|
Между созданием первого альбома
АЛИСЫ "Энергия" и последнего на сегодняшний день "Изгоя" - промежуток в 20 лет. По сути, два человека вытащили в 1985 году дебютный материал в студии. Сегодня они - единственные оставшиеся в группе АЛИСА музыканты из того состава. "Энергия" - лучшая дебютная пластинка в отечественной рок-музыке, "Изгой" - самая жесткая работа АЛИСЫ.
Константин Кинчев и Пётр Самойлов рассказывают Александру Долгову.
Константин Кинчев: В январе месяце мы писались на студии "Добролет". Для этой работы были приглашены немецкие саунд-продюсеры и инженеры. Они приехали, и мы сделали эту работу, записали, за две недели. Потом поехали в Германию и там свели. В Дюссельдорфе мы мастерим, а в Кёльне сводим.
Немецкие специалисты - те же, что и два года назад?
Константин: Да. Наработалось взаимопонимание, поэтому мы уже как единый коллектив, что очень хорошо.
Но песен они не понимают?
Константин: А мы делали переводы. Прежде чем приступить к работе, продюсер попросил тексты на немецком. Он был в курсе, о чем поется. А по-английски Женька Лёвин с ними разговаривал.
Сколько в альбом войдет песен?
Константин: Десять. Сколько записали, столько и осталось. Ничего не добавляли и не выбрасывали.
На концертах кое-что уже игралось?
Константин: Всё игралось. Прежде чем записать, мы всегда играем. Может быть, с позиций шоу-бизнеса это и не верно, но у нас есть желание поделиться новыми песнями побыстрее. С этим искушением мы справиться не можем, поэтому, когда альбом выходит, все уже знают эти песни. И требуют уже чего-то нового от нас (смеется).
Почему альбом, который вы записывали в январе, выйдет только в октябре?
Константин: Мы закончили сведение в апреле, а это не очень удачное время для выпуска альбома. И потом, у нас было время не торопиться и предложить альбом всем издателям, которые на данный момент сильны на рынке. Устроили тендер. В этот раз тендер выиграл "Real", предложив наиболее интересные для нас условия. Соответственно, с издателем мы определились в июле. Снимем ролик, началась ротация песен на радио. Поэтому к октябрю все - неторопливо, по-нашему, по-взрослому. Что суетиться?
Ролик на какую песню?
Константин: Скорее всего, "Рок-н-Ролл Крест", но вообще выбирает издатель, не ко мне вопрос.
Когда съемки?
Константин: Предварительные планы - 5 сентября в Киеве. Издатель определился с режиссером, он из Киева.
Оформление альбома?
Константин: Мы сейчас фотосессией занимаемся. А по поводу оформления у меня есть определенные мысли. Мы это будем обсуждать с художниками издателя и, соответственно, к консенсусу когда придем, такое и будет оформление. Будет несколько эскизов, на чем-то остановимся. Моя концепция - шрифтовая, исключительно лаконичная. Название альбома во весь квадратик CD. Не факт, что так останется. Если что-то интереснее предложат художники - посмотрим, почему нет. У меня пока такое видение - надпись узким, колючим интересным шрифтом. АЛИСА - мелко, а "Изгой" - очень крупно написано.
Возвращаясь на двадцать лет назад к "Энергии". Альбом записывался с июня до декабря?
Константин: Очень большой объем работы был выполнен. И, я считаю, альбом "Энергия" - это на семьдесят процентов заслуга Тропилло, который в процессе увлекся, и эта работа стала главной. В тот период он писал много групп, и остальные даже задвинул. За то, что увлекся этой работой, огромное ему спасибо.
Подавлял ли он?
Константин: Нет. Только собственным обаянием, опытом. Мне он внушал безусловное доверие. Если только авторитетом подавлял своим. Когда ты с кем-то работаешь, необходимо взаимопонимание и доверие. Как можно не доверять человеку, который вкладывает душу и хочет сделать, чтобы было максимально хорошо? Когда человек работает спустя рукава, это тоже видно сразу. Соответственно, никакого контакта не получается. С Тропилло получилось. Я был в этой ситуации ведомым, о чем абсолютно не жалею.
Потому что не было студийной практики?
Константин: Абсолютно никакой. Поэтому, придя на студию, я сразу определил приоритеты. Человек, у которого за плечами огромный объем студийной работы и группы с именами, которые уже были записаны - безусловный авторитет. И пиетет он у меня вызывал. Поэтому я прислушивался ко всем советам Тропилло, и мы выполняли все задачи, которые он перед нами ставил.
Эта полугодовая работа велась, конечно, эпизодически?
Константин: Да, Тропилло писал пять групп одновременно. Мы работали в часы, которые нам выделялись. Если бы было иначе, могли, наверное, быстрее записать.
Если вспомнить тогдашнее состояние, чем ты жил?
Константин: Я альбомом исключительно и жил, больше ничем. Этот процесс меня поглотил полностью, целиком и бесповоротно. Я с удовольствием вспоминаю - это была колоссальная практика, огромный опыт. И действительно плодотворная работа получилась. Эпохальный альбом вышел.
В 1985 году в стране открывались какие-то новые перспективы?
Константин: Речь о власти? Я об этом не очень задумывался. Для меня главным было то, что в Питере существует Рок-клуб, есть возможность выступать на достаточно большой, как мне тогда казалось, аудитории. Соответственно, поэтому я в Питере и появился. Благодаря многим людям, которые мне помогли войти в Рок-клуб. Это и Андрей Заблудовский, и Игорь Гудков, и Нина Александровна Барановская позже. Коля Михайлов, который благосклонно отнесся к моему появлению. Слава Задерий, который меня вообще в группу пригласил. Андрей Тропилло, который решил писать нас. Борис Гребенщиков, который посоветовал Тропилло нас записать. Майк, который благосклонно оценил мои песни и сказал, что это имеет право на жизнь. Все эти люди помогли мне, за что я им благодарен действительно от души, от сердца.
Концерты все равно были эпизодическими?
Константин: Мне тогда казалось, что это круто. Потому что в Москве под олимпиаду вообще все вычистили. Можно было только по квартирам играть, и то, опасаясь постоянных облав, которые на этих квартирах происходили. В Питере все было значительно свободней и... не хочу употреблять это слово, потому что оно себя дискредитировало, но - демократичней. Мне не нравится это слово... Свобода была в Питере.
Квартирники все равно ведь продолжались?
Константин: Да, конечно. Я поэтому и не люблю акустические выступления, видимо, в свое время переиграл этих квартирников чересчур много.
Кто в то время был организатором?
Константин: Очень много людей в различных городах. Я сейчас не возьмусь перечислять имена, потому что кого-то забуду наверняка.
Как обычно это происходило?
Константин: Мы договаривались о цене, она варьировалась от 25 рублей до 50. Но 50 - это очень круто, потолочная цифра. Так, обычно 25 рублей, 30. Люди скидывались по рублю, приходили в определенное место, куда им назначалось. Я приезжал со своим, можно сказать, импрессарио, который забирал эти деньги и из квартиры уходил. Учитывая шмоны и облавы, которые возникали время от времени. Когда меня брали, денег не было, соответственно, я просто приехал попеть песни для друзей. Никаких юридических зацепок, чтобы меня привлечь, у властей не было.
Частенько такое случалось?
Константин: В Москве особенно часто, да. В Питере - нет. Кто-то стучал, приезжали. Но, поскольку деньги передавались третьему лицу, которое уезжало с этой квартиры сразу же, то прицепить меня было нельзя (смеется).
Кто был импресарио?
Константин: Мои товарищи, не обязательно один и тот же человек. На эти деньги просто покупали портвейн, когда я к ним приезжал. Ну, что-то на жизнь оставалось.
Образ жизни того времени?
Константин: Сегодняшним днем. Исключительно. День прошел и слава Богу.
А на бытовом уровне?
Константин: На бытовом тоже. Мне хватало этих 25 рублей на какое-то время. В неделю я давал, наверное, два квартирника. Если посчитать по тем зарплатам, средняя 100 рублей была, то у меня получалось где-то 400 в месяц. Это приличные деньги, чтобы позволить себе существовать, ездить на поезде в Санкт-Петербург, туда-сюда. Я из плацкарта уже перешел в купе, и так далее.
А другое из житейского? Питание?
Константин: Когда я жил в Москве, питался дома. А в Питере, конечно, столовки, в основном. Когда не хватало денег, то - исключительно гарниры брались и все. А так - котлетки по семь копеек (смеется).
Ты можешь охарактеризовать составы АЛИСЫ - времен окончания записи "Энергии" и сегодняшний?
Константин: Был еще состав до окончания записи "Энергии": Задерий, Кондратенко, Шаталин, Нефедов и я. Потом был состав с Самойловым как гитаристом, и на "Энергии" Петя как раз стал бас-гитаристом, потому что он играл там и на гитаре и на бас-гитаре. И после этого альбома перешел на бас-гитару. Сложно говорить о составах. Есть прелесть во всех составах своя. Все диктует та музыка, которую хочется играть в данный момент. Каждый состав делал ровно то, на что был способен. И делает.
А что сегодня?
Константин: Сегодня "Изгой". Альбом, который выйдет в октябре (смеется).
Чем он отличается от предыдущего?
Константин: Он жестче. На мой взгляд, это самый жесткий альбом у АЛИСЫ. Он не такой закрученный, как "Черная Метка", более риффовый, прямой. Риффовая музыка.
Твое мнение о понятии "христианский рок".
Константин: Не существует рока христианского и нехристианского. Существуют люди, исполняющие этот рок. Или христиане, или нехристиане. Поэтому меня всегда коробит это словосочетание "христианский рок". "Православный рок, сатанинский рок, баптистский рок, мусульманский рок" и т. д. и т. п. Смыслом и содержанием ту или иную профессию, в данном случае музыку, наполняют люди. И каковы люди, таков и рок. Если люди профессией избирают именно эту стезю - рок-н-ролл. Каковы люди, таков у них рок-н-ролл. По людям можно складывать ощущение, какую музыку они играют и что это за люди на самом деле.
Я имел в виду не совсем типичную для России, а западную практику.
Константин: Это ты говоришь о протестантском мире, по сути, для нас сектантском мире. У них есть целые направления - они поют песнопения, псалмы на мотив популярных исполнителей. У меня, кроме ощущения некоей брезгливости, это ничего не вызывает. Мне это неприятно слушать, и подобный рок мне не нравится.
А в этой связи что ты думаешь о личности Марка Фарнера, голоса GRAND FUNK RAILROAD?
Константин: Замечательный исполнитель, христианин, и дай Бог ему здоровья. Господь подарил ему хороший слух, замечательный голос и талант. GRAND FUNK - достойная группа. Что сейчас Марк Фарнер делает, я не знаю.
Голос остался прежним, но с тем, что было раньше, не сравнить. Сейчас он исполняет христианский рок.
Константин: Я не слышал, поэтому мне сложно что-либо по этому поводу говорить. Ты сейчас послушал наш альбом - мы не уходим в сусальность, а наоборот, становимся жесткими (смеется).
Насколько образ жизни нынешнего Константина Кинчева был бы понятен для 26-летнего Кости Кинчев времен записи "Энергии"?
Константин: Каждый человек должен быть адекватным своему возрасту. В 26 лет я жил более буйной жизнью, чем сейчас. И ежели было б наоборот, и я вел ботанический образ жизни в 26-летнем возрасте, а к 46 вдруг вдарился во все тяжкие, это выглядело бы несколько нелепо, если не сказать круче - смешно. А так все в общем закономерно. Сравнивая Кинчева 26-летнего и нынешнего 46-летнего, могу сказать одно - девиз жизненный не поменялся. Я хочу прожить жизнь так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. А это главное.
Вопрос когда-нибудь стоял так: или стимуляторы или...
Константин: Жизнь показывает так, что все мои друзья, которые не остановились вовремя - они уже на том свете. Всё.
Как ты появился в АЛИСЕ?
Пётр Самойлов: Благодаря Задерию. У нас с ним был совместный проект, в котором я даже пел.
МАГИЯ.
Пётр: Да. Потом я оттуда слился и прозябал сам себе на Треугольнике. Это известнейшее место у Адмиралтейства, я пару лет был начальником этого Треугольника - с акустической гитарой и портвейном. Оттуда меня Задерий и вытащил. Опять же, Шаттл тогда свалил из группы АЛИСА в первый раз. Задерий сказал: "Будешь играть на гитаре, вокалист у нас есть". Мне дали записи чудовищные, четыре или пять песен. Понять что-либо было практически невозможно. "Идет Волна" еще что-то из себя представляла, а остальное - просто шум. Я немножечко понял, что там хотел сказать Шаттл, но в принципе все пришлось изобретать самому. Так я стал гитаристом группы АЛИСА.
Какие у тебя были отношения с Задерием - приятельские?
Пётр: Так нельзя сказать. Мы были очень дружны, много времени проводили вместе, нам было интересно.
Помнишь первое впечатление при знакомстве с Кинчевым?
Пётр: Плохо помню, по причине того, что находился тогда все время в состоянии перепоя. Это однозначно. Костя помнит что-то, а я нет. Помню, как первый раз увидел его на фестивале. Залез в яму оркестровую посмотреть, как Задерий в АЛИСЕ устроился, и - там близко, все внимательно рассмотрел. Было яркое впечатление.
Это III фестиваль Ленинградского Рок-клуба.
Пётр: Да, впервые там выступали. Для меня это было реальным открытием. Я знал, как выглядят АКВАРИУМ, РОССИЯНЕ, ЗООПАРК, ПЕПЕЛ. Там была куча команд, которые можно было слушать, смотреть. А тут - совершенно другая появилась величина. Для меня. Есть, допустим, любители АКВАРИУМА, ЗООПАРКА, которые АЛИСУ не очень-то принимали. Есть любители ОРНАМЕНТА. А также АРГОНАВТОВ. А также еще Аллы Пугачевой. И Киркорова. Есть разные любители. А вот для меня именно группа АЛИСА оказалась тогда глотком свежего воздуха. В отличие от Гребенщикова. Для меня тогда РОССИЯНЕ были номер один. Как и для большинства рок-клубовских деятелей. Думаю, зрителей мало было тогда в Рок-клубе, потому что каждый второй был музыкант. Было очень тяжело играть на сцене для ценителей. "Мы-то можем лучше. Мы посмотрим, конечно, на это хозяйство..." Там очень напыщенная была публика, половина точно.
Для меня тогда АЛИСА стала ярким сценическим образом, совершенно ни на что не похожим. Человек неизвестно откуда. И захотелось узнать, что это такое. Точно не могу сказать, но, мне кажется, я буквально сразу попал в этот коллектив. Не прошло и двух недель после фестиваля, по-моему, как я уже играл в группе. И не прошло и месяца, как я уже записывался.
Какие отношения были в группе при записи "Энергии"?
Пётр: Могу сказать служебной фразой: творческие отношения. Даже супер-творческие. Потому что мы в процессе работы друг друга узнавали. Я не был знаком с Кинчевым. Как я понимаю, он тоже с ребятами провел не так много времени. Это была первая запись по сути студийная. Если не брать в расчет "Нервную Ночь", которую он с СЕКРЕТОМ и Задерием делал. В то время на репетиции аппарат был такого качества, что, может быть, человек себя и слышал, что он играет, но в целом понять все было сложно. А запись позволяла понять, кто о чем ведет речь.
Запись альбома ведь заняла полгода.
Пётр: Всё лето. А по сведению - действительно позже. Склейки, сшивки - в то время ведь не было компьютеров, и все делалось с помощью ножниц. Это сейчас называется сэмплы, клипы - а в то время называлось ножницы.
О специальных приемах, использовавшихся в записи - как шумовых, так и текстовых. Например, идея со звуком лозы в "Экспериментаторе" была твоя?
Пётр: Захотелось иметь такой звук - сейчас бы я его назвал реверс тарелки, звук тарелки, перевернутый наоборот. Мы попробовали, но тот звук не подошел. А каких-то глобальных синтезаторов у нас не было, естественно. Курехин попозже подошел со своей чудо-машинкой, а у нас тогда ее еще не было. Так вот, мы вышли покурить в садик у Дома пионеров на улице Панфилова. А там какие-то кусты растут. Поскольку я всегда был дружен с природой, много времени проводил в лесах, полях и огородах - подумал, почему бы это не использовать как хлыст. Приватизировали его, очистили листочки, притащили в студию и начали с ним около микрофона манипулировать. Потом выяснилось, что с этим хлыстом звук прописать очень сложно - он возникает в начале пути, очень коротко около микрофона и исчезает. Практически его нет. Я понял эту ошибку. Но услышал, как он звучит, и схитрил. В микрофон свистела не только лоза, но и я этот звук воспроизводил губами. Поэтому там запись не самой лозы, а скорее моей имитации.
Я это в первый раз слышу.
Пётр: А я это в первый раз вспомнил.
А история с батареей, которая использовалась как перкуссия?
Пётр: Была не батарея, а кожух от лампы дневного света ребристый. Такие в то время висели в школах, и в ДПШ тоже. Мы использовали вообще все агрегаты, которые находились в этой комнате под названием студия. Дрель, какие-то строительные материалы - потому что хотелось разнообразия. Все, из чего можно извлекать звук, было записано. Вплоть до страшно расстроенного фортепьяно.
Есть ли твой голос на "Энергии"? Слова "Левая сторона, правая сторона" кто произносит?
Пётр: По-моему, я в "Энергии" вообще ничего не говорил, кроме начала самого по поводу того, что всё лето мы тут провели, работали, а денег не получим. "Я буду жаловаться!". Всплеск эмоций. Хотя я тогда очень сильно ошибался. Больше я там не озвучивал ничего. Задерия, Кинчева голоса. Паша Кондратенко - наш железнодорожник, говорил: "Левая сторона, правая сторона". Это совершенно точно, я сейчас вспомнил. Он как раз тогда любил это дело и понимал что-то в левой стороне и в правой.
Ты начал запись, играя на гитаре, а потом заиграл на бас-гитаре?
Пётр: "Соковыжиматель" и "Энергию" на бас-гитаре пришлось играть мне, поскольку Задерий решил, что он не справится с этой задачей и сказал, что надо приглашать Титова как минимум. Сложные произведения. Я сказал, что абсолютно ни к чему человека отрывать от основной деятельности, взял бас и на следующий день записал эти партии. Подправил его бас-гитару достаточно покоцанную и все на ней сделал.
Я на пластинке указан как гитарист, бас-гитарист, перкуссионист, бэк-вокалист, и где-то еще умудрился на клавишах сыграть. Мне тогда нравилось все.
Получается, ты мультиинструменталист.
Пётр: Не знаю, какой я "мульти", потому что играть ни на чем не умею в принципе. Но орать я могу громко.
Как строилась работа между музыкантами и звукорежиссером в студии?
Пётр: Андрей (Тропилло - ред.) все-таки постарше нас, лет семь разницы. И мы должны вроде к нему относиться как к взрослому товарищу, брату старшему. Когда дело касалось технических вопросов, которые нам нужно было выполнять, он принимал позицию начальника, взрослого человека и не подавлял, а объяснял, как надо делать. Во всем, что касалось творчества, он принимал активнейшее участие. У него был богатый опыт общения с музыкантами, и он понимал, что рождается что-то новое. Он - как повивальная бабка, принимал роды. И у него было отношение к нашей группе как к роженице.
Как долго шла работа в студии и всегда ли на трезвую голову?
Пётр: Такое ощущение, что процесс был непрерывным, какой-то линейкой. Скорее всего, что-то было на трезвую голову, что-то нет. Человек не может три-четыре месяца находиться в одухотворенном состоянии с утра до вечера. И не один человек, а много.
Костя вспоминал, что у Тропилло было красное вино, прокисшее, как уксус, и к концу работы он обпился этим вином до такой степени, что пожелтел.
Пётр: У него глаза были желтые, я испугался страшно. Руки мыть побежал. Это была типичная желтуха. Но я это вино не пил. У меня есть подозрение, что я в тот момент вообще не пил. Не хотелось и все. Меня Задерий тогда закодировал. Может, он сам не знает, что умеет это делать. Я год не пил. Может, это после альбома уже было.
Костя у тебя жил в это время?
Пётр: Да, полгода. Как раз я женился, и медовый месяц так проходил, у меня комната была одна. Свалилось все неожиданно - женитьба, запись, АЛИСА - куча-мала. Нельзя сказать, что мы были пацаны молодые. 26 лет - уже приличный возраст, взрослые дядьки. Но мы жили как дети, подростки. Видимо, не доиграли в свое время в игрушки, и, освободившись от опеки, стали играть.
Какой была ваша жизнь на бытовом уровне в 1985 году?
Пётр: Не было никакого уровня. Это было место, где ты можешь упасть, заснуть, и слава Богу. Никто не искал удобств. Комфорта не было никакого бытового. Это подогревалось заявлениями: "Мы же панки. Мы можем жить где угодно, жрать что угодно, пить что угодно". Нынешние панки немного другие. Мне кажется, они позлее. А у нас не было зло, было злобненько. Антиалкогольный указ нас не коснулся. Свинья, конечно, был более продвинутый в этом вопросе. Так, как он, я не мог. Но однажды на Сахалине, где был действительно сухой закон - не из чего гнать самогончик, вспомнил свои технические возможности. Поэтому пили одеколон. И он нормально шел! Нас ничем не запугаешь.
"Тройной"?
Пётр: "Саша", он был приятнее, "Тройной" пожестче.
"Саша" и "Наташа".
Пётр: "Наташа" - женский напиток. Я уже был человек, отслуживший в армии и "Шипр" попивший. На самом деле, у нас панковала вся страна. И до сих пор панкует, есть подозрение, в какой-то своей части. А в то время в армии было нормой - "Шипра" попить.
У тебя есть любимая песня на "Энергии"?
Пётр: К каждой песне относились как к отдельному произведению. Не было такого понятия как стиль или, как это называется-то сейчас... концепция. Делали все, что умели. Вот есть такая штука - я в нее воткну все, что могу. Почему и использовалось все, что вокруг лежало. Все хватались за любую работу. Это творческий голод - когда шесть-восемь лет сидел дома, долбил гитару, и вдруг тебе дают записаться. Естественно, сорвались как с цепи. Представляешь - восемь лет багажа у людей, которые занимались музыкой? Поэтому, как ни странно, сейчас я слушаю альбом, и мне не стыдно за то, что там сделали. Все песни любимые. Больше всего я вложил в песню "Соковыжиматель" - там я играл на гитаре и бас-гитаре, и это первое, что я сыграл на бас-гитаре. Потом люди мне говорили: "Круто, Петр Сергеевич, где же вы учились на бас-гитаре играть? А мы учимся по произведению "Соковыжиматель", - начинающие бас-гитаристы. А я научился за ночь играть, придумал и сыграл.
А. Долгов, "FUZZ" сентябрь 2005 г.
|