|
|
Первая мировая война привела к крушению империй. Благодаря поражению Германии и Австро-Венгрии, а также наступившему после Февральской и Октябрьской революций распаду Российской империи, у польского и украинского народов, земли которых входили в состав этих трех империй, появились перспективы обретения государственной независимости.
Одним из важнейших был вопрос о границах этих государств, так как историческое и этническое право позволяли им претендовать на целый ряд территорий, оспариваемых их соседями.
Украина, объявившая свою полную государственную независимость после почти годичного парламентского пути к ней 22 января 1918 г., в период 1918-1919 гг., исходя из исторического и этнического принципов, могла претендовать на оспариваемые ее соседями Кубань, часть Ставрополья, Курской и Воронежской губерний, Белгородчину, Берестейщину, низовые земли Войска Донского, Северную Буковину, часть Бессарабии и Закарпатье. Только этнографические границы Украины, охватывавшие районы, в которых украинское население составляло большинство, в начале XX века охватывали площадь 739 162 квадратных километров (1).
Для сравнения, площадь современной Украины, включая Крым, где большинство составляет неукраинское население - 601 тыс. квадратных километров (2).
Польша, поэтапно начавшая с ноября 1916 г. путь к обретению государственности, в свою очередь стремилась объединить в своем составе такие спорные территории, как Гданьск и Гданьское Поморье, Мазуры, Вармию, территорию бывшего Великого Герцогства Познаньского с Силезией, включая районы Тешина, Спиша, Тренчина, Оравы, а также Литву, Латгаллию и Белоруссию.
Одной из наиболее острых пограничных проблем был вопрос польско-украинского разграничения. Основными спорными территориями являлись восточ¬ная часть входившего ранее в состав Австро-Венгерской монархии королевства Га¬лиции и Лодомерии (Восточная Галиция), а также находившиеся под властью Рос¬сийской империи Холмщина, Подляшье, Полесье и Волынь.
Рассматривая обоснованность взаимных польско-украинских территориальных претензий, нельзя обойти вниманием вопросы историко-политического и этнического развития спорных земель.
Наиболее спорными на заре формирования польского и древнерусского государств считались территории Холмщины и Подляшья, расположенные, в основном, на левом берегу Буга. Подляшье, которое тянется в северо-западном направлении в сторону Балтийского моря, частично по левому берегу Буга в IX-XIV вв. было заселено литовским племенем ятвягов, пытавшихся с переменным успехом некоторое время противостоять стремлению польских и древнерусских соседей подчинить себе эти земли. В XV в. здесь утвердились польские князья.
Холмщина, получившая свое название по административному центру - Холму (Хелму), а до этого входившая вместе с частью Подляшья в состав Червенской земли, бьша заселена белыми хорватами и еще до образования Польского государства Пястов и древнерусского государства, входила в состав племенного союза волынян, охватывавшего оба берега Буга. В X в. эта земля, вероятно, вместе с частью Подляшья входила в состав державы Пястов. После похода киевского князя Владимира в 981 г. вся Червенская земля была включена в состав древнерусского государства. В 1018 г. на короткий срок ее присоединил к своему государству польский король Болеслав Храбрый. После чего вплоть до середины XV в., т.е. на протяжении трех с половиной веков Холмщина и значительная часть Подляшья находились в зоне культурного и политического влияния древнерусских государств (Киевской Руси, а после ее распада Галицко-Волынского княжества).
В этот период территория древнерусской народности, благодаря военно-политическим успехам киевских и галицких князей, охватывала земли вплоть до правого притока Вислы - Дунайца и впадающего в него Попрада, а возможно простиралась еще западнее.
В середине XIV в. в правление Казимира Великого (1333-1370) Польское государство усилилось; и после нескольких успешных походов на восток не только Червенская земля, но и все Галицко-Волынское княжество были включены в его состав. Трудно судить, насколько в это время острым было этническое противостояние. Однако тогда гораздо острее стоял вопрос религиозной принадлежности. Принадлежность к православной церкви местного русинского населения не позволяла ему раствориться в общей массе поляков, подобную же роль со второй половины XVII вв. начинает играть и греко-католическая церковь.
Большая часть русинского населения к XVII в., проживая в селах и не испытывая в силу своего социального статуса достаточно мощного польского культурного влияния, обладая отличной от общепольской религиозной принадлежностью, сумела сохранить свою самобытность. Однако к тому времени население бывшего Галицко-Волынского княжества уже не бьио столь однородно по национально-религиозному составу, как в XIV в. В результате польской колонизации, а также полонизации русинской шляхты и некоторой части других слоев русинского общества, испытывавших в силу своей профессиональной деятельности большее, чем крестьяне, влияние польской культуры (купцы и ремесленники) во многих районах польский элемент стал играть существенную роль в этно-религиозном составе населения. К тому же во многих городах основную часть населения составляли евреи. Сложилась ситуация, когда в большинстве городов русинский элемент был либо в меньшинстве, либо почти отсутствовал, преобладал же либо еврейский, либо польский.
Сложнее была ситуация в сельской местности. Если в восточной части галицких земель почти повсеместно преобладали русины, то на левобережье Буга и Сане польские села чередовались с русинскими. При этом в долинах процент этнически польского населения был значительно больше, чем в горной местности. Однако в целом в XVIII в. на большей части Холмщины и значительной части Подляшья русинский элемент греко-католического вероисповедания был основным. Процесс полонизации ввиду относительной патриархальности местного образа жизни шел медленно.
В конце XVIII в. в ходе разделов Речи Посполитой значительная часть польско-русинских пограничных земель отошла к Австрии. В результате первого раздела 1772 г. она получила, в частности, Галицию, а по третьему - 1795 г. - Холмщину и Подляшье с границей по Бугу.
После наполеоновских войн и передела польских земель согласно решениям Венского конгресса (1815 г.) Холмщина и Подляшье отошли к России и вошли в состав Королевства Польского. Часть же Малой Польши (без Кракова) и Галиция остались у Австрии в составе единого Королевства Галиция и Лодомерия (Володомерия), переняв мадъяризованное название ранее существовавшего Галицко-Волынского государства. Таким образом, в XIX в. историческое понятие Гали¬ция распространилось и на часть Малой Польши, включив в 1846 г. и Краков с окрестностями.
Что касается Холмщины и Подляшья, то в составе Российской империи они не были выделены в отдельную административную единицу и долго как таковые не рассматривались. С 1810 г. они входили в состав Люблинского департамента, преобразованного в 1816 г. в воеводство. В 1837 г. при реорганизации административно-территориального деления была предпринята попытка создать Подляшскую гу¬бернию, куда вошли части бывшего Люблинского и Брестского воеводств. Тогда же Люблинское воеводство было реорганизовано в губернию. Однако уже в 1845 г. Подляшская губерния была присоединена к Люблинской. В 1867 г. в результате раздела Люблинской губернии была создана Седлецкая губерния, включившая в себя Подляшье.
Вхождение земель со смешанным русинско-польским населением междуречья Буга и Вепря в состав территорий, имевших в первой половине XIX в. польскую администрацию и систему образования, при слабом уровне национального самосознания вело к дальнейшей полонизации этих земель, т.к. почти все образованное население здесь было польскоязычным. В такой ситуации в XIX в., с постепенным проникновением образования в народные массы лишь греко-католическая конфессия могла служить барьером для полной полонизации. И то процессы полонизации проникали в среду греко-католического духовенства. Видный польский историк и дипломат Леон Василевский в начале XX века писал об этом: "В Подляшье и Холмщине ...униаты ввиду того, что относились к образованным слоям с течением времени начали причислять себя к полякам не только в культурном, но и в национальном плане. Польским стало униатское духовенство, к польскости примкнула значительная часть мещанства, не говоря уже о шляхте. Только униатские крестьянские массы оставались русинскими, однако и среди них полонизация достигла определенного прогресса уже к середине XIX в." (3).
В таких условиях правительство России, преследуя русификаторские цели, предприняло попытку обращения униатов в православие, считая это наиболее верным шагом в борьбе с полонизацией.
В 1875 г. униатство было запрещено и всем греко-католическим священникам и верующим предписывалось перейти в православие. Для решения этого вопроса против сопротивляющихся была использована военная сила. Это вызвало ответную реакцию, совершенно противоположную ожидаемой русскими властями. Формально большинство униатов приняло православие, но в душе многие из них оставались сторонниками прежней конфессии. В условиях ликвидации греко-католической церкви им не оставалось ничего другого, как стать тайными римо-католиками. Кроме того, несколько десятков тысяч униатов смогли открыто и перейти в католицизм Так, благодаря русификаторской политике российских властей, для многих жителей Холмщины и Подляшья исчез самый серьезный в то время барьер, выделявший их из остальной массы жителей Королевства Польского.
Католические священники, будучи поляками по происхождению, не могли не использовать этого факта для формирования у вновь обращенных польского национального самосознания. О масштабах тайного перехода жителей Холмщины и Подляшья из унии католицизм свидетельствуют данные известного дореволюционного исследователя холмской проблемы В.А.Францева, опиравшегося на официальную российскую статистику. После царского указа от 17 апреля 1905 г., провозгласившего свободу вероисповедания, но не разрешившего греко-католическую церковь в России, в Люблинской и Седлецкой губерниях начался массовый отток "православных" в католицизм. За три года подобным образом католиками стали 170 тысяч человек, это в основном и были жители Холмщины и Подляшья (4). Процесс перехода в католицизм, хотя и не столь массовый, продолжался и позднее, и общее число перешедших в католицизм жителей Холмщины и Подляшья, по данным некоторых историков, приближалось к 200 тыс. человек (5).
Когда после указа от 17 апреля 1905 г. наглядно проявился провал политики русификации и обращения в православие жителей Холмщины и Подляшья, в высших правящих кругах России возрос интерес к выдвигавшимся еще во второй половине XIX века планам выделения уездов Люблинской и Седлецкой губерний с преобладаюшим "малорусским" населением в отдельную Холмскую губернию. В 1912 г., после обсуждения вопроса в Государственной Думе, такая губерния с административным центром в Холме была образована и подчинена Киевскому генерал-губернаторству.
В состав Холмской губернии из состава Люблинской и Седлецкой полностью вошли два уезда - Вельский и Грубешовский (28 гмин), а также части еще 9 уездов (Константиновского, Радинского, Влодавского, Любартовского, Холмского, Красноставского, Замостского, Томашовского и Белгорайского), включавшие 58 гмин целиком и 24 частично. Все население Холмской губернии, по данным официальной русской статистики, составляло около 760 тыс. человек, из которых католики составляли 311 тыс., православные - 305 тыс., иудеи - 115 тыс., протестанты - 28 тыс. (6). Т.е., даже по официальным данным, число католиков было несколько большим, чем православных. Польская историография справедливо обвиняет эту статистику в необъективности, не затрагивая, правда, вопроса о том, насколько официальные данные расходились с действительностью.
Более точному выявлению религиозного состава населения может помочь исследование В.Вакара, который сравнил данные о религиозном составе населения восточных уездов Люблинской и Седлецкой губерний в исследованиях 1906-1908 гг. грех польских авторов, обвинявших в необъективности официальную российскую статистику и опиравшегося исключительно на нее В.А.Францева (7). Польские авторы проводили корректировку (возможно, тоже тенденциозную) официальной рос¬сийской статистики на основе показаний ксендзов, но несмотря на это их данные обычно не расходились с показаниями Францева более чем на 2-3%. Все четверо признавали преобладание православных только в Грубешовском уезде и относительное равенство в Томашовском и Влодавском уездах, где католиков было больше православных примерно на 10%. Во всех остальных уездах преобладание католиков было бесспорным (8).
По официальным российским данным, даже если они к 1912 г. сохранили свою необъективность в пределах 2-3%, католическое население преобладало в переформированных Константиновском, Вельском, Радинском, Замостском и Белгорайском уездах. В вошедших же в состав Холмской губернии частях Влодавского, Холмского, Любартовского, Томашовского и в целом Грубешовском уездах православных было больше, чем католиков, причем эта разница везде составляет более 5% населения. При этом в Грубешовском, а также незначительных частях бывших Любартовского и Красноставского уездов православные составляли более половины всего населения уезда. Католики же составляли основную часть населения во вновь реорганизованных частях Константиновского, Радинского, Замостского и Белгорайского уездов. В вошедших в состав Холмской губернии Вельском и частях Влодавского, Холмского и Томашовского уездов ни одно вероисповедание не преобладало над всеми остальными, вместе взятыми, т.к. здесь значительным было число иудейского и протестантского населения (9).
Однако не следует абсолютизировать религиозный фактор и полностью его отождествлять с национальным. Данные всероссийской переписи населения 1897 г. указывают на то, что, несмотря на доминирующее значение в составе местного населения религиозного фактора, процессы национального разграничения на территории Холмщины и Подляшья уже пошли. Хотя при проведении переписи было много нарушений, и вопрос о национальности не ставился прямо, а определялся лишь родной язык, можно допустить, что некоторая часть перешедших из униатства в католичество и сохранивших украинский язык, имела определенные признаки непольского национального самосознания, т.к. родным указывался не польский язык, а русский (в данном случае украинский).
В то же время многие из насильно обращенных в православие определялись как носители польского языка, и скорее всего это были тайные католики, перенявшие польский язык и польское национальное самосознание.
При этом интересным представляется тот факт, что наибольшее число римско-католиков, указавших в качестве родного языка украинский, находилось в восточных уездах, а православных носителей польского языка - в западных. В частности, в Грубешовском уезде из 26 041 католика украинский язык назвали основным 6 674 человека, т.е. более четверти. В то же время из 51 883 православных лишь 1 285 че¬ловек, т.е. менее 3% были отмечены как носители польского языка. В расположенном в западной части губернии Красноставском уезде картина совсем иная: из 73 438 католиков только 267 - менее 0.4% были украиноязычными, тогда как среди 9 352 православных доля польскоязычньгх составила 3 897 человек (более трети всех православных) (10).
Такая ситуация могла сложиться лишь в двух случаях: либо началось национальное размежевание по языку, независимо от религии, что равносильно началу формирования национального самосознания, либо на Холмщине и Подляшье шло насильственное насаждение православия среди этнически польского населения. Но тогда логично было бы предположить, что этот процесс быстрее должен был бы идти в восточных уездах, где православие было несравненно сильнее, чем в западных. На практике же - все наоборот. Это позволяет допустить, что к началу XX в. на Холмщине и в Подляшье начали проявляться процессы национального разграничения, причем если в восточных уездах до четверти населения, исповедующего католицизм признавало свою принадлежность к украинскому этносу, то в западных -тайные и явные католики склонялись к польскому национальному самосознанию.
Данный вывод важен тем, что он опровергает всеохватность тезиса польских ав¬торов о польском самосознании католиков Холмщины и Подляшья. Он справедлив лишь для западных районов. В восточных же уездах даже до указа от 17 апреля 1905 г. значительная часть католиков сохраняла украинский язык и самосознание. После того, как до 200 тыс. "православных", пользуясь указом, перешли в католичество, более спорными кажутся утверждения Леона Василевского: "Исчезли "упорствующие" бывшие униаты. Появились же фанатично преданные римской церкви католики, которые одновременно считали себя поляками. Такого результата тридцатилетней работы по истреблению "упорствующих" никто не ожидал и менее всего правительство и российские националистические элементы" (11). Они справедливы лишь отчасти.
Можно согласиться, что русификаторская политика правительства Российской империи привела к полонизации значительной части украиноязычного населения в западных и северных районах Холмщины и Подляшья. Однако, несмотря на это, в значительной части Холмщины и Подляшья, охватывающей восточные и некоторые центральные районы этого региона, население оставалось не только украиноязычным, но и с собственным, отличным от польского, самосознанием, несмотря на то. что определенная его часть переняла католическое вероисповедание.
Если исходить из данных переписи 1897 г., то преобладание украинского населения над польским отмечено в четырех уездах Люблинской и Седлецкой губерний, но только в двух из них - Влодавском и Грубешовском оно составляло более половины населения. В Вельском и Томашовском украинцы были самой большой этнической группой. Еще в одном уезде - Холмском - украиноязычное население количественно было примерно равно польскому. В Вельском, Томашовском и Холмском уездах третьей по величине группой населения были евреи, процент которых был довольно высоким (в Вельском уезде они составляли более 1/5 всего населения) (12).
Таблица 1. Население по языку в 1897 г.
Уезд Всего Украинский Польский Еврейский
Вельский 76 687 29 202 25 97S 16 662 Влодавскип 98 UJ5 54 649 21 017 15 601 Грубешовский 101 392 60 413 23 387 14 745 Іомашовский 98 787 48 940 36 043 10 847 Холмский 137 585 46 003 47 463 17484
Таким образом, этнические украинские территории были значительно шире, чем зона распространения православия на территории Холмщины и Подляшья. Надо заметить, что с присоединением в 1912 г. украинских районов других уездов Холмщины и Подляшья к Холмской губернии и отделением от них польских частей украиноязычный элемент во вновь образованной губернии преобладал над польским в большинстве гмин. К сожалению, точной статистикой на этот счет мы не располагаем, но данные предыдущих переписей, а также целенаправленность вычленения земель в новую губернию позволяют сделать такой вывод. При этом нельзя отрицать и того, что в некоторых центральных и западных районах Холмской губернии польский элемент преобладал над украинским и этническая польско-украинская граница могла проходить и несколько восточнее западной границы Холмской губернии. В целом же провести ее по землям, где среди украиноязычных районов встречаются островки польского населения, а среди польских районов - украинского было очень сложно. Подобные попытки предпринимались неодно¬кратно, но в массе своей они страдали от субъективизма заинтересованных сторон.
В этом плане определенный исторический интерес могла представлять карта Ф.-И.Шафарика, изданная в 1848 г. (13) Чешский ученый предлагал начинать вести границу между польским и украинским (малорусское наречие) этносами от Влодавы: "оттуда она направляется к северу по течению Буга до впадения Прясицы под Дрогичиным; оттуда она переходит в Королевство Польское и поворачивает к югу, проходя через Лосицы, Белую, Межиречье, Радин, выходит возле Люблина по направлению на Шебрешин; отсюда она направляется к юго-западу, проходя через Раков и Момоты, где переходит в Галицко-Владимирское королевство" (14). Однако как показывают данные официальной русской статистики, к началу первой мировой войны польско-украинская этническая граница на территории Холмщины и Подляшья проходила уже значительно восточнее. О старой же границе между двумя этносами свидетельствовали лишь косвенные данные. Так, В.А.Францев отмечает, что "в целом ряде селений, где уже господствует исключительно польский язык, старики еще сохранили язык прадедов. Молодое поколение уже перешло на польский язык" (15).
Однако наибольший удар по позициям украинского этноса на территории Холмщины и Подляшья нанесла первая мировая война. Русское командование во время отступления своей армии летом 1915 г., отдало приказ об эвакуации "русского населения" Холмщины. В результате такой политики примерно до 2/3 украинского населения было в течение июня-июля 1915 г. вывезено с территории Холмской губернии вглубь Российской империи, и расселено в 39 губерниях и 5 областях. Число депортированных достигало 300 тыс. человек. Согласно же российским статистическим данным на 1 января 1914 г. в Холмской губернии из всего населения 912 095 человек украинцы составляли 446 839, т.е. - 50.1%, поляки 30.5%, евреи 15.8% (16). Нетрудно представить, как резко изменился этнический состав этих земель.
Территория Холмской губернии была занята немецкими (северные районы) и австро-венгерскими войсками. Первоначально вся территория Холмской губернии находилась под непосредственным управлением немецких и австрийских военных властей, но в июне 1916 г. зона австро-венгерской оккупации, охватывавшая собственно Холмщину, отошла в ведение Люблинского военного генерал-губернаторства, использовавшего польскую администрацию. В зоне австро-венгерской оккупации в течение 1915-1916 гг. активно велась полонизация, украинцы считались враждебным элементом и уже новые власти продолжили начатую русским командованием эвакуацию украинского населения из прифронтовой зоны. Таким образом, по оценкам П.Олийника, с территории Холмщины австро-венгерскими властями было вывезено вглубь Польши до 80 тыс. украинцев (17). Летом 1916г. в зоне австро-венгерской оккупации была проведена перепись населения. Она сопровождалась многочисленными злоупотреблениями со стороны поль¬ских чиновников, спрашивалась не национальная принадлежность, и даже не родной язык, а вероисповедание. К тому же состоялся серьезный пересмотр административных границ, направленный уже в пользу польского элемента.
Перепись 1916 г. показала крайнее обезлюдение территорий, резкое падение доли православного населения в общей массе оставшегося. Так, если в 1909 г. в Холмском уезде проживало 168 448 человек, и православные составляли около 28% его жителей, то в 1916 г. население сократилось до 69 157 человек, и православные составляли среди него всего 6% населения (18). Немногим лучшей для православ¬ных украинцев, видимо, была ситуация и в немецкой зоне оккупации.
После заключения 27 января (9 февраля) 1918 г. Брестского мирного договора между УНР и странами Четверного союза началась репатриация украинцев Холмщины и Подляшья на родную землю. В некоторые дни число репатриантов достигало 2-2.5 тыс. человек (19). Всего же на Холмщину и Подляшье вернулось около 150 тыс. украинцев-беженцев (20). Если в немецкой зоне оккупации препятствий возвращающемуся украинскому населению не чинилось, то в австро-венгерской польская администрация усиленно проводила колонизационную политику, предоставляя "обезлюдевшие" земли полякам. Кроме того усиленно насаждался католицизм, что для польской администрации было важным моментом в полонизации, т.к. всех католиков она воспринимала как поляков.
К 40-м гг. XX века на Холмщине и Подляшье их насчитывалось около 170 тыс. вновь обращенных католиков (21). В результате демографической политики российских, австро-венгерских и польских властей проходило активное вытеснение украинского элемента с территорий между Вепрем и Бугом. Очень наглядным в этом плане является сопоставление официальных российских и польских данных 1909 г., 1924 и 1931 гг. Как отмечают польские исследователи, сравнивая 1908 и 1921 гг., наименьшее снижение численности населения в 1921 г. отмечается в тех уездах, в которые наиболее активно велось переселение поляков - выходцев из России; при этом наиболее активно поль¬ская колонизационная политика проводилась в самых обезлюдевших районах (22).
В результате всех перипетий в 1918 г. поляки, по оценкам современных польских исследователей, составляли примерно 70% населения этого региона (23).
Выселение российскими и польскими властями украинских жителей, полонизация части украинских католиков, не имевших зрелого национального самосознания, а также активная польская колонизация привели к 40-м годам XX века к значительному преобладанию польского населения на территории Холмщины и Подляшья. Однако все эти процессы осуществлялись начиная с 1915 г., до этого же на значительной части этих земель доминирующим был украинский элемент. Вышеуказанные искусственные демографические процессы украинской стороной воспри¬нимались как несправедливые, временные и обратимые, что давало право украинским политическим и государственным деятелям считать часть территории Холмщины и Подляшья в период после первой мировой войны не только исторически, но и этнически украинскими и добиваться ее включения в состав украинской государства.
В то же время Польское государство, имевшее исторические претензии не только на Холмщину и Подляшье, но и на значительно большую часть Украины, в результате насильственных демографических изменений периода первой мировой войны и послевоенного времени не могло не считать территории между Вепрем и Бугом этнически польскими. Таким образом, соображения исторического и этнического характера, переплетаясь с политическими, экономическими и военными интересами, как Польши, так и Украины, позволяли решать вопрос о принадлежности Холмщины и Подляшья произвольно и проводить границу между польским и украинским государствами в зависимости от воли третьих стран. Все это сильно запутывало и обостряло окончательное решение холмского вопроса, не делая ни один из вариантов его решения взаимоприемлемым.
Несколько более ясной этническая ситуация была на территории Королевства Галиция и Лодомерия. Здесь в восточных районах (т.е. на бывшей территории собственно Галицко-Волынского княжества) значительно преобладало украинское население, вся же западная часть была заселена преимущественно поляками. При этом, как и на территории Холмщины и Подлящья, в большинстве галицийских городов преобладало польское и еврейское население.
В административном плане Королевство Галиция и Лодомерия включало 81 повет и два крупных города - Львов и Краков. В середине XIX века территория королевства была разделена в судебном плане на два округа: Восточную Галицию с центром во Львове и Западную с центром в Кракове. При этом Восточная Галиция объединяла 51 повет, а Западная - 30.
В течение всего XIX в. происходила постоянная полонизация Галиции. Так, если считать, что абсолютное большинство греко-католиков относило себя к украинцам, а римо-католиков - к полякам, то в 1857 г. из всего населения Галиции римо-католики составляли 44,74%, а греко-католики - 44,83%, в 1880 г, - 45,43% и 42,26%, в 1910 г. - 46,50% и 42,11% соответственно (24). То есть происходило постепенное понижение удельного веса украинцев и рост поляков в населении Галиции. Процессы полонизации затронули и униатское население. Так после запрета 1853 г. на переход из одной религии в другую, в Галиции образовалась, по поль¬ским данным, почти 150-тысячная прослойка греко-католиков, относящих себя к полякам, что составляло около 3% от всего населения Восточной Галиции и примерно 5% всех восточногалицийских униатов (25).
Наиболее активно процессы полонизации в Восточной Галиции проходили в западных поветах, непосредственно граничащих с Малой Польшей (Западная Галиция), что было связано не столько с естественным приростом, который был несколько выше у польского населения, сколько с полонизацией украинцев и евреев, испытывавших мошное влияние польской культуры, а также с миграцией сюда польского населения. В большинстве поветов прирост римо-католического населения в 1,5-2 раза превышал прирост греко-католического населения. В некоторых же западных и центральных поветах Галиции разница в темпах составляла 3 и более раза (Дрогобыч, Добромиль. Лиско, Старый Самбор, Яворов, Скалат, Бучач, Чортков, Городенка, Борщев, Турка, Коломыя, Снятый). Кроме того были поветы, в которых отмечено даже падение численности греко-католического населения (Санок, Залещики). Здесь, видимо, определенную роль сыграла не только полонизация, но и эмиграция украинского населения в Америку.
Еще более наглядно процессы полонизации Галиции отражают статистические данные прироста населения, говорящего на польском и украинском языках. Согласно этим данным, в Восточной Галиции почти повсеместно отмечается многократная разница в пользу польского языка. А в целом ряде поветов (Санок, Львов, Самбор, Добромиль, Лиско. Старый Самбор, Тернополь, Збараж, Скалат, Трембовля, Бучач, Городенка, Залещики, Борщев, Коломыя) при приросте польскоязычного населения за 1900 - 1910 гг. от 2,3% (Борщев) до 83,8% (Старый Самбор) от¬мечено снижение численности украиноязычного населения от 0,3% (Самбор) до 9,7% (Добромиль) (26).
Однако, несмотря на высокие темпы полонизации, в абсолютном большинстве поветов Восточной Галиции преобладало украиноязычное население. Исключение составляли лишь некоторые западные поветы (Бжозов-Березов, в 1910 г. польско-язычных - 87,9%, Санок - 54,4%, Гродек-Ягеллонский - 62,7%, Ярослав - 66,8%, Скалат - 52,0%, Трембовля - 51,6%, а также поветы, в которые входили крупные города (Львов - город - 85,8%, Львов - повет - 61,7% и Тернополь - 51,4%), или находящиеся возле них. Во всех же остальных восточногалицийских поветах польско-язычное население составляло от 12,1% (Печенежин) до 48,1% (Чешанив). Всего же по данным на 1910 г. из 5 317 158 жителей Восточной Галиции польский язык был родным для 2 114 792 жителей (39,8%), а украинский для 3 132 233 (58,9%) (27).
Используя австро-венгерскую статистику, следует сделать скидку на ее необъективность, т.к. основная часть чиновничьего аппарата была польского происхождения. Проводя перепись, она допускала некоторые искажения, пытаясь преувеличить роль польского элемента на этих спорных территориях, что было важным аргументом польской стороны в польско-украинском противостоянии, резко обозначившемся еще в первой половине XIX века. То, что польские чиновники часто фальсифицировали материалы австро-венгерской статистики, доказал украинский историк С.А.Макарчук, сравнив материалы австрийских переписей 1900 и 1910 гг. с церковными материалами. И хотя он сравнивал злоупотребления по религиозной статистике, указав, что в среднем по Галиции официальные австрийские материалы расходились с церковными на 5% от общего числа греко- и римо-католиков, вполне можно допустить, что подобной необъективностью страдают и данные по разговор¬ному языку. При этом следует отметить, что в отдельных западных поветах расхо¬ждение официальной и церковной статистики в пользу римо-католического элемен¬та приближались и даже превышали 10% от общего числа греко- и римо-католического населения (Трембовля - около 9.5%, Скалат - около 11.5%) (28).
Рассматривая структуру населения Восточной Галиции по языку, нельзя не от¬метить, что в состав польскоязычного населения входили не только поляки, но и евреи, которые в течение второй половины XIX - нач. XX века в своем большинстве перешли с языка идиш на польский. Согласно австрийской официальной статистике, собственно же этнические поляки (поляки - христиане) составляли более половины населения лишь в четырех восточногалицийских поветах - Бжозове (81.4%), Ярославе (58.0%), Львове - городе (61.4%), Львове - повете (54.8%). Всего же они составляли лишь 28.7% населения Восточной Галиции (29). Лишь в этих четырех восточногалицийских поветах они составляли более половины всего христианского населения (Бжозов 85.7%, Ярослав - 69.6%, Львов - город 84.5%, Львов - повет -60.0%). Еще в шести поветах Восточной Галиции, по официальным австрийским данным, этнические поляки составляли более 40% христианского населения (Санок - 49.5%, Перемышль - 47.1%, Чешанив - 41.3%, Тернополь - 44.0%, Скалат - 45.1%, Трембовля - 47.1%). Всего же среди христианского населения Восточной Галиции поляки составляли 32.9% (30). Остальную массу христианского населения в Восточной Галиции в основном составляли украинцы - греко-католики. Учитывая, что основная нехристианская группировка - евреи - ни в одном из поветов не превышала 30% населения, можно сделать вывод, что украинский элемент преобладал или составлял в 1910 г. самую большую этническую группу в 47 восточногалицийских поветах.
Рассматривая этническую ситуацию в Галиции, следует отметить, что административные границы поветов не соответствовали естественной этнической границе между польским и украинским населением. Украинские поселения тянулись вдоль горных хребтов Бескидов непрерывной полосой до древних границ Галицко-Волынской державы - рек Дунайца и Попрала, частично протекающих в Западной Галиции. В то же время в равнинных районах не только здесь, но и во многих западных поветах Восточной Галиции преобладало польское население.
К началу 1842 г. польско-украинская этническая граница, согласно Шафарику, выходя из пределов Холмщины, проходила "от Момот к Уланову на Сане, откуда проходит далее к югу через Лежайск и возле Городиски под Бжозов, откуда повора¬чивает к северу, Жазнов, Высокую, Братковку, обходит и там возвращается к Будзину и проходя через Дуклю, Змиград, тянется под Горлицами, Грибовым, выходит к деревне Рознацы на Попраде, придорожной деревне над Пивничной и Крусченкой, Чорнуводу, Былуводу и Явирку, таким образом окружает и оттуда доходит до Пивничной, там поворачивает на юго-восток течением Попрала, отделяющего Галицкую землю от Венгрии, идет до Лелюхова, потом переходит в Венгрию ..." (31).
Примерно так же польско-украинскую этническую границу к началу XX в. определяет и польский историк А.Лубиньский. Он отмечает, что полоса украинского населения тянулась вдоль Бескидов через современные восточногалицкий, санокский, бжозовский, пшемысльский, ярославский поветы Польши, входя в Западную Галицию и частично охватывая современные лежайский, дукльский, змигродский, горлицкий, гжибовский, мушиньский и новосондецкий поветы. В то же время польское население компактно проживало в некоторых районах Восточной Галиции, охватывая северную часть современного Рымановского повета и северо¬западную часть повета Радымно, южную часть Санокского, весь Бжозовский, Семяновский и Дыновский поветы (32).
Кроме того, отдельные островки украинских поселений встречались в польских районах, а польские - в украинских. Примером последних может служить Львов и часть Львовского повета, заселенные преимущественно поляками и довольно значи¬тельно удаленные от польско-украинской этнической границы.
События первой мировой войны не смогли, в отличие от Холмщины и Подляшья, серьезно изменить национальный состав Галиции в ту или иную сторону. Несмотря на все попытки польских официальных органов занизить количество украинского населения и завысить роль польского элемента в Галиции, польско-украинская этническая граница в вышеописанном виде с незначительными откло¬нениями просуществовала до второй мировой войны.
Таким образом, если на территории Холмщины и Подляшья этнические и исторические права после первой мировой войны могли предъявлять как Польское, так и Украинское государства, то на территории Галиции была большая определенность. Если Польское государство могло предъявлять исторически обоснованные претензии на всю Галицию, то этнически - только на большую часть Западной и некоторые районы Восточной.
Украинское же государство, в свою очередь, исторически могло претендовать на всю Восточную и часть Западной (до рек Попрала и Дунайца). Этническое же право ограничивало исторические претензии Украинского государства, исключая равнинные районы ряда западных поветов Восточной Галиции и давая сравнительно узкую горную полосу в Западной Галиции, доходящую до Дунайца и Попрала.
Кроме исторических и этнических мотивов важную роль в определении государственной границы играли соображения военного, экономического и геополитического порядка. Для обоих государств они были практически одинаково важными и официально не могли быть решающими аргументами при апелляции к великим державам. Кроме того, военные, экономические и геополитические интересы в данном регионе имели и другие государства. Вышеперечисленный комплекс причин сильно осложнял решение вопроса польско-украинского разграничения.
В ходе первой мировой войны германско-австро-венгерским войскам к концу 1917 г. удалось глубоко продвинуться вглубь территории бывшей Российской империи. Революции 1917 г. в России, рост национальных движений и развал российской армии поставил перед странами Четверного блока вопрос о создании на востоке Европы новой политической системы, обеспечивавшей бы, с одной стороны, доминирование держав Четверного союза в этом регионе, а с другой - установление мира, в котором эти страны нуждались ввиду осложнения положения на Западном фронте. В связи с этим по-новому мог быть решен вопрос о государственности и границах Польши и Украины.
В этом вопросе ясно было одно - Австро-Венгрия ни под каким предлогом не отступится от галицийских земель - территорий, на которые претендовали и украинцы и поляки, а Германия - от Познаныцины. Судьбы остальных частей Польши и Украины были неопределенными. При этом, если ни Германия, ни Австро-Венгрия не возражали против образования независимого Украинского государства из земель Российской империи, то в отношении Польши планы были более противоречивые.
Розыгрыш польской карты велся с самого начала первой мировой войны. При этом собственные планы на польские земли имела как Германия, так и Австро-Венгрия. Обе страны - союзницы делали ставку на стремление польских патриотов объединить польские земли в одном государстве, ликвидировав тем самым последствия разделов Речи Посполитой. Тут страны Четверного блока встретили поддержку со стороны части крупной польской аристократии и сторонников независимости во главе с Юзефом Пилсудским. Значительная часть польских патриотов ориенти¬ровалась на Антанту. Ее представляли часть польской аристократии и буржуазии и польские эндеки (национальные демократы) во главе с Романом Дмовским. Это довольно влиятельное направление польского патриотического движения было целиком враждебно Четверному блоку, что не могло не вызывать определенные антипатии к идее польской государственности у немецких и австро-венгерских правящих кругов. Тем более, что эндеки не собирались отказываться ни от Познаныцины, ни от Галиции, а в России создавался польский корпус под командованием генерала Довбур-Мусницкого.
И хотя окончательно судьба польских земель в рамках политической системы Четверного блока решена не была, а в Варшаве был даже создан Регентский совет - прообраз польского правительства, с лета 1917 г. большинству польских политиков былс ясно, что Германия и Австро-Венгрия реально рассматривают лишь два плана обустройства польских земель - либо их раздел между Германией и Австро-Венгрией с образованием Польского Королевства в составе Австро-Венгрии, либо образование из польских земель за исключением Галиции, Познаньщины и ряда других спорных с другими народами земель слабого Польского государства, зависимого от Германии, и даже возможно под управлением одного из членов семьи Гогенцоллернов. В этих условиях существенно возросла роль Антанты, поскольку Россия после Февральской революции 1917 г. выразила согласие на создание независимого польского государства.
Наличие серьезных польско-австро-германских противоречий позволяло украинцам надеяться на положительное разрешение в свою пользу вопросов о спорных украинско-польских территориях. Украинская сторона видела в Германии своего исторического союзника, желавшего, как и она, ослабления Российской империи и не стремящегося к созданию сильного польского государства. Отсутствие общих границ и связанных с ними территориальных споров облегчало этот союз.
С Австро-Венгрией вопрос стоял несколько сложнее, так как часть украинских этнических территорий входила в состав этого государства, что осложняло создание "Соборной Украины", объединяющей все этнические украинские земли "от Попрала и Дунайца до Кавказа". К началу 1918 г. проблема создания "Соборной Украины" не относилась к разряду приоритетных проблем украинского освободительного движения. Гораздо более важным считался сам факт создания независимого Украинского государства и его признания государствами мира.
Для того, чтобы снять украинско-австро-венгерские противоречия большинство украинских политиков как в Великой Украине (Надднипрянщине), так и в Галиции, поддержало популярный среди них в годы первой мировой войны план создания в Галиции отдельного украинского королевства в составе австро-венгерской монархии с центром во Львове и королем из дома Габсбургов эрцгерцогом Вильгельмом. В принципе этот план устраивал и венский двор, хотя в рейхсрате существовало сопротивление довольно влиятельной группы польских депутатов ("Польское Коло"), часто пользовавшейся поддержкой венгерских депутатов, что могло парализовать работу парламента и правительства страны. Поэтому, принимая какие-либо решения в отношении Украины, правительство должно было считаться с польско-венгерским лобби в парламенте. В целом же политическая ситуация в Восточной Европе к началу 1918 г. была благоприятной для украинцев, не обещая в ближайшей перспективе ничего хорошего для польской государственности.
Стремясь закрепить успехи на Восточном фронте, представители центральных держав в декабре 1917 г. начали переговоры о заключении сепаратного мира с Советской Россией. 13 (26) декабря представители блока послали приглашение на переговоры и делегации Украины. После обсуждения на VIII сессии пленума Центральной Рады оно было принято. 21 декабря (3 января) 1918 г. украинская делега¬ция во главе с В.Голубовичем выехала в Брест.
Как сообщает Д.Дорошенко, делегация Украины не имела четких инструкций от правительства и Центральной Рады. Перед отъездом их принял М.Грушевский, поручивший в территориальных вопросах добиваться включения в состав Украинской Народной Республики (УНР) Восточной Галиции, Буковины, Закарпатья, Холмшины и Подляшья, при этом он допускал отказ от столь широких уступок со стороны Австро-Венгрии. В связи с этим украинская делегация должна бьиа добиваться компромисса в виде "создания из всех украинских земель Австро-Венгерской монархии отдельного коронного края с как можно большей автономией" (33). Такая позиция вполне устраивала и галицийское украинское движение, понимавшее нереальность воссоединения Галиции с УНР в системе Четверного союза (34).
Б ходе переговоров украинская делегация два раза поднимала вопрос о плебисците в Восточной Галиции, что вызвало резкие протесты со стороны возглавлявшего австро-венгерскую делегацию министра иностранных дел графа Оттокара фон Чернина, требовавшего признания в качестве границы Украины и Австро-Венгрии старой российско-австро-венгерской границы. Австро-Венгрия также высказалась против включения в состав УНР Холмщины, относя ее к польским территориям. 5(18) января по просьбе главы делегации Советской России Л.Д.Троцкого на переговорах был объявлен перерыв для проведения консультаций. Во время этого перерыва ситуация на Украине резко изменилась. 8 (21) января Центральная Рада приняла IV Универсал, провозглашавший УНР "самостоятельным, ни от кого не зависящим, свободным, суверенным государством украинского народа" (35). В то же время 26 января (8 февраля) Красная Армия в ходе наступления заняла столицу государства - Киев. В этих условиях М.Грушевский, инструктируя делегацию, поручил ей заключить договор как можно скорее, а Центральная Рада предоставила ей полномочия ратифицировать договор в случае, если она этого сама не сможет сделать.
Тяжелым положением УНР попыталась воспользоваться Австро-Венгрия, сама находившаяся в сложном положении в связи с угрозой голода и противодействия поляков, не желавших включения Холмщины и Подляшья в состав Украины и выделения всех украинских земель Австро-Венгрии в отдельный Коронный край. Граф Чернин предложил проект договора, в котором решения о границах и статусе украинских территорий в Австро-Венгрии откладывалось на будущее, а УНР должна была поставить Австро-Венгрии 1 миллион тонн продовольствия.
В противовес украинская делегация предложила свой проект, предусматривав¬ший определение северо-западной границы Холмщины в составе УНР по этнографическому принципу. В вопросе же украинских земель в составе Австро-Венгрии венское правительство должно было подписать тайное соглашение, согласно которому оно обязывалось разделить по этнографическому принципу Галицию и, объединив ее украинскую часть с Буковиной, создать отдельный Коронный край. Со своей же стороны Украина обязывалась подписать договор о поставках в Австро-Венгрию миллиона тонн продовольствия (36). Украинский проект бьш положен в основу окончательного варианта договора, который бьш подписан 27 января (9 февраля) 1918 г.
Согласно мирному договору, заключенному УНР со странами Четверного союза, между Австро-Венгрией и Украиной оставались "те границы, которые были перед войной между Австро-Венгрией и Россией". На территории же бывшей Российской империи западная граница УНР определялась в общих чертах по линии Билгорай - Шебрешин - Красностав - Пугачев - Радин - Межиречье - Сарнаки - Мельник - Высоко-Литовское - Каменец-Литовский - Пружаны - Выгоновское озе¬ро. Одновременно с договором была подписана тайная декларация, предусматривавшая объединение восточной части Галиции с преимущественно украинским населением и Буковины в один Коронный край в составе Австро-Венгрии, что озна¬чало проведение административной польско-украинской границы внутри империи Габсбургов. Австрийское правительство обязывалось не позднее 20 июля 1918 г. внести законопроект об этом в австро-венгерский парламент и добиваться его утверждения (37).
Текст декларации должен бьш оставаться в тайне, чтобы не обострять национальные противоречия в Габсбургской монархии, в частности не вызвать, по крайней мере, до июля 1918 г. сопротивления австрийской официальной политике со стороны польских и венгерских кругов на местах и в парламенте. Также предполагалось сохранить в тайне и текст основного договора.
Однако сохранить его в тайне не удалось. Текст договора попал на страницы газет и вызвал резкие протесты польской общественности Австро-Венгрии, поддержанные в парламенте венгерскими депутатами. Работа рейхсрата была парализова¬на, а в стране к социальной нестабильности, вызванной войной и угрозой голода, добавились манифестации и протесты польской общественности в Галиции. Кроме того, разглашение брестских соглашений еще более ослабило позиции сторонников польско-австро-германского решения польского вопроса среди поляков австро-венгерской армии. 15 февраля польский корпус австро-венгерской армии под командованием полковника Ю.Галлера перешел на сторону Антанты (38). Руководитель Польского Коло барон Гец, выступая в парламенте, выдвинул претензии поляков на всю Холмщину и Подляшье по реку Буг и высказался за решение всех спорных вопросов между украинцами и поляками в их двусторонних переговорах без участия третьих сторон (39).
Такая позиция предусматривала придание польской администрации нового ста¬туса, позволявшего вести межгосударственные переговоры и в то же время не обе¬щала разрешения польско-украинских проблем, так как достижение компромисса в территориальных вопросах в то время было проблематично из-за неуступчивости обеих сторон.
В это время УНР остро нуждалась в военной и дипломатической поддержке стран Четверного союза в борьбе с Советской Россией. Поэтому О.Севркж, возгла¬вивший в конце января 1918 г. украинскую делегацию на Брестских переговорах вместо В.Голубовича, вынужден бьш под давлением Австро-Венгрии и Германии подписать 5 (18) февраля 1918 г. заявление, по-новому интерпретировавшее Брестский договор в вопросе проведения украинской границы в Холщине и Подляшье. В нем, в частности, предусматривалась возможность проведения границы "на основе этнографических данных и пожеланий населения также на восток от линии Билгорай - Шебрешин - Красностав - Пугачев - Радин - Межиречье - Сарнаки". При этом были согласованы принципы комплектования комиссии по проведению границы. В нее на паритетной основе должны были войти представители государств-участников Четверного союза, УНР, а также Польского Королевства. Как сообщает Д.Дорошенко, при принятии дополнительных протоколов к договору от 27 января (9 февраля) слабостью украинской позиции пыталась воспользоваться Турция. Турецкий посол на Брестских переговорах Гакки-Паша попытался поставить вопрос о признании Холщины в составе УНР взамен на признание Украиной независимости Крыма, где турки симпатизировали крымско-татарскому меджлису. Однако, благодаря немецкому послу Визнеру, Гакки-Паша отказался от своего намерения (41).
Несмотря на подписание делегацией УНР 5 (18) февраля 1918 г. дополнительного протокола, условия Брестского договора не устраивали польские круги Австро-Венгрии, что дестабилизировало положение Австро-Венгерского правительства. Поэтому Вена стала прилагать усилия к кардинальному пересмотру западных границ УНР. Это проявлялось в затруднении деятельности украинской администрации в австро-венгерской зоне оккупации Холмшины, вынудившей даже возвратиться в Киев О.Скоропис-Йолтуховского, назначенного комиссаром Холмщины и Подляшья с административным центром в Бресте. (42) Скоропис-Йолтуховский смог создать украинскую администрацию только в немецкой зоне оккупации, охватывавшей северные районы Холмщины. Она копировала немецкие оккупационные структуры власти, разделившие эту территорию на 16 комендатур, и пользовалась крайне ограниченными полномочиями. В австрийской части планировалось создать 12 округов, но из-за противодействия австрийских властей они не были созданы (43). Кроме того, австрийская администрация Холмщины, состоявшая в основном из поляков, активно препятствовала репатриации украинского населения и содействовала полонизации края. Австрийские власти способствовали проведению выборов в польский Регентский Совет в своей зоне оккупации Холмщины, а также не препятствовали введению польского суда и, как указывалось в ноте МИД УНР Австро-Венгрии от 12 июня 1918 г., "выдавая паспорта жителям Холмщины, (австрийские власти - С.С.) признают государственную принадлежность этих жителей как подданных Польши" (44).
Основные же усилия австро-венгерских властей по пересмотру в пользу поляков западных границ УНР в Холмшине и Подляшье были сосредоточены в области ди¬пломатии, на попытках изменить условия Брестского договора. В частности, это выразилось в стремлении затянуть ратификацию Брестского договора как самой Ав¬стро-Венгрией, так и другими странами Четверного союза.
Как сообщает Д.Дорошенко, ставший после переворота в УНР 28 - 29 апреля 1918 г. и установления гетманата Павла Скоропадского, главой министерства ино¬странных дел УНР, австро-венгерские власти в мае - июне 1918 г. предприняли ряд дипломатических попыток повлиять на своих союзников, чтобы добиться изменения условий Брестских договоренностей в вопросах Холмщины и раздела Галиции (45). В качестве предлога называлось невыполнение УНР соглашения о поставке продовольствия. Однако союзники не поддержали австро-венгерское предложение. 24 июля состоялся обмен ратификационными грамотами между УНР и Германией, а 24 августа - УНР и Турцией. Не удалось Австро-Венгрии добиться и отказа УНР от Холмщины, хотя австро-венгерская дипломатия и пыталась оказать давление на Скоропадского (46). Таким образом, попытки Вены добиться официального признания Холмщины польской территорией в рамках Брестской системы потерпели провал. В конце концов и сама Австро-Венгрия, по свидетельствам Д.Дорошенко, подготовила ратификационные грамоты, обмену которыми с Украиной помешал распад империи (47).
Что касается тайной декларации от 27 января (9 февраля) об образовании Коронного края в составе Австро-Венгрии из Буковины и украинской части Галиции, то так как официальные австрийские власти отрицали ее наличие, а сам факт ее раскрытия или попытки властей Габсбургской империи действовать в ее русле могли привести к правительственному кризису, то Вена уже в феврале стала добиваться передачи украинской стороной текста декларации на хранение в Берлин, заинтересованный прежде всего в сохранении стабильности у своего наиболее близкого союзника. Факт передачи бьи зафиксирован отдельным протоколом от 19 февраля (4 марта) 1918 г.
При этом протокол от 19 февраля (4 марта) предусматривал, что тайная декларация может быть уничтожена только в случае выполнения Австро-Венгрией до 20 июля 1918 г. ее условий, а в случае, "если эти меры по охране украинского населения до 20 июля 1918 г. выполнены не будут, вышеуказанный документ будет выдан Украинской Народной Республике", правда "по предварительной договоренности с австро-венгерским министерством иностранных дел" (48).
Однако, несмотря на передачу УНР своего текста тайной декларации Германии, произошла огласка ее содержания, хотя и не подтвержденного официально, что привело к падению в конце июня австрийского кабинета Эрнста фон Зайдлера, рискнувшего подписать Брестский договор и тайную декларацию. Новый австро-венгерский министр иностранных дел венгр граф Буриан занял однозначно про-польскую позицию и организован дипломатическую компанию с целью заставить Скоропадского аннулировать тайную декларацию. В этом он встретил поддержку Германии. Австро-Венгрии удалось добиться вопреки протоколу от 19 февраля (4 марта) уничтожения 16 июля 1918 г. в помещении немецкого МИДа текста декла¬рации, а также аннулирования ее Украиной (49).
Таким образом, в окончательном варианте Брестская система де-юре признавала большую часть Холмщины и Подляшья в составе украинского государства, оставляя окончательное проведение польско-украинской границы в этом регионе на усмотрение смешанной комиссии с участием польских и украинских представителей, а также представителей стран Четверного союза. При этом Австро-Венгрия, не ратифицировав Брестский договор с Украиной, оставалась при особом мнении. Де-факто же большая часть Холмщины, входившая в австро-венгерскую зону оккупации, оказалась под управлением польской администрации, пользовавшейся под¬держкой австро-венгерских властей и подчиняющейся Регентскому Совету в Варшаве.
В Галиции вопрос польско-украинского разграничения был снят с повестки дня, что можно считать большим успехом польских политиков Габсбургской монар¬хии. Западной же границей Украинского государства здесь признавалась старая граница между Австро-Венгрией и Российской империей, чем закреплялся раздел украинской этнической территории и снимались препятствия для естественно прохо¬дящих процессов полонизации украинских районов Галиции.
Нельзя считать Брестскую систему завершенной, так как кроме того, что основные ее положения в отношении спорных пограничных земель постоянно подвергались сомнениям, не была решена судьба всех польских земель. Причем решению этого вопроса препятствовали не только польско-австрийские, польско-германские и польско-украинские, но также и австро-германские противоречия, так и не преодоленные до конца войны.
Поражение Четверного союза в первой мировой войне радикально изменило условия польско-украинского разграничения. 8 октября 1918 г. Регентский Совет в Варшаве провозгласил создание независимого польского государства. В то же время у восточноевропейских политиков и национальных движений окончательно побеж¬дает ориентация на Антанту в разрешении всех спорных вопросов, в том числе и пограничных.
С окончанием первой мировой войны еще острее встал вопрос о территориальном урегулировании в Восточной Европе, где резко активизировались национальные и социальные процессы. На месте некогда мощных империй образовались новые национальные государства, стремившиеся добиться признания со стороны победителей и одновременно выдвигавшие многочисленные территориальные претензии друг к другу, для подкрепления которых они готовы были прибегнуть к военной силе. В то же время к национальным конфликтам в этом регионе добавлялись социальные революции, еще более усугубившие послевоенный хаос в Центральной и Восточной Европе.
Арбитром в разрешении территориальных, национальных, а отчасти и социальных вопросов предстояло выступить ведущим странам Антанты. Сложность их задачи состояла в том, что, решая проблемы устройства Центральной и Восточной Европы, они должны были учитывать и свои собственные интересы, нередко противоречащие интересам союзников по коалиции. Нельзя было сбрасывать со счетов и определенные обязательства в отношении Российской империи, а также национальных движений, оказавших Антанте определенную помощь в ходе первой мировой войны.
В этих условиях позиции польского и украинского государств в послевоенной Европе выглядели явно неравноценными. До первой мировой войны большая часть польских и украинских земель входила в состав Российской империи и поэтому до февраля 1917 г. они рассматривались Антантой как ее интегральные территории, не имевшие перспектив на самоопределение. При этом, если польский вопрос стоял в Европе с XVIII века, то украинский воспринимался Антантой не иначе как искусственная германско-австрийская провокация против России.
Политика Антанты в отношении польской и украинской государственности исходила прежде всего из официальной позиции России. 16 (29) марта 1917 г. Временное правительство заявило о своей готовности содействовать созданию Польского государства на землях, населенных в большинстве поляками при условии заключении ИМИ с Россией "свободного военного союза" (50). В украинском вопросе правительство соглашалось только на предоставление культурно-национальной автономии. Соответственно ведущие политики Антатнты, начиная с 1918 г. активно декларировали необходимость создания польского государства в этнографических границах. 5 января 1918 г. с заявлением о необходимости создания этнографической Польши, как важнейшего условия для стабилизации в Восточной Европе выступает британский премьер-министр Д.Ллойд-Джордж. В феврале в своей программе "14 пунктов" о том же говорит президент США В.Вильсон. 2 июня 1918 г. о необходимости создания независимой Польши заявляют в совместной декларации главы правительств Великобритании, Франции и Италии. Одновременно Антанта отказывается официально признать существующую де-факто УНР, признанную странами Четверного союза и некоторыми нейтральными государствами. Не привело к изменению позиций стран Антанты в вопросе признания УНР и поражение Четверного союза в первой мировой войне, выдвинувшее на передний план проблему послевоенного устройства. Антанта начинает рассматривать вопрос признания независимого польского государства, воссозданного в октябре-ноябре 1918 г. и практически сразу попавшего под покровительство стран Согласия. Укреплению позиций Польши в послевоенной Европе в немалой степени способствует полная неопределенность в России, где на фоне гражданской войны одно за другим появляются новые государства, а большевики стремятся к всемирной революции. Кроме того, в условиях революций в Германии и Венгрии независимое Польское государство сумело взять под свой контроль большинство этнических польских территорий, что на общем фоне хаоса в Восточной Европе не могло не произвести впечатления. Серьезным недостатком, правда, при этом было то, что во главе польского государства оказались лидеры, ориентировавшиеся до 1917 г. на поражение Антанты в первой мировой войне. Однако Ю.Пилсудскому удалось договориться с проантантовским Польским национальным комитетом в Париже по ключевым вопросам возрождения Польши, что, хотя и не ликвидировало, но значительно уменьшило недоверие Антанты к Польскому государству.
В этом плане Украина значительно уступала. Она не имела официального согласия проантантовских правительств России на независимое существование. Политики Антанты не воспринимали украинцев как отдельную нацию, а сам украинский вопрос считали искусственно раздутым. УНР не контролировала большую часть своей территории, в том числе и столицу. Кроме того, недоверие Антанты вызывало само украинское правительство - Директория, пришедшее 13 ноября 1918 г. на смену свергнутому гетманскому режиму. Ее руководители - В.Винниченко и С.Петлюра считались видными социалистами, степень радикализма которых в социальных вопросах, в отличие от Ю.Пилсудского, далеко не была ясна. При этом плохую службу Украине сослужила ее прежняя безальтернативная прогерманская ориентация. Украинцам не удалось организовать в составе армии Антанты отдельный легион наподобие польского. Хотя со стороны отдельных галицийских украинцев в апреле 1918 г. определенные шаги в этом направлении и предпринимались, широкой поддержки они не получили (51). Так что со стороны Антанты не наблюдалось стремления поддерживать украинское национальное движение, в отличие от более известного польского, прославившегося своей борьбой на протяжении полутора веков и сумевшего заручиться определенной поддержкой как антантовских, так и австро-венгерских правящих кругов.
В это время у Антанты не было единого подхода в вопросе о принципах определения границ новых государств Центральной и Юго-Восточной Европы. Если Вильсон выступал сторонником определения границ на основании права наций на самоопределение, то Франция в большей степени руководствовалась стратегическими соображениями собственной безопасности. Великобритания верная своему прагматическому подходу к вопросам внешней политики в одном случае поддерживала позицию США, а в другом - Франции.
Эти разногласия не могли не сказаться в вопросе об определении польско-украинской границы. Польша и Украина одновременно претендовали на обладание заселенными преимущественно украинским населением, но с многочисленными польскими анклавами, территориями, некогда входившими в состав Речи Посполитой. Это были, прежде всего, восточные районы Холмщины и Подляшья, Восточная Галиция и Западная Волынь.
При этом украинская сторона свои претензии оправдывала аргументами этнического порядка, указывая на абсолютное или относительное преобладание украинского элемента в составе населения спорных территорий. В противовес этому польские политики выдвигали аргументы прежде всего исторического, экономического, геополитического и стратегического порядка, а также указывали на перспективы скорой полонизации этих земель, имевшие под собой реальные основания в ряде поветов, где польский элемент численно почти не уступал украинскому.
В новой ситуации в Европе не на пользу Украине было и ее географическое по¬ложение, ее удаленность от Германии, следствием которой было отсутствие украинско-германских территориальных претензий. Польша претендовала на значительную часть побежденной Германской империи, и в перспективе могла стать стратегиче¬ским союзником Франции. Именно Франция наиболее последовательно покровительствовала Польше в вопросах ее становления, в том числе и территориальных. Французский МИД в конце 1918 г. разработал концепцию создания сильной Польши, которая должна была при необходимости заменить Россию в качестве восточ¬ного противовеса Германии и в то же время являться санитарным кордоном с большевистской Россией. Меморандум МИД Франции, в котором содержалась эта концепция, предусматривал включение в состав польского государства Холмщины и всей Галиции, с предоставлением Восточной Галиции автономии и сохранением польско-украинского двуязычия. (52). В это же время Совет министров и военное министерство Франции получили докладную записку начальника французской во¬енной миссии в Польше генерала Аршинара, в которой излагались мотивы определения границ будущего польского государства. Французская военная миссия исходила из исторических, этнических и экономических предпосылок создания сильного Польского государства как союзника Франции. Она рекомендовала включить в состав Польши Холмщину, Восточную Галицию, Западную Волынь и часть Подолии с Проскуровым и Каменец-Подольским, проведя восточную границу по реке Горынь. Остальная часть украинских территорий, ранее входивших в Речь Посполитую, включая восточные районы Волыни и Подолии, а также вся Киевщина должны были отойти России (53). Тем самым во Франции официальные круги в вопросе польско-украинского разграничения заняли однозначно пропольскую позицию, предусматривавшую раздел украинских этнических территорий между Польшей и Россией.
В ситуации, когда Франция заняла пропольскую позицию, Украине оставалось только полагаться на возможность заручиться поддержкой геополитической соперницы Франции - Великобритании, а также США. Однако по сравнению с французской английская и американская мотивация в вопросе определения польско-украинской границы бьиа слишком слаба, к тому же, основная ставка Антанты делалась на белогвардейские движения внутри России, частью которой они и считали надднепровскую Украину.
В итоге к концу 1918 г. позиции Польши в международной политике по вопросу определения польско-украинской границы выглядели явно предпочтительнее украинских. Однако это преимущество не было закреплено международными соглашениями, что оставляло определенные шансы украинской стороне.
Паралич властей Австро-Венгрии накануне ее поражения дал возможность про¬возгласить создание как польского независимого государства, так и государства украинцев на территории империи Габсбургов. 10 октября 1918 г. украинские парламент )рии в Вене, в ответ на провозглашение 7 октября Регентским Советом в Вар¬шаве плана создания в ближайшее время независимого польского государства и решение польских депутатов австрийского парламента от 9 октября 1918 г. об объединении в составе Польши польских земель, включая Галицию, постановили созвать 19 октября во Львове Украинскую национальную раду - парламент украинцев Австро-Венгрии. 19 октября Украинская национальная рада провозгласила создание украинского государства в украинских областях Австро-Венгрии, так называемую Западноукраинскую Народную Республику (ЗУНР), со столицей во Львове.
В состав западно-украинского государства, согласно заявлению его президента Е.Петрушевича, должны были войти "Восточная Галиция с пограничной линией по Сану и включением Лемковщины, северо-западная Буковина с городами Черновцы, Сторожинец и Серет, а также украинская полоса юго-восточной Венгрии" (54). Тем самым два вновь образовавшихся на развалинах Австро-Венгрии государства официально заявили претензии на во многом совпадающие территории, что вскоре привело к польско-украинскому вооруженному конфликту, так как зоны польского и украинского управления стали определяться на спорных территориях силовыми методами. Таким образом, вопрос определения польско-украинской границы в Галиции, поднимавшийся с 40-х гг. XIX в., впервые из политической сферы был перенесен в военную.
В начале ноября во Львове, где большинство населения составляли поляки, вспыхнуло антиукраинское восстание, в результате которого правительство ЗУНР и западноукраинские отряды вынуждены были оставить город. В то же время польские военные подразделения генерала В.Ивашкевича оккупировали Восточную Холмщину и Подляшье, то есть территории, отошедшие по Брестскому миру к Украинской Народной Республике (УНР). Так начались вооруженные столкновения по спорным пограничным вопросам между Польшей и УНР. 3 января 1919 г. после объединения ЗУНР и УНР польско-украинский конфликт из трехстороннего стал двусторонним.
Государства Антанты практически с самого начала польско-украинского воору¬женного конфликта стали прилагать усилия к его прекращению, добиваясь, чтобы спорный пограничный вопрос был представлен на рассмотрение мирной конференции, подготовка к проведению которой шла полным ходом в Париже. Однако пред¬ложения Антанты натыкались на стремление польской и украинской сторон провести демаркационную линию так, чтобы оставить под своим контролем как можно большую часть спорной территории. Такая позиция польской и украинской сторон объяснялась тем, что каждая из них надеялась на то, что в будущем демаркацион¬ная линия может послужить основанием для проведения мирной конференцией польско-украинской границы. Значительную сложность для умиротворения на польско-украинском фронте представляло отсутствие единства как в польском, так и в украинском руководстве по вопросу польско-украинской границы. Польский историк Анджей Деруга, рассмотрев программы польских политических группировок в 1918-1920 гг., выделил 4 группы программ проведения польской границы на востоке (55).
Бельведерский лагерь - сторонники Пилсудского и правительства Морачевского-Василевского выдвигали программу так называемой федерализации. Она предусматривала создание федерации Польши, Литвы, Белоруссии и Украины. При этом к Польше отходила Холмщина, Львов и Западная Волынь, а польско-украинская граница должна была проходить по линии рек Стырь и Случь.
С федералистской концепцией имела точки соприкосновения программа польских социалистов, предусматривавшая мирное решение польско-украинского территориального вопроса при включении Львова и Холмщины в состав Польши, на остальной же части Восточной Галиции и на Волыни она предусматривала предоставить полякам национально-культурную автономию в составе Украины.
Противоположную позицию по вопросу польско-украинской границы занимали эндеки. Они исходили из того, что Польша на востоке будет граничить непосредственно с Россией, Украина же не сохранит своей государственности. Их программу, предусматривавшую включение в состав Польши Холмшины, всей Галиции, Западной Волыни и части Подолии с границами по рекам Збруч, Смотрич, Случь и Горынь, поддержала Польская крестьянская партия "Пяст" (ПСЛ "Пяст").
Наиболее крайние взгляды на продвижение польских границ на восток высказывали консерваторы, так называемые "кресовые зубры" из числа владельцев крупных поместий в Белоруссии, Украине и Литве. В своих программах они высказывались за восстановление Польского государства в границах 1772 г. с присоединением не только Западной, но и части надднепровской Украины.
Большой противоречивостью в определении польско-украинской границы отличались и планы различных украинских группировок. В частности, в начале 1919 г. можно выделить два лагеря. К первому относились сторонники уступок польской стороне. Они стремились прекратить польско-украинский вооруженный конфликт, уступив некоторые территории в Холмщине, Подляшье, Восточной Галиции и на Волыни. А все силы бросить против большевиков, дабы отстоять большую часть Украины. Таких позиций придерживался ряд видных деятелей главе с С.Петлюрой, а также некоторые лидеры западных украинцев, в частности, и К.Левицкий.
Второй лагерь составляли противники каких-либо территориальных уступок Польше. К ним можно отнести члена Директории В.Винниченко, который с середины 1919 г. не верил в жизнеспособность украинского государства, воевавшего на три фронта - против поляков, А.Деникина и большевиков. Он призывал для будущего национального возрождения пойти на сознательную временную гибель украинского государства, но "воевать до последнего как с поляками, так и с большевиками .., а если еще можно воевать и с Деникиным, воевать специально, чтоб в бою со всеми врагами, как национальными, так и социальными честно погибнуть" (56). Против каких-либо территориальных уступок в Восточной Галиции выступало группирующиеся вокруг лидера ЗУНР Е.Петрушевича абсолютное большинство галицких политических деятелей и значительная часть восточноукраинских, считавших отход от этнических границ предательством украинской национальной идеи. Позиции сторон и степень их готовности идти на взаимные уступки постоянно менялись в зависимости от ситуации на фронте. Отсутствие единства в готовности к компромиссному решению территориальных споров в польсхом и украинском руководстве постоянно срывало посреднические усилия Антанты по урегулированию вооруженного конфликта и переводу польско-украинского спора в дипломатическую сферу. Кроме того, на неудачу посреднических миссий Антанты влияла пропольская ориентация французских представителей, стремившихся добиться от украинцев наибольших уступок.
В середине января 1919 г., когда украинцы контролировали почти всю Восточную Галицию, за исключением Львова, посредническую миссию предприняли англичане, военные представители которых находились в Восточной Галиции с середины декабря 1918 г. Глава английской неофициальной миссии в Польше полковник Вейд в ответ на требование украинцев о проведении демаркационной линии по Сану предложил компромиссную линию вдоль Верхнего Буга и от него по кратчайшему пути к Днестру, оставляя у Польши Львов. При этом он предложил оккупировать войсками Антанты Бориславский нефтяной бассейн, что встретило отпор польской стороны, представленной делегацией Комиссии по управлению Галицией во главе с эндеком А.Скарбеком. Несмотря на рекомендации польского Генштаба согласиться на этот план ввиду критического положения поляков, польская делегация потребовала демаркационной линии - р.Стырь - Буек - восточная граница Перемышльского повета - Рогатин - Гнилая Липа - Ломница, то есть перехода под польский контроль Западной Волыни и 2/3 Восточной Галиции (57). Тем самым посредничество не удалось. Военные действия продолжались.
b конце января в Польшу для урегулирования польско-украинского конфликта прибыла комиссия под руководством французского генерала Ж.Бартелеми. 22 февраля 1919 г. во время начала украинского наступления на Львов она потребовала прекращения боевых действий и заключения перемирия для установления демарка¬ционной линии в Восточной Галиции. В это время украинская армия контролировала почти всю Восточную Галицию по реке Сан за исключением Львова и железной дороги Перемышль - Львов. Весь февраль миссия проводила консультации с польской и украинской сторонами. Польский Генштаб предлагал установить демаркационную линию Буг - Ходоров - Свица, но был готов согласиться и на условия, предложенные комиссией Вейда. Однако такая позиция не устраивала украинскую сторону, добивавшуюся линии Сана, а также Комиссию по управлению Галицией. Генерал Бартелеми в качестве компромисса предложил линию по Бугу до Каменки-Струмиловой - далее 20 км восточнее Львова до Стрыйской железной дороги. Она также была отвергнута украинцами (58).
После прекращения боевых действий, 25 февраля 1919 г. во Львове начался новый раунд польско-украинских переговоров по определению демаркационной линии с участием комиссии Антанты. В начале переговоров украинская делегация предложила линию реки Сан, а польская - реки Збруч. В результате переговоров польская сторона согласилась в качестве уступки провести демаркационную линию Гора Попадья - Калиш - Галич - Рогатин - Перемышляны - Берестечко, (59) что не устраивало однако украинскую сторону. Генерал Бартелеми предложил свою линию, по которой польская сторона получала до решения мирной конференции территории западнее линии Каменка-Струмилова - Львов - Дрогобыч. Эта линия проходила значительно восточнее украинских позиций и была отвергнута украинской стороной. Польский Генштаб согласился с линией Бартелеми.
28 февраля переговоры миссии Антанты и украинской стороны были продолжены в Ходорове. В результате переговоров генерала Бартелеми с С.Петлюрой было получено согласие последнего на указанную линию, однако окончательное решение должна была принять делегация ЗУHP во Львове, которой к этому времени стало известно о подготовке к переброске 80 тысячного польского корпуса генерала Ю. Галлера из Франции в Польшу на восточный фронт. Галичане отвергли предложенные условия и боевые действия продолжились. Миссия же Антанты, переехав из Львова в Познань, стала рассматривать возможные варианты военного давления войск Антанты на украинцев с целью заставить их принять "линию Бартелеми". В качестве антиукраинских санкций, как следует из документов миссии, рассматривалась посылка армии Галлера, румынских и итальянских войск на польско-украинский фронт (60). Однако Верховный Совет открывшейся в Париже мирной конференции, состоявшей из руководителей пяти сильнейших государств Антанты и министров иностранных дел этих стран, ограничился посылкой армии Галлера.
В то же время 19 марта т.н. Совет десяти, исходя из предложений британского министра иностранных дел А.Д.Бальфура, поручил специальной комиссии по поль¬ским делам (комиссия Ж.Камбона), определявшей польско-немецкую границу, заняться разработкой "остальных границ Польши", (61) кроме Восточной Галиции, пока там не прекратятся военные действия. Отказ украинской стороны от проведения демаркационной линии по-разному оценивается историками, многие из которых были непосредственными участниками событий. Так, украинский дипломат МЛозинский считал его правильным, поскольку принятие плана Бартелеми еще не означало закрытия польско-украинского фронта и передачи решения вопроса о спорных территориях на усмотрение мирной конференции в Париже. По его мнению, польские войска, использовав передышку, нарушили бы перемирие, а сам факт принятия этого плана произвел бы негативное впечатление на владевшие инициативой в то время украинские войска и привел бы их к непослушанию. Кроме того, закрытие польско-украинского фронта автомати¬чески не принесло бы успеха войскам УНР в борьбе против Красной Армии, значительно превосходившей их, что, в свою очередь, и так бы привело к краху УНР (62).
Главком Украинской Галицкой Армии генерал-поручик М.Омелянович-Павленко, несмотря на то, что в момент принятия решения выступил за продолжение боевых действий, в своих последующих оценках больше склонялся к позиции С.Петлюры, считавшего что план Бартелеми хотя и ущемлял интересы галичан передачей значительной части украинских этнических территорий, в то же время его принятие означало фактическое международное признание Украины и позволяло ей рассчитывать на поддержку Антанты в борьбе с большевиками (63).
Последствия отказа украинцев от "линии Бартелеми" вряд ли можно оценить однозначно. С одной стороны, Украина не смогла тогда сохранить свою государственность, и отказ от территориальных уступок Польше не привел к закреплению демаркационной линии в качестве государственной границы. С другой же - тяжело судить как бы сложилась судьба УНР, получи она поддержку Антанты и Польши в борьбе против Советской России. Тем более, что тогда в Москве не было окончательной позиции в украинском вопросе: то ли до конца поддерживать большевистское правительство Х.Раковского, то ли попытаться заключить мир, как с Финляндией и балтийскими государствами. Поэтому невозможно оценить отказ от "линии Бартелеми" даже как в целом положительное или отрицательное событие для УНР. Что же касается польской стороны, то она от этого отказа только выиграла, так как с переброской в Галицию армии Галлера и ряда новых подразделений она получила на польско-украинском фронте подавляющее преимущество.
Ситуация начала меняться в пользу поляков с середины марта 1919 г. 22 марта УНР в ответ на требование Верховного Совета мирной конференции от 19 марта согласились приостановить боевые действия. 27 марта в Хырове при посредничестве американского генерала Ф.Кернана прошли польско-украинские переговоры, на которых украинская сторона согласилась только прекратить боевые действия, отвергнув требования поляков в трехдневный срок заключить перемирие на основе плана комиссии Бартелеми. Украинцы предложили передать вопрос о перемирии и демаркационной линии на рассмотрение мирной конференции (64), что не устраивало поляков, не веривших в прочность перемирия и стремившихся закрепить свои первые военные успехи в Восточной Галиции. Военные действия возобновились.
Дипломатическое соперничество польской и украинской сторон по вопросу границ разворачивалось и на мирной конференции в Париже. Интересы польского государства представлял основанный еще в 1915 г. Польский Национальный Коми¬тет (ПНК) со штаб-квартирой в столице Франции. ПНК в ходе первой мировой войны добился признания со стороны стран Антанты, имел достаточно высокий авторитет и широкие политические связи. Делегация же УНР, как следует из донесения ее главы - Г.Сидоренко Директории от 7 марта 1919 г., первоначально даже не была допущена французскими властями в страну. Только после обращения в посольства стран Антанты в Риме Сидоренко и его секретарь смогли прибыть в Париж. Остальные же члены украинской делегации были допущены позже (65).
ПНК на мирной конференции настаивал на присоединении Восточной Галиции к Польше и выступал против признания независимости УНР, которая, по мнению председателя ПНК Р. Дмовского, изложенного им 29 января перед Советом десяти, могла быть только "организованной анархией" (66). Утверждения о нежизнеспособности УНР и историческое право служили основными аргументами в пользу присоединения Восточной Галиции к Польше в ноте польской делегации к Камбону от 28 февраля (67).
3 марта 1919 г. польская делегация предложила свой вариант восточной грани¬цы Польши. На польско-украинском участке она должна была проходить восточнее Мозыря - западнее Овруча и Звягеля - восточнее Заславля и Староконстантинова до реки Ушицы у Зенкова и по ее течению до Днестра, давая Польше границу с Румынией (68). То есть Холмщина и Подляшье, вся Восточная Галиция и Западная Волынь, а также западные районы Подолии должны были отойти к Польше, что полностью соответствовало планам эндеков.
Украинская делегация изложила свои территориальные претензии в Восточной Галиции 25 февраля в ноте председателю мирной конференции. В ней в качестве границы украинских земель определены река Сан и Лемковщина. (69) При этом, правда, границы Лемковщины не были указаны, что позволяет судить о том, что украинская делегация в Париже или же не имела детальных разработок польско-украинской границы, или же не была готова к компромиссу.
В апреле 1919 г. польская сторона, исходя из собственного военного преимущества на галицийском фронте, пришла к мнению о невыгодности перемирия с украинцами, так как у Польши появилась возможность присоединения к ней Восточной Галиции. Премьер-министр Польши И.Падеревский, находившийся в апреле в Париже, писал об этом в письме в личный секретариат в Варшаве. И он указывал, что заняв всю Восточную Галицию, Польша поставит мирную конференцию перед свершившимся фактом, а, по его мнению, "конференция очень считается со свершившимися фактами" (70).
20 апреля 1919 г. польские войска начали широкомасштабное наступление в Восточной Галиции, и теперь уже украинская сторона готова была пойти на любые условия перемирия, отказавшись от требования провести демаркационную линию по реке Сан.
В Париже комиссия Камбона 22 апреля представила проект восточной границы Польши. Она не была определена только в Восточной Галиции, так как решение этого вопроса было отложено Верховным Советом мирной конференции до прекращения военных действий. Кроме того, по настоянию британской делегации, восточная граница Польши не была определена и южнее Холма, так как должна была быть продолжением галицийской. В то же время комиссия определила польско-украинскую границу севернее Холма, проведя ее здесь по Бугу (71). Однако мирная конференция не утвердила сразу этот проект, что, по-видимому, связано с отсутствием четких представлений у руководства Антанты относительно будущей судьбы восточноевропейского региона и границ России.
Успех начинавшегося наступления А.Деникина и заявление А.Колчака Парижской конференции в ноте от 4 июня о том, что окончательное проведение границ между Польшей и Россией не может состояться ранее созыва в России Учредительного собрания, ставили под вопрос правомочность передачи Польше Антантой ряда территорий с этнически неоднородным населением, включая Холмщину и Подляшье.
Неопределенность ситуации в регионе затрудняла работу комиссии Камбона, в частности в определении границы Польши в Галиции. Поэтому комиссия по поль¬ским делам 25 апреля обратилась к Верховному Совету мирной конференции с просьбой представить ей дополнительные указания, определяющие принципы про¬ведения границы, исходя из сложной этнической и политической ситуации.
Прежде всего необходимо было определить статус Восточной Галиции, так как не была ясна ее дальнейшая судьба, "то ли она будет независимым государством, то ли автономным под мандатом Лиги Наций, то ли поделена между Украиной и Польшей". Кроме того, комиссию интересовал вопрос, должна ли Польша граничить с Румынией, что предусматривалось в плане создания "санитарного кордона" против большевиков. При этом комиссия указывала, что если принимать во внимание прежде всего этнический принцип, то восточная граница Польши должна была бы проходить западнее Львова (72).
Для заключения перемирия между УНР и Польшей и проведения демаркацион¬ной линии мирная конференция образовала специальную комиссию под руководством британского генерала Л.Бота. Эта комиссия к 12 мая подготовила проект перемирия, указав, что проведение демаркационной линии не означает окончательного решения вопроса о статусе Восточной Галиции. Демаркационная линия, предложенная комиссией генерала Бота, была более благоприятна для УНР, чем линия Бартелеми, так как отдавала под ее контроль бориславский нефтяной бассейн. Украинская делегация предложенный проект приняла, хотя и попыталась в заявлении делегатов от Восточной Галиции провести демаркационную линию за пределами Галиции на севере - вдоль Припяти и Днепро-Бугского канала до Бреста, а также отодвинуть линию Боты несколько западнее в ее южной части. Это предложение было отвергнуто комиссией Боты, с чем украинская сторона вынуждена была примириться (73).
Однако польской стороне, подготовившей новое крупномасштабное наступле¬ние, перемирие, и тем более раздел, хотя бы и не окончательный, восточно-галицийских территорий был невыгоден. Поэтому глава польской делегации Р. Дмовский отказался подписывать условия перемирия, сославшись на то, что вопрос о проведении демаркационной линии необходимо согласовать с правительством Польши. В это время, 14 мая, польские войска, усиленные корпусом генерала Галлера, перешли в наступление.
17 и 21 мая вопрос польско-украинского разграничения вынужден был разбирать Совет четырех - совет первых лиц Англии, США, Франции и Италии. Однако к этому времени уже определилась в польско-украинском споре не только Великобритания и Франция, но и Италия. Как следует из парижского донесения заместителя министра иностранных дел Польши А.Скшиньского от 14 мая, французская и итальянская позиции сводились к подталкиванию Польши к тому, чтобы поставить конференцию перед свершившимся фактом польской оккупации Восточной Галиции. В этот день Р.Дмовский сообщал Падеревскому, что польская делегация испытывает давление в вопросе заключения польско-украинского перемирия "в полной мере" только со стороны Англии (74). Президент США Вудро Вильсон, как отмечает в своих мемуарах Д.Ллойд-Джордж, "прибыл в Европу горячим сторонником Польши" (75). На заседании 21 мая, когда Совет Четырех принимал решение по вопросу польско-украинского перемирия, важным аргументом в прениях лидеров четырех держав стала опасность падения правительства Падеревского и возможность установления в результате этого в Польше анархии и большевистского строя. Поэтому было решено ограничиться телеграммой Пилсудскому с требованием заключить перемирие на условиях комиссии генерала Бота (76).
Слабая реакция мирной конференции на польское наступление не привела к его прекращению, боевые действия продолжались. 23 мая польский сейм, пытаясь склонить мирную конференцию к признанию Восточной Галиции в составе Польши, принял закон об автономном статусе Восточной Галиции в составе польского государства. Лишь к концу мая, когда мирная конференция пригрозила в случае продолжения наступления приостановить оказание Польше помощи, и даже французский посол в Варшаве Пралон сообщил, что Франция поддержит позицию других стран в этом вопросе, в польском руководстве начались колебания (77). Однако они длились недолго, так как успехи Красной Армии и неудачи Директории в войне на три фронта поставили перед Верховным Советом и советом министров иностранных дел во второй декаде июня 1919 г. вопрос о необходимости не допустить вторжения Красной Армии на территорию Галиции. При этом как единственный вариант рассматривалась ее временная оккупация польскими войсками с предоставлением русинам (галицийским украинцам) прав самоуправления.
25 июня Совет министров иностранных дел четырёх ведущих государств Антан¬ты принял резолюцию, уполномачивавшую польское правительство временно оккупировать Восточную Галицию до реки Збруч, то есть до старой границы между Россией и Австро-Венгрией. Окончательная судьба Восточной Галиции должна была быть решена путем плебисцита, дату проведения которого великие державы должны были определить позднее.
Принятие этой резолюции практически сняло все препятствия перед польским командованием в польско-украинской войне за Восточную Галицию, и к 12 июля последние украинские отряды были отброшены за реку Збруч. Наделение Польши мандатом на временное управление Восточной Галицией временно снимало возникшие между Польшей и мирной конференцией разногласия по вопросу определения восточной границы польского государства в Галиции. Предложенные 17 июля комиссией по польским делам два варианта границы Восточной Галиции были отвергнуты поляками, так как их признание без мандата на управление поставило бы в будущем вопрос о выводе польских войск за границы Восточной Галиции Первый из этих вариантов предусматривал границу западнее Львова и бориславского нефтяного бассейна, однако не достигая реки Сан и Лемковщины, как того добивались украинцы. Второй предусматривал передачу Львова и нефтяного бассейна Польше. С получением мандата на временное управление Восточной Галицией, Польша фактически должна была решать вопрос не определения польско-украинской границы в Восточной Галиции, а окончательной передачи Восточной Галиции под ее управление.
Резолюция от 25 июня не только развязывала Антанте руки в определении восточной границы Польши в Галиции, ослабив угрозу того, что решения мирной конференции по этому вопросу будут отвергнуты поляками. Она одновременно оставляла возможности для широкого маневрирования на случай возрождения Российской империи, так как тогда Антанта могла бы потребовать от Польши освободить Восточную Галицию, формально выполнив союзнический долг перед Россией, передав Польше только этнически польские территории.
В то же время решение передать Восточную Галицию под временное польское управление показало, что мирная конференция очень мало считается с украинским государством, которое еще не бьио официально признано Антантой. Оно указывало на то, что если вопрос польско-украинского разграничения в Восточной Галиции будет решаться, то скорее не как вопрос определения границы между Польшей и единым украинским государством, а как вопрос определения границы Польши и России, в лучшем случае Польши и украинской Галиции, так как надцнепровская Украина однозначно воспринималась как часть России, имеющая право лишь на федерацию.
30 июня комиссия Камбона поручила подкомиссии во главе с генералом А. Ле Роном, которая ранее занималась вопросом восточной границы Польши, разработку проекта статуса Восточной Галиции, а также определение ее границ. 18 августа проект был готов. 20 августа его утвердила комиссия Камбона и передала на рассмотрение Верховного Совета мирной конференции. Проект предусматривал предоставление Польше мандата на временное управление Восточной Галицией и определял порядок ее администрирования, наделяя украинское население правами на автономию. Западная граница Восточной Галиции, то есть непосредственно граница польского государства проходила значительно восточнее границы австро-венгерского судебного округа Восточная Галиция, несколько восточнее реки Сан. Тем самым к непосредственно польской территории были отнесены территории с компактно проживающим украинским населением. В частности, поветы Чесанив, где из 66 гмин, согласно австро-венгерским данным за 1910 г., в 38 преобладало украиноязычное население, а в 28 - польскоязычное, а также поветы Перемышль (из 123 гмин - 92 и 31 соответственно), Добромиль (из 94 гмин - 63 и 27), Санок (из 131 гмины - 79 и 52), Лиско (из 154 гмин - 137 и 16). При этом в составе Восточной Галиции был оставлен Львов с поветом, в котором из 133 гмин в 64 преобладало польскоязычное население, а в 62 - украиноязычное (78). То есть подкомиссия генерала Ле Рона, определяя восточную границу Польши, не стала ее проводить строго по этнической польско-украинской границе, а постаралась компенсировать польской стороне отошедшие в Восточной Галиции островки польского населения, численность которого помимо Львова и Львовского повета превышала 40% христианского населения в поветах Тернополь, Скалат и Терембовля (79). В качестве компенсации была передана не только Лемковщина, врезающаяся клином в этнически польскую территорию, но и значительная часть земель с преобладанием украинского населения восточнее реки Сан.
Несмотря на то, что проект по Восточной Галиции был представлен Верховному Совету мирной конференции 20 августа, решение по нему было принято только 20 ноября. Причинами затяжки послужили разногласия ведущих стран Антанты по отдельным положениям, в частности о необходимости проведения в будущем плебисцита в Восточной Галиции. Польша, опираясь на поддержку Франции и Италии, настаивала на окончательном присоединении Восточной Галиции, что наталкивалось на противодействие США и Англии. Кроме того, ситуацию вокруг Восточной Галиции осложняло успешное наступление Деникина. Для принятия окончательного решения по Восточной Галиции также необходимо было получить официальный отказ Австрии от претензий на эти территории. 10 октября 1919 г. Австрия ратифицировала Сен-Жерменский мирный договор, и согласно статьям 91 и 27 договора отказалась "в пользу главных союзных и объединившихся держав" от всех своих прав на Восточную Галицию (80).
20-21 ноября на заседании руководителей делегаций ведущих стран Антанты проект комиссии Камбона был рассмотрен и одобрен. Дискуссия разгорелась по вопросу длительности предоставляемого Польше мандата на управление Восточной Галицией. Британский представитель сначала настаивал на 10-летнем, но затем согласился на 25 лет. Польская делегация отказалась подписывать условия временного предоставления мандата на управление Восточной Галицией на 25 лет, настаивая на окончательном присоединении Восточной Галиции к Польше в качестве автономного образования.
Несмотря на отказ поляков признать резолюцию о временном наделении Польши мандатом на управление Восточной Галицией, мирная конференция продолжала рассмотрение вопросов восточной границы Польши и 8 декабря приняла декларацию, согласно которой Польша получала право ввести свою администрацию на территории бывшей Российской империи западнее линии, разработанной комиссией Камбона в двух проектах восточной границы Польского государства (от 22 апреля - севернее Холма и от 20 августа - южнее Холма) вплоть до бывшей российско-австро-венгерской границы, то есть включая всю Восточную Галицию (81).
Таким образом, мирная конференция фактически признала эту линию в качестве временной административной границы польского государства, отложив окончательное решение вопроса определения восточной границы Польши на будущее.
Не была определена восточная граница Польши и в Восточной Галиции, как не был окончательно решен вопрос о ее статусе. Официальное признание мирной конференцией особого статуса Восточной Галиции, не предусматривавшего ее вхождение в состав польского государства, и отказ Польши, практически утвердившей там свою власть, смириться с таким положением завели решение вопроса о Восточной Галиции в тупик. Чтобы выйти из этого тупика, либо страны Антанты должны были оказать давление на Польшу и заставить ее подчиниться решениям мирной конференции, либо Польша должна была добиться пересмотра этих решений.
Первый вариант не мог быть реализован так как применение каких-либо санк¬ций к польскому государству было бы отвергнуто Францией и Италией, а также могло ослабить антибольшевистский блок, в чем не бьии заинтересованы ни США, ни Великобритания. Второй вариант в декабре 1919 г. был также маловероятен, так как уступка Польше богатой нефтью Восточной Галиции нарушила бы сложившееся в Европе равновесие в борьбе Франции и Великобритании за сферы влияния. Поэтому во время визита в Лондон президент Франции Клемансо догово¬рился с британским премьером Д.Ллойд-Джорджем о том, что вопрос о Восточной Галиции будет вновь рассмотрен великими державами через несколько месяцев.
Таким образом, мирная конференция в Париже не смогла окончательно определил польско-украинскую границу, хотя в ходе ее работы был разработан и утвержден временный вариант определения границы. Такое решение вопроса польско-украинской границы не устраивало ни правящие польские круги, добивавшиеся присоединения Восточной Галиции к Польше, ни значительную часть украинских политиков, стремившихся утвердить за Восточной Галицией независимый статус.
Неопределенность польско-украинской границы фактически превращала его решение в вопрос политического торга. Кроме того, к концу 1919 г. в результате поражения белых армий, а также ликвидации УНР, объективно возростала роль Советской России, что открыло новые перспективы в определении польско-украинской границы.
Анализ вопроса об определении польско-украинской границы на Брестской и Парижской мирных конференциях, позволяет сделать вывод, что, несмотря на наличие многочисленных вариантов польско-украинского разграничения дипломатическим путем, ни один из них не был реализован. При этом, Брестская конференция гораздо ближе Парижской подошла к дипломатическому разрешению польско-украинского пограничного конфликта, т.к. в Бресте был подписан мирный договор, определяющий принципы разграничения. Однако реализация этого договора на практике натолкнулась на серьезные разногласия внутри Четверного союза, что вскоре привело к ревизии части брестских соглашений.
Парижская мирная конференция, несмотря на более продолжительный срок работы, при отсутствии общего подхода к принципам определения границ новых государств, не смогла выработать подобный договор.
Поэтому польская сторона получила возможность определять свою границу с позиции политики "свершившегося факта". Оценивая значение Брестской и Парижской мирных конференций для интересов польской и украинской государственности, следует отметить, что для украинской стороны решения Брестской конференции, даже после частичной из ревизии, были большим достижением, в то время как польская сторона была сильно ими ущемлена. Отсутствие же конкретных решений Парижской конференции по польско-украинскому разграничению представляло серьезный успех польской дипломатии и государственности, позволивший ей распространить свою администрацию почти на все спорные территории. При этом ни польская, ни украинская сторона не прекращали ни после Брестской, ни после Парижской мирных конференций попыток добиться наиболее благоприятного для себя решения пограничного вопроса, считая возможным изменить решение мировых держав по этому вопросу в новой геополитической ситуации.
