История Руси без Повести временных лет
Мы публикуем фрагмент книги «Очерки начальной Руси» доктора исторических наук, члена-корреспондента Национальной академии наук Украины, старшего научного сотрудника Института истории НАН Украины, участника проектов «Полит.ру» и «Полiт.ua» Алексея Петровича Толочко. Книга выходит в 2015 г. в киевском издательстве «Лаурус». Большую известность не только в профессиональных, но и в широких кругах получила вышедшая в 2012 г. в этом же издательстве книга Алексея Петровича «Киевская Русь и Малороссия в XIX в.».
История Киевской Руси возникла как комментированный пересказ летописи. Преимущественно такой она остается и сегодня. Но ни в какой другой области наука не оказалась так зависима от летописной повести, как в суждениях о возникновении Киевского государства.
Летопись рассказывает о расселении славян вдоль больших рек, о том, как они были «обидимы» хазарами, как призвали на княжение варяжских князей, освободивших их от чужеземной дани; как Олег захватил Киев, убив Аскольда и Дира, как осаждал Царьград и отомстил неразумным хазарам; как древляне убили князя Игоря, а его жена Ольга жестоко отомстила за то; как ходил в походы Святослав и как крестился Владимир. Ту же историю, но более темным языком, рассказывает наука: о славянской колонизации Восточноевропейской равнины, о призвании скандинавского княжеского рода и заключении с ним «договора», о возникновении государственного образования на севере с центром в Новгороде и объединении его с государственным образованием на юге, вокруг Киева, о расширении территории путем подчинения племенных княжений и внешнеполитическом противостоянии с Хазарским каганатом и Византийской империей. Эти научные проблемы (а на самом деле, эпизоды летописного рассказа) обсуждаются из книги в книгу, с различными, как кажется исследователям, толкованиями, но в порядке и контекстах, предложенных летописью. Даже историки, не склонные простодушно доверять ее свидетельствам, выстраивают свои аргументы как оппонирование древнему автору. Летописный рассказ, следовательно, служит своего рода стержнем, на который — соглашаясь или оспаривая — историки нанизывают свои интерпретации. Этому же способствует и традиция начинать историографические обзоры едва ли не с трудов XVIII века, но в любом случае — с толкования перелагателей летописи Карамзина и Соловьева (а в украинской традиции Грушевского), неизбежно помещающая всякий новый разговор внутри воспроизводимой этими авторами повествовательной структуры летописи. Синтезы ранней истории Руси оказываются попросту переводом летописи на язык науки.
Но летопись — Повесть временных лет — была создана в начале XII века. От событий, с которых она начинает свой рассказ, ее отделяют два с половиной века. Ее сообщения, по большей части, легендарны или вовсе выдуманы, и никакими достоверными источниками, которых мы не знали бы сегодня, летописец не располагал. Его рассказ выстраивается в характерную для средневековых хронистов «повесть о происхождении»: откуда пришла правящая династия и как обрела подвластный ей народ. Это выдающееся литературное произведение, но совершенно недостоверная история. Никаких причин продолжать основывать на нем наши знания о прошлом не существует.
Как могла бы выглядеть начальная история Руси без Повести временных лет? Попыткой ответить на этот вопрос есть книга «Очерки начальной Руси».
Всякий, приступающий к изучению новой исторической темы, задается тремя вопросами: какие достоверные свидетельства сохранились? что по этому поводу говорит наука? и: как все было на самом деле?
Откуда Норманнская земля стала есть
История о происхождении руси и деяниях первых киевских князей впервые была рассказана в Повести временных лет, летописи, завершенной в 1116 году игуменом Выдубицкого монастыря Сильвестром. Вероятно, и ранее этого времени в Киеве бытовали какие-то представления о древнейшем прошлом (например, в виде генеалогической легенды княжеского дома или преданий, сохраняемых в устной памяти), но только Сильвестр собрал воедино эти разрозненные фрагменты, дополнил их вычитанными из византийских хроник известиями и расположил вдоль оси христианской хронологии. Он предварил свой рассказ ветхозаветной историей Вавилонского столпотворения, разделения языков и расселения народов «по лицу земли», определив место своего народа и государства в грандиозной картине истории человечества.
Получившийся таким образом рассказ о народе русь, первоначально проживавшем в Скандинавии, а затем вместе со своими князьями мигрировавшем в Восточную Европу и через Новгород (или Ладогу) достигшем Киева, где — среди славян — устроил себе государство, представляет собой классическое origo gentis, жанр средневековых повестей «о происхождении народов». Ценность подобных origines для реконструкции прошлого народов невысока, и наука давно научилась обращаться с ними как с культурными артефактами, признавая за ними значение памятников исторического воображения своей эпохи, но в поисках достоверного знания обращаясь к свидетельствам другого рода.
Не так случилось с рассказом Повести временных лет. С XII по XVII век он был растиражирован во множестве летописных компиляций, став единственной версией происхождения Руси, а с возникновением в XVIII века светской историографии был естественно положен в основу изложения древнейшей истории Восточной Европы. В структурно неизменном виде его унаследовала научная историография XIX века, уточнявшая детали, но по сути воспроизводившая все тот же рассказ о призвании варягов, их водворении в Новгороде, походе Олега на Киев, основании здесь нового государственного центра, из которого князья затем совершают походы на соседние славянские племена и на Византию. Летописное повествование стало парадигмой для начальной истории Руси: еще не открыв очередную книгу, мы уже твердо знаем, каких персонажей там встретим, в каком порядке, какие их подвиги будут обсуждаться. Нам известен сюжет этой истории.
Почти ровно за столетие до летописи Сильвестра, в 1015 году, на другом конце Европы был завершен исторический труд, рассказывавший аналогичную историю иного переселенческого народа из Скандинавии. В хронике, озаглавленной De moribus et actis primorum Normanniae ducum Дудо Сен-Катенский отвечал, в сущности, на те же вопросы, что и автор Повести временных лет: откуда пришел и как водворился среди франков народ норманнов, кто был их первыми вождями, словом — откуда Норманнская земля стала есть. История Дудо движется в противоположном летописному направлении: первоначально норманны были обитателями Северного Причерноморья даками и жили на границах с Аланией (сице бо ся звахуть ти урмани даци). Вследствие внутренних войн и несогласий часть из них под предводительством герцога Ролло погрузилась на шесть кораблей и в поисках новой родины отплыла на север, на остров Сканию, оттуда — в Англию, затем — Фризию. Всюду Ролло и его даки одерживали множество славных побед, пока, наконец, не достигли Франции, где нашли обильную и плодородную землю, лежащую в небрежении (земля велика и обилна, а наряда в неи нет), и частью силой, частью по договоренности с «королем франков» водворились в ней навсегда. Ролло разделил землю между предводителями своего народа и седе ту княжа и раздая мужем своим волости.
Достоверного в рассказе Дудо примерно столько же, как и в рассказе Сильвестра: они принадлежат к одному жанру и одному типу исторического мышления. Разница — в историографических карьерах. Сегодня невозможно встретить историю Нормандии, основанную на сюжете Дудо. Такой труд не вызвал бы ничего, кроме изумления. Напротив, Повесть временных лет постоянно присутствует в рассуждениях исследователей. Они обсуждают юридические детали «ряда», заключенного Рюриком с призвавшими варягов племенами, или исторические обстоятельства похода Олега из Новгорода на Киев и объединение «южной» и «северной» Руси, или сообщения о многочисленных победах этого князя над «окольными» славянскими племенами и даже их даты, ищут «историческое зерно» в предании об уплате полянами дани хазарам или об убийстве Аскольда и Дира. Постоянное обсуждение этих и подобных сюжетов привело к тому, что в современных изложениях ранней истории Киевского государства мы имеем дело, по сути, с рассказанной «научным языком» летописной легендой.
Историческая реконструкция должна основываться на источниках другого рода: современных событиям и не повествовательных. Таковых, увы, не много в нашем распоряжении: три сохранившихся византийско-руских договора (911, 944 и 971 год) и два сочинения, приписываемых Константину Багрянородному: «Об управлении империей» и «О церемониях византийского двора». Это тексты либо актовые, либо дескриптивные. Для исторического повествования они обладают существенным недостатком: отсутствием сюжета, «движения» истории, а также неизбежной фрагментарностью картины в противовес иллюзорной «полноте» истории в летописи. Эти изъяны вполне компенсируются бóльшей достоверностью. В сущности, именно в этом — отказе от опоры на нарративные источники при реконструкции прошлого — и состояла методологическая революция, произведенная Леопольдом фон Ранке в европейской историографии. Для дисциплины древнеруской истории она прошла незаметно.
Красочная летописная повесть о странствиях народа русь и его князей из Скандинавии в Киев должна быть сдана в архив, туда, где уже больше двух столетий пылятся, вместе с рассказом Дудо Сен-Катенского, «троянские» и «римские» предания о происхождении других европейских народов.
Обсудите в соцсетях
