Приобщение к величию. О чем говорит архитектура чиновничьих дач

За последние пару лет благодаря энтузиастам широкий круг общественности смог ознакомиться с тем, как выглядят дома крупных чиновников, глав госкорпораций и некоторых других приближенных к власти бизнесменов. "ДП" попытался проанализировать стилистику властной архитектуры. Ведь во все времена тренды на строительном рынке задавали именно самые главные заказчики.

В России есть устойчивая традиция — различать архитектуру по правителям. Многие жители Петербурга не спутают петровское барокко и елизаветинское, и все прекрасно интуитивно понимают, чем сталинский дом отличается от хрущевского. Однако вот в новейшей истории России никакой отчетливой заданной тенденции вроде бы нет, ни президент, ни министры даже и не пытаются задавать эстетический вектор строительному рынку. Правда, оказалось, что государственный стиль все же есть — правда, искать его надо не в больших общественных постройках, а в дачах представителей власти и их окружения.

Благодаря деятельности журналистов и ФБК в Интернете и СМИ появилось фото и видео довольно большого числа частных домов, предположительно принадлежащих большим чиновникам и приближенным к власти бизнесменам. Среди вероятных владельцев назывались председатель Государственной думы Вячеслав Володин, братья Аркадий и Борис Ротенберги, бывший глава РЖД Владимир Якунин, глава Ростеха Сергей Чемезов, руководитель аппарата правительства Алексей Приходько, министр обороны Сергей Шойгу, предприниматель Евгений Пригожин, губернатор Саратовской области Николай Меркушкин и даже премьер–министр Дмитрий Медведев. Резиденция на мысе Идокопас в Геленджике, которую некоторые СМИ окрестили дворцом Путина, стала достоянием общественности еще лет пять назад.

Информация о тех или иных домах зачастую опровергалась, но конкретные имена и фамилии владельцев в данном контексте не важны, поэтому упоминаться они будут абсолютно условно. Просто архитектура — прекрасный материал для того, чтобы судить об идеологических установках людей. Тут, с одной стороны, есть где развернуться амбициям, представлениям об идеальном образе себя. С другой — частный дом все же вещь очень интимная, он почти так же близок к телу, как рубашка, так что и шансов слукавить почти нет.

Хочу как при бабушке

Большинство заметных государственных деятелей, будь то кровавые тираны или великие гуманисты, так или иначе запечатлели себя и свою эпоху в камне и часто относились к этому очень лично. Вспомнить римских пап, флорентийское семейство Медичи, Петра I, испанского диктатора Франко, французского президента Миттерана. Автор американской декларации независимости Томас Джефферсон и сам был архитектором, построил дома для себя и своих друзей, университет в Виргинии. А вот Иосиф Сталин, хотя его именем и названа целая архитектурная эпоха длиной почти три десятка лет, на самом деле был скорее исключением и гораздо больше стремился разбираться в изящной словесности, чем в архитектуре. Несмотря на распространенные стереотипы, постройки его времени создают удивительную для столь авторитарной страны стилистическую разноголосицу.

Условные чиновничьи дачи не построены под копирку, но некая общая черта в них, несомненно, присутствует. Тут есть две важные вводные. Во–первых, нанимать архитекторов первого ряда для строительства дачи, которую хочется скрыть, совершенно невозможно. Во–вторых, съемки, как правило, делаются с беспилотников, и разглядеть подробности и детали на фотографиях и видео трудно. И все же можно констатировать единственный несомненный факт: практически все дома построены в традиционном стиле, то есть с теми или иными историческими аллюзиями.

Дача Меркушкина (повторимся, что использование всех фамилий абсолютно условно и мы не утверждаем, что дома принадлежат именно этим людям), скажем, напоминает фривольное рококо XVIII века, дом Николая Ашлапова — строгий классицизм XIX столетия, а владение Сергея Шойгу и вовсе решено в духе азиатской старины. Важен сам факт обращения к прошлому, детали тут тоже занимательны, но второстепенны. Для ясности в терминологии важно оговориться, что если раньше классикой считали искусство античности и Возрождения, а также более поздние вариации на тему того и другого, то сегодня более естественно называть ею все, что было до 1914 года, который и считается наступлением современности.

Как президенты и короли

Существует мнение, будто классическая архитектура — признак тирании. Строго говоря, это штамп, закрепившийся в сознании в большой степени благодаря тому, что ею увлекались Гитлер, Франко и Муссолини. В России сразу вспоминают Сталина. В действительности классика довольно универсальна как язык, она может одинаково красноречиво говорить о любых взглядах и убеждениях, все зависит от того, как его использовать. Уже упомянутый Томас Джефферсон был прямо образцовым архитектором — неоклассиком второго ряда. Но какой же из него тиран?! В современном мире самым известным поклонником традиционализма является принц Уэльский, который не то что не жесткий лидер, а вовсе символическая фигура. Так что даже естественно, что и дома ему нравятся как будто срисованные с добротного английского пейзажа позапрошлого века.

Диктаторы же, наоборот, чего только не любят. Резиденция Саддама Хусейна была украшена эротическими фресками с явным намеком на насилие и в стилистике, тяготеющей к фэнтэзи.

Гигантский дворец Хафеза Асада в 1970–е годы из бетона и стекла спроектировал знаменитый японский авангардист Кензо Танге. Если и есть какое–то качество архитектуры, по которому можно делать выводы политического или социологического толка, то это масштаб (не путать с размером). Чем комфортнее пропорции для человека, тем ближе это к демократии, и наоборот. В хорошо известном непостроенном куполе гитлеровской Германии (имеется в виду новая столица Третьего рейха) человеческая фигура выглядела как точка на листе бумаги.

Тем не менее всякий архитектурный стиль что–то да говорит о людях, которые его предпочли. Современный ретроспективизм существует в нескольких ипостасях. Во–первых, есть целая плеяда архитекторов, которые до глубины души убеждены в том, что примерно во времена Первой мировой войны с архитектурой произошла катастрофа, она стала безликой, бесчеловечной и недолговечной, и они сознательно строят так, как делали это их предшественники в XIX, а еще лучше в XVIII веке. К таким относится, например, любимый архитектор принца Чарльза Куинлан Терри. Он не просто использует традиционный декор, он и технологически, и в отношении масштаба делает свои здания неотличимыми от двухвековых. Однако такой подход сравнительно редок просто потому, что мало кто сегодня в достаточной степени владеет мастерством рисовальщика и строителя, чтобы делать такие аутентичные вещи.

Другая роль классической архитектуры — развлекательная, и она, к слову, наиболее распространенная. В тематических парках развлечений вы обязательно обнаружите и средневековые замки, и дома с колоннами, выполненные из нарочито дешевых материалов, может быть, даже пластика. Тут, как это часто бывает в массовой культуре, эксплуатируется эффект сочетания узнаваемости и несерьезности. Сюда же относятся и китайские копии Эйфелевой башни и английских городков. Наконец, традиционная архитектура — вечный удел нуворишей. Она, с одной стороны, достаточно понятна, а с другой — как бы приобщает владельца к корням, которых у него нет, но которые он хотел бы иметь. Тут, конечно, не обязательно, как в первом случае, строить из кирпича, важен образ.

К третьему варианту и стоит причислять дачи российских политических деятелей и олигархов. Они не несут в себе никакой идеологии вовсе. Они — чистый восторг перед большими деньгами, помноженный на желание произвести серьезное впечатление. Ролевая игра, где ты можешь побыть чем–то средним между американским президентом и французским королем. Тебе никто не верит, ты и сам себе не веришь, и это заставляет тебя и дом, и участок вокруг него сделать как можно больше, задавить размахом. Но это не помогает, потому что, по большому счету, ты и сам себе не веришь.

Билет до Луны

Характерно, что ни в одной даче нет настоящей выдержанности, ни про одну не скажешь, что вот это сделано в традициях русского палладианства, а тут хорошая стилизация под венецианское палаццо.

Архитектор дачи Меркушкина явно оглядывался на фривольную архитектуру XVIII века, но узкие оконные пролеты в два этажа — яркая черта современности. Дом Володина с куполом в центральной части и двумя боковыми флигелями как будто относится к строгой классике, тут впору вспомнить Белый дом в Вашингтоне, а поставлено строение прагматично углом с краю участка, что никак не увязывается с претензиями на сдержанное величие. Проданная дача Якунина и дом Чемезова — это и вовсе необъяснимая смесь потешного историзма с модернизмом и одновременно американским вернакулярным стилем. Тут и свободное сочетание геометрических объемов, и пилоны, и розетки на фасаде, и балконы в орнаментах, и типично пригородная кровля, и широкие окна, и минимализм в интерьерах — только диву даешься, как все это может уживаться в одном здании.

Братья Ротенберги явно оглядывались на французские дворцы, когда заказывали свои — п–образные в плане. Правда, они стоят друг напротив друга, так что композиция становится не похожа, пожалуй, ни на что в мире и сгодилась бы для съемок американской комедии о неразлучных близнецах. В даче Пригожина нейтральная имитация эклектики полуторавековой давности сдобрена прозрачными крышами. Правда, эти перекрытия, которые должны бы подчеркивать богатство и свободу владельца, ближе всего оказываются к эстетике пластиковых торговых центров рядом с какой–нибудь предпоследней станцией метро.

Оригиналом оказался Сергей Шойгу, который предпочел традиционную архитектуру Дальнего Востока. И хотя на вид подражание удачным не назовешь, к чести заказчика надо сказать, что дух традиции, диктуемый ей образ жизни он как раз уловил. У него и открытые веранды по периметру, и прозрачные стены — настоящее азиатское единение с природой.

Исключение составляет усадьба Миловка в Ивановской области, которую некоторые СМИ называли дачей Медведева, — это настоящее историческое здание, восстановленное после 2008 года, то есть тут доля имитации несравнимо меньше, да и дело сделано хорошее, все же вернули к жизни пришедший в упадок особняк. А вот резиденция на мысе Иподокас если и выделяется из общего ряда, то только гигантским размахом и качеством работ. Она, судя по всему, построена мастеровитым итальянским архитектором, и тут не поскупились ни на детали, ни на камень, никакой халтуры. Несмотря на то что формально стиль классический, общей приземистостью и тяжеловесностью она напоминает замок средневековых рыцарей. Ясно, что владелец, кем бы он ни был, видит себя этаким грубоватым феодалом, неравнодушным к культурным благам цивилизации, но на всякий случай предпочитающим не расставаться с доспехами. Правда, впечатление это, если приглядеться, совсем кукольное, тут больше впору снимать блокбастер вроде "Властелина колец", чем жить настоящему авторитарному деятелю.

Бесполезно разбирать, почему такое внушительное во всех отношениях сооружение не производит подобающего его размеру и цене эффекта, это вопрос эмоциональный и культурологический, все дело в эффекте неожиданности. Вот фрески Хусейна или футуристический дворец Асада могут напугать, потому что в них есть непредсказуемость, мы понимаем, что их заказчик — человек своенравный, себе на уме, с навязчивыми идеями и неколебимыми убеждениями. А в наших госдачах — ничего из ряда вон выходящего, они всего–навсего составляющая известной советской триады "дачка, тачка и собачка", разросшаяся до невероятных масштабов. С художественной точки зрения это провал, непопадание в эпоху, в лучшем случае — любопытный артефакт.

Если верить языку архитектуры — до тирании нам как до Луны, и хорошо, наверное, что так.