Катковский лицей — центр образовательного «классицизма»
При въезде на Крымский мост бросается в глаза стоящее по левую сторону от Садового кольца внушительное здание в стиле модерн. Сейчас там находится Дипломатическая академия МИД РФ, раньше размещался МГИМО, считавшийся в советские времена едва ли не самым элитарным вузом СССР, еще раньше — Институт красной профессуры. Но мало кто знает, что до 1917 года в этом здании тоже находилось учебное заведение — Императорский лицей памяти Цесаревича Николая Александровича, более известный как Катковский лицей.
Собственно, специально для
Катковского лицея и построили здание по проекту архитектора А. Е.
Вебера. В советской истории педагогики даже на упоминание этого учебного заведения существовал строгий запрет. Табу связано, прежде всего, с фигурой основателя и руководителя лицея — Михаила Никифоровича Каткова. Во второй половине XIX века деятельность Каткова, его публицистические статьи, будоражили общество и вызывали полярные оценки. Одни величали его борцом за русскую правду, установителем русского просвещения, даже златоустом-апостолом величия и славы государства. Другие с презрением называли будочником русской прессы и жрецом мракобесия. В советские времена полярность, впрочем, как и любая неоднозначность оценок, была устранена — за Катковым прочно закрепилась репутация крайнего реакционера и гонителя прогрессивной интеллигенции. К счастью, время спущенных сверху непререкаемых характеристик в нашей стране вроде бы миновало, и сейчас есть возможность взвешенно и объективно разобраться в личности этого, безусловно, яркого и одаренного человека, оставившего заметный след в нашей истории.
Михаил Катков родился, по одним данным, в ноябре 1817 года, а по другим — в январе 1818 года в Москве в семье мелкого чиновника. Он рано потерял отца, и мать отдала его в сиротский институт. Затем он учился в Первой московской гимназии, известном пансионе профессора М. Павлова. В 1834 году Катков поступил на словесное отделение Московского университета. Учился он блестяще и в 1838 году окончил университетский курс «кандидатом с отличием». Молодой человек активно участвовал в деятельности столь популярных тогда философских кружков, тесно сошелся с В. Белинским и особенно с М. Бакуниным. Первые публикации Каткова вызвали значительный интерес. Свободно владевший немецким, английским и французским языками, он много занимался переводами, писал стихи. Затем в течение двух лет Катков пребывал в Германии, где изучал философию. После возвращения в Россию он репетиторствовал в аристократических семействах, преподавал в университете. Некоторое время спустя Катков стал редактором газеты «Русский вестник», а потом, уже в возрасте 45 лет, известный к тому времени публицист приступил к главному делу своей жизни — руководству газетой «Московские ведомости».
За эти годы философские и политические взгляды Каткова претерпели, мягко говоря, существенную эволюцию — от либерально‑демократических к ультрамонархическим и охранительским с сильной славянофильской направленностью. Не будем касаться политических воззрений Каткова, их действительно трудно назвать прогрессивными, к тому же они были весьма изменчивы. В данном случае гораздо более интересны его педагогические взгляды, тем более что они как раз всегда отличались постоянством.
Катков, будучи убежденным поборником классического образования, со всем своим публицистическим мастерством последовательно отстаивал его ценности. Он считал, что серьезное, систематическое (не менее 50 % учебного плана) изучение латинского и греческого языков способно не только подготовить новое поколение русских ученых, но более того, спасти страну от нигилизма и революционных потрясений. Многие беды России он как раз видел в недостаточном уровне школьной подготовки, увлеченности многопредметностью, преподавании отрывочных осколков знаний.
«Мы до сих пор остаемся данниками чужой мысли, и наша народность ничем не ознаменовала себя во всемирном труде разумений, знаний, изобретений. В своем образовании наша народность осознавала только свою слабость, свое бесплодие, свое ничтожество, и мало-помалу научилась презирать себя, что не преминуло выразить себя во всех делах нашего отечества. Фальшивая школа прямо передавала несчастную молодежь нашу в руки всякого обманщика, всякого негодяя и пройдохи», — так Катков отзывался о современной ему системе образования.
Не занимая никаких государственных постов и выступая лишь в качестве неофициального советника императора, Катков внес значительный вклад в утверждение реформы 1871 года, восстановившей в полном объеме классическое образование и придавшей приоритетный статус классическим гимназиям. До сих пор в отношении данной реформы высказывают противоположные мнения. Одни считают ее крайне реакционной, существенно затормозившей развитие подлинно народного образования в России. Другие, наоборот, полагают, что приоритет классической подготовки позволил сформировать в нашей стране одну из самых высококачественных в тогдашней Европе систем образования и подготовить фундаментально образованную российскую интеллектуальную элиту. Но что бы ни говорили, по крайней мере, одно конкретное дело является несомненной и бесспорной заслугой Михаила Никифоровича — его усилиями был создан первоклассный лицей с великолепным преподавательским составом.
Катков вместе со своим ближайшим другом и помощником Павлом Михайловичем Леонтьевым решил основать такое учебное заведение, которое могло бы, став своего рода экспериментальной площадкой, доказать всем сомневающимся, что классическое образование — не призрак прошлого, а знамение будущего. Так в Москве возник Императорский лицей в память Цесаревича Николая, или Катковский лицей. Он был основан на личные средства Каткова и Леонтьева (по 10 тыс. руб.), в том числе 40 тыс. руб. пожертвовал известный железнодорожный деятель С. Поляков. Позднее еще 20 тыс. руб. внес П. Г. Дервиз, финансовую помощь оказали и другие московские предприниматели.
Лицей, названный в честь рано умершего наследника Александра II цесаревича Николая, открыл двери 13 января 1868 года. Первоначально он помещался на Большой Дмитровке в специально купленном «доме Шаблыкина». Позднее эта постройка сгорела, и специально для лицея к 1873 году возвели здание по проекту Вебера. В уставе нового учебного заведения говорилось, что цель названного учреждения — «содействовать утверждению основательного образования русского юношества, способствовать развитию в России самостоятельного педагогического дела и вырабатывать на практике его основания, приемы и способы». В новом уставе, принятом в 1890 году, задачи лицея сформулированы более конкретно: 1) дать общее среднее образование; 2) способствовать успешному прохождению воспитанниками университетского курса; 3) содействовать практической подготовке преподавателей для гимназий.
Враждебное отношение советской педагогической школы к Катковскому лицею, в общем‑то, было оправданно. Действительно, всем своим духом и организацией он противостоял ее идеалам: в закрытом, сугубо элитарном учреждении преимущественно воспитывались отпрыски дворянских родов, а также дети богатого купечества и священнослужителей.
Образно говоря, стратегию деятельности лицея изначально определял сам Катков: за учебным планом, содержанием образования и будничными проблемами он всегда видел сверхзадачу — воспитание подопечных «в духе Самодержавия, Государственности, Церкви» и, вместе с тем, как «детей Европы». Всю организационную работу и непосредственное руководство учебным процессом взвалил на себя Леонтьев. И когда в 1875 году он скоропостижно скончался. Каткову пришлось взять все дела на себя, заняв директорский пост и возглавив правление образовательного учреждения. Высшим распорядительным органом лицея был совет, где председательствовал министр народного просвещения (в бытность его в Москве) или московский генерал-губернатор. Сначала это учебное заведение имело статус частного, с 1869 года оно перешло под личное покровительство императора (получило титул «Императорского»), в 1872 году лицей официально стал государственным.
Лицей состоял из гимназических и лицейских (университетских) классов и давал как среднее, так и высшее образование. В состав учащихся входили пансионеры (преимущественно), полупансионеры и приходящие. Первые восемь лет подготовка проходила в гимназических классах с примерно такой же программой, как и в классических гимназиях, с той лишь разницей, что в Катковском лицее преподавали естественную историю, программа по древним языкам была более обширной и существовали вечерние занятия, на которых слушатели осваивали новые языки.
Обучение в лицейских классах занимало три года. Ученики посещали лекции в Московском университете (кроме медицинского факультета) в качестве вольнослушателей, некоторые предметы университетского курса преподавали и в самом лицее. Лицейские классы делились на историко-филологический, физико-математический и юридический (с 1906 года стал независимой высшей школой в составе Катковского лицея) факультеты.
Выпускникам образовательного учреждения присваивали звание «кандидат» и «действительный студент», наравне с университетскими студентами они держали государственный экзамен и получали диплом первой или второй степени, а при поступлении на службу — чин 10-го или 11-го класса. Таким образом, в лицее был воплощен столь популярный сейчас принцип непрерывности образования.
Число воспитанников в лицее всегда варьировалось в пределах 100‑150. В 1892 году на университетском отделении учился 21 студент (12 на юридическом, семь на филологическом и два на физико-математическом факультетах). Средства составлялись из субсидий государственного казначейства (38 тыс. руб.), доходов с лицейского имущества, платы за воспитанников и пожертвований.
К наиболее оригинальным сторонам учебного процесса в лицее, безусловно, относится создание впервые в отечественной педагогике специального института тьюторов (от английского tutor), или туторов, как их называли в то время. На каждого такого воспитателя полагается 15 пансионеров; один приходящий и один полупансионер считались за одного пансионера.
Этот институт заложил идею предельной индивидуализации познавательной и воспитательной деятельности. По вступлении в лицей ученика тьютор был обязан написать биографию подопечного, а потом наблюдать за его учебным, нравственным и физическим воспитанием, обо всем составляя подробные отчеты, а в низших классах еще и заниматься повторением пройденного. Ему следовало находиться с «подшефными» постоянно, сопровождать их все время обучения. Благодаря такому тесному контакту между тьютором и детьми, как правило, устанавливались добрые и уважительные отношения. Воспитатель всегда мог чутко среагировать на возникающие проблемы и затруднения.
Для лицеистов дополнительно организовывали специальные лекции и занятия, которые должны были прививать и развивать у учащихся навыки самостоятельной исследовательской деятельности, способность оперировать знаниями. Благодаря этому на университетском отделении лицея готовили будущих ученых, а не просто преподавателей.
По‑современному выглядит и осуществлявшаяся в лицее работа с одаренными детьми. В специально созданную при учебном заведении Ломоносовскую семинарию (действовала в 1872–78 годах) со всей страны принимали самых талантливых ребят — выходцев из крестьян и горожан. После тщательного отбора наиболее способные из учеников занимались по индивидуальной системе, проходя пятилетнюю программу лицея за три года. После окончания полного курса они оставались в альма-матер в качестве педагогов.
К замечательным особенностям процесса обучения в Катковском лицее можно также отнести концентрический характер преподавания и своеобразный единый орфографический режим. Добавим к этому фундаментальную образовательную программу, включающую в себя знание пяти языков, всесторонние сведения по всем основным областям человеческих знаний, продуманный до мелочей 12-часовой режим учебно-воспитательного процесса, многочисленные кружки, хоры, студии, спортивные занятия. В общем, жизнь этого замечательного образовательного учреждения была очень напряженной. Конечно, модель, реализованная Катковым в лицее, носила сугубо элитарный характер. Она охватывала, прежде всего, детей способных, даже талантливых, готовящихся к поступлению в университет.
Главное внимание в заведении обращали на развитие интеллектуальных способностей, широкое гуманистическое образование, что и могли дать латинский язык и греческая литература. Разумеется, такая школа изначально не рассчитана на детей рабочих и крестьян. В ней не отводили существенного места естественным наукам, здесь не учили ремеслам. Во многом такая школа была оторвана от жизни и не могла обеспечить органичную социальную адаптацию к окружающей действительности.
Поэтому уже в те времена Катковский лицей вызывал резкую критику. Так, один из его выпускников вспоминал: «С помощью туторов и репетиторов я недурно переходил из класса в класс, но душа моя не лежала к предметам, которым обучали нас в средней школе; мы, школьники, хоть и не ясно, но понимали всю их никчемность и несоответствие громадного труда с ничтожностью приобретаемых познаний. Я испортил себе зрение на микроскопических знаках придыхания и ударения, которыми пестрели греческие буквы; а пока я изнывал над воспетыми Гомером боями под стенами Трои, придя в себя от одурения, я нет-нет да и думал: а что, если бы вместо этой галиматьи научили бы меня английскому и немецкому языкам, так ведь, пожалуй, и интереснее и полезнее было бы!»
И все же Лицей, несмотря на все его недостатки, выпускал образованнейших людей, составивших цвет российской культуры. После смерти Каткова в 1887 году высокий интеллектуальный потенциал лицея многие годы позволял удерживать и сохранять все наиболее ценное из его традиций. И вместе с тем мощно притягивать все новое и прогрессивное в педагогике.
После Февральской революции 1917 года Катковский лицей преобразовали в открытое высшее юридическое учебное заведение. Большевики, естественно, закрыли его после прихода к власти, всячески стараясь вытравить саму память о Катковском лицее. Тем не менее, лицей останется в истории отечественного образования как образовательное учреждение, где удалось не только воплотить наиболее передовые стороны тогдашней педагогики, но и предвосхитить ее развитие в ХХ веке.
Более того, некоторые идеи, выдвинутые и воплощенные в деятельности Катковского лицея, не потеряли своего значения и для современной российской школы.
Михаил КАЛИШЕВСКИЙ, 15.05.2006