ИНТЕРВЬЮ ЕПИСКОПА
ВАСИЛИЯ СЕРГИЕВСКОГО РЕЛИГИОЗНОЙ ПРОГРАММЕ РУССКОЙ СЛУЖБЫ «ВЕРА И ВЕК»
(с владыкой беседовала
автор и ведущая программы Фаина Янова)
Примечание: Интервью проходило на английском языке. Мы представляем вашему
вниманию русский перевод, сделанный сотрудниками BBC.
Вопрос: Ваше Преосвященство,
расскажите, пожалуйста, нашим слушателям, что происходит в Сурожской епархии
сейчас и как все это началось?
Владыка Василий: Трудности, которые мы сейчас переживаем, в сущности, начались за много лет до кончины митрополита Антония, но по-настоящему всплыли на поверхность во время пребывания в Англии владыки Илариона (Алфеева). Многим, вероятно, известно, что владыка Антоний в конце концов вынужден был попросить, чтобы епископ Иларион был удален из епархии и более не возвращался в Великобританию.
Вопрос: Простите, но почему владыка Иларион
вообще здесь оказался?
Владыка Василий: Его
пригласила епархия для оказания содействия в связи с различного рода
изменениями, вызванными, в первую очередь, приездом в страну множества
русскоговорящих людей из бывшего СССР.
Вопрос: Ну, и что случилось, что пошло не так?
Владыка Василий:
Случилось так, что впервые за всю историю Сурожской епархии митрополит Антоний
обнаружил, что человек, который подвизается вместе с ним, все время через его
голову обращается к высшим властям, то есть к своему подлинному начальству –
Отделу внешних церковных связей.
Вопрос: Обращался
по какому поводу?
Владыка Василий: Разумеется, подробности мне не
известны, но я знаю, что в результате
священнослужители епархии раскололись на два лагеря: на сторонников
владыки Илариона и сторонников владыки Антония
Вопрос: Но
кто был заинтересован в таком расколе?
Владыка Василий: Ну, это ослабляет позицию
местного епископа, и уже тогда было ясно, что это входит в заранее обдуманный
план, направленный на то, чтобы епархия оказалась под жестким контролем Москвы.
При коммунистическом режиме владыке Антонию всегда удавалось сохранять
значительную независимость, но с открытием каналов связи и упрощением поездок
туда и обратно стало все труднее и труднее удерживать независимость.
Вопрос: Но,
с другой стороны, владыка Антоний был счастлив, что у него появилось много русскоговорящих прихожан, он любил Россию, и
любил свою Матерь-Церковь… Как вы думаете, он понимал, что задумал Московский
Патриархат здесь, в Лондоне?
Владыка Василий: Во всяком случае, когда он понял,
что предстоит громадный приток людей, обладающих жизненным и историческим
опытом, в корне отличном от опыта епархии, которая развивалась в Англии в
течение сорока лет, он сказал: «Теперь
все, что я создал, погибнет.» Это было в середине 90-х гг., когда он осознал,
что нам предстоят серьезнейшие трудности.
Вопрос: Он
сказал это вам?
Владыка Василий: Да. И то же самое сказал Патриарху.
Вопрос: Но
все-таки почему Московская Патриархия могла быть заинтересована в расхождениях
между прихожанами и священниками и, тем самым, в подрыве жизни епархии?
Владыка Василий: Ну, вы знаете, внутри русской
Церкви в целом и внутри Московской Патриархии Сурожская епархия была
единственной в своем роде. Всеми признано, что она основана на особых
принципах: принципах внутреннего самоуправления. Она управляется гораздо более
открыто, гласно, здесь совершенно обязательной является полная финансовая
«прозрачность», здесь гораздо больше – таков принцип, по крайней мере, –
консультаций со священством и прихожанами, и в этом епархия следует решениям
Собора 1917-18 гг. Владыка Антоний всегда говорил, что его епархия является
продолжением и осуществлением традиции, которая возникла в России перед самой
революцией, но, разумеется, никоим образом не могла иметь продолжения при
коммунистическом режиме.
Вопрос: Но
когда владыка Антоний понял, что этой традиции и этой жизни грозит опасность,
были ли у него мысли о том, чтобы выйти из-под омофора Московского Патриархата?
Владыка Василий: Могу вас лично заверить, что
такие мысли у него были, и будущее епархии его очень и очень тревожило. Он
думал о том, чтоб покинуть (Московскую Патриархию). В это трудно поверить, так
как в своих публичных выступлениях он всегда положительно говорил о том, чтобы
оставаться под омофором Московского Патриархата, но в частных беседах видно
было, как сильно он встревожен.
Вопрос: Это
очень важно, то, что вы сейчас сказали, так как многие, во всяком случае,
определенная часть прихожан, думают, что это лично ваше решение – освободиться
от канонического подчинения Московскому Патриархату, и не понимают, зачем это
делается. Но не кажется ли вам, владыка Василий, что откладывая это решение, вы
с владыкой Антонием, в сущности, навлекли на епархию те беды, которые она
переживает сейчас?
Владыка Василий: К великому моему сожалению, я
вынужден с вами согласиться. Решение, принятое сейчас, следовало принять
гораздо раньше, его должен был принять владыка Антоний. Но в последние годы у
него уже просто не было на это сил, он был болен, он быстро уставал, и он
просто пустил вещи на самотек. И все же, пока он был жив, он мог защитить
епархию. Под его крыльями мы могли жить и развиваться. А после его кончины мы
оказались в чрезвычайно слабом положении.
Вопрос: Владыка,
сейчас много разговоров о том, что вы задумали расколоть епархию по
национальному признаку.
Владыка Василий: Это совершенно ошибочно. Раскол – и мне незачем его задумывать, он
уже существует – это раскол между теми, кто хочет, чтобы епархия продолжала
жить и развиваться в направлении, в котором она жила и развивалась под
водительством митрополита Антония, и теми, кто хотел бы, чтобы жизнь епархии и
составляющих ее приходов не просто жестче контролировалась Московским
Патриархатом, но полностью воспроизводила тот тип церковной жизни, к которому
они привыкли в России.
Вопрос: Но чем отличается ваша русская
православная Церковь здесь, в Великобритании, от русской православной Церкви в
Москве? Есть ли разница в богослужении,
в богословии, в вере, наконец?
Владыка Василий: (Смех.) Ну, в вере,
разумеется, никакой разницы нет. Есть небезынтересные богословские различия, но
это, скорее, различия окраски, акцентов. Поскольку наша епархия находилась вне
Советской России, то она, хотя и не была непосредственно связана с парижской
школой, тем не менее, находилась под сильным влиянием мыслителей из этой среды,
таких как отец Иоанн Мейендорф, отец Александр Шмеман, Николай Афанасьев, Владимир
Лосский…
Вопрос: Бердяев?
Владыка Василий: Бердяев, конечно…вообще, весь
этот культурный расцвет в Париже 20-х, 30-х, 40-х годов и позднее был очень
важен для нашей жизни.
Вопрос: Теперь
их так почитают в России!
Владыка Василий: Да, это правда, и я надеюсь, что
их влияние там усилится.
Вопрос: Итак,
когда же вы окончательно решили просить Экуменического Патриарха взять вашу
епархию под свой омофор?
Владыка Василий: Я очень внимательно наблюдал за
тем, что происходит в епархии. Я был свидетелем все более шумных попыток моих
коллег в Лондонском приходе – самом крупном в епархии – изменить то, что
установил владыка Антоний, например, в том, что касается литургического
служения. Я видел, как отец Андрей Тетерин решился выступить с открытой и резкой
критикой…
Вопрос (перебивая): А кто этот отец Андрей Тетерин? Его прислала Московская Патриархия?
Владыка Василий: Нет, мы сами его пригласили, и вначале все шло хорошо. Но потом он, видимо, почувствовал разочарование, а также чуждость всего, что он нашел здесь: во всяком случае, в декабре прошлого года он публично выступил с резкой критикой руководства епархии и той жизни, которая в нашей епархии ведется…
Вопрос (перебивая): Но что именно он
критиковал?
Владыка Василий: Ну, например, он резко критиковал
основание Русского христианского движения, которое я благословил и которое было
задумано как продолжение того, что происходило в русской диаспоре в 20-х - 30-х
годах прошлого века. Оно и сегодня действует во Франции и других странах. Это,
в сущности, движение за воцерковление, за создание тесной связи жизни людей с
Церковью, не формальной, а подлинной, когда жизнь человека является отражением
церковной реальности, реальности Христа.
Вопрос: Это
как раз то, чего сегодня так не хватает в России!
Владыка Василий: В России это есть, но только
начатки. И мне казалось, что иметь здесь, в Англии, группу русскоговорящих
людей, сознательно действующих для достижения этой цели – это был бы очень
важный шаг к укреплению русской Церкви в нашей стране.
Вопрос: Итак,
отец Андрей, и еще группа людей в Лондонском приходе начали писать протесты,
бунтовать…Что было дальше?
Владыка Василий: Вначале я отстранил отца Андрея
от публичных выступлений до тех пор, пока он не объяснит, почему он во
всеуслышание критикует Движение, которое благословил его собственный епископ.
Обычно священники так не поступают.
Вопрос: В
России он бы не осмелился на это?
Владыка Василий: О, нет, нет. (Смеется.) В
России такое не могло бы случиться.
После этого он обратился ко мне с письмом, являвшим собой его самооправдание. Но копии этого письма он направил владыке Кириллу, Патриарху, российскому послу в Лондоне, архимандриту Иннокентию Корсунскому в Париж и т.д. Тут я сказал себе: «Этот священник мне больше не повинуется. Его надо отстранить от богослужения.»
Он приехал сюда по нашему приглашению, но
официально его прислали по постановлению Синода, и он не раз говорил: «Я
подчиняюсь не местному владыке, а Синоду и Патриархии.». Итак, поняв, что он
пользуется поддержкой в Москве, я очень встревожился. Тут началась циркуляция
разного рода петиций, и дошло до того, что члены приходского совета
распространяли петиции лично против меня. Это – вопиющее нарушение церковной
дисциплины. Поэтому я временно отстранил тех членов приходского совета, которые
это сделали, но, когда я сообщил об этом митрополиту Кириллу, он велел мне
восстановить их в должности. Иначе
говоря, он взял их сторону, а не мою.
Ну…, как вы понимаете, трудно управлять епархией, когда против тебя
выступают твои собственные иерархи.
Вопрос: Трудно
– мягко сказано. Это невозможно!
Владыка Василий: Да, это невозможно, это
невозможно. Тогда я написал митрополиту
Кириллу, что люди, выступающие против меня, публично заявляют по Интернету, что
их поддерживает Москва, и что если Москва не опровергнет эти заявления, то у
них не будет причины прекратить делать
то, что они делают.
Вопрос: Поддержал
ли вас кто-либо внутри епархии?
Владыка Василий: Да (смеется), фактически,
среди русских верующих! Потому что все это серьезно разделило русских. Это не
вопрос деления на англичан и русских, по этим вопросам существует раскол среди
русских прихожан.
Вопрос: Это
очень важно, потому что мы еще раз возвращаемся к обвинению в разделении
епархии по национальному признаку, которое вам предъявляют. Так что, на самом деле раскол существует
среди русских прихожан?
Владыка Василий: Да, именно так, потому что среди
русских прихожан есть люди, которые относятся ко всему этому совершенно
по-другому, люди, которые любят свою епархию и хотят, чтобы она продолжала идти
по пути, завещанному владыкой Антонием.
Так что я, если хотите, прислушивался к ним и старался отражать их
заботы и чаяния.
Вопрос: И
что же было дальше?
Владыка Василий: Я продолжал обдумывать
сложившуюся ситуацию, и мне представилось, что, хотя, с одной стороны, перед
Русской Православной Церковью в Англии открываются громадные возможности
развития, в то же время та Сурожская епархия, которая в 1993 г. насчитывала от
двух до трех тысяч прихожан, просто не сможет удовлетворить нужды общины,
которая превышает ее численно в сто раз. Поэтому я решил, что правильнее всего
будет построить жизнь нашей епархии соответственно с епархиями
западноевропейского толка под омофором Экуменического Патриарха.
Об этом я написал Патриарху Алексию.
Вопрос: Но
Патриарх в своем ответе велел вам как бы не заниматься численностью епархии, а
сделать все возможное и нужное, чтобы окормлять всех. Правда, нужно добавить,
что в то же время они подрывали вашу работу…
Вопрос: Итак,
вы написали Патриарху, прося освободить вас и вашу епархию…
Владыка Василий (перебивая): только тех, кто хотел уйти, я не собираюсь никого тащить за собой силой. Так что те прихожане – и вполне может быть, что таких будет большинство, – и священники, которые не хотят уходить, могут остаться под омофором Московской Патриархии.
Вопрос: Но
Патриарх не дал вам на это своего благословения?
Владыка Василий: Нет, не дал. Он написал мне в ответ, не пожалев времени,
длинное послание, в котором совсем не затрагивались трудности, которые, как ему
было известно, переживает епархия. Он пригласил
меня приехать к нему, но, поскольку в его письме ничто не показывало, что он
понимает, как обстоят дела, хотя я, как мне кажется, объяснил предельно ясно, с
какими трудностями я столкнулся и почему – я решил, что не могу принять его
приглашения. Оно не казалось мне искренним, если хотите.
Вопрос: Вы
также обратились с прошением к Вселенскому Патриарху принять вас и вашу епархию
под его омофор. Было ли это
одновременно с вашим прошением к Московскому Патриарху освободить вас?
Владыка Василий:
Это не было одновременно. Письмо к Патриарху Московскому было получено
в Москве где-то 28-го апреля, а письмо Экуменическому Патриарху я направил 2-го
мая, объяснив ему также, что я попросил Московского Патриарха освободить меня,
и чтобы он рассмотрел мою просьбу и понял мои намерения.
Вопрос: И
каковы ваши намерения на сегодняшний день, владыка?
Владыка Василий:
Я все еще думаю, что для того, чтобы епархия могла
функционировать нормально и могла бы пользоваться такой же внутренней свободой,
как это было при митрополите Антонии, я думаю, что все это возможно и достижимо
только под омофором Экуменического Патриарха.
Это невозможно под омофором Патриарха Московского и Всея Руси.