 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
  |
 |
О себе
любимом.
Я, Колесников Сергей Валентинович, Родился 4 января 1955 года, родился в простой семье советской технической интеллигенции.
Как я стал актером.
Актером я стал случайно, потому что никем другим быть, видимо, не мог в силу плохой учебы в школе и плохой успеваемости. Но так как я с детства любил гитару, любовь к которой я взял от своих старших братьев, двух: Владимира и Игоря, то вот какое-то такое песенное актерство было во мне с самого, может быть, моего сознательного явления на этом свете.
Петь я любил всегда, люблю до сих пор. Мальчиком я пел в электричках, когда с мамой и с отцом ехал в Апрелевку к
 своей крестной матери, и тогда уже я познал цену успеха, вагонной славы, когда бабушки сердобольные за мое пение одаривали меня семечками, карамелями, вообще всем, что у них было съестного в сумках.
А репертуар такой был:
Вот умру я, умру,
Похоронят меня.
И родные не узнают,
Где могилка моя.
Это - жалостливая и - "Солнечный круг - небо вокруг" - это был мой гвоздевой номер. Голос был звонкий, в общем, я бывал в эти моменты в ударе. Но это уже было актерство... наверное. Хотя актерство я не очень люблю, и отношусь к нему скорее просто как к работе.
Мой брат Игорь в юности, будучи студентом института, участвовал во всяких концертных программах, спектаклях, поездках агитационных, тогда были агитбригады. Я тогда на все это с завистью, конечно, смотрел. И вот Гитара, гитара, гитара… Дворовые песни, дворовая компания человек двадцать. Гитара была у меня в то время, наверное, у одного меня. И я вот так, как бы это сказать, заведовал культурным воспитанием нашей компании.
Про театральное училище я вообще ничего не знал, потому что жил в Москворечье, не в Замоскворечье - здесь в центре, а в поселке Москворечье, недалеко от института МИФИ. Метро "Панфиловской" еще тогда не было, мы всегда говорили, что едем в Москву, то есть мы ездили в город из своего поселка на автобусе.
Я помню бараки, которые были вокруг нашего дома. Я помню деревню, которую сносили при нас. Я помню речки, которые были рядом с нами. Мы звали их "Переплюйка", потому что они были без названия - ручейки, но рыба там водилась, ловили рыбу.
Но теперь этого ничего нет, все реки уже в трубах, везде стоят дома, автостоянки.
Москва-река, я помню, такая дикая Москва-река, недалеко от Коломенского, разрушенное Коломенское… Москва-река со своими песчаными и земляными берегами, никакого мрамора, гранита. Баржи, идущие вдалеке, мы, купающиеся в этой реке, цепляющиеся за эти баржи, ныряющие с них. В общем, такая, полу деревенская и беззаботная, в общем, жизнь.
Но учительница по английскому все-таки надоумила меня поступить в театральное, потому что она в меня внедрила, да я и согласен с этим, мысль, что я больше никуда не поступлю. Так и получилось, я не поступил в технический вуз, и со второго раза поступил в Школу-студию МХАТ. Хотя поступал как все во всякие институты, везде меня вроде пропускали, но мне сказали, что мне надо идти, конечно, во МХАТ.
Женя Графкин, актер, к сожалению, мне сказали, что он умер недавно, он очень долго работал в театре Сатиры, и он меня в эту Школу-студию привел.
Школа-студия МХАТа.
Учился я у замечательных педагогов, их уже, к сожалению, нет в живых: Софья Станиславна Пилявская, Владимир Николаевич Богомолов. Педагогом к нам пришел Евгений Александрович Евстигнеев, была и Ангелина Степанова. Я помню Грибова, который, будучи уже смертельно больным, тем не менее, преподавал у нас, показывал нам разные актерские приемы, штучки.
Многое я помню, но дело не в этом. Всем я им, конечно, очень благодарен, других таких никогда не найдешь.
Про школу-студию ничего сказать не могу, я не очень помню, как это там все происходило обучение, скорее всего никак, но как-то все же нас учили, баловали.
Работа во МХАТе.
Люблю театр, люблю МХАТ, все-таки я в нем уже 25 лет. Он мой по настоящему родной театр и Школа-студия МХАТ,
 которую я закончил. Большую часть жизни уже я имею отношение к этому, к этому лучшему в мире драматическому театру.
В театре у меня довольно все хорошо, играю любимые роли, любимые спектакли.
Театр я считаю своим вторым домом и надеюсь в нем прожить и проработать до своей смерти.
Многое у меня связано, конечно, с людьми. Я встретил Илью Пригожина, замечательного, прекрасного человека, дай Бог ему здоровья, который дал деньги на первый мой спектакль, наверное, тоже первый и последний, спектакль, назывался "Нечаянная радость", я поставил его в 1992 году.
Этот спектакль, который шел в Художественном театре четыре года, по-моему. Ира Апексимова, Валерий Николаев… мы там танцевали, а музыкой были мои песни, которые аранжировал и записал Дима Ковалев. Очень известный, замечательный композитор и аранжировщик. Прекрасный человек, вот передаю ему привет.
Со спектаклем мы были даже в Лондоне, были в Вильнюсе, в Омске.
Но потом он так в силу обстоятельств сошел. Песни остались, они вышли уже на
компакт-диске "Нечаянная радость".
Кроме работы в театре: кино, телевидение, радио, запись кремлевских елок и не только кремлевских, каких-то радио спектаклей, постановок, озвучивание фильмов…
В общем, все как у всех артистов.
Отдых.
Как у всех у меня есть, конечно, и друзья, и приятели. Какие-то свои хобби и увлечения. Я люблю рыбалку, летом, но не
исступленно, я не фанат, люблю там… с бутылкой, с закуской, заодно половить рыбу.
Люблю книги, музыку. Живопись как-то я понимаю, наверное, что-то на своем уровне, но на любительском. В театры хожу, если зовут друзья актеры, или художники, которые имеют отношение к этому спектаклю. А так вот, просто, а пойду-ка я - нет, не хожу. На выставки - то же самое, жена, которая в этом понимает, зовет меня, или тесть, или еще кто-то, а так сам - нет, скорее не пойду.
Я курю, выпиваю и, в общем, делаю это временами с удовольствием.
На здоровье не жалуюсь, люблю поспать, люблю ночью поесть.
Очень люблю деревню. Езжу на автомобиле, летаю на самолетах.
|
|
