|
НАШИ ЗЕМЛЯКИ
ПРАВЕДНИК ЗЕМЛИ РУССКОЙ
В нелегких помыслах наедине с самим собой, в доверительных церковных
проповедях, читаемых прихожанам, во многих своих литературных трудах наш земляк,
московский священнослужитель отец Дмитрий то и дело оглядываясь на прошлое,
обращает взор к отчему дому в небольшой унечской деревеньке Зарбуда (новое
название ее теперь Березино). Время не изгладило в его памяти тяжелое босоногое
детство и отрочество, связанные с бедностью, неспокойными годами гражданской
войны, унижением семьи, произволом чиновников.
Отец Дудко (Дмитрий Сергеевич Дудко)
В то время, перебиваясь с хлеба на воду, родители Дмитрия, люди глубоко
религиозные, несли тяжкое бремя жизни и тем не менее воспитывали в детях своих
высокую нравственность: честность, порядочность, любовь к ближнему... Заложенные
в них добрые семена этих начал дали затем хорошие всходы. Детей у Сергея
Ермолаевича и Елизаветы Никаноровны Дудко было четверо — дочь Матрена и трое
сыновей — Дмитрий, Владимир и Николай. Дети во всем почитали родителей,
перенимая у них все доброе и хорошее, помогали по дому и хозяйству. Они были
неразлучны между собой и запросто водили дружбу со своими сверстниками. Впрочем,
не все, Дмитрий держался несколько особняком, сторонился компаний, не стремился
бежать после школы на шумную улицу играть в резвые ребячьи игры. Смышленого
подростка постоянно тянуло к учебникам, церковным книжкам, любил он читать и
художественную литературу. Бывало, уединившись в тихом уголке отцовской усадьбы,
он часами не выпускал из рук книжки, познавая тайны окружающего мира. Его
нередко можно было видеть уединенного в укромном месте, с обращенным взором к
небу, к Богу, и шепчущим беззвучно слова молитв и псалмов, почерпнутых из
хранящихся у родителей старинных церковных фолиантов.
Оттого, видимо, в селе считали Дмитрия чудаковатым парнем, не от мира сего.
Ведь он все чаще отрешался от всего, уходил в себя, в глубь своего сознания,
пытаясь самолично осмысливать потаенный мир земного бытия.
Именно таким характеризовал мне отца Дмитрия его брат, ветеран войны и труда
Владимир Сергеевич, с которым вели долгую беседу в один из мартовских дней в его
опрятном домике, поставленном на отцовской усадьбе. Рядом — дом брата Николая, а
чуть поодаль живет сестра Матрена. Все вырастили детей, не чаят души во внуках,
которых у них много. Дети разлетелись по белу свету, хотя и не все. Сын
Владимира Сергеевича — Алексей сейчас работает главой местной сельской
администрации, дочь Матрены — Лидия — тоже не уехала, в селе живет и уже на
пенсию вышла. Навещает и брата их, Николая, его дочь Нина, работающая
бухгалтером в администрации. Помощь от детей, которые рядом живут, старикам
веская. Да и они не остаются в долгу. Свеженького молока городским, яичек всегда
дать рады и за внуками приглядеть не прочь. Так и доживают жизни свои,
по-родственному поддерживая друг друга. Да вот время на их старость пришлось
такое неспокойное, непредсказуемое. Потому и на душе тяжело.
Редкий приезд брата Дмитрия из Москвы еще крепче объединяет их, потому как,
собравшись вместе за чашкой чая, разговор ведут они о добре и зле, разумном и
вечном. Каждое слово отца Дмитрия братьями и сестрой воспринимается с великим
почитанием. Они знают, что праведник-служитель с высоким духовным саном, много
повидавший на своем веку и многое изведавший, каждого наставляет на путь
истинный. А в истине познается наше сознание и бытие.
Но приезды отца Дмитрия в родную деревеньку становятся все реже. Теперь он
больше общается с родными по телефону.
Недавно у него было семидесятипятилетие. Не приехал, годы, здоровье не то.
Поздравили из Березино именитого брата все трое по телефону с днем рождения.
Не многое поведал мне о жизни брата, и своей тоже, Владимир Сергеевич,
некоторые сведения об отце Дмитрии почерпнул из газетных публикаций, бесед с его
земляками, из его книг.
Своей жизнью, своей тернистой мученической судьбой отец Дмитрий, конечно же,
заслуживает того, чтобы мои земляки узнали его лучше, чем знают сейчас, чтобы
хоть малость, почерпнув мудрости в его мыслях, попытались сверить свои дела и
поступки с его философией жизни. Вдруг кому-то это пойдет на пользу.
...1937 год. Страна живет не совсем обычной жизнью. За видимым благополучием
тем не менее идут поголовные аресты ни в чем неповинных людей. Без суда и
следствия, по приговору так называемых «троек», их бросают в тюремные лагеря.
Приговоры безжалостны, суровы: пять, десять, пятнадцать лет отсидки. За отказ
вступить в колхоз власти арестовывают и Сергея Ермолаевича Дудко — отца Дмитрия.
Мальчику к тому времени едва исполнилось пятнадцать лет. Мать остается с тремя
маленькими детьми фактически без средств к существованию и возможности получить
их. Кое-как перебиваясь, семья дожила до 1941 года, и сразу попала из огня да в
полымя — в фашистскую оккупацию. Осенью 1943 года, после освобождения района,
Дмитрия призывают на фронт. Через год после ранения и тяжелой болезни его
комиссовали.
Стремление служить Богу, людям у возвратившегося с войны двадцатилетнего
парня остается прежним. В 1945 году Дудко поступил в Московскую духовную
семинарию, по окончании которой его перевели в духовную академию. Однако через
полгода, 20 января 1948 года, Дмитрия арестовали и приговорили по ст. 38—10 УК
РСФСР (антисоветская агитация и пропагада) к десяти годам лагерей с последующими
пятью годами поражения в правах. Лишь через восемь с половиной лет его
освобождают от заключения и восстанавливают слушателем академии, которую он
окончил в 1960 году. Дмитрия Дудко рукополагают в священники и назначают служить
в Московский храм Петра и Павла, а затем в храм Святителя Николая, что на
Преображенском кладбище.
Служа в этом храме, отец Дмитрий вступает в тесный контакт с прихожанами,
ведет с ними доверительные беседы, отвечает на волнующие вопросы верующих. Этим
он привлек огромное число людей, включая даже неверующих, многие из которых
через него пришли к Богу. Его импровизированные ответы были тайком записаны
слушателями на магнитофонную пленку и изданы на Западе на русском и иностранных
языках.
За свое мужество и ревность о деле Божьем отец Дмитрий жестоко поплатился:
после долгих притеснений он был арестован по обвинению в клевете на советский
государственный строй. Спустя полгода состоялось «покаянное» выступление по
телевидению заключенного отца Дмитрия. Оно было напечатано в газетах и произвело
удручающее впечатление. Многим показалось, что он «предал Христа и Церковь».
Статья «Запад ищет сенсаций», подписанная священником Дудко и напечатанная в
газете «Известия», начиналась с того, что он отрицал свою вину и заявлял, что
никогда не выступал против советской власти, а как священник вел борьбу с
безбожием. Это соответствует его прежним высказываниям: «Я увидел, что сбились с
пути в нашей стране, и пожалел их, вышел как раб того господина, который пошел
по зову во все переулки и закоулки».
Вскоре над отцом Дмитрием состоялся суд. Его условно освободили, и он получил
возможность, находясь под надзором, продолжать священническую деятельность в
храме села Виноградово. Однако после выступления Дудко по телевидению многие
отвернулись от него, и в первую очередь некоторые из тех, кто прежде выступал в
его поддержку. Он очень болезненно переживал случившееся и почувствовал
потребность зафиксировать свои переживания на бумаге.
Приняв в период заключения свою пастырскую деятельность за антисоветскую, он
теперь переживал «ад в душе». В своей книге «Потерянная драхма» священник пишет:
«...Чувствую, что изменил интересам церкви, ношу невыразимые муки и
мучительно ищу выхода, чтоб поправить свою роковую ошибку. Как я допустил
такое?— от этого вопроса не знаю покоя ни днем, ни ночью. Что мной руководило:
страх, поиск выхода, еще что-то сделать? Все было, но главным моментом была
любовь к оставшимся. Сейчас готов на все, чтобы поправить дело».
«Если бы мне сказали, что я так поступлю, я счел бы это за клевету на себя,—
пишет он архиепископу Василию Брюссельскому,— а вот видно, что я переоценил свои
силы, так низко пал, как никто другой. Отчего это? Что получилось, кого винить?
Прежде всего себя, но пока я не могу как следует ни в чем разобраться, причин
много, но ни одна не оправдывает меня».
«Господи, молил я Тебя пронести чашу эту горькую позора и унижения, она не
прошла мимо, выпивать ее нужно до дна. Да будет не моя, а Твоя воля, Господи,
так надо. Ты допустил. Ты все устроишь. Дай мне быть спокойным, положившись на
Тебя».
«Еще когда я был на воле, начиналась уже травля, письма, звонки, выступления
в печати,— и советской, и западной, все силы были брошены, чтобы подавить мой
дух, в тюрьме этого достигли. Сейчас я повержен в прах...»
«Я ведь никому не изменял, я хотел выбрать путь, каким можно еще делать.
Дальнейшее покажет, нужно пройти его. Господи, укрепи, обереги, помоги...»
Надо сказать, что «слабый голос» отца Дмитрия был услышан. И он продолжал
звучать не только в русской, но и в иностранной прессе. Во французских,
английских, бельгийских, итальянских газетах стали появляться статьи о
«скованном Прометее». «Темная ночь» его испытания отождествлялась с верным путем
к святости.
Кардинал Эчегатай обращается к нему с открытым письмом, в котором говорит:
«Тебя предали самой ужасной, самой унизительной форме мученичества, помутили
разум, не прикоснувшись к телу... Униженный вплоть до самой своей сущности, ты
продолжаешь благоденствовать, как настоящий Христос, «оставленный Отцом». Скажи,
не ты ли говорил, что в России более живая вера, чем в других странах, потому
что Россия находится на Голгофе и что недалек час Воскресения. Нет, ты не
изменник, ты по-прежнему для нас — отец Дмитрий Дудко...»
А вот что свидетельствует о своем духовном отце писатель Владимир Максимов:
«Судьба свела меня с отцом Дмитрием Дудко, казалось бы, совершенно случайно.
Но эта случайность многое в моей жизни изменила и предупредила! И я думаю, не
только в моей жизни. Десятки русских интеллигентов одного со мною поколения
могут с уверенностью подтвердить решающую роль этого героического пастыря в их
биографиях. Отец Дмитрий на протяжении многих лет был близким другом
Солженицына. Своим духовным отцом считают его Игорь Шафаревич и Владимир Осипов,
Александр Галич и Лидия Чуковская, Евгений Барабанов и Леонид Агурский. И еще
многие и многие.
Проповеди и беседы отца Дмитрия затрагивают самые глубокие проблемы
человеческого существования: проблемы Любви, Совести, Сострадания,
Самопожертвования. Именно поэтому они вызывали и вызывают в современном русском
обществе такой чуткий и широкий резонанс. Но именно поэтому же их успех и
популярность приводят в неистовое раздражение существующую в современной России
безбожную власть. Репрессии следуют одна за другой: его лишают возможности
служить в одном храме, переводят в другой, а затем — в третий. На семью, друзей,
паству различными, подчас самыми ухищренными способами оказывают политическое,
моральное, административное давление с тем, чтобы создать вокруг него атмосферу
изоляции и отчужденности.
Огромную роль в его судьбе сыграла и еще может сыграть в дальнейшем также
поддержка со стороны мирового общественного мнения. Проникновенное слово отца
Дмитрия должно и впредь звучать с амвона Православной церкви...»
Но на этом испытания на человеческую прочность на закончились. Сначала
Дмитрий Дудко попадает в тяжелую автомобильную катастрофу: перебиты в коленях
обе ноги, задето легкое. Приговор врачей гласил: на ноги больше не встанет, в
лучшем случае — костыли. Тем не менее после «чудесного» (по его словам)
излечения уже через пять месяцев отец Дмитрий приступает к службе в храме
Смоленско-Гребневской Иконы Божьей Матери в селе Гребнево Московской области.
После скитаниям его суждено было продолжиться, и проповедник был отправлен
сельским священником в село Черкизово, что под Коломной.
Теперь, думаю, станет понятно, в каких непростых условиях познавал истину и
боролся за нее наш земляк. Он размышлял, писал в камере вместе с уголовниками,
выбрав для себя укромный уголок, он вынашивал свои мысли, находясь на прогулках
в зоне, работая на лесоповале, в зыбкие минуты отдыха на твердых нарах, в камере
перед уходом ко сну.
Потом, ощутив свободу, творить стало легче, находясь в окружении родных,
паствы и людей, которых он всегда любил одному ему известной любовью.
Свидетельством тому — его многие литературные произведения. В 1974 году в
издательстве «Имка-Пресс» (Париж) вышла первая его книга «О нашем уповании»,
через два года в Монреале (Канада) выходят из печати еще две книги Дудко —
«Верю, Господи» и «Воскресные беседы». Спустя два года в издательстве «Жизнь с
Богом» (Брюссель) была издана книга «Во время и не во время», в 1979 году во
Франкфурте-на-Майне (ФРГ) — «Враг внутри».
В то время, как известно, отношение к религии у нас было иным, чем теперь, и
автору приходилось издавать свои произведения за рубежом. Не за то ли были
аресты и унижения? По этому поводу священник говорил: «Я не поклонник Запада, но
и не враг тех христиан, которые сочувствуют нам на Западе».
Летом 1980 года в Вермонте (США) вышла очередная книга отца Дмитрия «Премудростию
вонмем», а спустя шесть лет в Брюсселе (Бельгия) издана «Потерянная драхма» —
книга, в которой проповедник размышляет о днях, проведенных в заключении, о
будущем церкви и России. Наконец, в 1988 году в Мюнхене (ФРГ) появилась на свет
восьмая книга Дмитрия Дудко «Литургия на русской земле». В России только в 1992
году в издательстве журнала «Храм» (Москва) напечатана первая книга священника
«Христос в нашей жизни», а в журналах «Лепча» № 4 и «Россияне» № 10—12
опубликованы «Притчи» и роман «Волною морскою». Известны также его книги
«Басни», «Двойное течение», «Наперекор волнам».
Остановимся несколько подробнее на вышедшей в 1994 году в московском
издательстве «Новая книга» книге стихов отца Дмитрия — называется она «Стихи
моих дорог». В предисловии он пишет: «Я не знаю, к какому поколению себя
причислить, но стихи меня всегда волновали и волнуют. Они для меня минуты
сосредоточенности и прозрения. Особые минуты, дарованные Богом».
Название этой книги не случайное. Оно оправдано всею жизнью нашего земляка.
По признанию батюшки, стихи он пишет на протяжении всей своей жизни, начиная с
раннего отрочества, и задолго до получения священнического сана. Многое, что
чувствовал и видел, что прозревал духовными очами своими, оказалось теперь
трагически сбывающейся грозной реальностью:
И мы хотя в надежде обманулись,
Упорно погибаем до конца...
Для многих из нас Родина стала «краем, где нет жизни былой, где звон металла
заглушает крик», где в состоянии внутреннего распада оказываются душа и природа:
Не шорох листьев, а скрежет
Сцепившихся машин.
И кто-то тебе все брешет,
Даже когда ты один.
Поэтическое слово отца Дмитрия — во многом сродни слову пророка и
проповедника одновременно, как, впрочем, и его проза. Творческий опыт Дудко
интересен по-своему. Он имеет особое дерзновение сопрягать высокое,
отвлеченно-философское, религиозное содержание с конкретно-земным, обыденным. От
этого сопряжения прозаические и стихотворные строки искрят, как сомкнутые
провода в коротком замыкании, и возникает вольтова дуга прозрения.
Отец Дмитрий как поэт удивителен своей доверчивой и бережной отзывчивостью,
которая будит в нас сочувствие, сострадание к его жизни а значит, и к своей
собственной. Слово его порывистое, страстное, пророчески взволнованное. Автор
умеет запечатлеть едва доступные для передачи в стихе, едва уловимые, тонко
переживаемые состояния души и природы. («А на душе тревожно-нежно» или «О, как
всё светло и сквозисто» — об осени).
Первое и наиболее полное собрание избранных стихотворений священника Дудко,
куда вошло около 250 его стихотворений, басен и поэм, вышедшее в центральной
печати, стало радостным явлением не только русской духовной жизни, но и
литературной общественности нашей страны. Читаются они легко, на одном дыхании.
Стихи разные, но мне хочется включить в этот очерк подборку стихов о Родине,
России...
Тот любит Русь за три березки,
А тот за взгляд ее простой.
А я люблю ее за слезы,
За горе общее со мной.
Люблю омытые слезами,
Святые, честные глаза.
Ведь это любящая мама,
Ее забыть никак нельзя.
***
Торгуют Россией
Направо - налево.
Клянутся в любви
По велению чрева.
Россия распродана,
Но не исчезла.
Россия распята,
Россия воскреснет.
* * *
Когда Россию потеряли,
Тогда узнали, что она
Такая чудная страна,
Такие сказочные дали
И звон колоколов далекий
Почудится из дали той...
И вздрогнешь сердцем одиноким
Пред этой вечной красотой.
* * *
То проклинают, то, смиряясь,
Благословляют палачей.
А ты, Россия, надрываясь,
Стоишь все у чужих дверей.
Кто впустит чуточку согреться?
Но, смотришь, потеплело вдруг.
Само в себе несешь ты сердце,
Защиту от обид и мук.
* * *
Мне мило все в моей стране:
Простор степей, цветов обилье,-
И созревающие нивы,
И лес далекий в стороне.
И лепет полноводных речек,
Озер спокойное стекло.
И труженика ремесло,
И утро, день. И ночь и вечер.
Здесь все знакомое, родное,
Понятен каждого язык.
И даже брань и грубый крик
Как будто что-то дорогое.
* * *
Снится мне далекая Россия.
Пробужусь, прислушаюсь тайком,
Отчего пурга заголосила
В беспокойном сумраке ночном?
Чье она оплакивает горе,
Нарушая дней моих покой?
Я стою, как будто бы в дозоре,
Не крадется кто ли там чужой?
Ничего я не пойму, что это,
Я зову к себе моих друзей,
Но не слышу ничьего ответа,
Я один среди чужих людей.
Я теперь в краю мне незнакомом,
И пурга голосит оттого,
Что отпала в вихре бестолковом
Молодость от счастья своего.
Глубокое содержание всех книг священника Дудко наглядно и самоочевидно дает
нам понять, как узник, мучимый за вероисповедническую деятельность, за
проповедование в храме и в миру, начинает сострадательно открывать незавидную
участь самих своих «мучителей». И потому то знаменитое батюшкино «лефортовское
сидение» обернулось тем, что отец Дмитрий и понял врагов своих, и внял, что не
надо, не стоит бороться с тем, чего нет, чего не существует для православного
борителя, тем паче под пасхальное науськивание тех, у кого нынче чужебесное
имечко «лжедемократы», брезгливо отбросивших, к слову сказать, и осудивших его,
лишь стоило ему попытаться стереть с лица свою нарочитую печать «политического
мученика за права...»
Для того, чтобы хоть краешком души проникнуться в потаенный мир этого умного,
доброго и талантливого человека, всем сердцем любящего свою Родину, свой народ,
не могу не привести ряд высказываний из его философской книги «Потерянная
драхма»:
* * *
Жизнь взвихрена, не знаешь, где друг, где враг. Люди подозревают друг друга,
опасаются, ненавидят. Трудно сохранить человеческое лицо, тем более быть
последовательным христианином. Некоторые панически бегут от жизни, но она всюду
настигает.
* * *
Мир зашел в тупик. Все развращается, гибнет. Природа не выдерживает греха
человеческого и сопротивляется тем, что проявляются необычные грозные явления в
природе, истощаются жизненные ресурсы. Это сопротивление природы, болезнь ее —
не к смерти, а к жизни. Она хочет жить и показывает лицо смерти человеку, чтобы
он понял свой тупик. Ни какие бы то ни было перевороты, революции, войны не
имеют значения, разве только те, чтоб человек, почувствовав страдания, одумался.
* * *
Преждевременное переступление границ может слишком вскружить голову, человек
как бы забывается, впадает в прелесть, и может смешать даже правду и зло.
Границы в этом мире не случайны, это границы правды от лжи.
* * *
Мир приходит к своему роковому концу, и стараться сейчас в целом спасать мир
бессмысленно. Нужно спасать отдельного человека. Чем больше спасем людей в
отдельности, тем больше будет спасен мир.
* * *
Мир зашел в такое гибельное состояние, что человеческими усилиями гибель не
предотвратить. Ни войны, ни восстания, ни протесты не поправят положения: все
развратилось. Нужно как частное, так и общее покаяние.
* * *
В наше время главная задача — объединиться, не так, как мир этот
объединяется: на съездах, по количеству, на словах. Объединиться так, чтобы
понять друг друга. Оттого, что мы не понимаем друг друга,— и вражда, и мы чужие
друг другу...
* * *
На земле правды нет. Весь мир во лжи лежит. Поэтому ссылаться на то, что там
вон лучше — строить мыльные пузыри.
И не особенно надо носиться со своей правдой. Нужно прислушиваться к голосу
других. И не стесняться признать себя виноватым там, где нам кажется — мы правы.
Если строго посмотреть, то мы
виноваты во всем.
* * *
Современные люди как-то на страдания, смерть, несчастья смотрят испуганно,
даже боятся вслух называть их, как будто все сразу передается на них. Это от
духовной слабости! Сильные духом и сами не боятся страданий и чужие страдания у
них вызывают жалость, любовь. А любовь — это непобедимость. Не случайно говорят
— сильнее смерти.
* * *
Нужно замечать вокруг себя перемену к лучшему и доброту. При всем огрублении
нравов люди стали лучше, желание проявить доброту появилось у многих. Доброта
многообразна и индивидуальна.
* * *
Меньше всего надо считаться со своим мнением, больше с другими... и особенно
опасно проводить свои мнения в жизнь насилием, заставлять, чтоб слушались. Нужно
всегда чувствовать ответственность за других, если этого не будет — будет потом
невыносимая боль.
* * *
Не нужно быть безрассудным, нужно быть осмотрительным и трезвым, не тратить
напрасно силы и не поддаваться возбуждениям. Нам ничего не дано такого, чтобы
его можно было терять.
* * *
Часто мы живем сиюминутным, оттого нетерпеливы, торопим время и делаем
глупости. А жизнь не сиюминутна, требует терпения и никакой спешки.
* * *
Надо научиться понимать не только громкие слова, а даже шепот, вздох, даже
молчание. Научиться довольствоваться малым. Принимать все, как все полюбить,—
заключает в себе самом все. Все нам и дает радость. Вот в чем настоящая
мудрость!
* * *
Всегда нужно стараться не учить, а учиться. Земная жизнь — школа, которую мы
проходим. Задание наше — понять свое назначение, достигнуть цели и раскрыть
смысл.
***
Внутренний конфликт нужно обязательно гасить: в семье ли это или в стране,
ибо, как сказано в Евангелии: дом, разделившийся в себе, опустеет.
* * *
Что такое свобода? В нашей греховной жизни мы говорим: выбор между добром и
злом. Выбирая зло, человек остается свободным? Нет, он порабощает себя. Поэтому
свобода — это не выбор между добром и злом, а это освобождение от зла и
устремление к добру. Только в добре можно быть свободным.
* * *
Если ты, как тебе кажется, защищаешь истину, а пылаешь ненавистью к падшему
человеку, то ты защищаешь не истину, а свою самолюбивую мечту об истине. Истина
как раз есть любовь, снисхождение к человеку, к его заблуждению. Подумай, не от
ненависти ли твой огонь об истине.
* * *
Ко всем нужно относиться с любовью, к врагам своим — тем более. Среди людей,
кто бы они ни были, нет врагов. Враги наши — духи злобы поднебесной. И если люди
исповедуют их идеологию, не нужно их ненавидеть, а просто то, что они
исповедуют. И с этим бороться, а людей надо спасать.
* * *
Не торопитесь возвращать тех, кто отошел — разлука в любом случае нужна. Если
разлука не убедит — значит, тот был для тебя чужим и сойтись не сможете.
* * *
Сейчас главное должно быть — покаяние и всепрощение, смирение и любовь, все
остальное, как приложение. Человечество настолько запуталось, грехи настолько
одолели нас, что на героические поступки — что-то сделать такое особенное — мы
не способны.
* * *
К сожалению, у нас теперь часто узкопартийные, сектантские взгляды, мы
забываем, что надо сострадать, понимать немощи друг друга, прощать, не осуждать,
а помнить, что все мы грешны, что если ты заметил в другом грех, покопайся, он
же есть и в тебе.
* * *
Если б провести линию нашей жизни, то она получилась бы очень кривая, а в
некоторых местах и такой, которая бы показывала нашу гибель. И нужно удивляться,
как под таким давящим напором нашей жизни мы живем.
Областная газета «Брянский рабочий» отвела почти страницу рассказу о нашем
земляке, напечатав его проповедь и несколько стихотворений из вышедшей книги
стихов, приурочив публикацию к его семидесятипятилетию. Там приведены идущие от
сердца высказывания известных в стране людей о Дмитрии Сергеевиче Дудко.
Юрий Бондарев, писатель:
«Отец Дмитрий — человек интересный, неожиданный в своем космосе и своем
мышлении. Он всегда говорит о сильной России, которая находится в недрах, ему не
свойственно чувство светского мирского пессимизма. Батюшка знает литературу — и
религиозную, и классическую, и современную, что всегда делает его интересным
собеседником».
Михаил Лобанов, литературный критик:
«Знаю отца Дмитрия Дудко тридцать лет. С его светлым именем, с его
кристальной личностью у меня связаны одни из самых заветных воспоминаний.
Недавно при встрече с ним мы говорили о его новой книге, которая должна скоро
выйти с моим кратким предисловием. Эта его книга замечательна, она вносит нечто
новое в русскую литературу своеобразным психологизмом».
Геннадий Зюганов, председатель КПРФ:
«Поздравляя отца Дмитрия Дудко с юбилеем, делаю это с искренним
удовольствием. Это человек редкого мужества, веры и надежности. Человек, который
прошел тяжелейшие испытания, но сохранил любовь к России, к идеалам народности,
справедливости и тем высшим духовным ценностям и заповедям, которые Христос
завещал нам блюсти и передавать из поколения в поколение...»
Сергей Бабурин, политический деятель, зам. председателя Госдумы:
«Отец Дмитрий во все времена — и при советской власти, и при антисоветской —
олицетворял и олицетворяет собой человеческую совесть. Не просто честность, не
просто стремление быть искренним и порядочным, но еще и истинную совестливость,
соединенную с последовательной гражданской позицией. Он все делает во имя людей,
во имя русского человека, во имя Отечества, в котором жил и живет, в котором
страдал и страдает».
Александр Проханов, писатель:
«Никогда не забуду, как отец Дмитрий прошел в зал суда, где закрывали нашу
газету «День» — «Завтра». Тогда на нас набросились самые страшные силы из
прокуратуры, министерства, информации, были вызваны свидетели и лжесвидетели.
Нас готовы были судить, казнить, заковывать в железо и отправлять в ссылку. Нам
было очень тяжело. Отец Дмитрий в облачении пришел в зал суда, достал кропило,
достал святую воду и стал кропить зал при великом удивлении и онемении всех
пришедших туда людей... Таким образом отец Дмитрий благословил нас на наше
ристалище, и мы выиграли этот процесс...»
Анатолий Лукьянов, политический деятель, депутат Госдумы:
«Знаю отца Дмитрия Дудко, читал все его книги, вижу ту огромную роль, которую
он играет в жизни многих людей. Сегодня при всех бедах России в духовности
российской появился какой-то вакуум. Отец Дмитрий и старается заполнить его
своей деятельностью. Он пастырь русской земли, который крайне необходим в
нынешней тревожной обстановке...»
Николай Бурляев, актер, кинорежиссер:
«Батюшка Дмитрий Дудко относится к тем служителям Русской Православной
церкви, которые подвигом личной жизни, мужеством, стойкостью и любовью вселяют в
нас веру в будущее и укрепляют наши души. Русская церковь и вся наша история
подвигаются вперед благодаря таким представителям, как владыка Иоан, отец
Дмитрий и наши старцы...»
Владимир Гостюхин, кинорежиссер:
«Отец Дмитрий — ребенок, великий и сказочно чистый ребенок. Его жизнь — это
как бы все мы, люди грешные, проходящие сквозь его чистоту и отмывающиеся. Все
наши грехи он берет на себя... Он умеет сопереживать. Это светлый человек, при
всей своей занятости, его проповеди читаю всегда...»
И последний штрих к портрету священнослужителя Дмитрия Дудко. Где-то в
тайниках своей души он всю жизнь вынашивал мечту о том, чтобы в его родной
деревеньке вознес к небу свой крест хотя бы небольшой святой храм.
И никогда бы не сбыться этой мечте, если бы, как говорится, не случилось
несчастье к счастью. Березино сейчас — центральная усадьба сравнительно крепкого
хозяйства — откормсовхоза «Аленовский». Не так давно там построили типовые Дом
культуры, среднюю школу, детский садик, административное здание, жилые дома. В
одном из коттеджей разместили приемный комплексный пункт бытового обслуживания
населения. Служба эта, к сожалению, в районе развалилась. А совхозному
строителю, родному брату священника Дудко, возьми да и приди в голову задумка —
переоборудовать эту постройку под церковь. С ней он и обратился к директору
совхоза Н. К- Солопееву. Тот не отказал. Тогда за полгода методом народной
стройки и создали этот маленький деревенский храм в честь Иконы Божьей Матери
Одигитрии. В нем уже идет служба. Священником там с первого дня освящения храма
работает духовный сын отца Дмитрия Вадим, приехавший из Москвы по настоянию
своего пастыря. А старостой при нем — брат отца Дмитрия — Владимир, тот самый
строитель.
Примечательно, что сын священника Дудко, Михаил, окончил в Москве духовную
семинарию, учится в духовной академии и проводит службу в одном из храмов города
Зеленограда. Одновременно он является заместителем редактора газеты
«Православная Москва».
Петр Чубко
из книги "На пороге столетий"
оглавление
|
|
История края
