Дело Екатеринбурга. Поцелуй костра
280 лет назад в «горном городе» жгли не только чучела Масленицы, но и живых женщин. Такое наказание практиковали в те времена за, как сказали бы сейчас, оскорбление чувств православных верующих.
Прошлое принято (и так приятно) идеализировать.
Если оно недавнее, то в этом помогает вирус ностальгии, который диктует: «Во времена моей молодости трава была зеленее». Если же старина совсем «седая», то ситуация упрощается еще больше. Тут уже начинает работать эффект тоски по «золотому веку», сами собой приходят на ум слова «традиции», «духовность»…
Так вот, говоря о первой половине XVIII века, то есть юности Екатеринбурга, удобнее всего рассказывать о работящем люде, заводах и созидательном гении Василия Татищева. Кажется, что время тогда было честное и правильное. Пришли русские люди на Урал и принесли коренным народам блага цивилизации с истинной верой придачу. И аборигены эти дары приняли с благодарностью и смирением. А потом все вместе стали жить-поживать и строить новый, лучший мир.
Но на самом деле это не так. 280 лет назад в Екатеринбурге было люто. Особенно, если ты — рабыня. И вдруг сбежала, отринув православного бога.
За это сжигали на костре.
В аутодафе в черте Екатеринбурга сложно (до невозможности) поверить. Сознание отвергает сам факт того, что православные люди могли сжигать живьем людей иной веры. Да не где-то там, а у нас, на Урале! Многие скажут — бред! И такое отрицание по-человечески понятно. Как и успокоительная мысль: история про сожжение людей на кострах за отказ от православия — это придумка атеистической пропаганды!..
К сожалению, история 60-летней башкирки, которую казнили в Екатеринбурге через сожжение на костре — не выдумка. Не фейк. А факт, подтверждаемый документами, который хранятся в Государственном архиве Свердловской области.
И в рамках серии публикаций «Дело Екатеринбурга» о самых громких уголовных процессах Урала редакция ЕТВ решила рассказать эту драму насильно крещенной мусульманки Кисябики Байярсовой.
Взяли в рабство, окрестили Катериной
Фото: ok.ru/znayislam
Изучая историю Кисябики Байярясовой, не устаешь удивляться, как похожи между собой империи, которые колонизируют уже занятые аборигенами пространства. Что конкистадоры, что пионеры-первопоселенцы, что мы, русские. Мирная колонизация оборачивается мифом. Так было и на Урале. Башкиры, у которых отнимали земли, в ответ поднимали восстания. И это мешало Василию Татищеву, который отвечал за постройку, работу и безопасность сети железоделательных заводов и рудных приисков.
Восстания башкир назывались тогда «замешательствами». И подавлялись жестоко. После карательных экспедиций «горой власти» выживших женщин и детей забирали в плен. И отдавали фактически в рабство. Человек получал статус пленника. Конечно, его нельзя было продать на невольничьем рынке, но свободы и прав он лишался.
Так и произошло с Кисябикой Байрясовой.
Фото: ГАСО
В документах Госархива хранятся рукописные документы от 1739 года, которые вполне можно разобрать. По ним выходит, что Кисябика Байрясова «полонена русскими людьми в первое башкирское замешание, тому будет
третий год» и «прислана сюда в Екатеринбург и подана была учителю Кондратотичу, у которого
непречно была с месяц, потомя крещена, подано ей имя Екатерина».
Крестили в православие 60-летнюю Кисябику насильно. Обряд провела жена местного протопопа. И это навязывание чужой веры было жестоким ударом. Это сейчас светскому человеку может быть удивительно: «Да какая разница вообще, какого ты вероисповедания по официальным бумагам? Молись своему богу да и все!» Но в первой половине XVIII века так делать было нельзя. И даже смертельно опасно. Отказ от православия являлся сильнейшим оскорблением чувств верующих. Эквивалентом 148 и 282 статей нынешнего российского УК три века назад было Соборное уложение от 1649 года. А конкретно — статья 1 главы 1, посвященная «Богохульникам и церковным мятежникам»:
«Будет кто иноверцы какия ни буди веры, или и русский человек возложит
хулу на Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа, или на рождьшую его
Богородицу и присно Деву Марию, или на честный крест, или на святых его
угодников и про то сыскивати всякими сыски накрепко. Да будет сыщется про то
допряма, и того богохульника обличив, казнити, зжечь».
Фото: ГАСО
Сбегала из православного плена трижды. Секли плетьми и кнутом
Кисябика Байрясова была пленницей и, естественно, хотела свободы. История умалчивает о том, как с ней обращался православный учитель и переводчик Кириак Кондратотич, которому она была отдана в услужение. Но то, что 60-летняя башкирка постоянно сбегала — факт, отраженный в документах.
Первый раз Кисябика Байрясова вырвалась из плена, поддавшись на уговоры молодой «девки-полонянки», служанки самого Василия Татищева. Кисябику поймали и высекли плетьми. Второй раз она подбила на побег невольницу, «дворовую женку» (так она названа в документах) тамошнего делопроизводителя местной власти Ивана Зорина. И снова Кисябику поймали и высекли. Но уже жестче — кнутом.
А потом Кисябика покинула православный Екатеринбург в третий раз. Из протокола допроса, который состоялся в канцелярии
главного правления заводов и сейчас хранится в ГАСО, известно, что Кисябика перебралась
через Исеть вброд, а потом, сторонясь деревень, дошла до своего родного селения
Сакаова Катайской волости. Там жила у знакомых. Потом ее приютил башкирский старшина Майдар, который был не из повстанцев, а из «верных». Так в XVIII веке называли тех, кто принял российскую государственность и не ушел в повстанцы. Кисябика проговорилась Майдару, что она крещена в православную веру. Узнав об этом, башкирский старшина понял: укрывая беглянку, он совершает преступление. Майдар посоветовал Кисябике вернуться в Екатеринбург и во всем покаяться. И даже написал в ее защиту сопроводительное письмо.
Состав преступления: « Молилась не по-христианскому она»
Кисябика покинула Майдара и добралась до Дуванской волости, где два дня провела у родного брата Разге. Там ее задержал абыз (то есть толкователь Корана) Махмут Мемеделин. Он был из «верных». Неизвестно, знала ли Кисябика отношение Махмута Мемеделина к российской власти, но она не отдала ему покаянное письмо, а разорвала этот документ, который, возможно, даровал бы ей жизнь, в клочья. Тогда Махмуд Мемеделин под конвоем других «верных» башкир доставил Кисябику в Екатеринбург. А уже там ей выдвинули обвинение:
«Пила среди башкирцев, пела дзе с иимя вместе ибо ее молилась по их закону а не по христианскому она. Согласно соопределили: оной татарке за три побега и что она обедом в бога крещена обасурманилась учинить смертиев казнь сожечь…»
И генерал-майор Леонтий Яковлевич Соймонов 8 февраля 1739 года (по старому стилю) вынес приговор:
«Пойманную башкирку, которая была крещена и дано ей имя
Катерина, за три в Башкирию побега и что она, оставя Закон Христианский,
обасурманилась, за оное извольте приказать на страх другим казнить смертию —
сжечь, дабы впредь, на то смотря, другие казнились».
Где за оскорбительный отказ от православия сожгли 60-летнюю Кисябику Байрясову, достоверно неизвестно. Есть только данные, что это произошло в самом Екатеринбурге. И казнь Катерины (такое имя, напомним, дали Кисябике при насильном крещении) была в назидание всем прилюдной. Следовательно — на площади. А в те времена в Екатеринбурге была лишь одна большая площадь — перед собором святой Екатерины.
И никто тогда а женщину не заступился. Не попросил о помиловании.
Сейчас хочется сказать, что тогда в XVIII веке, время было другое — злое, лютое. И казни, преследования неверных, неправославных, были делом обыденным. Традиционным. Так стоит ли брать пример с того прошлого, когда религия не была личным выбором человека, а являлась принуждением под страхом мучительной смерти?
Ведь сейчас (будем оптимистами) совсем не так. Сейчас Россия — светское государство. И у нас свобода совести. И открыто заявлять свое несогласие с догматами православия, исповедовать свою иную от поддерживаемой государством веру, не считается преступлением.
