ПИЛОТИРУЕМЫЕ ПОЛЕТЫ

Россия. Полет орбитального комплекса “Мир”
 

Продолжается полет экипажа 22-й основной экспедиции в составе командира экипажа Валерия Корзуна, бортинженера Александра Калери и бортинженера-2 Джерри Линенджера на борту орбитального комплекса “Союз ТМ-24” — “Мир” — “Квант” — “Квант-2” — “Кристалл” — “Спектр” — СО — “Природа”

К запуску “Союза ТМ-25”

9 февраля. И.Лисов по сообщениям ИТАР-ТАСС, “Интерфакс”, Рейтер. Государственная комиссия по летным испытаниям орбитального комплекса “Мир” приняла на заседании 7 февраля решение произвести запуск транспортного корабля “Союз ТМ-25” на РН “Союз-У” 10 февраля 1997 г.

Такое решение было принято несмотря на то, что еще не закончен анализ причин неудачной попытки пуска РН “Молния-М” с Плесецка 10 января. Необходимо отметить, что поднятая по этому поводу шумиха в средствах массовой информации (примером может служить материал С.Лескова в газете “Известия” за 7 февраля) была не вполне адекватна ситуации.

Во-первых, “Союз-У” не является просто “укороченным вариантом” “Молнии-М”: на первой и второй ступени этих носителей используются различные модификации двигателей — 8Д727 и 8Д728 на “Молнии-М” и 11А511 и 11А512 на “Союзе-У”. Но именно неисправность двигателя 8Д727 бокового блока “Молнии” послужила, по-видимому, причиной фальстарта 10 января. Следовательно, прямых оснований для запрета пуска “Союза” нет. Во-вторых, подготовка носителей для пилотируемых полетов традиционно ведется по более жестким требованиям, чем для беспилотных, и они сертифицируются по специальным правилам. Самара заключение о годности “Союза” для пилотируемого пуска дала.

Рассмотрев на 2.5-часовом заседании 7 февраля все вопросы, связанные с готовностью ракеты, корабля и экипажа, Госкомиссия под председательством В.Л.Иванова дала разрешение на пуск.

Старт “Сириусов”

Фото 1. Р.Эвальд “в руках” врачей

А.Федоров. НК. В день старта, 10 февраля, космонавты встали, как и в обычные дни, в 7 утра. После завтрака время тянулось невыносимо медленно. “Сириусы” бесцельно бродили по коридору третьего этажа гостиницы заходили в свои комнаты, беседовали с дублерами. Да и все обитатели гостиницы “Космонавт” пытались хоть как-то убить время.

Фото 2. В Циблиев беседует с главным врачом ЦПК В. В. Моргуном

Наконец, основной экипаж собрался в номере 306. Туда же подошли дублеры, врачи, инструкторы ЦПК. Дублирующий экипаж — Талгат Мусабаев и Николай Бударин открыли традиционные бутылки шампанского. С напутствиями космонавтам обратились заместитель начальника РГНИИ ЦПК Юрий Глазков, представитель DLR господин Штаймле и другие. Ну и, конечно, по старинному русскому обычаю в заключение проводов все присели “на дорожку”, помолчали.

В 11:30 космонавты вышли из номера. Тут же на его двери расписались жившие в нем Василий Циблиев и Александр Лазуткин. Райнхольд Эвальд для этого ритуала подошел к двери 307 номера.

В 11:40 под традиционную песню “Трава у дома” группы “Земляне” космонавты вышли из гостиницы “Космонавт”, прошли по центральной аллее 17-й площадки. Первый экипаж разместился в автобусе с надписью “Звездный”, а дублеры — в автобусе “Байконур”. Колонна автобусов покинула “семнадцатую” в 11:50. Дорога к “двойке” заняла чуть менее часа.

В 12:30 космонавты прибыли в МИК второй площадки, где надели белые полетные костюмы Врачи записали медицинские параметры “Сириусов”. За 4 часа до старта (с 13:00 до 13:15) космонавты перекусили.

Затем началась процедура одевания скафандров. Первым свой скафандр “Сокол-КВ2” одел Василий Циблиев. Вслед за командиром “космические доспехи” надели Александр Лазуткин и Райнхольд Эвальд. Все члены экипажа провели проверку герметичности скафандров.

С 13:45 до 14:15 проходила встреча экипажа с членами Межгосударственной комиссии и депутатами Государственной Думы, прилетевшими на старт.

Фото 3. Р.Эвальд одевает скафандр. Фото И.Маринина

Фото 4. Александр Лазуткин. Фото И.Маринина

Фото 5. Встреча с членами Межгосударственной комиссии

 

Фото 6. “Сириусы” и “Кристаллы”
	Фото 7. “Экипаж к полету готов...”
Фото 8. “Сириусы” у подножья ракеты

 

Фото 9. По дороге к старту

В 14:20 (за 2 часа 50 минут до старта) “Сириусы” вышли из МИКа и направились для доклада Владимиру Леонтьевичу Иванову.

После доклада Циблиев, Лазуткин и Эвальд сели в автобус “Звездный” и за 2 часа 40 минут до старта (в 14:30) прибыли на стартовую площадку. К этому времени сюда успели подъехать члены Межгосударственной комиссии. Вместе с персоналом стартовой команды они проводили космонавтов до подножия ракеты. Циблиев, Лазуткин и Эвальд поднялись по лестнице к лифту. В 14:35 кабина лифта с “Сириусами” и одним сопровождающим — ведущим конструктором по кораблю Владимиром Павловичем Гузенко — пошла вверх.

За 2 часа 30 минут до старта (в 14:40) началась посадка экипажа в корабль. Космонавты отсоединили от своих скафандров съемное оборудование и передали стартовому персоналу. Наземный персонал закрыл люк между спускаемым аппаратом и бытовым отсеком, боковой посадочный люк бытового отсека и люк в головном обтекателе.

Около 16.00 была закончена проверка герметичности корабля “Союз ТМ-25”.

За 30 минут до старта космонавтами был проведен повторный контроль герметичности скафандров.

В 16:41 прошло “взведение” системы аварийного спасения (САС). В течение 20 минут на борт экипажу транслировалась легкая музыка. Весь дальнейший предстартовый отсчет прошел без замечаний.

Старт состоялся в 17:09:30 ДМВ. Ракета красиво ушла в вечернее звездное небо. Космический полет “Сириусов” начался.

Старт корабля “Союз ТМ-25”

Пресс-центр ВКС. 10 февраля 1997 г. в 17:09:30.151 ДМВ (14:09:30 GMT — Ред.) с 5-й пусковой установки 1-й площадки космодрома Байконур сотрудниками КБОМ РКА совместно с боевыми расчетами ВКС произведен пуск ракеты-носителя “Союз-У” (11А511У — Ред.) с космическим кораблем “Союз ТМ-25” (11Ф732 №74 — Ред.).

В составе международного российско-немецкого экипажа — командир Герой Российской Федерации, летчик-космонавт РФ Василий Васильевич Циблиев, бортинженер Александр Иванович Лазуткин и космонавт-исследователь, гражданин Федеративной Республики Германии Райнхольд Эвальд.

В 17:18:19.9 ДМВ корабль отделился от 3-й ступени РН и был выведен на орбиту с параметрами:

— наклонение орбиты 51.636°;

— минимальное удаление от поверхности Земли 191.98 км;

— максимальное удаление от поверхности Земли 249.59 км;

— начальный период обращения 88.634 мин.

(Согласно сообщению Мирового центра данных по ракетам и спутникам, космическому аппарату “Союз ТМ-25” было присвоено международное регистрационное обозначение 1997-003А. Он также получил номер 24717 в каталоге Космического командования США — Ред.)
 

Программа “Мир-97”

И.Маринин, НК. Германская сторона рассматривает полет по этой программе, как подготовительный шаг к постоянной эксплуатации европейской космической лаборатории “Колумбус” (COF — Columbus Orbital Facility) в составе МКС “Альфа”. По их мнению, полет способствует накоплению Германией “ноу-хау” в области технологии и управления. Помимо получения результатов научных экспериментов, полет по программе “Мир-97” позволит Германии приобрести опыт длительных космических полетов и даст возможность подготовить в России своих астронавтов для этой цели.

Программа “Мир-97” является продолжением сотрудничества Германии с Россией (СССР) в области пилотируемых полетов, начавшегося в августе-сентябре 1978 г. полетом Зигмунда Йена (ГДР) на ТК “Союз-31” и орбитальной станции “Салют-6”. Оно было продолжено в марте 1992 г. полетом Клауса-Дитриха Фладе на ТК “Союз ТМ-14” и ОС “Мир” по программе “Мир-92”. В октябре-ноябре 1994 г. состоялся полет Ульфа Мербольда на ТК “Союз ТМ-20” и ОК “Мир” по программе ЕКА “Евромир-94”, а в 1995-1996 гг. сотрудничество было продолжено в длительным полетом Томаса Райтера на ТК “Союз ТМ-22” и ОК “Мир” по программе ЕКА “Евромир-96”. После его успешного завершения между Россией и ФРГ было заключено еще одно двустороннее соглашение о новом полете по программе “Мир-96” (позже переименованное в “Мир-97”), которое и реализуется нынешним пуском.

С российской стороны проектом руководит РКА, с германской — Немецкое космическое агентство (DARA).

Немецкий научно-исследовательский институт по авиации и космонавтики (DLR), входящий в состав DARA, выполнял следующие задачи:

— подготовка космонавтов в немецком Центре подготовки космонавтов DLR в Кёльне;

— подготовка программы работ на борту ОК”Мир”;

— частичный контроль за ходом выполнения научных экспериментов из немецкого Центра управления полетами DLR в Оберпфаффенхофене:

— взаимодействие с постановщиками экспериментов;

— постановка собственных научных экспериментов.

Оба космонавта — д-р Райнхольд Эвальд и Ханс Шлегель являются сотрудниками DLR.

Предприятие “Kayser-Trede GmbH” является основным подрядчиком для решения технических проблем и материально-технического обеспечения полета. Оно проводит квалификационные испытания и ведет документацию на научную аппаратуру, координирует вопросы технической безопасности (в частности, с DLR как субподрядчиком), занимается сопровождением экспериментов в ходе полета. Кроме этого, “Kayser-Trede GmbH” связано так же с научным приборостроением и переводческой деятельностью.

“ОНВ Sistem GmbH” является субподрядчиком “Kayser-Trede GmbH” no изготовлению комплексного оборудования, проведению экспериментов в ходе полета и подготовке космонавтов, а также по изготовлению научного оборудования.

“Pankosmos GmbH” тоже является субподрядчиком “Kayser-Trede GmbH” по подготовке оборудования и проведению экспериментов, а также подготовке космонавтов

Информирование общественности о программе полета возложено на “VRS GmbH”.

Космонавты и полезная нагрузка для проекта “Мир-97” доставляется на ОК “Мир” на ТКГ “Прогресс М-33” (158 кг) и ТК “Союз ТМ-25” (космонавты и 10 кг груза). Кроме этого в программе планируется использовать уже находящуюся на станции аппаратуру, оставшуюся от прошлых полетов по программам CNES, ESA и NASA. Половина результатов экспериментов (10 кг) будет возвращена на ТК “Союз ТМ-24” вместе с германским космонавтом, остальное — на шаттле “Атлантис” (STS-84) в мae 1997 г.

Программа “Мир-97” состоит из 27 экспериментов по следующим направлениям:
 

1. Жизнедеятельность человека

2. Материаловедение

3. Эксплуатационно-технические испытания

4. Исследование технологии

5. Науки о жизнедеятельности человека

6. Эксплуатационно-технические испытания

 

Перед стыковкой

12 февраля. В.Романенкова, В.Гриценко, ИТАР-ТАСС. Намеченное на сегодняшний вечер прибытие к орбитальной станции “Мир” корабля “Союз ТМ-25” с российско-германским экипажем будет 26-м опытом стыковки пилотируемого корабля с комплексом.

Кроме того, за 11 лет работы на орбите “Мира” к нему благополучно “причалили” пять модулей и 51 грузовой корабль типа “Прогресс”. Пять раз осуществлял стыковку американский “Атлантис”.

На комплексе “Мир” побывало 64 космонавта из России, Австрии, Афганистана, Болгарии, Великобритании, Германии, Сирии, США, Франции, Японии и Европейского космического агентства.

С сентября 1989 года, когда закончился гарантийный ресурс “Мира”, он находится в постоянном пилотируемом режиме Это нужно для того, чтобы бортинженеры экипажей могли в случае возможных неполадок сразу заняться их устранением. Кстати, такое случается довольно часто Всего было зарегистрировано 1439 “замечаний”, 60 из которых пока не устранены.

Однако российские специалисты утверждают, что оснований для беспокойства нет. Ежегодно ГКНПЦ (изготовитель всех корпусов модулей “Мира”) совместно с ЦНИИмаш на основании анализа возникших неполадок и прогноза на будущее выдает заключение на продление эксплуатации станции еще на год.
 

Сближение и стыковка “Союза ТМ-25”

И.Досталь, НК. 12 февраля 1997 г. в 18:51:13 ДМВ (15:51:13 GMT) была выполнена стыковка ТК “Союз ТМ-25” к орбитальному комплексу “Мир”.

Сразу после выведения на орбиту корабля “Союз ТМ-25” с экипажем 10 февраля, когда первая телеметрия, принятая с борта, была обработана, выяснилось, что недооткрылась на 15° задняя антенна КРЛ (командной радиолинии). По мнению специалистов, этот факт никак не мог повлиять на дальнейшую программу полета, т.к. команды с Земли могла принимать передняя антенна КРЛ. “Сириусам” был дана команда действовать по программе. По завершении проверок бортовых систем корабль под управлением бортового цифрового вычислительного комплекса (БЦВК) выполнил закрутку на Солнце, что позволило бортовым аккумуляторам подзаряжаться от панелей солнечных батарей.

После этого Циблиев, Лазуткин и Эвальд сняли скафандры и приступили к подготовке к первому двухимпульсному маневру сближения со станцией. Перед включением корректирующей двигательной установки (КДУ) корабль по командам с Земли автоматически должен был принять необходимую ориентацию, остановив свое вращение и сориентировавшись относительно направления полета.

При выполнении этой процедуры на пульте управления кораблем вдруг высветился код предполагаемой аварии двигателей причаливания и ориентации ДПО-М1. В.Циблиев доложил об этом на Землю, а автоматика перешла на использование резервного контура — двигателей ДПО-Б и циклограмма построения ориентации успешно завершилась.

Все дальнейшие маневры по сближению прошли без замечаний. Причина перехода автоматики на резервный контур двигателей ДПО до конца не выяснена. Одна из вероятных причин — завышенные требования к возможным отклонениям от нормы по угловым скоростям вращения в блоке двигателей угловых скоростей (БДУС). Другой возможной причиной может являться то, что в момент работы автоматики корабль получил некоторые возмущения от передвижений космонавтов внутри корабля, например от перемещения одного из них из бытового отсека в спускаемый аппарат. По инструкции, во время динамических операций все члены экипажа должны находиться на своих местах. Отказ двигателей, как считают специалисты по кораблю, менее вероятен.

Так или иначе, но 12 февраля ТК “Союз ТМ-25” успешно сблизился с орбитальным комплексом “Мир”. Как и положено, на расстоянии около 150 м от комплекса корабль автоматически выполнил режим “зависания” после чего, получив согласие Земли, Василий Циблиев выдал разрешение на автоматическое причаливание. Под управлением автоматики корабль выполнил необходимую ориентацию и, набрав скорость до 0.8 м/с, устремился к станции. По мере приближения к комплексу скорость была снижена до 0.3 м/с, с которой и должна была производиться стыковка. Но ее не произошло.

По всем параметрам процесс автоматической стыковки шел штатно, никаких отклонений от нормы ни экипаж, ни Земля не заметили. Тем не менее, в 18:49, когда до стыковочного узла оставалось около 2.5 м, неожиданно для экипажа на пульте управления высветился код аварии сближения 05 и после этого БЦВК заменил признак “Причаливание”, на “Зависание в конусе”. Затем включились двигатели на торможение и корабль, погасив инерцию, начал удаляться от станции (как выяснилось минимальное расстояние, отделявшее корабль от станции, составляло 50-60 см). Когда дистанция достигла 12 метров, командир экипажа по указанию ЦУПа перешел на ручное управление кораблем, загасил скорость расхождения и угловые скорости. Затем Циблиев вручную сориентировал корабль и повел на повторную стыковку. Надо было спешить, ведь до входа комплекса в тень оставалось около минуты.

Никто из специалистов не вспомнил, чтобы какой-либо экипаж стыковался вручную с комплексом, находящимся в тени. Правда, проведение такой стыковки возможно. Для освещения стыковочного узла станции на корабле установлена специальная фара. На этот раз фара не понадобилась. Стыковка прошла успешно, до входа в тень оставалось меньше минуты. В 18:51:13 ДМВ корабль коснулся стыковочного узла переходного отсека базового блока.

После обычной проверки герметичности международный члены экипажа экспедиции ЭО-23/Мир-97 в составе Василия Циблиева, Александра Лазуткина и Райнхольда Эвальда перешли на борт станции и попали в объятия Валерия Корзуна, Александра Калери и Джерри Линенджера. Начался период восемнадцатисуточной пересменки.

Что же произошло во время автоматической стыковки? Удалось выяснить следующее. На всех кораблях серии “Союз ТМ” для обзора конуса пространства впереди корабля устанавливалась механически сканирующая (путем качания) антенна (АС). В связи с тем, что поставки этой антенны и ее электронного оборудования с Украины прекратились, на корабле “Союз ТМ-25” вместо нее была установлена статическая антенна 1АСФ. Ее использование предполагает электронное сканирование конуса пространства с помощью специального оборудования. К сожалению, такая замена привела к издержкам. На расстоянии менее 400 м от комплекса сигнал антенны накладывается на сигналы по измерению угла крена корабля относительно станции. Из этой ситуации вроде бы удалось выйти с помощью нового математического обеспечения режима сближения и стыковки.

Новая программа математического обеспечения МО-15 была прошита в долговременное запоминающее устройство (ДЗУ) на место части программ баллистического обеспечения спуска. Отказались, в частности, от программы автоматического вычисления величины дополнительного импульса при аварии двигателя во время посадки. (Кстати, ДЗУ построено на магнитных сердечниках. Его прошивка — очень кропотливый ручной и очень дорогой труд.)

Такое ДЗУ с прошитым программным обеспечением было еще в декабре прошлого года изготовлено компанией ЭЛАС в Зеленограде и доставлено в ЦПК, где было установлено на тренажере корабля “Союз ТМ” — ТДК-7СТ/2 для тренировок экипажей

Но задуманного не получилось. Тренажер никак не хотел “стыковаться” со станцией в штатном автоматическом режиме. Все попытки найти причину неудач закончились плачевно. Разработчики программы из “Энергии” грешили на ошибку в моделировании работы системы “Курс” на тренажере, ведь он все же значительно отличается от реального корабля в полете. Инженеры, инструкторы экипажей по кораблю и обслуживающий персонал тренажера винили новое матобеспечение. К единому мнению так и не пришли. Математики были уверены в своей правоте и гарантировали нормальную работу программы в реальном полете. В экзаменационных билетах на комплексную тренировку “Сириусов” и “Кристаллов” особое внимание было уделено действиям экипажа при отказах автоматического режима стыковки. Оба экипажа с тренировками справились успешно.

Но в реальном полете, несмотря на заверения математиков, случилось примерно то же самое, что и на тренажере: основной режим стыковки не прошел.

Как выяснилось позже, реальное расхождение по крену с номинальным значением составило 1,5° (это отклонение в допустимых пределах), а программа дала значение отклонения — 5°. Это значение выходит за рамки допусков, поэтому программа выработала команду “Авария сближения 05” и отменила стыковку. Слава Богу, ручной пилотаж не подвел, и Василий Циблиев состыковал корабль со станцией. Но этот факт не снял необходимости найти и устранить причину отказа основного режима стыковки. Возможно, разработка новой версии матобеспечения сможет решить возникшую проблему к следующему пуску.
 

Хроника совместного полета

12 февраля. ИТАР-ТАСС. В.Романенкова, В.Гриценко. Экипаж космического корабля “Союз ТМ-25”, состыковавшегося сегодня с орбитальной станцией “Мир”, “вошел” на станцию через переходные люки, открывшиеся около 20:27 по московскому времени после проверки герметичности узлов.

Таким образом, вновь прибывшие российские космонавты Василий Циблиев, Александр Лазуткин и немец Райнхольд Эвальд встретились с экипажем орбитальной станции “Мир” в составе россиян Валерия Корзуна, Александра Калери и астронавта NASA Джерри Линенджера. Космическая встреча оказалась по-земному теплой.

Процедура стыковки пилотируемого корабля со станцией в автоматическом режиме в данном случае должна была применяться в предпоследний раз. В дальнейшем от использования системы “Курс”, обеспечивающей автоматическое “причаливание”, решено отказаться. Все стыковки будут осуществлять командиры экипажей вручную.

Российско-германский экипаж стартовал в понедельник с Байконура. Двое суток Циблиев, Лазуткин и Эвальд провели в корабле “Союз ТМ-25”, где для космонавтов отведено в общей сложности 10 кубических метров. Но больше и не требуется, поскольку члены экипажа по пути к орбите полулежат в креслах-ложементах, и двигаться им в условиях сильных перегрузок не рекомендуется.

Зато на станции “Мир” их ожидает настоящий простор — 340 кубических метров. Правда, следующие 18 дней на этой территории будет одновременно работать шесть человек.

В программе полета германского космонавта запланировано 80 часов на проведение различных экспериментов — медицинских, биологических, материаловедческих и технических. За возможность выполнить их на орбите германское космическое агентство DARA заплатит России около 60 млн долларов. (По другим источникам, полет Р.Эвальда обошелся в 65 млн марок (38 млн $), из которых 25 млн марок выплачено непосредственно РКА — Ред.)

Российские космонавты и американский астронавт будут трудиться над национальными научными программами, акцент в которых также делается на медико-биологические исследования по длительному пребыванию человека в невесомости.

13 февраля. ИТАР-ТАСС. Сегодня в рамках российско-германского проекта “Мир-97” Райнхольд Эвальд проводит медицинские исследования, цель которых — всестороннее изучение влияния невесомости на организм человека. Намечены эксперименты по оценке психо-физиологического состояния космонавта на начальном этапе полета, определение особенностей гормональной регуляции обменных процессов, исследования сердечно-сосудистой системы.

12 февраля на станции “Мир” был начат подготовленный специалистами японского космического агентства эксперимент по исследованию состава микрофлоры в живых отсеках комплекса. Он проводится на аппаратуре, доставленной кораблем “Союз ТМ-25”.

В плане передачи смены Валерий Корзун и Александр Калери знакомят Василия Циблиева и Александра Лазуткина с особенностями эксплуатации оборудования комплекса и размещением научной аппаратуры.

По докладам с орбиты и данным телеметрии, полет проходит нормально Все шестеро здоровы.

14 февраля. Сообщение NASA. Помимо работ, связанных с подготовкой к прибытию 23-й основной экспедиции, экипаж ЭО-22 продолжил выполнение научных экспериментов по российской и американской программам.

6 февраля был успешно завершен эксперимент ALВ по изучению равновесного поведения жидкости в невесомости 7 февраля был выполнен эксперимент “Ориентация” на французской аппаратуре “Cognilab”. Проведено фотографирование образцов протеинов, выращиваемых в эксперименте PCG.

Во вторник 11 февраля Джерри Линенджер беседовал с корреспондентами CNN и канадского телеканала “Discovery Channel”.

11 февраля экипаж выполнил ежемесячную проверку газоанализирующей аппаратуры GAS. Вскоре после прибытия экипажа Циблиева был выполнен забор проб воздуха аппаратурой SSAS и GAS.

Нормально проходит эксперимент LMD по жидкометаллической диффузии. Эксперимент выполняется на виброизолирующей платформе MIM, а уровни ускорений замеряются системой SAMS. Эта система использовалась также для измерения нагрузок во время стыковки “Союза ТМ-25”.

18 февраля. ИТАР-ТАСС. Экипажи 22-й и 23-й основных экспедиций продолжают проводить технические, астрофизические и геофизические эксперименты на борту орбитального комплекса “Мир”.

Сегодня германский космонавт Райнхольд Эвальд будет работать по программе “Мир-97”. Для него запланированы исследования кровоснабжения мышц, технологический эксперимент по изучению поведения стеклообразующих расплавов в невесомости.

Американский астронавт Джерри Линенджер в рамках программы “Мир/NASA” в основном будет заниматься съемками земной поверхности. Валерий Корзун и Александр Калери продолжат знакомить Василия Циблиева и Александра Лазуткина с особенностями эксплуатации научной аппаратуры и оборудования станции.

20 февраля. В.Романенкова, ИТАР-ТАСС. Двойной праздник отмечают сегодня шесть обитателей орбитального комплекса “Мир” — 11-летие их космического “дома” и день рождения командира экипажа Василия Циблиева. Полковнику российских ВВС исполняется 43 года.

В этот день для космонавтов предусмотрено “расширенное” общение с Землей — поздравления от руководства полетом, родственников. Будут и подарки для именинника, например, картина с фрагментами янтаря, которая дожидалась Василия Циблиева на “Мире” уже несколько месяцев, рассказала корреспонденту ИТАР-ТАСС руководитель группы психологической поддержки Ольга Козеренко.

Правда, особого праздничного меню не предусмотрено — космонавты питаются по специально разработанному рациону. Однако, возможно, члены экипажа воспользуются “НЗ” — коньяком, приберегаемым для особо торжественных случаев и разрешенным к употреблению на орбите в микроскопических дозах. В остальном же у четырех российских, одного немецкого космонавтов и американского астронавта будет обычный рабочий день — проведение запланированных исследований и экспериментов. Как обычно, им предстоит следить и за нормальной работой систем комплекса “Мир”, исправлять возникающие неполадки. Впрочем, по мнению российских специалистов на Земле и самих космонавтов, станция, которая уже более чем в три раза превысила изначально отводившийся для нее гарантийный ресурс, находится в “работоспособном” состоянии.

21 февраля. Сообщение NASA. Выполнение научной программы на борту станции “Мир” продолжается.

13 февраля была выполнена первая обработка данных термолюминесцентных дозиметров TLD в рамках программы “Фундаментальная биология”. Такая обработка будет проводиться периодически.

Джерри Линенджер 13 февраля опробовал “перчаточный ящик со стандартным интерфейсом” (Standard Interface Glovebox), который будет использоваться для подготовки семян и фиксации растений.

14 февраля Линенджер начал эксперимент по исследованию взаимосвязи сна и изменений в иммунной системе в невесомости. Он будет выполняться в запланированные интервалы времени астронавтами NASA и российскими членами экипажа “Мира”.

17 февраля была запущена биотехнологическая установка BTS и выполнена ее функциональная оценка. Некоторые проблемы, встреченные в предыдущих попытках, были решены, и опробование прошло успешно.

18 февраля была выполнена проверка кабеля прибора ОРМ (Optical Properties Monitor — датчик оптических свойств) ОРМ будет установлен на внешней поверхности комплекса во время выхода Василия Циблиева и Джерри Линенджера в конце марта и будет вести сбор данных в течение 9 месяцев.

В течение первых 10 суток полета члены экипажа ЭО-23 ежесуточно заполняли опросники по болям в спине (эксперимент MRI). 19 февраля космонавты и американский астронавт заполнили опросник “Взаимодействие”, с помощью которого фиксируются настроение членов экипажа и межличностные отношения в группе. Этот опросник будет заполняться каждую среду в течение полета Дж.Линенджера.

23 февраля. Вечером в модуле “Квант” произошло воспламенение кислородной шашки. Усилиями экипажа очаг возгорания ликвидирован.
 

США. Второй полет к “Хабблу”

11 февраля 1997 г. в 03:55:17 EST (08:55:17 GMT) с площадки А стартового комплекса LC-39 Космического центра имени Кеннеди во Флориде произведен запуск космической транспортной системы с кораблем “Дискавери”. В составе экипажа — командир Кеннет Бауэрсокс, пилот Скотт Хоровитц и специалисты полета Джозеф Тэннер, Стивен Холи, Грегори Харбо, Марк Ли и Стивен Смит.

Программа полета STS-82 предусматривает проведение технического обслуживания и замены научных приборов на Космическом телескопе имени Хаббла.
 

И.Лисов по материалам NASA, ESA, Центра Джонсона, Центра Кеннеди, Центра Маршалла, Научного института Космического телескопа, Аризонского университета, сообщениям ИТАР-ТАСС, Рейтер, Франс Пресс и Дж.Мак-Дауэлла.
 

Подготовка к полету

Полет по программе STS-82 стал для “Дискавери” первым после длительного перерыва. Летом 1995 г., после миссии STS-70, эту орбитальную ступень отправили на модификацию и техническое обслуживание на завод “Rockwell” в Палмдейле. Процесс подготовки “Дискавери” к полету был прослежен в предыдущих номерах “НК”.

27 января полезный груз, который должен нести “Дискавери”, был доставлен в помещение для ПН PCR (Payload Changeout Room) на стартовом комплексе LC-39A, а 29-30 января — в грузовой отсек корабля. Вечером 31 января выполнялись электрические подключения. Камера NICMOS была охлаждена до криогенных температур — порядка 50К — путем прокачки жидкого гелия.

30 января в 10:30 EST (здесь и далее приводится восточное стандартное время EST, если не указано иначе) в Центре Кеннеди начался смотр летной готовности STS-82. Это в российских условиях означало бы, что заседание Госкомиссии признало систему годной к полету и утвердило дату старта — 11 февраля.

29 января в шлюзовую камеру заложили и 30 января проверили скафандры. 1-2 февраля на старте заменили вкладыши в соплах твердотопливных ускорителей. 3 и 4 февраля прошли испытания ПГ. 6 февраля были выполнены установка пиротехнических средств и наддув баков двигательной установки “Дискавери”,

При приемке хвостового отсека шаттла возникло подозрение, что не все болты и соединения основных двигателей законтрены должным образом. После осмотра болтовых соединений во всех доступных местах, 6 февраля руководители полета решили, что пускать можно. Вечером 6 февраля при циклических испытаниях вентиляционных крышек двигательного отсека выяснилось, что в приводе крышек PDU установлена неисправная плата. На следующий день было принято решение о замене PDU.

7 февраля в 07:30 на Посадочный комплекс шаттлов прибыл экипаж STS-82. Астронавты уже жили по “перевернутому” графику — в полете им предстояло работать ночью и отдыхать днем. Перед тем как отправиться отдыхать, экипаж Бауэрсокса побывал на старте и осмотрел грузовой отсек “Дискавери” с фермой обслуживания Космического телескопа и закрепленными в ГО контейнерами с инструментами и запчастями.

Створки грузового отсека были закрыты вечером 7 февраля, а створки хвостового отсека — 8 февраля, уже после начала предстартового отсчета.

8 февраля в 04:00 в 3-й пультовой Центра управления запусками с отметки Т-43 час начался предстартовый отсчет к запуску STS-82. Отсчет имел 28 час 54 мин встроенных задержек и проходил в соответствии с обычным графиком. Для полетов к “Миру” используется специальный график с удлиненными задержками, но при встрече с “Хабблом” стартовое окно длится 65 минут, поэтому необходимости в специальном графике не было.

В случае отбоя старт мог состояться в течение 12-14 февраля. После этого “Дискавери” пришлось бы “уступить место” пускам одноразовых РН с мыса Канаверал, и запуск пришлось бы отложить до конца февраля.

Метеослужба ВВС предсказала в ночь старта +11.7°С, влажность 86%, переменную облачность на высотах 800, 4300 и 7600 м, северо-западный ветер до 5 м/с. Вероятность отмены старта по погоде составляла 30%. Фактически в момент старта скорость ветра была 3.7 м/с, а температура + 10.9°С.

Утром 9 февраля стартовый комплекс эвакуировали и провели заправку кислородом и водородом баков бортовой системы энергопитания. При этом в средней части корпуса “Дискавери” была зарегистрирована концентрация кислорода, превышающая допустимую. Высокая, но стабильная концентрация кислорода в средней части корпуса “Дискавери” и в грузовом отсеке регистрировалась и позже, доставляя беспокойство инженерам в течение всего отсчета. Анализ показал, что бортовые системы в утечке не виноваты, уровень кислорода не растет и не представляет опасности ни для грузов, ни при запуске. Руководители полета приняли решение продолжать подготовку к пуску.

Стивен Смит. Скотт Хоровитц и Кеннет Бауэрсокс во время отъезда на старт. Фото Рейтер

Кстати, при заправке перелили несколько сотен фунтов, которые пришлось сливать в течение всего дня 9 января, а уж потом искать предполагаемую утечку из батарей топливных элементов. Ночью удалось установить, что утечки из баков системы энергопитания нет.

Утром 10 января была проверена работа топливных элементов и показатель кислотности рН получающейся воды. Включение элементов было выполнено на 5 часов раньше, чем обычно. У инженеров были подозрения, что в используемой впервые батарее топливных элементов FC-3 могут быть следы гидроокиси калия, и питьевая вода окажется слишком щелочной. (Такой инцидент имел место в полете STS-79 — причиной оказался дефект при изготовлении.) Подозрения в адрес FC-3 были устранены и угроза недельной отсрочки полета отпала, но на отметке Т-3 час была на всякий случай запланирована повторная проверка.

Экипаж Бауэрсокса разбудили 10 февраля в 19:30, и в 20:00 астронавты сели завтракать.

Заправка внешнего бака кислородом и водородом началась в 20:30 после полуторачасовой задержки и продолжалась около трех часов. Задержка была вызвана подозрением в негерметичности системы продувки азотом, что потребовало проведения инспекции на подвижной стартовой платформе. Максимальная концентрация водорода в хвостовом отсеке была очень низкой — 88 миллионных.

Приблизительно в 00:30 экипаж отбыл на старт и через полчаса начал посадку в корабль. По плану, люк должен был быть закрыт за полтора часа до старта.

“Немного удачи, и через пару недель лучший телескоп во Вселенной будет еще лучше, чем сейчас,” — пожелал перед стартом себе и экипажу Кеннет Бауэрсокс.
 

Старт

Включение основных двигателей “Дискавери” произошло в 03:55:10.457 (№3), 03:55:10.578 (№2) и 03:55:10.699 (№1). В 03:55:17.017 включились твердотопливные ускорители, a в 03:55:17.087 EST (08:55:17.087 GMT) был зафиксирован отрыв космической системы от старта.

В момент старта “Дискавери” Космический телескоп находился над Центральной Африкой. Параметры его орбиты составляли: наклонение 28.469°, высота 586,3x598.2 км, период 96.380 мин (здесь и далее высоты отсчитаны от поверхности сферы диаметром 6378.14 км).

С отрывом от старта управление “Дискавери” перешло к Хьюстону, к смене Уэйна Хейла — это был его 17-й запуск. На связи с кораблем был астронавт Кевин Крегел.

Основные двигатели “Дискавери” работали на тяге в 104% номинала, за исключением периода максимального скоростного напора — приблизительно на 30-й секунде, они были дросселированы до 67%. Твердотопливные ускорители отделились на Т+123.8 сек при скорости около 1.65 км/с. Выключение основных двигателей прошло в Т+509.3 сек. Средний удельный импульс ДУ за время после отделения ускорителей и до начала дросселирования по уровню перегрузки 3g составил 453.7 сек при норме 452.96 сек.

Переходная орбита после выключения двигателей и сброса внешнего бака имела перигей 57 и апогей 572 км. После маневра OMS-2, к 04:42:45, “Дискавери” был выведен на начальную орбиту с наклонением 28.47°, высотой 344.8x579.5 км и периодом 93.696 мин, позволяющую сокращать расстояние до “Хаббла” на 10.3° за виток. “Дискавери” получил международное обозначение 1997-004А и номер 24719 в каталоге Космического командования США.

С учетом запущенного 10 февраля с Байконура корабля “Союз ТМ-25” был повторен рекорд, установленный в марте 1995 г. — 13 человек на орбите. В это число вошли Валерий Корзун, Александр Калери и Джон Блаха на “Мире”, семеро американцев на “Дискавери” и Василий Циблиев, Александр Лазуткин и Райнхольд Эвальд на “Союзе”. Интересно, что 12 человек находились одновременно в полете уже 6 раз — в декабре 1990, марте 1992, июле-августе 1992, июле 1994, октябре 1994 и феврале 1996 г.

Осмотр стартового комплекса показал, что никаких серьезных повреждений в результате запуска не произошло. Суда-спасатели с наступлением утра 11 февраля начали подготовку приводнившихся ускорителей к транспортировке в Порт-Канаверал. 13 февраля ускорители были уже выгружены у ангара AF. Первый осмотр показал, что признаков эрозии в соплах ускорителей нет. (15 февраля сопла планируется отправить на завод-изготовитель для более тщательного исследования.)
 

Программа полета

Экипаж STS-82 должен во второй раз “посетить” Космический телескоп имени Хаббла — снять его с орбиты, провести замену инструментов и некоторых служебных блоков и вывести вновь на более высокую орбиту.

Напомним, что Большой космический телескоп, позже названный в честь Эдвина Хаббла, был впервые задуман еще в 1940-е годы, а всерьез стал прорабатываться в 1960-е. Проектирование и изготовление Космического телескопа финансировалось с середины 1970-х годов NASA и на уровне 15% — ЕКА. Из-за проблем у головного подрядчика и значительного перерасхода средств (на 250 млн к 1983 г.) запуск много раз переносился, пока не был назначен на август 1986 г. Затем запуск почти полностью готового телескопа был задержан на четыре года катастрофой “Челленджера”. И только 24 апреля 1990 г. “Дискавери” с “Хабблом” был выведен на орбиту высотой около 610 км, и 25 апреля в 20:39 GMT Стивен Холи вывел Космический телескоп в автономный полет.

Космический аппарат HST (Hubble Space Telecope) построен вокруг оптического телескопа-рефлектора с зеркалом диаметром 2.4 метра. Верхняя часть спутника является по существу трубой телескопа, а в нижней располагаются научные инструменты и служебные системы. Инструменты “делят” между собой кружок изображения диаметром 18 угловых минут, создаваемый вторичным зеркалом.

Один из основных инструментов оформлен в виде, напоминающем ломтик торта — Широкоугольная и планетарная камера WF/PC вдвигается в корпус спутника сбоку “острым концом ломтика” в середину и использует центральный квадрат 3´х3´ изображения. Еще три радиальных отсека научной аппаратуры, отстоящие на 90° друг от друга, занимают датчики точного наведения FGS (Fine Guidance Sensor). Два из них используются для нацеливания телескопа на небесный объект и удержания его в поле зрения. Датчики захватывают звезду и измеряют последующее видимое движение с точностью 0.0028˝. Это позволяет удерживать ось телескопа на объекте с погрешностью не выше 0.007˝. Третий FGS может при этом использоваться для астрометрических наблюдений — с его помощью в 10 раз точнее, чем на любом наземном телескопе, определяются положения звезд, уточняются их абсолютные звездные величины, выявляются двойные звезды и возможные планеты, измеряются массы звезд, угловые диаметры звезд и галактик и т.д.

Четыре “осевых” инструмента располагаются бок о бок ниже основного зеркала и доступны с нижнего конца “Хаббла”. Корреспонденты любят сравнивать их с телефонными будками, которые они напоминают как по размеру, так и по массе. Эти приборы также имеют свои “наделы” в кружке изображения.

При первом выведении в апреле 1990 г. “Хаббл” имел следующий комплект инструментов:

— Широкоугольная и планетарная камера WF/PC (Wide Field & Planetary Camera).

— Камера слабых объектов FOC (Faint Objects Camera).

— Спектрограф слабых объектов FOS (Faint Objects Spectrograph).

— Годдардовский спектрограф высокого разрешения GHRS (Goddard High Resolution Spectrograph).

— Высокоскоростной фотометр HSP (High Speed Photometer)

По первоначальным планам (по состоянию на 1979 г.) Большой космический телескоп предполагалось обслуживать на орбите раз в 2.5 года (для этого на КА были сделаны такелажные узлы и установлены 76 поручней), а раз в пять лет возвращать на Землю, ремонтировать и модифицировать и выводить вновь. Соответственно оборудование “Хаббла” рассчитывалось на работу в течение 2.5 лет.

В 1985 от периодического возвращения отказались из соображений опасности загрязнения телескопа и чрезмерных нагрузок на конструкцию. После этого была составлена программа работы в течение 15 лет с обслуживанием астронавтами на орбите раз в три года. Разработчики предусмотрели три варианта обслуживания: установка новых инструментов и приборов, использующих перспективные технические решения, замена приборов, характеристики которых ухудшаются после длительной работы, и замена приборов, ставших жертвой единичных случайных отказов.

В июне 1990, пытаясь выполнить тонкую настройку фокуса “Хаббла”, инженеры обнаружили сферическую аберрацию главного зеркала, вызванную ошибкой при сборке схемы оптического контроля его поверхности. Первой экспедиции посещения (STS-61) было поручено, помимо планировавшихся ранее замены солнечных батарей и установки новой камеры WF/PC-2 вместо старой, ввести в оптическую схему специальный корректирующий инструмент COSTAR (Corrective Optics Space Telescope Axial Replacement), устраняющий ошибку формы основного зеркала.

В декабре 1993 г. (“НК” №24, 25, 1993) экипаж “Дискавери” блестяще выполнил ремонтные работы на “Хаббле”. Астронавты Стори Масгрейв, Джеффри Хоффман, Томас Эйкерс и Кэтрин Торнтон провели пять выходов, установили COSTAR и WF/PC-2 и несколько блоков служебных систем. Но устранение погрешности формы зеркала стоило “Хабблу” потери одного из четырех осевых инструментов — одно место занял COSTAR.

Участники второй экспедиции к “Хабблу” (STS-82) должны провести плановую замену двух спектрографов: на место GHRS будет установлен спектрограф STIS, а на место FOS — камера NICMOS (подробнее они описаны ниже), и выполнить ряд работ со служебными системами. Оба старых прибора вполне работоспособны, но должны уступить место инструментам “второго поколения”, которые с октября 1996 г. готовились к запуску в Космическом центре имени Кеннеди.

Отсюда и очень заметная разница в подходе к STS-61 и STS-82: если первая экспедиция проходила под негласным лозунгом “исправить “Хаббл” или выкинуть”, то девиз второй — “ради Бога, ничего там не сломайте”. Как сказал журналистам 7 февраля Кен Бауэрсокс, “цель номер один — не повредить. Цель номер два — сделать его лучше.” “Сейчас телескоп делает отличную науку, а мы можем прийти и испортить его, — сказал Грег Харбо. — Конечно, мы этого не хотим.” И тем не менее “драматическое улучшение в научных возможностях, которое дают эти инструменты, вполне стоит риска этого полета, — считает научный руководитель “Хаббла” Эд Вейлер. — Мы меняем в наших инструментах технологию 1970-х годов на технологию 1990-х.”
 

STIS

Изображающий спектрограф Космического телескопа STIS (Space Telescope Imaging Spectrograph) представляет собой двумерный изображающий спектрограф, работающий в ультрафиолетовом, видимом и близком инфракрасном диапазонах — от 115 до 1000 мм.

STIS будет установлен на место GHRS, но функционально заменит оба снимаемых инструмента — и Годдардовский спектрограф, и Спектрограф слабых объектов. Особенность прибора состоит в том, что он имеет “двумерные” детекторы и поэтому работает одновременно и по длине волны, и по положению, в отличие от линейных детекторов старых спектрографов, задуманных еще в 1970-е годы. Это означает, что наряду со спектром слабого объекта STIS одновременно дает фоновые спектры с близлежащих направлений. Для протяженных объектов, например, галактик, STIS позволяет получить в одном измерении пространственное распределение спектра GHRS потребовалось бы наводить для этого на каждую точку объекта отдельно.

STIS имеет три детектора — два массива из 1024x1024 многоанодных микроканальных пластин (МАМА — Multi-Anode Microchannel Array), чувствительных в ультрафиолетовом диапазоне 115-310 нм, и одну оптическую ПЗС-камеру с детектором на 1024x1024 элемента на оптический диапазон 305-1000 нм. STIS может использоваться в 13 спектральных режимах — двух с высоким разрешением, шести со средним и четырех с низким, а также в так называемом “объективном” режиме. Совместно с детекторами может использоваться 65 комбинаций щелей, апертур с полем зрения от 0.025x0.1˝до 50x50˝ и фильтров. Детекторы МАМА способны находить интенсивность слабого падающего света путем подсчета отдельных фотонов, а также определять их относительное время прихода и пространственное распределение в источнике

Двумерные детекторы STIS позволяют получить в 30 раз больше спектральных данных и в 500 раз больше пространственных данных, чем дают имеющиеся спектрографы “Хаббла”, способные наблюдать один объект в каждый момент времени. По оценке изготовителей, STIS в 40 раз более производителен, чем предшествующие инструменты, и по крайней мере в 100 раз производительнее Годдардовского спектрографа GHRS.

STIS оснащен коронографом, позволяющим искать очень слабые спутники (т.е. планеты) у ярких звезд. Наземные испытания показали потенциальную возможность (на пределе характеристик) того, что STIS обнаружит планеты класса Юпитера у ближайших звезд. Наконец, STIS может получать изображения в ультрафиолете.

Детальная информация с этого инструмента даст ученым информацию о составе, температуре, движении и других свойствах астрономических объектов. Огромное преимущество STIS должно проявиться в изучении сверхмассивных черных дыр. Эти объекты могут быть обнаружены по динамике звезд и газа вблизи галактических центров. Кроме того, STIS проведет исследует распределение материи во Вселенной путем изучения линий поглощения квазаров, формирование звезд в отдаленных галактиках, а также спектроскопическую съемку планет, туманностей и галактик.

Габаритные размеры STIS 2.2x0.89x0.89м, масса 318 кг.

Научным руководителем STIS является д-р Брюс Вудгейт (Bruce E. Woodgate) из Центра космических полетов имени Годдарда. Основным подрядчиком по изготовлению STIS была компания “Ball Aerospace Systems Group”.
 

NICMOS

Камера близкого ИК-диапазона и многообъектный спектрометр NICMOS (Near Infrared Camera and Multi-Object Spectrometer) является принципиально новым, криогенным инструментом “Хаббла” и позволит наблюдать объекты, которые слишком далеки для всех прежних инструментов Космического телескопа и которые образовались в начальные эпохи Вселенной — когда ее возраст составлял примерно 1/10 от современного.

Дело в том, что свет, излучаемый далекими объектами в очень интересном ультрафиолетовом диапазоне смещается даже не в видимый, а в инфракрасный диапазон. Поэтому старые инструменты “Хаббла”. рассчитанные на наблюдение в видимом и УФ-диапазоне, имеют предел по дальности — приблизительно 6-7 млрд световых лет. Это расстояние соответствует 1/3 возраста Вселенной. NICMOS сможет “заглянуть” на 10 млрд св.лет, в эпоху, отстоящую от Большого взрыва примерно на 1 млрд лет.

Зеркало “Хаббла” и раньше было способно собирать фотоны близких инфракрасных энергий, но на нем до сих пор не было прибора, которые их зарегистрируют. NICMOS рассчитан на спектральный диапазон 0.8-2.5 мкм, непосредственно примыкающий к видимому свету. NICMOS обеспечивает как построение изображений (с высоким пространственным разрешением), так и спектроскопические наблюдения (с низким спектральным разрешением).

Инструмент имеет в фокальной плоскости три камеры, отличающиеся спектральным разрешением. Камера 1 имеет наивысшее разрешение для исследования тонких деталей на самых коротких ИК-волнах Камера 2 является следующей по разрешению и рассчитана на более длинные волны. Наконец, широкоугольная Камера 3 имеет намного большее поле зрения, в которое умещаются протяженные объекты, за счет несколько более низкого разрешения. Каждая из камер имеет свой собственный комплект фильтров и оптики, и все три камеры могут работать одновременно и независимо друг от друга. Специальное зеркало позволяет направить камеры на фон без разворота аппарата.

Детекторы NICMOS представляют собой три матрицы из 256x256 элементов, изготовленных на основе материала ртуть-кадмий-теллур. Они в 1000 раз более эффективны, чем в инфракрасных инструментах предыдущих спутников. Принципиальное требование ИК-астрономии состоит в том, что детекторы должны быть холоднее того излучения, которое они регистрируют. Поэтому детекторы NICMOS размещены в сосуде Дьюара со 104 кг замороженного азота, запаса которого хватит на пять лет (заправлен в декабре 1995 г.), и работают при температуре 58К. Конструкция Дьюара NICMOS восходит к более ранним КА, в частности, СОВЕ.

Но NICMOS — это не только камера, но и спектрометр, коронограф и поляриметр. Каждый из этих режимов обуславливается использованием соответствующего фильтра (всего их 60 — по 20 для каждой камеры) с необходимыми оптическими компонентами. Так, сочетание дифракционной решетки и призмы дает спектроскопические возможности, набор из трех поляризующих фильтров обеспечивает режим поляриметра на двух камерах из трех, а одна из камер имеет специальный набор масок для затмения света от яркой звезды и поиска вблизи нее слабых планет, или же поиска слабого свечения галактики, которое может затмеваться ярким квазаром (режим коронографа).

NICMOS сможет увидеть объекты, образовавшиеся в начальные эпохи Вселенной, заглянуть дальше своих предшественников во времени и в пространстве. С его помощью ученые надеются исследовать состав, структуру, образование галактик из звезд и их эволюцию, разобраться в загадке размера, формы и возраста Вселенной. Он позволит глубже проникнуть в центральные части галактик и удостовериться в существовании в них сверхмассивных черных дыр, заглянуть в плотные пылевые облака и увидеть, как формируются звезды и как они умирают, исследовать протопланетные диски в туманностях. Этот прибор должен исследовать самые массивные звезды и найти самые “легкие” — холодные объекты, называемые коричневыми карликами. NICMOS будет использоваться и для исследования объектов Солнечной системы — планет, спутников, комет и астероидов. NICMOS должен обнаружить тяжелые элементы в межзвездной среде Млечного пути.

Габаритные размеры NICMOS 2.2x0.88x0.88 м, масса 347 кг.

Идея камеры-спектрометра NICMOS была сформулирована в Аризонском университете в 1984 г. Научным руководителем NICMOS является аризонец д-р Роджер Томсон (Rodger I. Thompson), руководивший работами по контракту от Центра Годдарда. Крупными субподрядчиками по изготовлению NICMOS были компании “Ball Aerospace Systems Group” и (в части детекторов) “Rockwell International Corp.”.

Еще в начале работ научная группа NICMOS приняла принципиальное решение разрешить использование своих детекторов в наземной астрономии. Сейчас подобные матрицы используются примерно на 50 телескопах. Кроме того, эта технология используется в медицине, контроле качества интегральных микросхем, военных системах наведения и гражданской авиации.

Стоимость разработки и изготовления NICMOS составила 105 млн $. Стоимость STIS — 125 млн $, а суммарные затраты на очередное дооснащение “Хаббла” достигают 350 млн $.

NICMOS и STIS имеют собственные средства коррекции изображения, выдаваемого искривленным главным зеркалом телескопа, весьма сходные с использованными в COSTAR. После их установки “старый” COSTAR будет “обслуживать” только камеру FOC.
 

Замена элементов служебных систем

Астронавтам предстоит заменить несколько блоков служебных систем “Хаббла”, обеспечивающих его функционирование как дистанционно управляемой астрономической обсерватории.

Датчик FGS-1, проявляющий признаки механической неисправности, должен быть заменен запасным FGS-1R. Запасной датчик имеет новый механизм, позволяющий более точно осуществлять наведение и определять положение светил примерно в 10 раз точнее, чем позволяют наземные телескопы. FGS-1R стоит 8 млн $.

Дополнительные возможности для датчиков FGS создаст “комплект расширения электроники оптического контроля” ОСЕ ЕК (Optical Control Electronics Enhancement Kit), который также будет установлен в этом полете. За этим мудреным названием скрывается электрический кабель, подстыковываемый к блоку ОСЕ, который позволит перемещать новое внутреннее зеркало FGS.

Астронавты должны заменить два ленточных запоминающих устройства для научной и служебной информации ESTR (Engineering/Science Таре Recorder). Три бортовых летночных ЗУ емкостью по 1.2 Гбита необходимы “Хабблу” потому, что Космический телескоп не все время находится в радиоконтакте с Землей через наземные станции или орбитальные ретрансляторы. Обычно на два пишут “науку”, а на третий — служебную информацию.

Один отказавший ранее ESTR будет заменен таким же запасным “магнитофоном”. Второй, постепенно деградирующий ESTR, должен быть заменен на новое твердотельное записывающее устройство SSR (Solid State Recorder). SSR имеет два модуля памяти с микросхемами памяти по 16 Мбит каждая. По габаритам SSR примерно соответствует старому ESTR, но отличается от старого “магнитофона” вдесятеро большей емкостью (12 Гбит), отсутствием движущихся частей и практически неограниченным сроком службы. В случае отказа одной из микросхем можно отключить единственный ряд; остальная часть памяти будет работать. SSR позволяет вести запись данных и сброс на Землю уже записанных практически одновременно, в то время как “магнитофон”, разумеется, требует перемотки ленты. SSR будет использоваться исключительно для записи научной информации; его большая емкость позволит справляться с резко возросшим потоком данных от новых инструментов “Хаббла”.

Далее, астронавтам предстоит установить новый блок интерфейса данных DIU-2 (Data Interface Unit) — один из четырех специализированных компьютеров, которые служат для обмена командами и данными между системой управления данными DMS и другими подсистемами КА. Новый DIU-2 был модифицирован и усовершенствован с учетом отказов, имевших место на первом экземпляре.

Астронавты заменят блок электроники приводов солнечных батарей SADE-2 (Solar Array Drive Electronics). Таких блоков, поставленных Европейским космическим агентством, на “Хаббле” два. Первый был заменен в полете STS-61. Возвращенный блок, в котором отказали некоторые транзисторы, был “доведен до ума” и в восстановленном виде будет поставлен вместо SADE-2.

Экипаж должен заменить установленные в полете STS-61 самодельные крышки магнитометров на настоящие, более долговечные. Магнитометры служат для определения ориентации КА относительно Земли.

В конце 1996 г на “Хаббле” отказал один из четырех блоков маховиков RWA (Reaction Wheel Assembly), входящих в подсистему управления наведением и служащих для разворота телескопа на цель и стабилизации. Если датчики FGS говорят, куда надо поворачивать телескоп и насколько хорошо он “стоит”, то маховики RWA физически осуществляют все необходимые развороты — также как гиродины разворачивают станцию “Мир”. Блоки RWA установлены таким образом, что телескоп может работать на трех из них. Астронавты доставят и установят новый RWA вместо отказавшего RWA-1.

Выполнение этой программы существенно осложняют солнечные батареи “Хаббла”. Опыт полета 1993 года показал, что их лучше не сворачивать на время дооснащения и ремонта. Но работа с телескопом при развернутых гибких и хрупких батареях вызывает большое беспокойство (а запасных на “Дискавери” нет). Моделирование показало, что при некоторых работах манипулятор придется проносить в каких-то 20 см от панели. “Нам придется выяснять ситуацию на месте, — говорил перед полетом Харбо. — Если состояние панелей хуже, чем мы ожидаем, нам придется очень нелегко.” На самый крайний случай, если батарея сложится или даже отломится, в распоряжении астронавтов есть восемь “шин” для экстренного ремонта.

Наконец, еще одна задача экипажа “Дискавери” — оставить HST на немного более высокой орбите, чем он находится в настоящее время. А то к 1999 г. значительно повысится солнечная активность — а ну как “Хаббл” начнет быстро снижаться?! Сам телескоп двигателей для разгона не имеет, поэтому на более высокую орбиту придется переводить корабль вместе с “Хабблом”. А чтобы от перегрузок не пострадали солнечные батареи, для маневра будут использоваться только самые “слабенькие”, верньерные двигатели орбитальной ступени. Этот режим опробовался в предшествовавших полетах STS-78 и STS-79. Руководители полета рассчитывают поднять орбиту HST в общей сложности на 11 км.

Подготовка экипажа STS-82 началась почти два года назад. Тренировки в гидроневесомости проводились в бассейне WETF глубиной 7.6 м в Космическом центре имени Джонсона и в бассейне NBS глубиной 12.2 м в Центре космических полетов имени Маршалла. Их общая продолжительность намного превысила 100 часов. Подготовка к выходам проводилась также в чистой комнате площадью 1160 м² в Центре космических полетов имени Годдарда. Астронавты отработали каждую деталь и каждую операцию, научились использовать более 150 инструментов и устройств, специально разработанных для этого полета — от простого мешка для мелких деталей до сложных ручных инструментов с питанием от аккумуляторов. Всего в распоряжении астронавтов будет более 300 различных средств и инструментов, поставленных центрами Джонсона и Годдарда, — мощный храповой механизм PRT, многопозиционный ограничитель момента MTL, удлинители с гнездами под винты 7/16 дюйма, пистолетный захват PGT, а также поручни, ручки, защитные крышки, привязи, средства транспортировки, захваты, фиксаторы для ног, укладки.
 

Планы на будущее

После STS-82 из инструментов, установленных на “Хаббле” первоначально, останется только европейская камера FOC. Недавно стало известно, что она будет заменена во время третьего посещения “Хаббла” на Усовершенствованную исследовательскую камеру НАСЕ (Hubble Advanced Camera for Exploration; она же Camera for Surveys; “HK” №26, 1994), которую также изготавливает “Ball Aerospace Systems Group”. Планируется, что НАСЕ по своим характеристикам превзойдет камеру WF/PC-2. По данным NASA, третья экспедиция к “Хабблу” планируется на середину 1999 г., а по данным неофициального манифеста Стивена Пьетробона, начало миссии HST SM-03 запланировано на 2 декабря 1999 г. (STS-103).

После удаления камеры FOC не будет больше нужен и COSTAR. В связи с этим интересно сообщение в AW&ST за 28 октября 1996 г., согласно которому рассматривается возможность доработать GHRS и вновь поставить его на “Хаббл”. Полет 1999 г. представляется разумным моментом для этой операции. Быть может, не все старые инструменты HST ждет почетная отставка? Кроме этого, в декабре 1999 г. “Хаббл” будет оснащен новыми, жесткими панелями солнечных батарей, и шаттл вновь поднимет его орбиту.

В Табл.1 показано, как и в каком порядке заменяются основные научные инструменты HST (включая и довольно спекулятивные соображения относительно STS-103).

Планы на миссию 2002 г. (по данным NASA — в середине 2002 г., а согласно С.Пьетробону — 16 января 2003 г., STS-126) пока не вполне ясны. Предполагается заменить один из инструментов (возможно, NICMOS, срок службы которого составляет пять лет; теоретически, однако, его Дьюар может дозаправляться) новым и более совершенным и обеспечить работу телескопа как минимум до 2005 г.

После этого возможны два основных сценария. В первом “Хаббл” возвращают шаттлом на Землю — официально, чтобы избежать его неконтролируемого схода с орбиты и чтобы исследовать системы и материалы, пробывшие в космосе 15 лет, а неофициально — потому что он давно заслужил место в Смитсоновском музее в Вашингтоне. Во втором работу “Хаббла” продлевают до исчерпания ресурса, причем последняя экспедиция посещения в 2005-2006 гг. стыкует к КА ракетный двигатель для последующего сведения с орбиты.
 

Табл.1. Замена научных инструментов Космического телескопа имени Хаббла

Отсек научной аппаратуры	CTS-31	CTS-41	CTS-82	CTS-103
Radial +V2	FGS-1	FGS-1	FGS-1R
Radial -V3	FGS-2	FGS-2	FGS-2
Radial -V2	FGS-3	FGS-3	FGS-3
Radial +V3	WF/PC	WF/PC-2	WF-PC/2	WF/PC-2
Axial +V3/+V2	FOC	FOC	FOC	HACE
Axial +V2/-V3	HSP	COSTAR	COSTAR	GHRS?
Axial -V3/-V2	GHRS	GHRS	STIS	STIS
Axial -V2/+V3	FOS	FOS	NICMOS	NICMOS

Что везет “Дискавери”?

Но вернемся к STS-82. В грузовом отсеке “Дискавери” впервые находится внешняя шлюзовая камера со стыковочной системой шаттла ODS (во 2-м сегменте ГО), соединенная с кабиной туннельным адаптером. ODS дает “Дискавери” возможность стыковаться с “Миром” и Международной космической станцией. Внешняя ШК имеет три люка — через один в нее попадают из кабины, второй обращен назад и предназначен для перехода в лабораторию типа “Spacelab” или “Spacehab”, а третий смотрит вверх и используется для перехода на орбитальную станцию. Астронавты будут выходить в открытый космос через люк ODS. На внешней поверхности ODS смонтирована зона хранения инструментов TSA (Tool Stowage Assembly).

Табл.3. Массовая сводка STS-82 (кг) Стартовая масса (при включении SRB) 2047155 Посадочная масса “Дискавери” 96757 Сухая масса “Дискавери” с двигателями 82947 Платформа FSS 2033 Контейнер ORUC 3165 Контейнер SAX 2393 Космический телескоп HST (в грузовом отсеке) 11100

В 11-м сегменте ГО размещена платформа FSS (Flight Support System), на стыковочное кольцо которой будет “посажен” HST. FSS используется на шаттле начиная с ремонта KA SMM в апреле 1984 г. (миссия 41С). В 7-м и 8-м сегментах находится контейнер заменяемых блоков ORUC (Orbital Replacement Unit Carrier). Это “спейслэбовская” негерметичная платформа, на которой “Дискавери” везет STIS и FGS-1R. “Второй осевой контейнер” SAC (Second Axial Carrier) установлен в 4-м и 5-м сегментах. В нем на орбиту доставляется NICMOS и запасные компоненты для установки на телескоп. Кстати, в полете STS-61 этот же контейнер именовался контейнером солнечных батарей SAC (Solar Array Carrier).

В 10-м и 13-м сегментах по правому борту хранятся, соответственно, адаптивные контейнеры АРС (Adaptive Payload Carrier) с фиксаторами для ног астронавтов во время внекорабельной деятельности — MFR (для манипулятора) и PFR (переносной). Наконец, на дне ГО в 6-м сегменте располагается камера.

Для перемещения грузов и астронавтов будет использоваться манипулятор RMS №301, разработанный и изготовленный в Канаде.

Один эксперимент, вписанный в полетное задание, не требует от экипажа никаких дополнительных действий — как и в нескольких предшествующих полетах, за STS-82 будет наблюдать американский военно-исследовательский спутник MSX

В программу полета включены 6 испытательных заданий и 3 дополнительных задания.

Официально обязанности между астронавтами распределены следующим образом. Кеннет Бауэрсокс обеспечивает встречу и захват “Хаббла”, Стивен Холи — за манипулятор RMS, а Марк Ли — за работу с Космическим телескопом. Выходят — попарно — Ли и Смит, Харбо и Тэннер, причем у Смита и Тэннера опыта внекорабельной деятельности нет. Двое остающихся помогают изнутри двоим выходящим. Грегори Харбо отвечает за инструменты, используемые для встречи, а Скотт Хоровитц — за наблюдения Земли.
 

Хроника полета
 

11 февраля, вторник. День 1

Получив из Хьюстона разрешение на полет по программе, астронавты открыли створки грузового отсека и около 06:30 развернули “тарелку” антенны диапазона Ku.

Бауэрсокс и Хоровитц выполнили маневр подъема перигея. “Дискавери” перешел на орбиту высотой 475.1x579.5 км с периодом 95.038 мин. Скорость сближения с “Хабблом” уменьшилась до 5.1° за виток.

Первый короткий рабочий день на “Дискавери” закончился в 11:25 EST, иначе говоря, в 07:30 по полетному времени.
 

11-12 февраля, вторник-среда. День 2

Второй рабочий день на шаттле начался в 19:25 EST с песни “Magic Carpet Ride” (“Steppenwolf). Песню из сериала “Звездный путь” (“Star Trek”) заказал себе Кеннет Бауэрсокс, как и многие астронавты до него; Кен сказал даже, что был бы рад услышать ее во время взлета.

В это время корабль находился примерно в 5700 км позади HST и приближался к нему на 565 км за виток. Операторы Космического телескопа начали отключать его системы и готовить к захвату экипажем “Дискавери”.

Первым действием астронавтов после подъема и завтрака стало стравливание давления из кабины до 530 мм рт.ст. Благодаря этой мере упрощается переход астронавтов к еще более низкому давлению в скафандре и последующее возвращение в кабину.

Стивен Холи в первой половине рабочего дня проверил работу манипулятора RMS, вытянул его на полную длину. “Проверка закончена,” — доложил он в Хьюстон, добавив, что RMS работает нормально. С помощью установленных на механической “руке” телекамер Холи осмотрел размещенные в грузовом отсеке платформу FSS, контейнеры, оборудование и рабочие места. Платформа FSS была расконсервирована, нагреватели в контейнерах — включены.

Около часа ночи экипаж начал на средней палубе проверку инструментов, необходимых для работ с “Хабблом”. Выходящие астронавты во главе с Марком Ли подготовили оборудование шлюзовой камеры и проверили выходные скафандры. Наконец, экипаж проверил средства, обеспечивающие сближение с “Хабблом”, Все, что требовалось для работы с “Хабблом”, оказалось исправно и готово. “Мы готовы встать и выйти за дверь,” — сказал Ли в интервью радио CBS.

К 07:00 шаттл был менее чем в 1600 км позади Космического телескопа. Уже утром, в 08:00 и 09:03, Бауэрсокс и Хоровитц провели следующие маневры и добились “правильной” скорости сближения с целью. После второго маневра шаттл поднялся до 572.9x587.5 км, период увеличился до 96.129 мин, а скорость сближения составила 0.94°, или примерно 110 км, за виток до цели оставалось около 920 км. Все системы корабля работали отлично.

В 10:25 астронавты отправились спать.

По командам из ЦУПа Космического телескопа (STOCC) около 06:30 была закрыта крышка “трубы” телескопа, затем сброшена информация с бортовых ЗУ, а примерно в 13:30 — закреплены в безопасном положении антенны HGA.
 

12-13 февраля, среда-четверг. День 3

В 18:25 экипаж “Дискавери” был уже на ногах.

Заключительные операции по сближению начались на 26-м витке в 20:05. Бауэрсокс и Хоровитц осторожно “подкрадывались” к цели. Высокая орбита “Хаббла” резко ограничила запас топлива шаттла и позволяла всего одну попытку. В 22:42 антенна диапазона Ku была переключена в режим радиолокатора. В 23:01 “Дискавери” был уже на высоте 583.1x594.6 км (период 96.317 мин). В 01:03 маневром TI пилоты начали перехват “Хаббла” с расстояния 14 км и к 02.29 подошли к нему снизу, уравняв высоты и скорости. Радиолокатор был больше не нужен — Бауэрсокс подходил к “Хабблу” в ручном режиме с расстояния около 700 м, работая теми двигателями RCS, которые не могли повредить телескопу.

“Сокс говорит, что он выглядит точно так же, как он оставил его в прошлый раз,” — доложил Хоровитц за своего командира. “Мы были в восторге, когда снова увидели телескоп, — признался один из менеджеров программы от NASA Кен Ледбеттер. — Похоже, он в очень хорошем состоянии и отлично прожил последние три года.”

Было видно, что семь лет оставили свои следы на HST. Часть эмблемы NASA отслоилась, а антенну связи с ретранслятором прошил кусочек космического мусора. Солнечные батареи были немного изогнуты — одна, быть может, на полметра — но не больше, чем ожидалось. “Панели выглядят чертовски хорошо,” — сообщил Харбо.

Бауэрсокс выполнил подход безукоризненно, как по учебнику, но немного медленно, и остановил “Дискавери” в 11 метрах от спутника. Командир израсходовал на сближение сравнительно немного топлива, оставив хороший запас на подъем орбиты “Хаббла”.

По команде из STOCC “Хаббл” был развернут так, чтобы два такелажных узла в центральной части корпуса находились точно “под рукой”. Теперь настала очередь Стива Холи. Вытянув манипулятор “Дискавери”, он захватил HST в 03:33-03:34 EST (08:33-08:34 GMT), на 18-19 минут позже, чем полагалось по графику. Это произошло над Тихим океаном у западного побережья Мексики. Для “Хаббла” это был 37130-й виток.

Космический телескоп снял с орбиты тот самый Стивен Холи, который выводил его на орбиту с того же самого “Дискавери” в далеком уже 1990 году. “Вам стоило бы посмотреть на выражение лица доктора Стиви, — сообщил в Хьюстон Кен Бауэрсокс. — Было похоже, что он только что пожал руку старому другу”. Командир шаттла тоже встретился с “Хабблом” во второй раз — в декабре 1993 г. он был пилотом “ремонтной бригады”, “надевшей очки” Космическому телескопу. “Поздравляем всех вас с выдающейся встречей и отличным захватом, — откликнулся из Хьюстона Марк Гарно. — С нетерпением ждем выхода и начала работы с эти телескопом.”

В 04:00, менее чем через 30 минут, Холи опустил HST нижним днищем на рабочую платформу FSS (Flight Support System) в хвостовой части ГО. Сработали защелки. Теперь телескоп надежно стоял на поворотном столе, возвышаясь над грузовым отсеком на добрый десяток метров. Дистанционно управляемый кабельный разъем был подстыкован к КА и подал на него бортовое питание.

Затем Холи долго водил манипулятором с камерой вокруг “Хаббла”, а операторы в ЦУПе Космического телескопа в Центре Годдарда осматривали аппарат с близкого расстояния. Первый вывод был благоприятным: после почти семи лет полета состояние телескопа отличное. И солнечные батареи порадовали: они колебались не сильно.

В 10:25 астронавты отправились спать.
 

13-14 февраля, четверг-пятница. День 4

День первого выхода начался в 18:25 с песни “Two Princes” (“Spin Doctors”). Никаких замечаний к “Дискавери” не было.

Марк Ли (условное обозначение — EV1) и Стивен Смит (EV2) начали свой выход в 23:34. В эпоху шаттлов NASA стало считать началом выхода момент перехода скафандров на автономное питание, а концом — переход на бортовое или наддув ШК. Так что “начало выхода” — это не переход обреза люка и не момент разгерметизации шлюзовой камеры.

Выход планировалось начать в 23:20. Ли и Смит шли с опережением графика на 80 минут, но тут произошел инцидент, от которого у всех “хаббловцев” сердце в пятки ушло. Как только Ли и Смит начали стравливать воздух из ШК до “ступеньки” на уровне 260 мм рт.ст., солнечные батареи “Хаббла” буквально затрепетали от бьющей в их сторону струи, повергнув в шок операторов “Хаббла”. Правая панель примерно на пять секунд развернулась из горизонтального положения в вертикальное “Мы видели нечто совершенно необычное, — доложил Тэннер. — Передняя панель отклонилась от горизонтали к вертикали и наполовину обратно за какие-то секунды”. “Должно быть, это было очень драматично,” — сказал находящийся в ЦУПе Хоффман.

Смит занимается ремонтом “Хаббла”. NASA.

Разгерметизация была, разумеется, прервана — инженеры проверяли, не случилось ли что-нибудь с “Хабблом”. Ко всеобщему облегчению они убедились, что батарея не повреждена: система управления телескопа успела снять тормоз с привода СБ. А ведь до полета считалось, что при амплитуде колебаний батарей более 25 см двойная опора СБ может изогнуться необратимо! Последующее моделирование показало, что смещение конца двойной опоры солнечной батареи даже на 54 см вполне возможно и не представляет опасности.

Разгерметизацию провели затем медленнее и осторожнее, используя не клапан сброса давления, а клапаны выравнивания давления у переходных люков. Наконец в 23:45 астронавты вышли в грузовой отсек — Смит в белом скафандре без каких-либо отметок, а Ли — со сплошными красными полосами на рукавах и штанинах. “О боже мой, прекрасно, — выдохнул Смит при взгляде на Землю с высоты 590 км. — Этого стоило подождать.” “Ух, посмотри на этот телескоп,” — вторил ему Ли.

Смит закрепился на конце манипулятора, и Холи подвез его к “Хабблу”. Ли в течение всего выхода держался поблизости, зафиксировавшись фалом за поручни корабля.

Ли и Смит открыли створки хвостового отсека “Хаббла”. В дальнейшем основным работником был Смит, Ли помогал. Последовательность операций была примерно той же, что и при установке COSTAR в декабре 1993 г. В первую очередь Стивен извлек из корпуса телескопа спектрограф GHRS и закрепил его временно на контейнере ORUC (делай-раз!). Затем он извлек из ORUC спектрограф STIS и аккуратно задвинул его в осевой отсек—V3/-V2 (делай-два!). Теперь нужно было поставить GHRS на освободившееся место в ORUC (делай-три!).

Легко сказать — извлек и поставил, делай-раз и делай-три. Напомню, каждый инструмент размером и массой похож на телефонную будку, а зазор в том месте, куда он вставляется — порядка 5 мм. Поэтому каждая замена продолжалась около двух часов, и STIS был установлен на место незадолго до 02:00.

Затем Смит взялся за спектрограф FOS. Последовательность была та же — вынуть FOS из отсека -V2/+V3, закрепить их временно на боковой стенке грузового отсека, извлечь из контейнера SAC спектрометр NICMOS, поставить его на освободившееся место (почти в 04:00) и спрятать FOS в SAC. После этого операторы проверили состояние инструментов — оказалось, они “живы” и пригодны для последующей калибровки — и астронавты закрыли створки “Хаббла”.

В 1993 году закрытие створок отсека гироскопов прошло не без проблем — Джеффри Хоффману и Стори Масгрейву пришлось применить грубую физическую силу. Ли и Смит также повозились уже с новыми дверцами — чтобы запихнуть на места два болта и удовлетворительным образом совместить створки, им потребовалось 45 минут. “Мне жаль, что мы принесли больше волнений, чем собирались, — доложил в Хьюстон Тэннер, — но кажется, все вышло очень неплохо.” “Вы выполнили абсолютно все по циклограмме, и это означает стопроцентно успешный выход, — ответил Хоффман. — С астрономической точки зрения почти невозможно представить Космический телескоп имени Хаббла сколь-нибудь лучше, чем он был в последние три года, но вы, ребята, это сделали.” “Это была большая ночь для науки,” — вторил ему Эд Вейлер, который недавно прибавил к титулу научного руководителя “Хаббла” должность директора программы “Origins”.

Смит и Ли уложили старые приборы в защитные контейнеры и вернулись в шлюзовую камеру. Выход, планировавшийся на шесть часов, был закончен в 06:17 и продолжался 6 час 42 мин.

В 10:25 астронавты отправились спать. Тем временем по командам с Земли были с успехом проведены контрольные проверки установленных приборов.
 

14-15 февраля, пятница-суббота. День 5

Очередной рабочий день начался в 18:25 с поздравления от жен астронавтов: в честь дня Святого Валентина на борт была передана песня “Higher Love” (Steve Winwood).

Второй выход планировалось начать в 23:20, но Грег Харбо и Джо Тэннер досрочно закончили проверку скафандров и начали выход почти на час раньше, в 22:25. На этот раз процесс разгерметизации прошел без замечаний: динамика солнечных батарей была невелика. Для сброса давления из ШК использовался не штатный клапан сброса давления, а клапаны выравнивания давления, имеющиеся у каждого из люков.

Примерно в 22:30 астронавты вышли в космос над Тихим океаном. Тэннер (EV4), опознаваемый по косым красным полоскам на и штанинах скафандра, большую часть выхода работал на площадке манипулятора. (Интересно, что Тэннер и Смит носили один и тот же “верх” скафандра, но разный “низ”.) Харбо (EV3) — в скафандре с пунктирными красными линиями на руках и ногах — перемещался самостоятельно.

Основной целью выхода была замена нескольких технических систем “Хаббла”. Астронавты сняли датчик точного звездного наведения FGS-1 и и заменили их запасным FGS-1R. Эта операция напоминала замену WF/PC в 1993 г. Чтобы заменить FGS массой 223 кг, Харбо пришлось встать на “якорь” на корпусе самого телескопа — встать очень осторожно, чтобы не дай Бог не растрясти батареи. Тэннер, стоя на манипуляторе, осторожно ворочал прибор, Харбо наблюдал за процессом и сообщал напарнику, что получается. “Думаю, что он там... Да, сэр!” — сообщил он в конце концов. Был момент, когда Тэннеру пришлось удерживать Харбо за ранец скафандра. В это время Грег выполнял тонкую работу — стыковку электрических разъемов.

Затем Харбо и Тэннер установили вместо ESTR-2 записывающее устройство ESTR-2R, и, довольно быстро, блок дооснащения ОСЕ ЕК. Каждый из поставленных блоков выдержал первую проверку “на включение”, а функциональные испытания состоялись несколько часов спустя.

В течение 20 минут (по плану — с 04:55 по 05:15) Бауэрсокс и Хоровитц провели первый маневр подъема орбиты “Дискавери”. Корабль разгонялся с помощью верньерных двигателей системы RCS — хвостовые работали постоянно, а носовые включались раз в минуту. За 20 минут такой работы средняя высота полета увеличилась на 3.3 км (до 591.2x599.4 км). Харбо и Тэннер использовали это время для того, чтобы полюбоваться на Землю.

Во время второго выхода астронавты и операторы заметили, что экранно-вакуумная изоляция Космического телескопа (MLI — Multi-Layer Insulation) здорово износилась за семь лет, обесцветилась, местами отслоилась от корпуса, расслоилась и начала рваться. Слой из алюминизированного майлара, самый верхний из 15-16, особенно пострадал на стороне +V3 КА, которая обычно обращена в направлении полета и к Солнцу и постоянно подвергается резким перепадам температуры. Это означало, что оголенные участки могут нагреваться прямыми солнечными лучами — явление явно вредное для некоторых систем телескопа. Кроме того, заметил находившийся в ЦУПе Джерри Росс, если покрытие начнет рваться, оно может загрязнить оптику телескопа. Харбо и Тэннеру продлили выход, чтобы они внимательно рассмотрели повреждения. Оказалось также, что солнечные батареи продырявлены во многих местах, “как будто кто-то прострелил ее пулями малого калибра”.

Астронавты вернулись в шлюзовую камеру в 05:45 (“Пора идти на обед,” — приветствовал их Смит) и перешли на бортовое питание в 05:52. Второй выход продолжался 7 час 27 мин. Его успешное окончание означало, что минимум работ на “Хаббле”, позволяющий считать полет STS-82 успехом, выполнен. Однако в плане оставалось еще много работы.

Уже после окончания второго выхода менеджеры проекта HST заказали тщательный обзор телескопа со стороны +V3 телекамерами.

Руководители полета и менеджеры Космического телескопа начали планировать “штопку” ЭВТИ. Для этого была создана специальная объединенная группа специалистов центров Джонсона и Годдарда. Менеджеры “Хаббла” выясняли у Джеффри Хоффмана и Стори Масгрейва, какой они помнят ЭВТИ “Хаббла” в 1993 г. Ни тот, ни другой не смогли вспомнить такого масштаба повреждений. Общая площадь поврежденных участков составляет 1.3 м² — один процент от площади всей ЭВТИ.

Астронавты STS-82 готовились на Земле к возможному ремонту ЭВТИ, и для отработки ремонтных операций в кабине они внесли в корабль из грузового отсека ремонтную укладку для ЭВТИ двойной опоры солнечной батареи.

Операторы STOCC сообщили, что установленные накануне NICMOS и STIS работают нормально.

В конце рабочего дня был проведен незапланированный маневр уклонения от космического мусора. Орбита “Дискавери” была поднята до 592.3x600.24 км, период увеличился до 96.493 мин. Как сообщил позже Филлип Кларк со ссылкой на Николаса Джонсона, шаттл уклонялся от опасного сближения с одним из сотен обломков ступени HAPS PH “Pegasus” (1994-029HU, USSpaceCom 24169), имеющего размер около 25 см. Бьорн Гимле рассчитал, что опасное сближение до дальности менее 7 км могло произойти в 11:40 EST.
 

15-16 февраля, суббота-воскресенье. День 6

Марк Ли снимает блок DIU-2. NASA TV/Рейтер

Начало третьего выхода вновь планировалось на 23:20, но Ли и Смиту удалось перейти на автономное питание уже в 21:53. Здесь произошла небольшая задержки, причиной которой был процессор в скафандре Ли. “Если только мой скафандр не собирается развалиться на части, я думаю, что нам лучше идти!” После перезапуска процессор работал вроде прилично, и в 22:10, над западным побережьем Австралии, астронавты вышли в грузовой отсек.

Марк Ли и Стивен Смит (отражение в стекле шлема Ли) работают в грузовом отсеке “Дискавери” 16 февраля. NASA/Рейтер

Еще до полуночи астронавты заменили на “Хаббле” неисправный блок интерфейса данных DIU-2 на новый. Напомним — блок DIU-2 не предназначался для замены в полете, и Ли пришлось расстыковать и вновь состыковать 18 мелких разъемов. “Золотые руки, Марк,” — похвалил его Джеффри Хоффман.

Вместо второго “магнитофона” ETSR было поставлено запоминающее устройство SSR. Последней задачей была замена неисправного блока маховиков RWA. Первая проверка показала, что все установленные во время третьего выхода компоненты находятся в отличном состоянии.

В течение 20 минут (по плану 04:25-04:45) пилоты “Дискавери” разгоняли корабль с помощью верньерных двигателей. После этого третьего разгона “Дискавери” набрал 9 км относительно прежней орбиты “Хаббла” и вышел на орбиту высотой 593.6x609.0 км с периодом 96.571 мин.

И вновь астронавты любовались фантастической картиной, пока шаттл шел к Западной Австралии. “Я вижу Космический телескоп, залив Акул, планету Земля и Луну. Какое прекрасное место!” — восхищался Ли. “Обычный средний день для пары пустолазов,” — заметил Тэннер из кабины “Дискавери”.

Астронавты оценили степень хрупкости ЭВТИ “Хаббла”. Оказалось, рвется вовсю. “В общем, эта вещь просто разваливается, трескается повсюду,” — сообщал Ли, исследуя крышку телескопа. Он попробовал прилепить изоляцию капроновой пленкой, но, как и ожидали инженеры NASA, она прилипала с трудом и ничего не держала”. Ли и Смит притащили с собой в кабину несколько предметов, которые могут помочь в “штопке”.

Ли и Смит вернулись в ШК и подключились к бортовому питанию в 05:04. Выход продолжался 7 час 11 мин. “Вы, ребята, выбиваете 100 процентов,” — восхитился Марк Гарно.

По результатам третьего выхода руководители полета приняли предложение экипажа провести в восьмой день полета пятый выход специально для “штопки” теплоизоляции HST. “Пятый выход утвержден,” — передала на борт капком Кей Хайэр. “Последнее чего мы хотим — это куда-то спешить,” — сказал экипажу ведущий руководитель полета Джефф Бантл. “В этом есть смысл,” — отозвался Бауэрсокс.

В соответствии с предполетной раскладкой, дополнительный выход достался Смиту и Ли. Соответственно, выведение “Хаббл” на орбиту было перенесено со 103-го витка (17 февраля в 23:11) на 118-й (18 февраля в 23:56). Отдых, планировавшийся на 9-й день полета, было решено отменить, а 10-й и 11-й день провести по штатному плану. Посадка, таким образом, не была отложена
 

16-17 февраля, воскресенье-понедельник. День 7

Четвертый выход начался в 22.45. В 22:50, с опережением графика примерно на полчаса, Харбо и Тэннер вышли из шлюзовой камеры. Их первой задачей была замена блока электроники SADE-2, с помощью которого задается положение солнечных батарей. Задача нетривиальная: SADE имеет несколько разъемов, закрепляемых двумя маленькими винтиками. Поэтому были подготовлены приспособления, позволяющие постепенно отстыковать разъемы от старого блока и пристыковать к новому.

Грег Харбо (справа) заменяет с помощью Джо Тэннера блок SADE-2 16 февраля. NASA TV/Рейтер

Затем группа управления HST выдала на телескоп команды, по которым были развернуты штанги с антеннами высокого усиления HGA. Телескоп слегка повернули и наклонили с помощью FSS, чтобы Стив Холи мог “привезти” обоих коллег манипулятором на самую верхушку. “Хорошо, что я не очень боюсь высоты,” — пошутил Харбо, оказавшись на высоте 18 м над дном грузового отсека. “Я тоже рад, что ты не боишься, — отозвался Тэннер. — Убедись, что привязался!”

Но какой вид открывался “с крыши Хаббла”! “Посмотри на планету там, вверху. Невероятно! — восхищался Харбо. — Земля выглядит почти так, что до нее можно дотронуться.”

Здесь Харбо и Тэннер поставили на несколько магнитометров MSS новые защитные крышки. На этом все запланированные работы по техобслуживанию “Хаббла” завершились.

Осталась только сверхплановая “штопка” ЭВТИ на самом простом из четырех поврежденных мест. Джо и Грег работали в основном в тени, при свете от светильников скафандров. Астронавты уложили “одеяла” размером 0.3x0.9 м из запасной ЭВТИ на два длинных разрыва ЭВТИ на трубе телескопа, под магнитометрами в самой верхней части КА, и закрепили их зажимами-”крокодилами” к поручням и гнездам фиксатора для ног. “Я думаю, мы оставили на телескопе хорошую отметку,” — сказал Харбо, когда оба они восхищались выполненной работой. Закрытие трех более ответственных мест — задача пятого выхода.

Харбо и Тэннер вернулись в шлюзовую камеру в 05:19. Выход продолжался 6 час 34 мин.

Пока Харбо и Тэннер заканчивали свою работу в грузовом отсеке, Хоровитц и Ли, советуясь с Хьюстоном, занимались на средней палубе изготовлением дополнительных “одеял” для пятого выхода. Операторы переправили на борт по факсу пять страниц инструкций и 14 диаграмм — как использовать ножницы, кусачки, тонкие инструменты, липкую ленту, чтобы из фольги, электропровода, веревок и шнуров, завязки и “крокодилы”. Ли и Хоровитц обшарили корабль в поиске их. Материалов было мало, и Хьюстон просил борт ничего не резать, пока инженеры не продумают все размеры. “Мы используем буквально все, что есть, и если мы как-нибудь отрежем неправильную длину, то мы сделаем плохую вещь,” — предупреждал Хоффман. Ли и Хоровитц вырезали заплатки размером 23x41 см из фольги, соединяя их липучкой “velcro”. “Добро пожаловать в мастерскую на борту шаттла “Дискавери”, — произнес Хоровитц, прежде чем показать руководителям полета результаты их трудов... — Мы сделаем так, чтобы “Хаббл” выглядел отлично.” “Надо думать, средняя палуба сейчас хороша, как твой гараж,” — съязвил Хоффман.

Росс и Хоффман опробовали предлагаемые средства на макете “Хаббла” в гидробассейне Центра Джонсона.
 

17-18 февраля, понедельник-вторник. День 8

Ли и Смит перешли на автономное питание в 22:15 и вышли из шлюзовой камеры около 22:30.

Их задачей было прикрыть самодельными заплатами три отсека оборудования, расположенные в верхней части модуля систем обеспечения Космического телескопа. В отсеке 7 находится электроника и механика солнечных батарей, в отсеке 8 — электроника подсистемы наведения и блок гироприборов RMGA (Retrieval Mode Gyro Assembly), и наконец в отсеке 10 — подсистемы управления и обработки данных научных инструментов. Перегрев этой аппаратуры не предвещал ничего хорошего.

15 февраля Кен Ледбеттер говорил, что даже в “оборванном” состоянии “Хаббл” может дотянуть до 1999 г. Средства обеспечения теплового режима у операторов были, и “штопка” была мерой предохранительной. “Мы вложили сюда 2 миллиарда долларов, — говорил Эд Вейлер. — Зачем же рисковать?”

Ли и Смит закрыли два отсека из трех заготовленными полосами изоляции, закрепив их на месте проволоками и веревочками. Затем они натянули проволочную сетку на третий отсек, где изоляция начала отставать, но еще не разорвалась. На это ушло в общей сложности около двух часов.

Ли и Смит нашли и показали с помощью телекамер много новых мест, где сходит краска. Особенно “выделялись” окрашенные в желтый цвет поручни — с одного из них, доложил Ли, сошло до половины краски. Краска слезала при прикосновении перчатки скафандра.

В таком виде “Хаббл” наверняка долетает до 1999 г., когда тепловую защиту, по-видимому, придется менять. А пока будут исследованы кусочки ЭВТИ, привезенные на “Дискавери”. Что подействовало на нее сильнее всего — УФ-излучение, атомарный кислород, тепловые нагрузки? Пока неясно.

Закончив эту работу, астронавты временно вернулись в шлюзовую камеру. В это время операторы разбирались с возможной неисправностью одного из четырех RWA — после запуска он не прошел тест. После примерно часа поисков стало ясно, что необходим более тщательный анализ, и астронавтам дали команду навести порядок в грузовом отсеке, закончить выход и вернуться в корабль.

В 03:32 Ли и Смит закончили свой выход. Он был рассчитан на четыре часа, но в действительности продолжался 5 час 17 мин. Общая продолжительность всех пяти выходов составила 33 час 11 мин — примерно на 2 часа меньше, чем потребовалось в полете STS-61. “Вы сделали великолепную работу,” — поздравили астронавтов из Хьюстона

На борту “Дискавери” находился еще один экземпляр RWA, которым можно было заменить подозрительный блок — но в кабине. Чтобы вытащить его в грузовой отсек, потребовался бы короткий шестой выход, который в предварительном порядке запланировали в ночь со вторника на среду команде Харбо-Тэннер. Поскольку компонентов для работы топливных элементов на “Дискавери” оставалось мало, выведение “Хаббла” в любом случае нужно было выполнить утром в среду.

После нескольких часов дополнительного анализа стало ясно, что RWA отлично работает на должной скорости и замены не требует. Необходимость шестого выхода отпала.

Во время пятого выхода Бауэрсокс и Хоровитц провели еще один разгон “Дискавери” — самый долгий, 30-минутный (в плане на разгон было отведено целых 50 минут — с 03:30 до 04:20), подняв орбиту шаттла еще на 5.5 км. Всего орбиту “Дискавери” — и следовательно, будущую орбиту HST — удалось поднять на 14.4 км.

В результате последнего разгона “Дискавери” поднялся до высоты 593.8x620.3 км с периодом обращения 96.692 мин.

Астронавты отправились спать в 09:25, на час раньше, чем в предыдущие дни. За ударную работу с “Хабблом” им дали лишний час сна.
 

18-19 февраля, вторник-среда. День 9

Девятый рабочий день на “Дискавери” начался в 18:25 с песни “That Thing You Do” (The Wonders).

Во время подготовки к выведению “Хаббла” его солнечные батареи были повернуты к Солнцу, чтобы обеспечить собственное питание и подзарядить аккумуляторы спутника.

В 23:56 Холи захватил спутник манипулятором и поднял с FSS. С отстыковкой разъема HST перешел на собственное питание. По команде из STOCC открылась крышка апертуры.

В 01:41 EST (06:41 GMT), строго по графику, Холи завел “Хаббл” за борт и выпустил в самостоятельное “плавание”. В этот момент “Дискавери” находился на высоте 619 км над Атлантическим океаном и юго-западным берегом Африки. “HST свободен изучать звезды,” — объявил Бауэрсокс.

Космический телескоп был оставлен на наиболее высокой орбите с 1990 г. — 593.8x620.3 км с периодом 96.693 мин. По сравнению с орбитой 13 января, телескоп “приобрел” 7.5 км в перигее и 22.1 км в апогее.

Через несколько минут пилоты “Дискавери” выдали небольшой импульс расхождения — очень осторожно, чтобы реактивным выхлопом не повредить солнечным батареям спутника. Вскоре после этого операторы полезной нагрузки подтвердили, что телескоп возобновил работу в стандартном режиме и принимает команды через орбитальный ретранслятор TDRS.

После отхода от телескопа платформа FSS была возвращена в транспортное состояние, а манипулятор уложен и обесточен.

Впервые за весь полет у астронавтов появилось время поделиться впечатлениями с репортерами. В 04:55 на получасовую связь с экипажем Бауэрсокса вышли корреспонденты радио АР, телевизионных программ NBC “Today” и CBS “Up to the Minute” и телесети CNN. Основными героями были Смит, Ли, Харбо и Тэннер. Джо Тэннер рассказал, что он чувствовал во время первого выхода. “Это был момент, которого я долго и с нетерпением ждал. Я испытываю огромное чувство удовлетворения, потому что наконец сделал это.” “Нам не выпало ничего такого, с чем мы не могли справиться, — сказал Грег Харбо. — Каждый раз мы были на высоте. Все прошло отлично.” Марк Ли сказал, что он наблюдал выведение “Хаббла” со смесью удовлетворения и облегчения. “Все было выполнено, и я очень счастлив, что мы смогли приспособиться к ситуации.”

“С моей точки зрения, мы сделали больше, чем собирались, — заявил Джон Кэмпбелл из Центра Годдарда. — Я бы сказал, что мы достигли 110-процентного успеха.”

В 05:30 экипаж “Дискавери” поздравил с выдающимся успехом директор NASA Дэниел Голдин. “Вы открыли новое окно в мир,” — сказал он.

С 09:25 до 18:25 экипаж отдыхал.
 

19-20 февраля, среда-четверг. День 10

Во время подъема экипажа в 18:25 “Дискавери” был в 88 км впереди “Хаббла” и уходил примерно на 9 км за виток.

Почти весь десятый день астронавты провели в подготовке к посадке. Бауэрсокс и Хоровитц проверили работу аэродинамических поверхностей “Дискавери” (элевоны, руль направления и воздушный тормоз). Традиционный для предпосадочного дня тест 38 двигатепей системы RCS был отменен, так как 31 двигатель использовался во время сближения с “Хабблом” и его повторного выведения на орбиту. Остальные семь будут опробованы “в рабочем порядке” в течение дня или при подготовке к сходу с орбиты.

До последнего дня приземление планировалось на 01:41 EST, но перед полуночью 19 февраля Баэурсокс и Хоровитц провели коррекцию орбиты. “Дискавери” перешел на более низкую орбиту высотой 578.3x618.8 км с периодом 96.517 мин. Теперь он удалялся от “Хаббла” на 0.66° за виток. После этого был назван новый расчетный момент посадки — в 01:50, с запасным временем на следующем витке в 03:32. Капком Кевин Крегел сообщил экипажу, что погода ожидается подходящая, даже с учетом более жестких требований к ночной посадке. Была, правда, некоторая доля вероятности дождя над океаном в радиусе 30 морских миль, который мог бы помешать приземлению.

Прогноз на следующую ночь во Флориде был плохим, и поэтому NASA намеревалось использовать и посадочные возможности на авиабазе Эдвардс — в 03:23 и 05:04 EST. Там, правда, ожидался ветер. Как сказал в четверг Уэйн Хейл, на “Дискавери” мало криогенных компонентов и других расходуемых материалов. Поэтому его нужно посадить не позже чем в воскресенье, все равно где.

Остальные астронавты приводили в порядок кабину, укладывали инструменты, использовавшиеся во время работ с “Хабблом”.

В 05:06 началась 30-минутная пресс-конференция экипажа. Астронавты рассказали о том, что они могут увидеть с рекордной высоты своего полета. “Вид отсюда абсолютно фантастический, — сообщил Тэннер. — Почти все Соединенные Штаты видны в одно окно.”

Стив Холи успел понаблюдать комету Хейла-Боппа и с удовольствием рассказывал: “У нее, оказывается, два хвоста, один почти втрое длиннее другого. Потрясающее зрелище. Это отличное место для наблюдений — высоко над атмосферой.”

Сразу после пресс-конференции, в 06:25, была убрана в грузовой отсек антенна связи через ретранслятор в диапазоне Ku. На связи с кораблем остались только немногочисленные наземные станции.

В 09:25 экипаж отправился спать.
 

20-21 февраля, четверг-пятница. День 11 и посадка

Последний день на орбите начался в 17:25 с музыкального поздравления экипажа ЦУПу — песни “Sloop John В.” (Beach Boys). Хьюстон в ответ сообщил, что настало время “заводить мотор” и передал на борт песню “Born To Be Wild” (Steppenwolf).

После завтрака астронавты начали подготовку к сходу с орбиты. Около 22:00 были закрыты створки грузового отсека “Дискавери”. Астронавты надели высотно-компенсационные костюмы и зафиксировались в креслах. К 00:15 Хьюстон должен был дать Бауэрсоксу разрешение на сход с орбиты в 00:38. Вместо этого ЦУП предложил Кену подождать еще один виток — над посадочной полосой была низкая облачность. Лишь около 02:00 стало ясно, что облачность рассеивается, и Бауэрсокс получил разрешение на посадку.

В 02:20 над Индийским океаном, юго-восточнее Мадагаскара, пилоты “Дискавери” начали выдачу тормозного импульса. Медленно снижаясь, корабль прошел над северным побережьем Австралии, через Новую Гвинею, севернее Гавайских островов и к Калифорнии. Где-то в этом районе он вошел в атмосферу.

Майкл Грабуа, Пол Мэли и Роджер Балетти сообщил о том, как снижающийся шаттл смотрелся в 03:17 на высоте около 60 км над ночным Хьюстоном. Корабль в виде очень яркой точки прошел от горизонта до горизонта за 4 минуты, и от края до края тянулся освещенный полной луной плазменный след — как будто кто-то провел по небу оранжевым маркером. Через 4 минуты послышался звуковой удар.

Телекамера, установленная на крыше хьюстонского ЦУПа, позволила заснять, как корабль проходит над городом и идет на фоне Луны. Кевин Крегел сообщил об этом экипажу: “Вы засветили все небо кораблем и его следами”. Кен Бауэрсокс сказал уже после посадки, что при пролете над Хьюстоном астронавты “почти что видели” стадион “Astrodome”.

Была глубокая ночь, но полная луна неплохо освещала болотистую местность у посадочной полосы №15 в Центре Кеннеди. “Дискавери” сделал круг севернее посадочной полосы и пошел на посадку. Чтобы сделать ночное возвращение более безопасным, по просьбе пилотов по центру полосы через каждые 60 метров недавно установили 52 мощные галогенные лампы Бауэрсокс был первым, кто сажал шаттл с их помощью. Внезапно появившись над залитой светом полосой, “Дискавери” коснулся бетона в 03:32:26 EST (08:32:26 GMT). Через 11 секунд опустилось носовое колесо, а в 03:33:26 корабль остановился.

““Дискавери”, добро пожаловать после успешного второго полета по обслуживанию “Хаббла”, — радировал Кевин Крегел. — Вы работали так, что эти пять выходов показались легкими.”

“Возвращение было просто великолепным”, — оценил Бауэрсокс последний этап полета. — Единственной проблемой было лунное сияние. Ребята, она была яркая!”

Это была 35-я посадка в Космическом центре имени Кеннеди (при этом из 14 последних полетов 13 закончились приземлением во Флориде) и 9-я ночная посадка шаттла (пять из них были выполнены в Калифорнии, четыре — во Флориде). Специалисты NASA утверждают, что с началом сборки Космической станции ночные посадки станут более обычным делом.

Предварительный осмотр показал, что повреждены 45 плиток на нижней поверхности “Дискавери”, из них на девяти размер повреждения превышает один дюйм (25 мм). Шины колес и тормоза оказались в хорошем — для посадки на бетон — состоянии. В 06:45-08:00 “Дискавери” был отбуксирован во 2-й отсек Корпуса подготовки орбитальных ступеней OPF, где его будут готовить к полету по программе STS-85. 23-й старт “Дискавери” запланирован на 17 июля.

Бауэрсокс и его экипаж с полосы были доставлены на квартиры астронавтов, где встретились с семьями и прошли послеполетное медицинское обследование. На пресс-конференции Бауэрсокс с большим удовольствием рассказывал о посадке. “И вот дорога, вымощенная желтым кирпичом, перед вами. И вы просто следите, чтобы корабль спускался точно на дорогу, вымощенную желтым кирпичом.” Он сказал, что лампы по оси полосы очень ему помогли.

“Хотя наша часть работы сделана, я буду с нетерпением ждать первых контрольных снимков, чтобы убедиться, что все прошло хорошо,” — сказал Стивен Холи.

На орбите “Дискавери” оставил дооснащенный, подремонтированный и отчасти подлатанный Космический телескоп Инструменты WF/PC-2 и FOC возобновят наблюдения через 3-4 недели. Первые данные с инструментов STIS и NICMOS должны поступить через 8-10 недель — в мае, а всего на проверку на орбите и калибровку новых инструментов и блоков отведено 18 недель. После этого инструменты будут использоваться в программе наблюдений Космического телескопа. Оба новых прибора будет эксплуатировать Научный институт Космического телескопа в г.Балтимор.

“Если вам кажется, что мы имеем сейчас хорошую науку и получаем отличные снимки, то все это ничто в сравнении с тем, что мы увидим через 3-4 месяца,” — заявил менеджер проекта дооснащения “Хаббла” Фрэнк Сеполлина. “Мы просто не знаем, что мы увидим,” — добавил Эд Вейлер,

В декабре 1999 г. к “Хабблу” должна прибыть следующая бригада монтажников-высотников (миссия STS-103). К ее ранее определенным задачам добавилась еще одна — более тщательный ремонт теплоизоляции.

Около 13:00 астронавты “Дискавери” вернулись на базу Эллингтон под Хьюстоном, где им была устроена традиционная торжественная встреча.
 

ИТОГИ ПОЛЕТА
 

STS-82 — 82-й полет по программе “Space Shuttle”