|
Гусейн Джавид (1884-1944)  Ярким представителем романтизма в Азербайджане начала XX века был Гусейн Джавид Расизаде. Известный азербайджанский поэт и драматург родился в 1884 году в городе Нахичевани. Отец его был ахундом - духовным лицом. Получив образование в родном городе, Джавид уезжает в Тебриз и поступает в духовную школу - медресе. Здесь он изучает арабский и персидский языки и классическую литературу Востока. Через год из-за болезни глаз Джавид вынужден бросить учебу; он возвращается в Нахичевань, где упорно занимается самообразованием.
В 1905 году Джавид едет в Турцию и поступает учиться на литературное отделение Стамбульского университета. В Стамбуле он знакомится с видными турецкими писателями и поэтами. В 19091 году Джавид возвращается на родину и длительное время преподает азербайджанский язык и историю литературы в азербайджанских школах Тифлиса, Гянджи, Нахичевани. В 1918 году Джавид переезжает в Баку.
Первое стихотворение Джавида было напечатано в бакинском журнале "Фиюзат" в 1906 году; в 1913 году был издан первый сборник его стихотворений - "Минувшие дни", отпечатанный в Тбилиси в азербайджанской типографии. В 1917 году в Баку издается новый сборник - "Весенняя роса". Уже в раннем творчестве Г.Джавида дают о себе знать социальные мотивы, связанные с общественным переустройством и противоречиями, положением бедняков и обездоленных людей. И хотя, как признается поэт, его "бог-красота и любовь", но жизнь с ее глубокими противоречиями и проблемами вторгается в мир его поэтических раздумий, побуждая думать о многом и многих, в частности, о тех, кто в поисках пропитания обрекает себя на тяжкий, нечеловеческий труд на нефтяных промыслах.
Думаю я о тех пришлых, нищих, больных,
Дальних краев сынах- горек наш край для них...
Толпы сюда стеклись, толпы в поту черны,
Толпы в черном аду-смерти обречены...
Ямы с жижей густой станут могилой их...
("В Баку")
Для поэта-гуманиста "черный ад" промыслов, а также безумие разразившейся мировой войны, ее "чудовищный шум" невыносимы. Катаклизмы века, его противоречия и события подводят Г.Джавида к необходимости преодолеть абстрактно-политические выводы и представления, ставить и решать важнейшие проблемы современности, обращаться к прошлому своего народа и других стран, чтобы на историко-легендарном материале раскрыть природу контрастов и противоречий века, обещавшего быть эпохой прогресса и развития цивилизации, но, увы, оказавшегося полным социальных и иных кризисов, потрясений и несчастий, уготованных для трудящегося человека.
Г.Джавид раскрыл власть темных сил и контрасты эпохи в своих драматургических произведениях "Шейда" (1913),"Шейх Санан" (1914), "Дьявол" (1917-1918), "Князь" (1929), "Сиявуш" (1933), "Хайям" (1935) и других, представив в них целую галерею сильных, протестующих неординарных героев, бунтующих против несправедливости, тирании, произвола. Именно эти пьесы стали важным достижением романтизма, его ведущим жанром, сохранившим на десятилетия обаяние и идейно-эстетический мир этого направления, возникшего в азербайджанской литературе.
Однако чем объяснить факт развития целого романтического направления в конце XIX-начале XX века, когда в Европе и России романтизм уже оставался в прошлом, уступив место реализму?! В чем секрет появления таких поэтов-романтиков этого периода, как А.Сиххат, М.Хади, Г.Джавид?.. Было ли оно обоснованно самими "местными" условиями или оказалось лишь отзвуком, пусть даже очень впечатляющим, но других романтических раскатов, пронесшихся на европейском литературном небосклоне?!
Эти вопросы возникают при чтении пьес и трагедий Г.Джавида, из которых как бы открывается новый и, в то же время, такой привычный нам по книгам Пушкина, Лермонтова, Байрона, Гюго и других классиков романтический мир. В пьесах Г.Джавида также есть мятущийся, наделенный сильными страстями и беспокойством герой-одиночка, который находится в трагическом разладе с обществом и целым миром, представлены остро драматические конфликты. Один за другим в его творчестве возникают образы, навеянные легендами древнего Востока и романтическими традициями, усвоенными поэтом не только по книгам, но и в результате непосредственного наблюдения действительности, которая их породила, во время его пребывания в Турции, Иране, Германии, Грузии, в родном Азербайджане. Это-Шейх Санан, Сиявуш, Хайям, Дьявол (Иблис). Или-образы, порожденные самим временем-Шейда, Князь, другие персонажи, взаимодействующие с ними в одноименных пьесах.
Сложный, противоречивый, трагический характер конфликтов, обретающих вселенский масштаб и общечеловеческую суть, связан у Г.Джавида с тем, что, в отличие от европейских романтиков, болезненно переживавших в начале XIX века крушение феодализма и утверждение буржуазных отношений, оказавшихся на деле "злой, вызывающей горькое разочарование карикатурой на блестящие обещания просветителей" (Ф.Энгельс), его творчество стало своего рода философским средоточием относительно быстро сменивших друг друга сразу двух катаклизмов эпохи. Крах феодализма в Азербайджане, на обломках которого возникали новые буржуазные тенденции, и, спустя два-три десятка лет за этим, полное крушение старого и возникновение нового советского строя, рождавшегося под аккомпанемент грохота первой мировой и гражданской войн.
Романтическое мироощущение Г.Джавида и вобрало в себя эту относительно быструю смену исторических декораций, обусловив и нервозность, и напряженность, и драматичность его пьес и исканий в целом. Последовательностью же хода исторических событий, открывавших новые социальные перспективы, обусловлена его творческая эволюция, его колебания от пессимизма, растерянности в "Шейх Санане" и "Дьяволе" (кстати, перевод этого названия не совсем точен; в оригинале оно ("Иблис") многозначно: это - и Сатана (Люцифер), и Демон, что ближе к романтической традиции вообще, ибо оно вызывает реминисценции с известными образами, созданными Байроном и Лермонтовым) к оптимизму и надежде в пьесах "Сиявуш", "Шейда", "Князь" и других.
Название "Иблис", то есть "Демон", должно было вызвать ассоциацию с такими известными образами мировой литературы, как Сатана Мильтона, Мефистофель Гете, Люцифер Байрона, лермонтовский Демон... В том, что тема Иблиса вписывается в эту портретную галерею мировой "демонианы", нет ничего необычного. Ведь Г.Джавиду, как романтику, близки и понятны ощущения и умонастроения такого рода, и среди них мотивы разочарования, мировой скорби, космического неблагополучия, которые были выражены в европейской романтической поэзии, возникшей с самого начала XIX века. И даже то, что всплеск романтизма в Азербайджане пришелся на конец XIX века (факт, к слову, малоосмысленный пока в нашем литературоведении), не снизил того внимания, с каким Джавид обратился к этим мотивам. Наоборот, быть может, именно обострившиеся исторические катаклизмы его времени (первая мировая война, канун революции и т.п.) позволили ему воочию увидеть в этих событиях подлинно трагические воплощения сатанизма, которые в свое время вызревали в "экспериментальных колбах" романтизма, рождая всего лишь героев мефистофелевского типа. 1918 год - год создания "Иблиса"-был во многом знаменательным, если не сказать, критическим. Завершались события "злой эпохи", отраженной и в "Иблисе". Конец мировой войны, разобщенность наций, всеобщее отчуждение, разруха и смерть, людское горе и одичание-вот что было итогом этого дьявольского шабаша воистину демонических сил, выпущенных на свободу по злой воле правителей. Разумеется, Г.Джавид "не повторился", воссоздавая этот вечный образ мировой литературы. Он лишь еще больше, чем все его великие предшественники, приблизил Демона к жизни, заставив его соучаствовать в том, что было неприглядного в ней. Если, к примеру, Сатана у Мильтона и Люцифер у Байрона были изгнаны Богом за вольнолюбие, причем байроновский Люцифер был представлен как ниспровергатель божественных установлений, а лермонтовский Демон, "привязанный" в последней редакции поэмы к Кавказу, воплощал в себе "одну, но пламенную страсть"-любовь, то Г.Джавид образом Иблиса преследует конкретную цель-вскрыть первопричину пороков, ввергнувших людей в пропасть неисчислимых бед, сделавших их жестокими друг к другу. В этом и заключен смысл философской темы пьесы.
Следует иметь в виду и то обстоятельство, что в мировой литературе уже сложилась определенная тенденция, связанная с ориентацией драматургического произведения, в первую очередь, на читателя. Известны, например, мнения о "незрелищности" отдельных драматургических шедевров, к которым причислялись даже такие образцы, как "Борис Годунов" Пушкина, тот же "Каин" Байрона, хотя и заявленный автором как "мистерия", но обнаруживающий все черты драматургической поэмы... То же самое, думается, относится и к драматургии Г.Джавида, важной чертой которой является экспрессия слова, и уже во вторую очередь драматургический конфликт. Как в подлинно философском произведении, каковыми являются почти все его пьесы-трагедии, в "Иблисе" главную нагрузку несет монолог, превалирующий над действием. У большинства писателей, обращавшихся к "сатанинской теме", Демон становился "рупором", позволявшим судить и оценивать картину мира под иным углом зрения, чем-то, что шло от ортодоксальной веры. Взгляд традиционного Демона на миропорядок сам по себе был необычен, дерзок и нес в себе разрушительное начало, что во все времена импонировало радикалам всех мастей и революционерам разного толка: от мелких реформаторов общественного устройства до экстремистов-разрушителей "до основания..."
У Гусейна Джавида "Иблис" демонстрирует рождение Иблиса-человека-сатаны. И подлинный Иблис-традиционный дьявол, становится как бы его "крестным отцом". Рождается человек-иблис, и эти "иблисы" пойдут шагать по свету, неся в своих замыслах кровавые деяния, будущие катаклизмы, тягчайшие испытания человечеству, террор и мрак, который со временем должен поглотить и самого писателя.
Демон-искуситель? Нет, он-скорее всего, "режиссер", "моделирующий" жизнь в соответствии со своими представлениями, наглядно показывающий условия, в которых рождаются преступления и "соблазны жизни", заставляющие людей забыть о Боге, его святых заповедях. "Победы" Иблиса над людьми тем явственнее, чем больше они, подобно Арифу, проявляют слабость, идут у него на поводу, хотя внутренне и сопротивляясь, сползают к пропасти, становясь жертвой собственных же страстей. Своего рода иллюстрацией этой основной мысли следует считать и женские образы-Хавяр, Рена, а также контрастно противопоставленные друг другу благородный разбойник Эльхан и коварный злодей Ибн Эмин, очень типичные для романтических трагедий персонажи.
Основные мотивы-"братья-соперники", "благородный разбойник", "дьявол-исцелитель", "любовный треугольник", "драма обманутого доверия" и т.п.,-все это определяет коллизии "Иблиса"-пьесы, отражавшей различные грани жизни: от трагически-возвышенных до обыденно-бытовых.Творчество Г.Джавида при всей своей самобытности обнаруживает определенную близость с русским и европейским романтизмом, которая прослеживается и в типе героя, и в характере конфликтов, в их постановке и решении, и по наличию в нем излюбленных для романтиков тем: трагической любви, отказа от устоявшихся общественных представлений, драматичном в своей основе противопоставлении личности и общества, человека и окружающего его мира.
Представляет интерес и то, как интерпретируется у Г.Джавида тема Востока или Кавказа, тяга романтического героя к экзотическим местам, в которых обычно ищут отдохновения усталые и разочарованные в своей среде персонажи Пушкина и Лермонтова, Байрона. Герой Г.Джавида, находясь на рубеже двух эпох, в беспрестанных поисках духовных и нравственных ценностей, которые он не обнаруживает в феодально-патриархальном обществе, погрязшем в разного рода пороках, так же рвется, как это делает его Шейх Санан, из собственных чертогов в иные миры и дали, где он, казалось бы, обретает любовь и надежду.
Приемы контраста и гротеска, без которых нет романтического произведения, играют и в "Шейх Санане" на то, чтобы продемонстрировать непримиримость "мусульманского проповедника" с самим собой, невозможность обретения счастья и любви "в христианском мире," где те же социальные законы, что и на родине Шейха Санана. Даже ценой его отступничества от веры, измены тому, что он проповедовал. Находясь как бы в эпицентре "экзотического Востока", романтической герой Г.Джавида ищет выхода в "христианский мир", и парадоксальность этой ситуации ярко подчеркивает некую общую закономерность, открытую романтиками: нет, не может быть гармонии в обществе, основанном на несправедливости. Столь же ярко выражена в драматургии Г.Джавида главная "романтическая тема"-тема любви, неистовой страсти, перед которой нет преград-ни религиозных, ни национальных, ни социальных. Это чувство, подобно любви Шейх-Санана и Хумар, не терпит никаких условностей и ограничений. Произведения Г.Джавида позволяют представить и истоки его романтизма, которые исследователи обычно связывают с его учителями, такими, как выдающийся турецкий поэт-романтик Т.Фикрет. Однако романтизм Т.Фикрета, как и других поэтов, был "вторичен", определен воздействием французского романтизма на турецкую литературу, в то время как Г.Джавид, опирающийся на романтическую линию, восходящую к Низами, Физули, жил и творил на стыке двух эпох, как исторических, так и литературных. Его творчество, не зная региональных рамок, было восприимчиво как к исконно азербайджанской литературной традиции, в которой намечался, подготавливался переход от романтизма "классического типа" к неоромантизму конца XIX-начала XX веков, так и к типу русского и европейского романтизма, воздействие которых отчетливо ощущается при чтении его пьес. И если учесть, что в Азербайджане этого периода были все исторические, культурные и литературные предпосылки для возникновения "новой волны" в романтизме, то нетрудно понять и причины его формирования и расцвета.
Это и реализовалось в творчестве Г.Джавида, литературную миссию которого, а также достижения, можно объяснить осуществленным им синтезом восточной и европейской романтической традиции, созданием и совершенствованием жанра лирической драмы или драматической поэмы, восходящей, с одной стороны, к Физули ("Лейли и Меджнун"), с другой-к мощному пласту европейского романтизма.
В 1926 году Джавид лечился в Германии, жил в Берлине. Впечатления от пребывания в Западной Европе отразились в его большой поэме "Азер", над которой поэт трудился в 1926-1937гг. В 1937 году, в обстановке начавшихся репрессий и травли передовой части творческой интеллигенции, Г.Джавид был объявлен "врагом народа" и сослан в Сибирь. В 1944 году Джавид трагически погиб в ГУЛАГе, не выдержав суровых условий лагерной жизни. Избранные произведения Джавида на азербайджанском языке были изданы в Баку в 1958 году, сборник пьес - в 1963 году.
|
