Смена летосчисления передвинула все юбилеи 1917 года. Поэтому 100-летие большевистского путча и его разгрома отмечается вчера и сегодня. Июльские дни показали, насколько сильным было антикоммунистическое сопротивление России, вполне способное победить. Но показали они и другое: страшную силу трусливого обмана, низкой интриги, ханжеской демагогии. Хватило ли ста лет, чтобы усвоить этот урок?
Большевики организовали в своём штабе полицейский участок
К июлю 1917 года российская демократия четыре месяца считала себя властью. Так именовали себя либеральные и социалистические группы, вознесённые Февральской революцией. Которую совершили вовсе не они, а стихийный городской бунт и заговор армейского командования. Формально установилось «двоевластие» либерального Временного правительства и социалистического Петроградского совета.
Реально в стране царило безвластие. Все управленческие структуры разрушились от царского отречения. Старые представительные органы – законодательные палаты, городские думы, земства потеряли всякий авторитет. Правительственные комиссары и председатели земских управ не располагали силовым ресурсом и потому игнорировались. Рабочие, солдатские и крестьянские Советы велись за анархическими массами. «Россия превратилась в дискуссионный клуб», – вежливо характеризовал Герберт Уэллс эту войну миров, до которой далеко было его фантастике.
На этом фоне день ото дня усиливалась единственная по-настоящему организованная партия. Очень показательный штрих: именно и только большевики организовали при своём партийном штабе не только вооружённые патрули, но и комендатуру с арестными помещениями. «Как можно называть ленинцев анархистами, – резонно интересовалась газета «Русская воля», – если они первым делом завели у себя полицейский участок и составляют протоколы о задержаниях?» Модель будущего государства дала основание к чёткому выводу: «Ленинизм контрреволюционен». Но самые убедительные доводы пасовали перед 40 тысячами винтовок, захваченных «Красной гвардией».
Партия Ленина была союзником монархий против демократий
Уже 20–21 апреля (все даты по старому стилю) партия Ленина жёстко испытала на прочность правительство и Петросовет. Повод дала нота министра иностранных дел Павла Милюкова, лидера кадетской партии. Его устами правительство подтвердило верность России союзным обязательствам Антанты в Первой мировой войне. Ленинцы отвечали лозунгом «Долой войну!» Под которым 20 апреля вышла «Красная гвардия».
Этот призыв эффективно работал в плане политического пиара. Временами появлялись транспаранты и покруче – например, «Да здравствует Германия!» Но показной пацифизм – скоро обернувшийся всероссийской бойней – был выгоден не только большевикам в их движении к власти. Он полностью отражал позицию кайзеровского правительства и Оберкоммандо. Второй рейх жаждал с ленинской помощью избавиться от войны на два фронта. Российские коммунисты оказывали неоценимую помощь немецким генералам.
Партия большевиков – тогда называвшаяся «социал-демократической»! – выступала как союзник монархического блока Центральных держав во главе с Германией. Против республиканской Франции, парламентарной Англии и Соединённых Штатов. «Большевики неравномерно распределяют свои братские чувства, – констатировало «Новое время». – Рабочие и солдаты Французской республики для них не братья. То же и английские рабочие, и бельгийские социалисты, и сербские крестьяне. Братьями большевиков являются только немцы».
21 апреля в центре Петрограда, на Невском и Думской, красногвардейцев остановили солдаты. Протестовавшие против братства с Вильгельмом Гогенцоллерном. Ленинцы открыли огонь. Разъярённые солдаты поотбирали у них винтовки и многих отколошматили. Кадетский ЦК позвал людей на улицы, поддержать правительство. Призыв был услышан. Патриотические митинги перекрыли большевиков. Правительство праздновало победу.
Ленин сделал два важных практических вывода. Первый: красногвардейцы не стоят против регулярной армии, надо активнее работать с войсками, прежде всего с петроградским гарнизоном. Второй: нужна агитация обывателей. Больше внимания таким слоям, как домашняя прислуга, швейцары, дворники. С другой же стороны – работать со студентами, даже с гимназистами. Все они, вместе с солдатами, остановили и отбросили ленинскую гвардию. В прямом бою их не победить – слишком много. Значит, запарить мозги, перевербовать, хотя бы нейтрализовать.
Поражение на фронте послужило сигналом к путчу
Июльский кризис проистекал из апрельского. Правительство испугалось тогда собственной победы. Министр-председатель князь Георгий Львов, известный земец и толстовец, сразу был припечатан как «размазня благонравная». На него и раньше никто не надеялся. Но теперь был ещё и отставлен Милюков. Сам ушёл в отставку военный министр Александр Гучков. Не сказать, чтобы они достигали больших политических успехов. Скорее наоборот. Но всё же именно Милюков и Гучков были наиболее последовательны в антибольшевизме. Не в пример новым главам дипломатии и военного ведомства – Михаилу Терещенко и Александру Керенскому.
Послеапрельское правительство сформировалось на коалиционной основе. К либералам добавились социалисты – эсеры, меньшевики, трудовики, энесы. Но среди министров-эсеров не было Бориса Савинкова, среди меньшевиков не было Александра Потресова. Не было по-настоящему сильных фигур, адекватных жёсткому темпу событий. Эсеровский министр земледелия Виктор Чернов, меньшевистский министр почт и телеграфов Ираклий Церетели являлись яркими политическими литераторами и ораторами. Но – никакими организаторами, никакими управленцами. Достаточно сказать, что почтово-телеграфное министерство было создано специально под Церетели. Чтобы обозначить для него какую-нибудь правительственную должность. (Вскоре почтовое сообщение в России обрушилось.) Министерство же земледелия при Чернове превратили в сугубо парадное ведомство, для планирования будущей аграрной реформы. Из него выделили особое министерство продовольствия, занятое практическими делами.
Деловыми социалистами были Алексей Пешехонов и Павел Переверзев. Пешехонов возглавил то самое министерство продовольствия, Переверзев – министерство юстиции. Но оба не владели организационными рычагами.
В июне Керенский попытался развернуть наступление на Юго-Западном фронте. Успехи первых дней породили эйфорию. Однако вскоре на помощь австро-венграм прибыли немцы и нанесли российским революционным войскам разгромное поражение. Какого, надо признать, не знали войска императорские. Это спровоцировало грозное брожение по всей русской Действующей армии. И особенно по тыловым гарнизонам. Кому же охота на фронт при таком-то разрезе? «С Россией-матушкой пропадёшь к этой самой матушке!» Такое настроение и требовалось большевикам с немцами.
2 июля начался очередной правительственный кризис. Кадеты Андрей Шингарёв (министр финансов), Александр Мануйлов (министр народного просвещения) и Дмитрий Шаховской (министр государственного призрения, по нынешним понятиям – социальный блок) вышли из кабинета. В знак протеста против уступок украинской Центральной раде. Надо заметить, кадеты – партия российских либералов – отличалась жёстким централизмом в вопросах государственного устройства. Это послужило сигналом для нового антиправительственного выступления.
Ленин посчитал момент подходящим для решительного удара. «События на фронте и в Петрограде связаны единым германским планом», – говорил Георгий Плеханов. Первый марксистский социалист России, затравленный большевиками как «социал-патриот».
В своей резолюции ЦК сумел «зачистить концы»
Массовую основу большевистского путча составляли красногвардейцы. Главную военную силу – Первый пулемётный полк, достаточно разложенный большевистской агитацией и готовый воевать в столице, чтобы не воевать на фронте. Ударным спецназом считались матросы Балтфлота, перебрасываемые из Кронштадта. А на первый план, по известной коммунистической методике, умело выталкивались безумные «попутчики» – анархисты и другие ультралеваки. Не понимавшие, на кого работают и во что это для них выльется.
Методом захвата власти была избрана вооружённая демонстрация. Повторение апреля, но уже в новых условиях, в усиленном формате. Утром 3 июля на митинге пулемётчиков выступил Лев Троцкий – к тому времени второй человек большевизма. Он поставил задачу свержения Временного правительства. Как бы потом большевики ни виляли про «мирную демонстрацию», эти слова из песни не вычёркивались.
С другой стороны, большинство членов ЦК были против последнего броска. Считали, что условия ещё не созрели. Апрель показал: армия в целом против большевиков, она мощно ударит в ответ. И в этом её поддержит значительное большинство населения.
«Умеренных» в большевистской верхушке по факту возглавлял Лев Каменев. По менталитету он вообще был скорее меньшевиком, но пребывал в сильнейшей психологической зависимости от Ленина и Троцкого. Колебался и Сталин. Они предпочитали сначала провести свои партийные решения через Петросовет. Как бы прикрыться «социалистической законностью». До чего же всё узнаваемо. В том числе методики пользования бешеными принтерами.
Но в партии большевиков решало не большинство ЦК, а первое лицо. То есть Ленин. К тому же поддержанный Троцким. А этот тандем опирался на реальную силу – Красную гвардию, Первый пулемётный и Кронштадт.
День 3 июля прошёл в спорадических столкновениях большевиков с патриотично настроенными петроградцами и солдатами. Вечером пулемётчики собрались у большевистской штаб-квартиры – особняка Кшесинской на Петербургской стороне (дом принадлежал той самой Матильде Феликсовне, вокруг образа которой заведены теперь «духоскрепные» скандалы; сейчас там Музей политической истории России). В ночь на 4-е собралось расширенное заседание большевистского ЦК, Петроградского комитета, «Военки» (спецотдел по окучиванию гарнизона) и «Межрайонки» (сеть территориальных ячеек). Ленин отсутствовал – опять-таки весьма узнаваемая манера.
Принятая в итоге резолюция ЦК звучала так: «Рекомендуется немедленное выступление рабочих и солдат на улицу для того, чтобы продемонстрировать выявление своей воли». Какой бы фанатичной ни была эта партия, там виртуозно умели зачищать концы. Если выгорит – вот оно, победоносное выявление воли, приведшее к власти! Если провалится – так ведь предлагалось всего лишь выявить волю, всё по закону, мирный протест…
Большевистский путч был разгромлен несколькими залпами
Утром 4 июля на Васильевском острове высадились матросы-большевики. «Вы краса и гордость русской революции!» – приветствовал их Троцкий. Выступил и появившийся Ленин – но опять-таки воздержался от конкретного приказа. За него это сделал Свердлов: «Изгнать министров-капиталистов!» Заметим, что капиталистами можно было назвать двух членов Временного правительства: Александра Коновалова и Михаила Терещенко – но гнать предполагалось всех пятнадцать, в том числе шестерых социалистов.
Вооружённая демонстрация двинулась от дома Кшесинской по Троицкому мосту. Запрудила Садовую, Невский, Литейный. Случилось несколько ожесточённых перестрелок с антибольшевистскими боевиками. Попутно развязался грабёж. Толпа численностью тысяч до ста окружала Таврический дворец – местопребывание Петросовета. Который в период коалиции воспринимался как реальное правительство. Таким образом, коммунистический кулак опускался не на капиталистов, а на социалистов. Толпа потеряла к тому времени всякую управляемость. Даже Троцкий явно начинал пугаться последствий. Особенно когда группа отмороженных матросов схватила Виктора Чернова. Ведь, откровенно-то говоря, вольно начать – а дальше кого?
Информация об аресте министра земледелия и эсеро-советского лидера достигла штаба Петроградского военного округа. Было решено действовать. Министр юстиции Павел Переверзев собрал делегатов от гарнизонных полков. Он выложил собранные к тому времени данные о связях ленинской группировки с кайзеровской Германией. Это вызвало сначала шок, потом взрыв солдатского гнева. Солдаты рванули на улицы давить большевистский мятеж.
Надёжные части собрал на Дворцовой площади командующий округом Пётр Половцов. Это были солдаты Преображенского, Семёновского, Измайловского и Волынского полков, казаки Первого Донского полка, юнкера Владимирского пехотного училища. Из Павловска была вызвана гвардейская конно-артиллерийская часть.
Половцов твёрдо взял на себя командную ответственность. И что интересно: рядовые бойцы вдохновлялись не только военной присягой и патриотическим долгом – они абсолютно искренне шли разгонять ленинцев во имя революции и демократической республики.
Первое столкновение произошло на Марсовом поле. Казачья сотня атаковала матросский отряд. «Краса и гордость» бежала, бросая оружие. Конно-артиллеристы отбросили большевистский заслон на Литейном мосту и дали несколько залпов. Стихийная стрельба тут же возникла у Таврического – там ведь в толпе были весьма разные люди. Один снаряд был направлен в сторону дома Кшесинской. Этого хватило – мятежную массу охватила чудовищная паника. Десятки тысяч человек бросились врассыпную.
Ударил сильнейший ливень, какого не помнили питерские старожилы. Потоки с неба прибивали к мостовым. Движение на улицах оказалось зачищено эффективнее, чем стрельбой. Через несколько часов от коммунистического путча остались лишь печальные воспоминания.
Спустя четыре месяца такое правительство не стали защищать
С утра 5 июля в штаб округа потянулись конвои с арестованными большевиками. Ленинцев избивали на улицах. Корреспондента «Правды» Ивана Воинова забили насмерть. Но это единственный пример гибели известного большевика. Остальные погибшие – с обеих сторон их было около 40 человек, большинство с правительственной стороны – не удостаивались в СССР улиц своего имени.
Ленин с Зиновьевым бежали в знаменитый шалаш («вождь мирового пролетариата» вообще отличался похвальной осторожностью и изумительной ловкостью в деле самосбережения). Каменев ушёл от солдат с чёрного хода в автомобиле, который любезно предоставил ему штаб округа – не хотели линчевания у себя на пороге. Сталин уговаривал земляков Церетели и Чхеидзе проявить социалистическую сознательность и защитить большевиков.
6 июля красногвардейцы без боя сдали особняк Кшесинской. Партийный штаб коммунистов прекратил существование вместе со своим полицейским участком. Днём раньше воинская команда разгромила редакцию «Правды». Матросы и пулемётчики засели в Петропавловской крепости, но после переговоров были отпущены в Кронштадт. Пулемётный полк выступил с покаянным заявлением. Последние партийные штабы были разнесены 9 июля. «Большевизм умер, так сказать, скоропостижно», – поторопилась резюмировать кадетская «Речь».
Когда всё было кончено, в Петрограде изволил появиться Керенский. Во время замеса военно-морского министра не было и близко. Теперь же он заказал себе торжественно-триумфальную встречу. Причём пожелал, чтобы встречали именно те части, которые разгромили большевиков. Конно-артиллеристов опять потащили из Павловска в Петроград. Едва ли у гвардейцев от этого прибавилось симпатии к спасённому ими правительству.
Большевики в общем-то отделались лёгким испугом. Правительство поторопилось прекратить аресты. «Не допустим охоты на ведьм!», как в 1991-м. Ленин отдохнул в шалаше. Троцкий некоторое время посидел в «Крестах», где ему тоже не мешали строить новые планы. Сталину и прятаться по-настоящему не пришлось. Все они сделали вывод: в такое дело нельзя включать массы. Они неуправляемо путаются под ногами и в итоге сливают тему. Решать вопрос должны небольшие отряды вооружённых людей, чётко выполняющих приказ.
7 июля ушёл в отставку князь Львов. Керенский занял пост министра-председателя, сохранив военное и морское министерства. Был бы толк – было бы не жалко, однако… всё известно. А дальше – самое главное: из правительства был немедленно уволен Переверзев, затем с командования Петроградским округом снят Половцов. На них набросились с обвинениями в недопустимом насилии министры Керенский, Терещенко и Некрасов. Люди, способные защищаться, такому правительству были не ко двору. Не удивительно, что спустя четыре месяца это правительство защищать уже не стали.
…Сегодня политические силы России словно отразились в кривом зеркале. Правительство имитирует большевистскую жесть, оппозиция упражняется в вежливом миролюбии. Но историей не интересуются ни те, ни другие. А за это история наказывает.
Анатолий Кружевицын, «В кризис.ру»
