демонстрацию.

В 5 часов утра 6 августа "Рязань" в сопровождении "Эмдена" подошла к Циндао. Приняв лоцмана корабли вошли в порт и русский пароход отшвартовался у пристани Гамбург-Американской линии. В 8 утра Лаутербах приказал русской команде покинуть пароход, захватив с собой багаж. Вся русская команда "Рязани" и ее пассажиры были помещены в пустой покгауз под охраной германских солдат, где их продержали целый день до вечера "без пищи, только на одном черном хлебе, доставленном на автомобиле, в обертке из вощеной бумаги и перевязанной ленточками" [29]. Вечером русские были переведены на окраину Циндао и размещены в столовой китайской школы. На следующее утро 7 августа капитан П.П. Аузан и старпом А.В. Клайда были вызваны к следователю германского призового суда, где им было предъявлено донесение командира "Эмдена" о захвате "Рязани". Донесение, согласно правилам, перевели на русский язык. После того как оно было зачитано Аузана и Клайду спросили правильно лши оно. Оба русских моряка выразили протест против того, что их судно было захвачено в "нейтральных водах". Однако на требование указать широту и долготу места захвата, ни тот ни другой ответить не смогли, так как у них отсутствовали карты. Но оба указали северную оконечность о. Цусима [30]. Суд конфисковал "Рязань" в соответствии с призовым правом, сочтя аргументы русских недостаточными и лишний раз подтвердив истину, что на море влавствует не право, а сила. Впрочем, впоследствии старпом "Эмдена" Х. Мюкке написал в своих мемуарах: русский пароход "резко изменил курс и стал уходить", "направляясь к японским берегам, до которых было около 15 миль" [31], невольно подтвердив, что "Рязань" захватили в нейтральных водах и протесты П.П. Аузана были справедливы в отношении нарушения немцами призового права.
Утром 8 августа всю русскую команду отправили по железной дороге во Владивосток, предварительно взяв со всех подписку о неучастии в войне против Германии и ее союзников. "Рязань" досталась немцам, которые переоборудовали ее во вспомогательный крейсер, дав ей новое имя "Корморан" в честь канонерской лодки, орудиями с которой вооружили бывший русский пароход.

В это время во Владивостоке тщетно ждали "Рязань", "Симбирск" и "Киев" уже прибыли из Нагасаки, а о "Рязани" поначалу ничего не было слышно. Обстановка была неясная, ходили самые разные слухи. Русский посол в Пекине 6 августа телеграфировал командующему Сибирской флотилией: "Здесь распространились слухи, что "Аскольд" имел сражение с Германским крейсером. Верно ли это? № 416. Подп.: Граве." [32] В тот же день контр-адмирал М.Ф. фон Шульц получил от начальника штаба Владивостокской крепости следующий документ: "Секретно. Спешно. Командующему Сибирской флотилией. 24 июля 1914 г ( ст. стиль – А.Н. ). № 2164. Русский консул в Цуруге телеграфирует в 2 часа 20 минут ночи, что немецкие крейсеры прошли Корейским проливом. Генерал-майор ( подпись). Старший адьютант Генерального штаба: Подполковник Родкевич." [33]

На следующий день 7 августа 1914 г. обстановка прояснилась. От русского консула в Шанхае Гроссе была получена телеграмма: "Пароход Добровольного флота "Рязань" на пути Нагасаки – Владивосток захвачен германским крейсером "Эмден" приведен ( в ) Киаочау. Гроссе. № 67." [34] телеграмм поступало много, сведения в них были противоречивы. Не совсем разобравшись в обстановке, Михаил Федорович фон Шульц послал начальнику Морского Генерального штаба следующую телеграмму: "26 июля ( 8 августа) 1914 г. Нагенмор. "Рязань захвачен потому, что командир пошел почему-то к корейскому берегу. Считаю, что сделано намерено. "Рязань", "Симбирск" вызвал для обращения в вспомогательные крейсера. "Киев" не вызывал. № 258. Шульц." [35] А.И. Русин немедленно одернул "Наморси": "Начальник Морского Генерального Штаба. 27 июля ( 9 августа) 1914 г. № 4750/70. Его превосходительству М.Ф. фон Шульцу. Милостивый Государь Михаил Федорович. По докаде Морскому Министру Вашей телеграммы № 258, о захвате парохода Добровольного Флота "Рязань", Его Высокопревосходительство, обратив вниманиена выражение: "считаю, что сделано намерено", находит необходимым знать, какие соображения приводят Вас к заключению, что пароход "Рязань" был "намеренно" направлен к неприятелю. Прошу Ваше Превосходительство принять уверения в совершенном уважении и преданности. А. Русин" [36]. Пришлсь проводить расследование.

По прибытии русских моряков во Владивосток, 17 августа 1914 г. начались допросы офицеров и команды, с целью выяснения всех обстоятельств захвата "Рязани". В первый же день капитан П.П. Аузан указал место захвата "Рязани", проложив обратные курсы, как 34° 45' северной широты 128° 28,5' восточной долготы, указав, что "осторов "Митсу Сима" не был виден вследствии тумана и дождя" [37]. Немцы утверждали, что русский пароход был захвачен в точке с координатами 35° 5' северной широты и 129° 39' восточной долготы [38]. Если нанести координаты на карту, то немецкая точка будет находиться примерно в 26,7 милях от северной оконечности о. Цусима, а русская вообще у корейского берега в бухте Тхонъен за о. Коджедо, среди мелей, рифов и мелких осровов, куда ни один здравомыслящий капитан не рискнул бы войти в туманную погоду да еще и 15 узловым ходом. Однако П.П. Аузана допрашивали не один раз и если просмотреть все протоколы его допросов и различные рапорты по поводу захвата парохода, то следует отметить, что в протоколе первого допроса была допущена досадная ошибка в координатах: на целый градус восточной долготы! Сомневаться в квалификации П.П. Аузана у нас нет оснований, он был назначен на "Рязань" 7 ноября 1909 года, с момента ее вступления в строй, сначала старшим помошником, а затем капитаном [39]. Благо, ошибка тут же выяснилась и уже 18 августа 1914 г. представитель Добровольного Флота во Владивостоке сообщал телеграммой в Санкт-Петербург: ""Рязань" взята ( в ) нейтральных водах. Широта 34 градуса 45 минут ( N ), долгота 129 градусов 28 ( с ) половиной минут ( Ost ). Послу ( в ) Токио сообщено место захвата. № 1049. Компаньон." [40]

Однако расстояние между координатами, указанными немцами и русскими отличается примерно на 22 мили! В чем дело? Кто прав? Если вспомнить, что во время обнаружения "Эмдена" с "Рязани" расстояние между ними было 8 – 9 миль, ход "Рязани" 16 узлов, а "Эмдена" 24 узла, преследование длилось чуть больше часа, и в момент остановки "Рязани" между кораблями было примерно 2 мили, то все встает на свои места. Очевидно кочегары "Рязани" "шуровали" так, что она дала гораздо больше своих контрактных 16 узлов, по крайней мере 18,5 узла, иначе "Эмден" догнал бы ее раньше чем через час! Недаром немецкий инженер-механик, шедший с призовой командой на русском пароходе, требовал от наших машинистов 17 узлового хода, на что наш стармех отвечал: "такового дать не в состоянии, т. к. команда изнурена и некоторые больны и заменены матросами с верхней палубы." [41] Таким образом, место захвата, указанное Карлом фон Мюллером, представляет собой точку в которой находился "Эмден" в 8 часов утра 4 августа, когда с него заметили русский пароход. В 8 часов происходит смена вахты, сдача курса вахтенными помошниками и определение места корабля. Дальше, в пылу преследования, немцам было не до определения своего места. Им на руку сыграл дождь и туман, из-за которых не было видно острова Цусима, находившегося в 5 – 6 милях от действительного места захвата.
Фрегаттен-капитан Карл фон Мюллер, в своем донесении призовому суду, указал местом захвата "Рязани" ту точку, которую мог подтвердить своими документами, в частности судовым журналом. А что произошло после, сколько длилось преследование и где был настигнут русский пароход, об этом германский капитан предпочел умолчать, не предоставив суду захваченные на "Рязани" карты. Германский призовой суд в свою очередь и сам не стремился предоставить П.П. Аузану эти карты для точного определения места захвата, иначе пришлось бы немцам признаться в нарушении призового права!

Капитану П.П. Аузану случилось объяснять свои действия и русским следователям. Подливали яду и показания старшего механика, что де "не могу не высказать своего крайнего удивления полному бездействию капитана Аузана", "у нас было слишком достаточно времени затопить машинное и котельное отделения через спасательный кингстон, а затем, подняв сигнал "терплю бедствие", симулировать повреждение судна снарядами и это тем более было выполнимо, потому что немцы, подняв сигнал с предложением буксира, видимо были убеждены, что мы имеем повреждения от их снарядов." [42] Но капитан с достоинством отвечал на скользкие вопросы следствия, с тем же достоинством с каким отказался спускать российский флаг и вести пароход в порт противника: "Никаких мер к приведению "Рязани" в негодность не принимал, т. к. считал, что раз я убегал от них и потопил бы или испортил пароход, то я и команда явились бы ответственными перед германцами." [43] Добавим еще, что на борту "Рязани" находились пассажиры, среди них женщины и подвергать их опасному переходу в шлюпках по бурному морю капитан не захотел. Тем более, что считал себя в безопастности в нейтральных водах, имея на то веские причины. Нет вины капитана П.П. Аузана в том, что из-за плохой погоды берег Цусимы не был виден с парохода в момент его захвата. Русский капитан сделал все, что было в его силах, дабы сохранить "Рязань" и уберечь ее от захвата противником, но стечение обстоятельств и германский призовой суд распорядились по иному.
Надо отметить так же, что из 23 пароходов, захваченных во время своего крейсерства, "Эмденом" русский пароход "Рязань" оказался единственным, оказавшим сопротивление. Нужно отдать должное мужеству капитана Петра Петровича Аузана.

На "Рязани", переименованной в "Корморан", 7 августа 1914 г. состоялась церемония поднятия флага кайзеровского флота, раньше принадлежавшего разоруженной канлодке с таким же названием. Командовать новым кораблем Германского флота был назначен бывший командир канонерки корветтен-капитан Адальберт Цукшвердт. Команду корабля укомплектовали 17 офицеров, 8 офицеров корабельной службы ( специалистов: механиков и пр. ), 218 матросов, 11 "черных новогвинейских боев" и 4 китайцев прачек из состава команд канонерок "Ильтис" и "Фатерланд" [44]. На пароход установили восемь 105-мм пушек и два прожектора, погрузили боеприпасы, продовольствие на пять недель и 2000 тонн угля. 10 августа в полдень "Корморан" в сопровождении миноносца "S 90" покинул гавань Циндао. Миноносец несоклько часов конвоировал новоиспеченный крейсер, а затем, пожелав счастливого плавания, повернул обратно. Цукшвердт имел полученный в Циндао приказ соединится с эскадрой вице-адмирала графа М. фон Шпее. Информация, получаемая им по радио из Циндао, говорила о большой активности японского флота в Китайском море. 11 августа "Корморан" вышел на линию сообщений Япония-Шанхай, погода и видимость были плохие и Цукшвердт решил кейсировать в этом районе, но ни в этот день, ни в последущую ночь ему не встретился никто. Только на следующее утро, в 10 часов появились сразу два японских парохода. Хотя Япония пока была нейтральной, подобных встреч следовало избегать. И "Корморан", не показав флага, устремился прятаться от японцев за горизонт [45].

Следующей ночью, проходя около японского острова Лиу-Киу, "Корморан" едва не наткнулся на японский крейсер "Тоне", который сопровождали четыре эсминца. Бурное море, ограниченная видимость и своевременная остановка спасли вспомогательный крейсер от нежелательной встречи. Вскоре Цукшвердту из радиосообщений стало известно, что англичане разрушили немецкую радиостанцию на о. Яп, однако кабель перерезан не был, и остров, хоть и в ограниченном масштабе мог еще некоторое время использоваться для получения сведений. Два дня спустя крейсер встретил два германских угольщика "Алерс" и "Геттинген". Все вместе они двинулись на соединение с эскадрой Шпее. Маленькая эскадра шла на юго-восток к атоллу Маюро, но утром 16 августа барометр стал быстро падать и вскоре упал до 753 мм! Корабли оказались в центре циклона. Небо быстро потемнело, налетел один шквал, за ним другой, и вскоре разразился страшнейший тропический шторм. Суда разметало в разные стороны, и они потеряли друг друга из виду. Волны были огромными, гораздо выше мачт. Корабль то проваливался в жуткую бездну, то взлетал на вершину огромной горы. Ветер ревел так, что ничего не было слышно даже вблизи. Палубу заливало водой, когда корабль зарывался носом в волну. На мостике скоро все вымокли до нитки. Жестокий шторм продолжался много часов, команда была измотана до предела. Но после его окончания немцы с удовлетворением констатировали: "Корабль показал себя при этом ( шторме – А.Н. ) в качестве очень хорошего морского судна." [46]

Наконец утром 27 августа "Корморан" вошел в лагуну атолла Маюро, где уже стояла эскадра адмирала Шпее, в компании своих угольщиков и вспомогательного крейсера "Принц Этель Фридрих". Утром следующего дня граф Шпее определил боевую задачу "Корморану" и "Принцу Этель Фридриху": крейсерские операции в водах западнее Австралии. 30 августа эскадра Шпее вышла из атолла Маюро, чтобы продолжить свой марш на восток к берегам Южной Америки. Вслед за ней некоторое время спустя вышли из бухты и "Корморан" с "Принцем Этелем" в сопровождении угольщика "Марк", но направились в другую сторону к Рабаулу на о. Новый Мекленбург. То расходясь на короткое время, то соединяясь вновь, крейсера прошли к северу от Новой Гвинеи, обошли кругом Моллуккский архипелаг, в надежде повстречать хоть какое-нибудь судно. Тщетно пытался Цукшвердт получить уголь, через посредничество губернатора Рабаула, тщетно пытался вызвать угольщики из нейтральной Манилы. Ничего не вышло. 15 сентября "Корморан" и "Принц Этель Фридрих" расстались окончательно, "Принц" пошел к берегам Южной Америки, А "Корморан" остался ждать угольщики.

Последующее крейсерство "Корморана" примечательно лишь тем, что корабль не захватил ни одного приза, чуть не попался 24 сентября английскому линейному крейсеру "Австралия" в сопровождении французского броненосного крейсера "Монткальм", обстреливавшему в этот день гавань Фридриха Вильгельма на Новой Гвинее в 6 милях от якорной стоянки германского вспомогательного крейсера. Однако все же "Корморану" и его команде удалось установить своеобразный мировой рекорд: бывший пароход "Рязань" с немецкой командой на борту в течении одного месяца и шести дней 8 раз пересек экватор! Впрочем это не помогло. Напротив, в одно из посещений о. Яп, 29 сентября, Цукшвердт принял к себе на борт команду старой немецкой канлодки "Планет", которой удалось спрятаться от английских крейсеров. Итого команда "Корморана" выросла до 353 человек. Продовольствия пока хватало, но для продолжения операций угля было явно недостаточно, и Цукшвердт решил идти к малопосещаемому атоллу Ламутрик, куда прибыл 12 октября, надеясь хоть там застать какой-нибудь угольщик. Два месяца 353 прожорливых моряка провели в прекрасной лагуне тропического атолла, за это время они не только уничтожили все корабельные и местные запасы продовольствия, но и выпили на острове всю пресную воду из колодцев! Опреснительная установка на корабле работала на угле, а его оставалось чуть больше 100 тонн, и матросы срубили все пальмы на острове. Пришлось Цукшвердту вести свой корабль на о. Гуам и там интернироваться. Произошло это событие 14 декабря 1914 г. [47]

Телеграмма: "Нилендер, Токио – Генмор. 3 ( 16 ) декабря 1914 г. Бывший пароход Добровольного флота "Рязань", ныне германский крейсер "Корморан" 1-го декабря ( ст. стиля – А.Н. ) пришел ( в ) Гуам и разоружился." [48] После этого события русские дипломатические представители в Вашингтоне стали предпринимать шаги с целью возвращения России ее судна. Посол в Вашингтоне Бахметев в течении 1915 года вел сложные переговоры и обширную переписку по этому вопросу с Госдепартаментом США. Однако американцы придерживались нейтралитета и не желали создавать себе дополнительные трудности в отношениях с Германией из-за еще одного эпизода нарушения немцами международного морского права. Тем более, что США не подписали Лондонскую декларацию "О праве морской войны" 1909 года. Насколько длительной и трудной была борьба русского посла по вопросу освобождения "Рязани" дает представление следующая телеграмма: "Секретная телеграмма Посла в Вашингтоне – в МИД. 2/15 октября 1915 г. № 369. Получил Вашу телеграмму № 5056. Текст американского ответа на наше заявление о "Рязани", содержание коего передано было мною по телеграфу 2-го августа за № 283, высылается со следующей вализою ( так в подлиннике – А.Н. ). Дальнейшие устные переговоры с Государственным Департаментом пока не могли побудить его изменить свои взгляды на этот вопрос. Бахметев." [49]
Переговоры так и окончились впустую. "Корморан" простоял в порту Гуама до апреля 1917 года. Вступление США в первую мировую войну на стороне Антанты привело к тому, что 7 апреля 1917 г. на борт вспомогательного крейсера поднялся, в качестве парламентера, адьютант американского губернатора лейтенант Оуен Бартлетт. Он привез Цукшвердту письменное требование губернатора о "безоговорочной капитуляции". Цукшвердт отказался спустить флаг и сдать корабль. После отъезда парламентера, корветтен-капитан отдал приказ: "Все наверх! Шлюпки на воду! Корабль подорвать!" Пароход с развивающимся германским военным флагом пошел на дно на рейде о. Гуам. Около 360 человек команды сдались в плен. Так закончилось крейсерство "Корморана", закончилось бесславно. Рейдер не захватил ни одного судна, тем не менее Цукшвердт потерял 7 человек от небоевых причин, из них трое умерли от сердечного приступа. В остальном, для почти 360 человек немецкого экипажа, два с половиной года Первой мировой войны прошли скорее, как длительный отпуск, проведенный на комфортабельном круизном пароходе, в плавании по южным экзотическим морям.

Итак, первая жертва "Эмдена" и первая жертва германской крейсерской войны, русский пароход "Рязань", открыл новую страницу в итории войны на море самим фактом своего захвата в нейтральных водах, подтвердив истину, что в морской войне превалирующую роль играет право силы над силой права. Что подтверждается историей двух мировых войн.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. РГАВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 1094. Л. 154.
2. Der Krig zur See. Der Kreuzerkrieg in den auslandischen Gewassern./ Bearb. E. Raeder. Br., 1927. Bd. 1. S. 92.
3. Ibid.
4. РГАВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д.1094. Л. 134.
5. Там же. Л. 136.
6. Там же. Л. 138 об.
7. Там же.
8. РГИА. Ф. 98. Оп. 1. Д. 1634. Л. 9.
9. РГАВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 1094. Л. 135.
10. Там же. Л. 135 об.
11. РГИА. Ф. 98. Оп.1. Д. 1223. Л. 248 об., 250 об., 325, 376–377, 383, 698.
12. РГАВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 1094. Л. 134 об.
13. Там же. Л. 140.
14. Там же. Л. 137.
15. Там же.
16. Там же. Л. 134 об.
17. Там же. Л. 139.
18. Там же.
19. Там же. Л. 135 об.
20. Там же. Л. 135; Der Krig zur See. Der Kreuzerkrieg in den auslandischen Gewassern. Bd. 1. S. 94.
21. Там же. Л. 139 об.
22. Там же. Л. 136.
23. Там же. Л. 135.
24. Там же. Л. 139 об.
25. Там же. Л. 137 об.
26. Бунич И. Корсары кайзера. СПб., 1998. С. 33.
27. РГАВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 4535. Л. 10–11.
28. Там же. Л. 10; Der Krig zur See. Der Kreuzerkrieg in den auslandischen Gewassern. Bd. 1. S. 94.
29. РГАВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 1094. Л. 137 об.
30. Там же. Л. 134 об., 140.
31. Мюкке Х. Крейсер "Эмден". СПб., 1995. С. 8.
32. Там же. Ф. 1122. Оп. 1. Д. 312. Л.75.
33. Там же. Л. 88.
34. Там же. Л. 89.
35. Там же. Л. 100.
36. Там же. Л. 235.
37. Там же. Ф. 418. Оп. 1. Д. 1094. Л. 134 об.
38. Der Krig zur See. Der Kreuzerkrieg in den auslandischen Gewassern. Bd. 1. S. 93.
39. РГИА. Ф. 98. Оп. 1. Д. 1223. Л. 659.
40. Там же. Д. 1634. Л. 2.
41. РГАВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 1094. Л. 137 об.
42. Там же. Л. 138.
43. Там же. Л. 134 об.
44. Der Krig zur See. Der Kreuzerkrieg in den auslдndischen Gewassern. ./ Bearb. E. Raeder. Br., 1927. Bd. 3. Die deutschen Hilfskreuzer. S. 91.
45. Ibid. S. 92.
46. Ibid. S. 93.
47. Ibid. S. 101–109.
48. РГАВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д.1094. Л.173.