На самом деле такой страны не существует, да и трудно было бы разместить на карте мира две сросшиеся деревеньки. Зато в реальной жизни есть место, в котором за нематериальной, но очевидной границей идет особая жизнь словно бы отдельной страны. В ней гуляют свободные ветры, царит атмосфера искренней, детской праздничности и несуетного труда. Это и есть моя Друзия.
Без типовых проектов
Случайно приехав туда однажды, мы стали возвращаться снова и снова. В границах этого удивительного “государства” дышится легко и свободно. Плавные раскидистые холмы древнего Кармеля, усеянные не похожими друг на друга домами, ласкают и успокаивают глаза, утомленные палящим израильским солнцем. Дома разные, но все добротны и монументальны. Сразу видно, что их не лепили в спешке, а строили обстоятельно, для большой семьи на долгие годы. У друзов, хозяев этих деревенек, действительно принято на постройке дома работать всем кланом.
К счастью, здесь никто не диктует архитектурных решений, не предлагает типовых проектов и не ставит общих задач. Но врожденное чувство гармонии помогает строителям, не согласовывая свои постройки, делать их осмысленными элементами природной композиции. При ближайшем рассмотрении в их разнообразии обнаруживается общая идея: они похожи не тем, что украшает их снаружи, а тем, что находится внутри. Дома словно бы наполнены редким по гармоничности сочетанием нелегковесного отношения к бытию и ощущения радости жизни. Праздничность мировосприятия друзы воплощают в затейливой архитектуре. Балконы, парадные лестницы, арки, крыши-террасы украшены колоннами, балюстрадами, гипсовыми цветочными горшками, фигурками львов. Большей частью дома светлые, но встречаются и выкрашенные в алый, желтый, пасхально-розовый цвета.
Первая деревня, в которую мы въезжаем, Усфия, попроще. Едем по трассе, которая одновременно является и центральной улицей: магазины, кафе, магазины, пекарни, рестораны, магазины… Все работает с раннего утра до позднего вечера, все открыто и кипит жизнью, как и жилые дома по обеим сторонам дороги. Здесь моют каменные полы, сгребая обильную пену, поливают цветы, варят кофе, жарят мясо… Возле домов — по несколько машин, причем не мелочь какая-нибудь, а большей частью “мерседесы”, BMW, “бьюики” — скакуны что надо. И все вместе это создает впечатление достатка, обстоятельности и надежности жизни.
Дома разбросаны по холмам вольготно, широко. К каждому ведет заасфальтированный участок дороги, и в здешнем экзотическом ландшафте машины то возносятся по отвесному отрезку персонального шоссе, то проваливаются, будто в пропасть, только чуть-чуть свернув в сторону от дороги. Если въехать в глубь деревни, попадаешь в лабиринт узеньких улиц, на которых двум машинам не разъехаться. Но проблемы дорожного движения решаются легко: никто не станет “препираться” с вами. Вам уступят, объяснят дорогу, предложат развернуться прямо во дворе собственного дома, где сидящие за обеденным столом домочадцы улыбнутся вам и помашут рукой.
В Усфие народ перемешан: и арабы, и друзы, и католики. Несмотря на то что все ее население составляет тысяч восемь человек, здесь аж два католических храма, вокруг которых на пятачке расположились дома с крестами на крышах и дверях. Есть даже Ассамблея Кармель, в которой собирается экзотическое объединение — мессианские евреи. Они пытаются преодолеть противоречия иудаизма и христианства с целью объединения. Короче, место благодатное, отличающееся не по-восточному терпимым отношением к иноверцам. Но моему сердцу милее вторая деревня — Дальят-аль-Кармель.
Как только их не называют
Это почти официальная северная столица друзов. Здесь народ побогаче,
дома — просто дворцы: огромные, с какими-то прибамбасами, орлами на колоннах, шпилями, чугунными воротами, не дома — а санатории ВЦСПС. И всюду строительство, прокладывание дорог, обустраивание новых клумб, открытие новых магазинов с вывесками на иврите, арабском и даже на русском. Если месяц не ездить в друзские деревни, наверняка увидишь по приезде много нового — откуда что берется.В Дальят-аль-Кармеле, в отличие от Усфии, живут в основном друзы. Как только их не называют, но, независимо от степени уверенности в собственной формулировке, в конце обязательно добавят: “Хотя это не совсем точно”. Это потому, что самобытный мир друзов полон сложных, порой взаимоисключающих особенностей, которые плохо вписываются в жесткие рамки привычных определений. Их называют то сектой, то этнической общиной, то самостоятельным, то вторичным религиозным течением. Когда о них говорят как о шиитской синкретической секте, то в первую очередь имеют в виду, что в их представлениях смешаны разнородные элементы, а многие понятия трактуются весьма произвольно. Когда их идеологию называют эзотерической, то подчеркивают этим, что их учение носит закрытый характер и доступно только прошедшим обряды посвящения. Если друзов именуют сектой суфиев, значит, главным считают их приверженность исламскому мистицизму. Ведь суфии полагают, что одновременно с Кораном Мохаммед получил еще и тайные знания, которые передаются только избранным.
Иногда о друзах говорят как об “ответвлении исмаилизма”, потому что изначально община возникла в исмаилитском государстве. Отсюда связь друзской философии с философией Древней Греции и мусульманского Востока, а также приверженность строгой иерархической структуре. Исмаилиты считали, что философское знание не должно выноситься на суд масс, а каждой ступени посвящения соответствует определенное количество знаний.
Все эти соображения имеют право на существование, хотя касаются лишь отдельных сторон учения друзов, которое возникло под сенью ислама на стыке культур, под сильным влиянием культуры персидской. Все правы понемножку, особенно те, кто называет друзов религиозно-этнической общиной, ибо это название отражает важную их особенность: это целостная иерархическая структура, которая за десять веков существования не приняла в свои ряды ни одного постороннего. Принцип закрытости никогда не нарушался, членом общины не стал ни один посторонний, пополнение происходило исключительно за счет прироста собственного населения.
Сменялись поколения, друзы расселялись по разным странам, но всегда оставались верны своим обычаям. У них свои религиозные лидеры и светские органы управления, свои школы, суды, свои древние книги и духовная жизнь, скрытая от глаз посторонних. Нет ничего, что выставлялось бы напоказ. Пожалуй, известен один-единственный символ, который отличает друзов. На стенах домов (особенно молельных) или над входом в жилища можно увидеть пятиконечную звезду с разноцветными лучами. Над молельными домами вывешиваются также пятицветные флаги, а их мозаичные изображения часто украшают стены обычных жилых помещений. Многие девушки носят серебряную звезду с разноцветными лучами как украшение. Но если вы поинтересуетесь, что означают пять цветов, самое большее, о чем вам расскажут, — это их символика. Зеленый цвет означает Разум, красный — Душу, желтый — Слово, белый — Настоящее, а голубой — Прошлое. Абсолютное большинство просто не в состоянии дать более полный ответ: простые люди в сложности космогонической теории не посвящены.
Разум и Дыдд
Эта теория стала известна европейцам в результате “открытия” некоторых тайных книг, а также благодаря толкованиям, которые позволили себе сделать некоторые сирийские и ливанские шейхи. Несмотря на то, что друзы абсолютно равнодушны к мнению посторонних и пустословить о религии не любят, шейхи сочли нужным разъяснить некоторые представления, поскольку те обросли нелепыми выдумками.
Итак, согласно друзским мифам, все началось с первого акта творения. Создатель, Непостижимый, к которому не применимы человеческие характеристики, своей волей выделил из собственного ослепительного света творческую субстанцию — Разум. Разум стал первопричиной мира и вобрал в себя все, от небесных тел, людей и животных до самого примитивного растения. Он основа и связующее звено для всего сущего, и чтобы понять смысл жизни, нужно познать загадку Разума. Однако, пребывая в одиночестве, Разум возгордился и решил, что он сам себя сотворил. Бог вознегодовал и из антиподов тех качеств, которыми одарил Разум, создал его противника и врага. И имя ему было дано страшное — Дыдд (от арабского “против”), поскольку, по контрасту с лучшими свойствами Разума, он воплощал гордыню, невежество и упрямство. Короче, будучи антитезой Света, он являл собой порождение тьмы, сатанинское начало. Самое интересное, что Разум и Дыдд были похожи друг на друга как две капли воды, и различение их стало тяжким, но важным испытанием для человеческой души.
Так было положено начало разделению всего сущего на противоположности. С тех пор в сложном, хрупком и противоречивом мире друзов ни на минуту не прекращается борьба Добра и Зла. А пятиконечная звезда и символизирует пять подвижных начал, сотворенных тоже из одного источника, но наполненных разными качествами.
Внешность и платье
Вообще друзы — сплошная загадка. С одной стороны, все у них открыто, ярко и прозрачно. А с другой — секреты, легенды и тайны, которые они хранят в течение многих веков. Незримая граница Друзии на крепком замке, и перейти ее не может никто. Уж сколько веков вокруг да около бродят любопытствующие, но как исследователи серьезного толка, так и искатели сенсаций нашли относительно мало. А если учесть, что язык немногих ставших известными тайных друзских текстов метафоричен и полон ребусов, посторонним, видимо, не скоро удастся проникнуть в их мировоззрение.
Для меня особая притягательность страны Друзии состоит именно в том, что вначале я просто почувствовала притяжение неразгаданной тайны и лишь потом узнала, что она существует в действительности.
Мое погружение в Друзию началось вполне прозаически, с поездки, в которые мы с мужем любим отправляться быстро и без подготовки. Ехать, любоваться, останавливаться, где захочется. Деревни Усфия и Дальят-аль-Кармель были нам знакомы понаслышке: живет, мол, там миролюбивый народ, про который рассказывают разные нелепые истории. Проезжая как-то мимо с экскурсией, слышали от экскурсовода, что религия их секретна и ждут они мессию, которого, по их представлениям, должен родить мужчина. Подтверждением этой легенды якобы служит особый покрой мужских брюк. Действительно, многие друзы-мужчины носят черные штаны необычного вида: снизу узкие, как галифе, а сверху — широченные, как шаровары запорожских казаков. Да еще и огромный, свисающий между ног карман.
Вообще одеваются друзы своеобразно. Пожилые женщины носят преимущественно черное — длинные невыразительные платья, на головах — большие белые платки, которыми прикрывают иногда и нижнюю часть лица. Большинство мужчин-друзов украшено роскошными пушистыми усами. И одеваются они более разнообразно, чем женщины. Их одежда, тоже темная, отражает и социальный, и религиозный статус, особенно головные уборы, самые разные — маленькие остроконечные белые шапочки, ярко расшитые тюбетейки или папахи с донышками разного цвета у уважаемых членов общины. Часто по деревне едут крестьяне, чьи головы покрыты огромными белыми платками. Выглядит это умилительно — добродушная усатая физиономия, замотанная в женский платок, невозмутимо взирает по сторонам с сиденья высоченного крана или трактора.
Молодежь одета так же, как и вся молодежь в Израиле: девушки в брюках, с распущенными волосами, пользуются косметикой. Молодые люди тоже малоотличимы от арабской и еврейской светской молодежи. Вот только ни разу не видела я парнишку, не говоря уж о девушках, с сигаретой. А в выходные дни мы с мужем уже три года развлекаемся тем, что ищем смешанную группу среди гуляющей по центральной улице молодежи. Пока не нашли. Идет стайка девочек, идет группка мальчиков, а вот чтобы вместе — не видели. И хоть проводит молодежь вечера в кафе и кондитерских, но и там рассаживается аккуратно, не смешиваясь.
Друзы, как правило, обладают очень миловидной, располагающей наружностью. Среди них много светлокожих, и при ближайшем знакомстве можно научиться отличать их от арабов. У многих орехово-зеленые глаза, особенно симпатично глядящие с детских мордашек. Друзы улыбчивы, приветливы, юноши и девушки гораздо более “благовоспитанны”, чем их израильские сверстники. Даже торговцы-друзы ведут себя по-другому, без принятого здесь восточного шума, гама, напора, без настойчивости и угодливости. Друзам в высшей степени присуще чувство собственного достоинства.
“Настоящий” торговец и “наш корсар”
Правда, однажды я столкнулась с друзом, который торговал по суровым законам Востока, но это было исключение. Когда-то с экскурсионной группой я оказалась на “туристической” улице деревни. Выглядит она умопомрачительно — вдоль дороги тянутся лавочки, магазинчики, прилавочки, на которых лежит, стоит, сверкает и переливается абсолютно бессмысленная продукция, пригодная только для заезжих. Многоцветные тряпки, с блестками, камушками и кусочками зеркал, стандартные сувениры с видами того, что положено увидеть в Израиле. Тут и гаремные туфельки, ужасно грубые вблизи, но притягивающие взгляд сиянием золота и серебра, и чашки, птички, сковороды, чайники гигантских размеров, излучающие тепло начищенной меди. Все привлекательное и обманчивое, разочаровывающее вблизи. Разве что плетеная мебель и коврики, в изготовлении которых друзы действительно мастера, на самом деле красивы.
Тут же еда и запах кофе с кардамоном, и сидящая на земле женщина, которая выпекает друзские питы прямо у вас на глазах. Друзская пита совсем не похожа на белый плотный кругляшок арабской. Ее пекут из дрожжевого теста, раскатывают у тебя на глазах на присыпанной мукой подушке, с цирковой ловкостью, какими-то особыми движениями рук растягивают в тонкий блин огромного диаметра и бросают на раскаленную поверхность выгнутой специальной жаровни-сковороды. Две минуты — и ее снимают, намазывают каким-то кисломолочным продуктом, поливают оливковым маслом, посыпают приправами, сворачивают и выдают горячую. Вдобавок полагаются горько-соленые оливки. Прямо скажем, продукт не у всех вызывает восторг, но не попробовать невозможно.
Так вот, впервые попав на эту улицу, я вошла в какой-то маленький магазинчик. Выражение лица у меня было как у всякого нормального туриста, угоревшего от лавины впечатлений. Тут-то я и попала в руки “настоящего” торговца. На всех мыслимых и немыслимых языках мира он принялся предлагать мне полный ассортимент своих товаров, несмотря на то, что я с первых минут начала пятиться к выходу, перепугавшись его активности. Но это был профессионал, работавший на совесть, он не мог остановиться, пока не отработал полную программу. Ко мне, уже убегающей, на ходу прикладывались невероятного покроя тряпки, бусы, браслеты, мне звонили колокольчиками, бросали под ноги шуршащие циновки и толстые ковры. Уже в дверях, понимая, что потерял покупателя, хозяин лавочки успел схватить за руку проходившего мимо туриста и жестами, без слов объяснил, что тот обязательно должен нас с ним сфотографировать. Магия его напора была так сильна, что неизвестно, зачем мы послушно выполнили его указание. Забавно, что где-нибудь в Барнауле, в семейном альбоме какого-нибудь Василия Петровича болтается фотография какой-то женщины в соломенной шляпке и какого-то восточного человека в цветной тюбетейке, с пышными усами.
А самым первым человеком, с которым мы познакомились в Друзии, был продавец из огромного овощного магазина. Точнее, это не магазин, а настоящий базар, переполненный таким изобильным и свежим овощным и фруктовым продуктом, что хочется его весь тут же переправить ослабленным от недостатка витаминов москвичам. Красивый продукт, конечно, можно увидеть и в Москве, но гигантскую гору малюсеньких огурцов, еще в росе, там не обнаружишь. Все так богато и избыточно, что даже жара, в которой все быстро вянет и портится, не в силах совладать с этой стихией фантастических урожаев. Кажется, что собирают их прямо за стенами магазина. Среди всего этого растительного великолепия я и увидела необычного человека.
Он не походил на людей, населяющих деревню: с резкими чертами лица, худющий, с огромной копной мелкой спиралью вьющихся волос. Первый взгляд на его пугающе-некрасивое лицо побуждал фантазию повязать ему на голову пиратский платок, в ухо вставить серьгу, а в руки дать кривой кинжал и кружку рома — ни дать ни взять отец Гуттиере из любимого фильма моего детства “Человек-амфибия”. С первой же встречи, любя, я стала называть его то пиратом, то корсаром. И он сразу отметил нас, тоже мало походивших на жителей деревни. С тех пор мы стали всегда сердечно раскланиваться и интересоваться здоровьем друг друга.
Как кого называть и моя подружка Надя
Я очень мало знаю про Друзию, но мне чрезвычайно интересно знакомиться с нею, не торопясь. Я не хочу относиться к ней с дотошностью исследователя, которому все надо расчленить и изучить. Друзия меня интригует и притягивает, но я не тороплю события. Свое знание об этой стране я по капельке переливаю в чистую посуду и пить из нее буду осторожно, не спеша, с радостью и ощущением вкуса, чтобы не расплескать, не взбаламутить. Я читаю, спрашиваю, но больше наблюдаю и хочу понять, как удается друзам быть в ладу с этой жизнью.
Немного познакомившись с их историей, я поняла, что число загадок возрастает по мере того, как узнаешь что-нибудь новое. Историки говорят, что друзы появились сравнительно недавно по меркам исторической науки, в XI веке, после того как в Египте в среде исмаилитов произошел раскол. Днем рождения общины считается 30 мая 1017 г., когда мусульманский проповедник, не то турок, не то перс, Мохаммед Ибн Исмаил ад-Дарази провозгласил халифа аль-Хамика воплощением Бога. Имя общины как раз и закрепилось за ней по имени ад-Дарази, что по сути дела неверно, потому что он очень скоро отступил от учения, по иронии судьбы навсегда оставив общине свое имя. Друзы прекрасно знают, что такое название неправильно, но с полным безразличием позволяют именовать себя друзами, поскольку для них важнее всего не внешняя форма поведения, коей они могут и не отличаться от инакомыслящих, а внутренние убеждения. Сами они называют себя “аль-муваххидун”, что в переводе с арабского означает “объединившиеся”. Свою религию не считают ответвлением какой-либо другой веры, хотя с полным уважением относятся к духовным лидерам и духовной литературе других монотеистических религий. “Тавхид”, единобожие друзов, подразумевает понимание того, что в силу высокой природы Бог недоступен пониманию человека. Однако, считают они, частично он раскрывает себя тем, кто стремится к постижению знания и совершенства. Периодически к людям приходят носители божественной мудрости, чтобы указать им пути преодоления противоречий, которые родились из раздвоения Разума на разнополюсные начала. Нет света, нет тьмы, но только свет угоден Богу. Устранение раздирающих противоречий ведет к объединению, а предельное единство — это Бог.
Пренебрежение к формулировкам и названиям вообще свойственно друзам. Мы знаем, как часто в вопросах национальной идентификации, казалось бы, маловажные определения становятся поводами для конфликтов. А друзам совершенно безразлично, кто, как и кого называет. Главное — в сути, главное внутри общины — ее традиции, обычаи, распорядок жизни, неизменные ценности. А что там шумит “за бортом” их внутренней жизни, — не важно.
У меня есть замечательная подружка — хозяйка мясного магазина в Друзии. Впервые мы попали к ней года три назад, когда ее магазин только-только открылся. Народу было мало, в основном местные, которые приветливо улыбались нам, извинялись за то, что задерживают, если оказывались впереди. Действительно, масштабы наших покупок не выдерживают сравнения с тем, как покупают друзские женщины. Семьи там многочисленные, на аппетит, похоже, никто не жалуется, поэтому, если впереди меня друзы, я точно знаю, что каждым будут куплены штук десять загубленных куриных душ, по семь килограммов готового фарша, куриной грудинки, крылышек, печенки и далее по всему ассортименту наличествующего товара.
А товар, надо сказать, очень хорош, магазинчик чистый, и сама хозяйка очень приятная. Нас она рассмотрела с нескрываемым любопытством и дружелюбием, запомнила и всегда привечает, говоря ласковые слова. Языком межнационального общения у нас является иврит. С моей стороны — с чудовищным русским акцентом, со стороны подружки — с таким же арабским. Наши визиты стали регулярными, и если вдруг мы пропадаем на время, подружка обязательно поинтересуется, почему мы долго не приезжали.
Когда я спросила, как ее зовут, она ответила: “Называй меня Надя, у вас, у русских, есть такое имя”. Уж как надо по-настоящему произносить ее имя, я не знаю, но коль на то была ее воля, я стала именовать ее Надей. Это тоже друзское: я вот, например, все время борюсь за свое национальное достоинство и право называться родным именем. Когда меня называют Иреной, начинаю разъяснять, что имя Ирина греческого происхождения, означает “шалом” (мир) и по-русски звучит как Ирина. Не знаю, почему я это делаю, видимо, от комплекса неполноценности, который друзам неведом. Друзов же, как в общем и в частности ни назови, не поколеблешь их душевного равновесия.
Однажды Надя спросила меня, почему я давно не была у нее. Я ответила, что ездила в Москву. Она изумилась и с чисто детской непосредственностью спросила: “А подарочек мне привезла?” Я сказала, что привезу в следующий раз, и притащила какие-то сувенирчики, которым она так радовалась, что и я получила удовольствие, глядя на нее. Теперь всегда привожу ей подарочек из Москвы.
Семейство у них все симпатичное, правда, я не очень разобралась, кто кому и кем приходится, но все они друг другу помогают, приходят, режут, взвешивают, моют, когда покупателей много. Как-то раз передали привет нашей собаке и выдали мешок куриных шеек. Наш подобранный на улице “дворянин” Тобик от подарка отказался, и я употребила его в хозяйство по-другому. В общем, каждый приезд в магазин проходит с приятностью, я научилась говорить по-арабски “шукран” (спасибо), и это вызывает у подружки такую чистую радость, что я ощущаю себя крупным знатоком восточных языков. Меня всегда восхищает в друзах детская готовность к улыбке, шутке и смеху.
“Божественный” халиф
А вот их первый халиф был совсем другим человеком. Когда его провозгласили Богом, годков ему было всего одиннадцать. Надо сказать, аль-Хаким сызмальства был мальчонкой несимпатичным, а уж как приобрел божественную ипостась, пошел вразнос. Все, что о нем можно прочитать, рисует очень неприглядную картину того, как по мере взросления мальчик с дурными задатками превращался в полоумного изверга. Не удался он не только характером, личиком халиф тоже не вышел. Его главный воспитатель, евнух Баргаван, называл его “ящеркой”, так мало походил он на человека. История не сохранила свидетельств того, какую роль в судьбе учителя сыграла образность его речи, только, войдя в силу, аль-Хаким приказал евнуха убить.
Несмотря на то что времена были простые и отрубить голову, отравить или разрезать неугодного на кусочки считалось вполне допустимой воспитательной мерой, юный Халиф поначалу стеснялся проявлений своей жестокости. Видимо, чтобы не мучиться угрызениями совести, а может, чтобы не портить репутацию, он аккуратно изничтожал тех, кто становился орудием убийства его врагов. Потом аль-Хаким втянулся в процесс, и хотя уже не было необходимости оглядываться — его власть была крепка, — всегда убивал убийцу вслед за жертвой. Так потянулась кровавая цепочка преступлений, ознаменовавшая собой годы правления “божественного” халифа. За два десятка лет пребывания у власти аль-Хаким из мальчонки со слабой психикой превратился в жестокого тирана и самодура.
Халиф любил совершать одинокие прогулки по городу на любимом ослике по имени Луна. Результатом этих прогулок и одиноких ночных дум стали бессмысленные законы, которые аль-Хаким, не уставая удивлять народ, принимал один за другим. Поскольку ненавидел дневной свет, он для начала запретил заниматься ремеслами и торговлей днем. И верные халифу горожане перешли на ночной образ жизни. При свечах они и работали, и торговали, и веселились. Но последнее было так чуждо и омерзительно аль-Хакиму, что он приказал под страхом смерти шумные ночные веселья прекратить.
Войдя во вкус, халиф продолжал издавать дикие и нелепые законы — приказал перебить всех собак, вырубить все виноградные лозы и вылить пять тысяч банок меда в Нил. Потом запретил продавать вино, пиво и традиционное египетское блюдо — “мулокхия”, любимые всеми шарики из молотого гороха и рыбы. С женщинами обошелся совсем просто — запретил им выходить на улицу. Запрет соблюдался строго, и в течение семи лет и семи месяцев ни одна женщина не смела показаться за порогом своего дома. Да и мудрено было бы, поскольку, заботясь об их благе, халиф повелел закрыть женские бани, а сапожникам строго-настрого запретил шить женскую обувь. Метания больного рассудка привели к тому, что в конце концов аль-Хаким посягнул на святая святых — запретил паломникам отправляться на хадж в Мекку и Медину. Потом, правда, каялся и проводил время в исступленных молитвах, но, видимо, поздно: однажды кошмару его правления пришел конец в стилистике эпохи: Хаким не вернулся с традиционной ночной прогулки, а его окровавленные одежды нашли в колодце. Так закончилась история безумного халифа и началась история друзов. После его убийства последователи и приближенные бежали из Египта и нашли прибежище в горах Ливана, где и сложилась существующая поныне община друзов.
Уж если говорить о том, что историки писали об аль-Хакиме, справедливости ради следует вспомнить и немногие добрые слова, сказанные о нем. Современники отмечали, что халиф был наделен хорошим вкусом и любил литературу, особенно поэзию. Что именно для него великий арабский астроном аль-Юнус составил знаменитые астрономические таблицы. Писали, что при дворе аль-Хакима был замечательный зал, в котором собирались ученые мужи для изучения шиитской доктрины, лучшие умы арабского мира встречались там и проводили время в научных дискуссиях. Верю и этому, как и тому, что уродливая фантазия владык не в состоянии истребить прекрасные задатки в простых людях.
Учитель Хамза, сэр Лоуренс Олифант
и Елена БлаватскаяПолное несоответствие нравственного идеала друзов и фигуры их обожествленного основоположника — не единственное из загадочных противоречий друзской истории. Рядом с халифом находился еще один важный персонаж, который сыграл огромную роль в становлении общины, — учитель по имени Хамза. Его облик куда более загадочен, соткан из полудостоверных легенд, но, судя по всему, друзская духовность проистекает как раз из этого источника.
Хамза написал духовные книги, которые стали главным сокровищем народа. Некоторые из тайных текстов прочитаны и позволяют составить пусть неполное, но все же некоторое представление о вере друзов. Прежде всего о друзах известно, что они поклоняются истине, стремятся к духовному совершенствованию и познанию Бога и считают себя учениками Хамзы, который был родственником Мохаммеда и самым ревностным его последователем. Они полагают, что он никогда не умирал и стал последним воплощением Мирового Разума.
Конечно, все эти загадки и недомолвки не могли не привлечь внимания востоковедов середины XIX века. Удивительным образом мой интерес к друзам пересекся с увлечениями нежной юности. Во времена страстного интереса к жизни и постоянного книжного голода я с готовностью хватала и заглатывала, не прожевывая, все, что могло поразить мое воображение, — великие Учителя, реинкарнация, пандавы и кауравы из Махабхараты, будды, ламы, Елена Блаватская, Рерихи. И вдруг — неожиданный привет из тех далеких времен. Имя: сэр Лоуренс Олифант — и сразу же усиленное сердцебиение, как в детстве при словах “колониальные товары”. Это он автор книги “Страна Гилеад”, которую внимательнейшим образом прочитала и прокомментировала Елена Блаватская.
Олифант был одним из первых ученых, заинтересовавшихся религией друзов. Он назвал их “мистиками с Ливанских гор” и обнаружил связь их представлений с китайской теологией. Их эсхатологические представления он описал следующим образом. Постепенно души друзов будут собираться в определенных городах, и к концу времен процесс окончательно завершится. В это же время разразится страшная война, в которой будут противоборствовать ислам и христианство. Друзское воинство под предводительством Универсального разума выступит против обеих армий и победит. Тогда появится аль-Хаким с карающим мечом, на землю прольется небесный огонь, начнется Страшный суд и воскрешение мертвых.
Книга Олифанта вызвала воодушевление у Елены Блаватской, которая увидела в ней подтверждение своих идей. Хотя и утверждала, что в ее времена ни одна тайная друзская книга не покидала холоев (подземных строго охраняемых хранилищ), она была убеждена, что “государство в государстве”, которое создали друзы, по своему внутреннему устройству и религиозным представлениям больше всего похоже на братство тибетских лам. В подтверждение этой идеи она говорила о сходстве основополагающих религиозных идей и духовных титулов Хамзы с титулами далай-лам: Источник всего, или Разум; Океан Света, Абсолютный и Божественный Ум. И не только это, еще у друзов и ламаистов общий взгляд на перевоплощение Божественной мудрости, сходная система паролей, мистическая статистика и многое другое. И тех и других Блаватская называет хранителями забытых истин древних. Она писала, что в религии друзов сочетаются элементы иудаизма, мусульманства и христианства с сильной примесью гностицизма и персидской магической системы, и в целом ставила их религию столь высоко, что называла ее “одним из последних реликтов древней Религии мудрости”.
В части авторской принадлежности главных религиозно-философских трудов она оказалась права, и сегодня специалисты считают, что вероучительная доктрина друзов разработана именно Хамзой. Большинство духовных книг, в том числе и важнейшую — “Послания мудрости”, — написал именно он. Что касается других умозаключений Елены Николаевны, то к ним следует относиться осмотрительно. Особенности ее личности таковы, что, читая ее работы, нужно понимать, где заканчиваются реальная информация, здравый смысл и эрудиция и начинаются бессознательное искажение фактов, беспочвенные фантазии и элементарные мистификации.
Английский дипломат и путешественник сэр Лоуренс Олифант бродил здешними тропами и изучал тайное учение друзов. Они с женой Алисой жили в Хайфе и в Дальят-аль-Кармеле. Говорят, что его работы о религиозном устройстве друзской общины представляют интерес для ученых по сей день. Возможно, ему удалось увидеть тайные религиозные книги друзов, ведь именно в его время они впервые попали в руки европейцев. Известно, что написаны они чернилами разного цвета, в зависимости от которого меняется смысл каждого понятия и слова. А дом лорда Олифанта, как и полтора века назад, стоит на окраине деревни.
Дом памяти и “тайный” молельный дом
Где-то прочитав об этом, мы отправились на его поиски. Найти было нетрудно, потому что в настоящее время там размещен Дом памяти погибших солдат-друзов, и дорогу к нему нам легко указали. Дом довольно строгий, даже несколько мрачный на фоне окружающих его более современных друзских строений, но с балкона открывается прекрасный вид. Вероятно, во времена сэра Лоуренса просторы были еще шире и живописней. Около дома в память о жене путешественника установлена римская колонна. Здесь же вместе с ними жил секретарь лорда Олифанта, тоже человек незаурядный, — Нафтали Имбер, искатель приключений и поэт, феерическая богемная личность. В 1876 г. он написал стихотворение “Надежда”. Положенное на музыку, оно стало гимном современного Израиля.
После смерти жены Лоуренс Олифант вернулся в Англию, и дом долгое время оставался необитаем. Здесь-то и устроили музей, каких множество в Израиле. В нем хранятся списки, данные о погибших, по стенам развешаны три с лишним сотни фотографий, с которых смотрят веселые и молодые лица. В таких местах кажется, что эстетствующая смерть отбирает в первую очередь самых красивых и жизнерадостных. При входе в дом мы встретились с доброжелательным пожилым друзом, который страшно соскучился в одиночестве музейной тишины. Явно из-за интифады посетителей в последние годы мало, наверное, только школьников и приводят на экскурсии. Мужчина — наверное, бывший военный: и одежда на нем какая-то солдатская, и выправка, несмотря на возраст, армейская. Он с радостью отправился сопровождать нас по музею, при этом увлеченно и безостановочно что-то рассказывая. Увы, его иврит был непостижим не только для меня, слабого знатока, но и для наших друзей, которые владеют языком свободно. Кроме чудовищного акцента наш гид наполнил свою речь всеми мыслимыми и немыслимыми дефектами речи — у него не было ни одного зуба. Похоже, он не догадывался о своих недостатках и упоенно рассказывал нам что-то, так и оставшееся загадкой.
Мы вежливо изобразили интерес и понимание, а потом спросили, осталось ли здесь что-нибудь от времен Лоуренса Олифанта. Хранитель музея закивал, обрадовавшись нашей осведомленности, и провел нас в единственную комнату, которая, по сути, и могла бы называться домом-музеем ученого. Строгая, скудная, вероятно, оригинальная, но, может быть, и стилизованная мебель. Огромный стол, такие же громадные, тяжелые стулья, какой-то комод, сервант, да два портрета на стене — на одном изображен солидный джентльмен с огромной, как у Карла Маркса, бородой, на другом леди Алиса — вот и весь “музей”. Но так ли уж важно, что осталось, важнее то, что друзы помнят имя своего друга и чтят память о нем наряду с памятью о своих погибших детях.
Расставались мы с хранителем как со старым другом. Взаимно благодарили, раскланивались, желали всяческих благ. Я протянула ему оказавшуюся в сумке московскую шоколадку, он от души расхохотался и неожиданно внятно сказал: “Не могу есть шоколад, с зубами у меня неважно”. Неважно! Удивительный друзский оптимизм!
Вышли мы из музея в замечательном настроении, не предполагая, что нас ожидает еще один сюрприз. Продвигаясь к выходу из старой части деревни по узким улицам без тротуаров, на которые лишь кое-где отведено сантиметров по двадцать, увидели алый купол на обычном доме. Остановились, присмотрелись. На стене пятицветный прямоугольник мозаики, а над домом развевается пятицветный же друзский флаг. Вот он, дом молитвы для посвященных, который действительно приютился на самом дальнем и старом краю деревни, вдалеке от базаров и ресторанчиков. Дверь была открыта, и мы, не в силах победить соблазн, заглянули краем глаза, но ничего не рассмотрели. Ну и хорошо, нельзя — значит, нельзя. Неподалеку от входа стоял старый-престарый друз такого ветхого вида, будто ему доводилось бродить еще с Лоуренсом Олифантом. Увидев нас, он не суетился, не делал замечаний, но явно ожидал нашего ухода. Мы развернулись и ушли.
Обряды и традиции
По дороге назад начинаю вспоминать все, что прочитано и услышано о религиозных обрядах друзов. В частности то, что, памятуя о временах набегов и разрушений, дома для молитв не строили в центре селения. Похоже на правду, но вот то, что местонахождение этих домов является страшной тайной и сами дома ничем не выделяются, вызывает сомнение. Алая крыша, флаг, традиционная мозаика на стене — хороша “конспирация”. Да, нелегко тем, кто хочет правдивую информацию о друзах отделить от вымысла, тем более что сами друзы не расположены помогать посторонним в поисках истинных представлений.
Ничего не зная о ритуалах, “знатоки друзской традиции” подчас высказывали нелепые соображения о каких-то мистериях и оргиях. Будто бы на ночных собраниях, которые проходят тайно в ночь с четверга на пятницу, друзы поклоняются бычьей голове. Реального подтверждения этой информации нет. Более вероятным представляется соображение, что на религиозных собраниях читается духовная литература — Библия, Коран и друзские тайные книги. Известно, что посвященные, как мужчины, так и женщины, собираются вместе по четвергам после захода солнца. Простое помещение разделено занавеской, отделяющей мужскую половину от женской. У друзов нет такого пренебрежения к женщине, какое присуще большинству исламских сект, женщина может быть посвященной и заниматься постижением божественной мудрости наряду с мужчиной. Однако сведений о том, что женщина когда-либо поднималась до самых высоких ступеней посвящения, не существует.
Совершенно очевидно, что собрания по четвергам даже отдаленно не напоминают оргии, а упоминание о бычьей голове скорее всего связано с искажением услышанной “по испорченному телефону” информации. В тексте одного из Посланий говорится, что Дыдд, антипод Разума, мнит себя разумным, но, не умея сказать что-нибудь умное, только мычит на всю вселенную.
То же, что дома собраний у друзов являются всего лишь ширмой, прикрывающей настоящие секретные помещения, в которых проходят таинственные ритуалы, остается невыясненным. Упоминание об этом встречается в рассказе Блаватской о ее впечатлениях о сирийских друзах. Этот народ она ставит очень высоко, подчеркивая его исключительную последовательность и стойкость веры, восхищается тем, что, несмотря ни на какие усилия миссионеров разного толка, в среде друзов практически неизвестны случаи отступничества. Говоря о книжных источниках вероучения, Елена Николаевна высказывает уверенность, что еще ни одна из истинных секретных книг не открыта посторонним. Некоторые, претендующие быть переводами тайного друзского учения (например, книга, подаренная французскому королю в 1701 г.), являются лишь примитивной компиляцией общеизвестных суждений.
Тем не менее Блаватская утверждает, будто ей известны многие их ритуалы. Например, пишет о тайной церемонии посвящения, на которой якобы присутствовала. Вот какие подробности она сообщает. Кандидат в посвященные проходит долгие и тяжелые испытания (какие — не сказано). Раз в несколько месяцев посвященные двух высших уровней отправляются в секретное место высоко в горах. Несколько дней они проводят в разрушенном монастыре, сохранившемся с первых веков христианства. Монастырь выглядит совершенно заброшенным, однако это только маскировка. Под землей расположены гигантские помещения, залы, часовни и кельи. Они наполнены изумительными древними скульптурами, невероятной красоты золотыми и серебряными сосудами. К сожалению, эта история — под стать сказкам “Тысячи и одной ночи”, продолжения по сути она не имеет и тайну самого процесса посвящения оставляет нераскрытой. Некоторые исследователи убеждены, что госпожа Блаватская вообще не бывала в тех местах Сирии, о которых пишет. Еще она говорит о какой-то особой роли женщин, которая отводилась им при посвящении, но об этом больше никто не упоминал.
Кстати, в отличие от мусульман друзы никогда не признавали полигамии. В целом их вероучение быстро и настолько далеко отошло от классического ислама, что исламский мир считает их отщепенцами. Объединяет мусульманскую и друзскую доктрины единственный из пяти основополагающих принципов ислама — единобожие (разное по сути). В друзских деревнях вы не услышите криков муэдзинов, которые пять раз в день сзывают верующих на молитву в деревнях арабских. Здесь не только нет мечети, здесь можно вообще не молиться. У кого-то из посвященных молитву заменяет медитация, а для простых смертных и она не обязательна.
Посты, которые являются непреложными для мусульман, у друзов не соблюдаются, хотя известно, что в отдельных случаях их заменяют периоды молчания. Пожертвования, регламентированные у мусульман, делаются исключительно добровольно. А главное, практически отсутствуют культовые места и религиозные церемонии. Искусство друзов знакомо нам только в прикладном аспекте, хотя дважды нам пришлось увидеть современные друзские памятники. В деревнях, расположенных вблизи Ливана, на центральных площадях воздвигнуты конные статуи халифу-воину с мечом в руке. Совершенно очевидно и неоспоримо их кровное родство с гипсовыми “пионерами” и “девушками с веслами”, когда-то наводнявшими парки далеко от Востока отстоящей России.
Говорят друзы на арабском, и некоторые бытовые ограничения у них совпадают с мусульманскими — они не курят, не пьют вина, не едят свинины. Обычная еда у них такая же, как у всех на Ближнем Востоке, — много теста, различные пасты из бобовых и семечек кунжута — хумус и тхина, те же приправы, пряные травы, овощи. Друзы так же, как евреи и арабы в Израиле, любят оливковое масло, делать которое они большие мастера. Вдоль дорог под импровизированными навесами они продают его и лабане — творожные шарики, которые плавают в оливковом масле. Рыбу жалуют не очень, все больше курица, телятина, иногда баранина. “Парадное” блюдо — мясо с рисом и кедровыми орешками.
Самбусак
Есть у друзов замечательный продукт, который понравился мне еще до того, как я его попробовала. Были мы как-то в кибуце, расположенном на самой границе с Ливаном, севернее в Израиле уже некуда. Места красивые, горы. Говорят, зимой даже снег выпадает и русские эмигранты приезжают сюда встречать Новый год в окружении заснеженных деревьев. Жизнь в кибуце особая, протекает в пределах, ограниченных общим забором, люди живут вместе много лет, хорошо знают друг друга, ежедневно ходят одними и теми же тропами на работу, в общую столовую, в клуб. Короче, обстановка на любителя, абсолютно неприемлемая для индивидуалистов. Как-то я разговорилась с ребятами, которые там живут, и, рассказывая о досуге и культурной программе, они упомянули загадочное слово “самбусак”. Вроде бы они иногда ездят на автобусе в соседнюю друзскую деревню есть этот самый “самбусак”, и он вкусный. Слово потрясло мое воображение, и поскольку наши друзья полностью разделяли приверженность к кулинарному туризму, мы поехали на поиски самбусака. Знали мы одно — где-то по левой стороне центральной улицы есть кафе, над которым висит картинка с зеленым деревом. Не иначе — кедр ливанский, который всеми уважаем на Востоке, из него строился сам храм царя Соломона.
Хотя координаты были не очень ясны, мы нашли и кафе, и кедр на вывеске, и самбусаки. Кафе крохотное и наполовину состоящее из громадной печи. Под огромным каменным сводом далеко в глубину ее уходят две полосы полыхающего пламени, между которыми и происходит процесс выпечки. Хозяева ловкими движениями закидывают в печь все новые и новые лепешки, одновременно доставая из ее недр уже готовые. Все так ловко и с такой зрелищной сноровкой, что и самбусаков не надо, достаточно полюбоваться действом.
Но отчего же не попробовать для полноты впечатлений? Оказалось, что самбусак — это лепешка с разными начинками: что попросишь, то и положат — мясо, творог, грибы, какие-то овощи. Мы попробовали с мясом и были в полном восторге и от маленького кафе, и от того, как быстро и ловко нам приготовили самбусак, и от того, что положили его в серебряный пакет, на котором были написаны адрес, телефон и Е-мейл! А нам-то казалось, что мы совершенно оторваны от цивилизации и находимся на краю света.
Вернувшись домой, я тут же начала разбираться с самбусаком и в Интернете прочитала, что это египетский пирожок, заполненный мясным фаршем, специальным образом приготовленным: его не режут, не мелют, а растирают специальным пестиком. Действительно, фарш был очень мягким, а тесто — объедение, сдобное и душистое. Но нам-то испекли не пирожок, а лепешку. Потом я нашла у наших друзов “правильные” самбусаки — как маленькие открытые лодочки, — но те, первые, были вкуснее.
Общественный статус
В общем, похоже, что друзы сохранили свои кулинарные традиции, лишь чуточку видоизменив. А вот что касается религиозных установок, то они остаются неизменными, независимо от того, в какой местности живут друзы. Идеология общины носит эзотерический характер, и внутри нее существует сложная система образования и посвящения. Не только теософы считали друзов чем-то вроде тайного общества, некоторые видели в нем восточный союз, по образу и подобию которого крестоносцы создавали свой орден тамплиеров, братство Розы и Креста, масонские общества. По отрывочным сведениям, которые накопились у европейцев, можно представить себе некоторые общие черты.
Все друзы делятся на две большие группы — посвященных (уккаль) и непосвященных (джуххаль). Есть также высшие духовные авторитеты, которых называют “аджавид” — совершенные. Особо набожные люди удаляются от мира и уединенно живут в своеобразных кельях, а простые молятся, как хотят, да и сама молитва не является обязательной. Это все, что известно о религиозных ритуалах, поскольку на собрания не допускаются не только посторонние, но даже друзы из числа непосвященных. Получается, что человек абсолютно свободен в выражении своего религиозного чувства как по форме, так и по содержанию, религиозность рассматривается как призвание и не подразумевает обязательности знания, а тем более — никакого насилия над личностью.
В реальной жизни у друзов мало религиозных ограничений. Хотя некоторые степени посвящения передаются по наследству, это не имеет никакого отношения к светской жизни. Религия и власть существуют параллельно, и высокая ступень посвящения не подразумевает роста положения в обществе. И наоборот: непосвященные успешно занимают важные посты, становятся крупными землевладельцами, промышленниками, высшими армейскими чинами.
Человек, ставший посвященным, может вернуться к светской жизни или, оставаясь посвященным, жениться на нерелигиозной женщине. Непременным ограничением для него остается одно — он никогда, ни при каких обстоятельствах не поделится своими знаниями с непосвященным. Иноверцы также не имеют права видеть, как молятся друзы. Иногда друзов причисляют к мусульманам, но единственное, что роднит их с мусульманским миром, — это арабский язык. В израильской статистике друзов принято выделять отдельной строкой, после арабов.
Первоначально друзы обитали только в Ливане, но со временем расселились по Ближнему Востоку и живут теперь в Израиле, Ливане, Сирии и Иордании. Всего в мире их почти 3,5 миллиона, а в Израиле — около ста тысяч. Несмотря на то что в общей численности населения Израиля они составляют лишь около двух процентов, их община сохраняет полную автономию. Многим друзским деревням дан статус “городов развития”, предусматривающий определенные экономические льготы. У них есть собственные школы. Религиозный суд друзской общины имеет право эксклюзивной юрисдикции по вопросам заключения браков и разводов. Некоторые другие юридические вопросы, например, об алиментах, наследовании, опекунстве, решаются параллельно с израильским судом.
Отношение к друзам в Израиле, как правило, хорошее. Израильтянам импонируют их трудолюбие, смелость и привязанность к земле, на которой они живут. Ответственность за землю была и остается важнейшим принципом мировосприятия друзов. Кармельские друзы воевали вместе с евреями и в период турецкого владычества, и в период английского мандата. Через некоторое время после создания независимого государства друзские шейхи по собственной инициативе заключили договор с Израилем о службе в армии, добровольно приняв на общину воинскую обязанность. С тех пор друзская молодежь, в отличие от арабской, призывается в армию. Друзские солдаты и офицеры считаются отличными воинами. Среди них много офицеров высокого ранга, полицейских, даже важный пост главы пограничной охраны страны занимает друз. Но это не единственная сфера, где представители друзской общины достигли успехов. Друзы представлены в парламенте и даже являются “бойцами невидимого фронта”. Недавно после длительных переговоров из египетской тюрьмы был выпущен друз Азам Азам, который много лет работал на израильскую разведку.
Однако не везде отношения столь идилличны. Есть друзы, деревни которых несколько десятков лет назад принадлежали Сирии. Тут отношения попрохладней, и это понятно: спор за территории продолжается, в ближневосточном регионе все подвижно и неспокойно. Быть верноподданными Израиля при вероятности возвращения территорий Сирии небезопасно. И в некоторых друзских деревнях существует традиция демонстрировать сирийский патриотизм весьма своеобразным способом. На границе с Сирией возле деревни Маджд-эль-Шамс есть так называемый “холм криков”, куда жители близлежащих деревень приходят в день рождения сирийского президента с сирийскими флагами и выкрикивают здравицы президенту. Обозначив таким образом свою любовь к Сирии, они продолжают спокойно жить и работать в Израиле.
Увы, на бурлящем национальными конфликтами Востоке даже друзская лояльность иногда дает сбои.
Друзы против маронитов и немного истории
Не так давно в галилейской деревне, где друзы соседствуют с христианами-маронитами, произошел кровавый конфликт. Поводом для него стало заявление друзского подростка, будто христиане вывесили в Интернете фотографии обнаженных девиц с лицами друзских девушек. В деревне начался настоящий христианский погром — поджигали магазины, машины, избивали людей. Христиане вынуждены были бежать, для усмирения побоища в селение ввели 300 израильских полицейских.
Естественно, история с Интернетом, обернувшаяся кровопролитием, оказалась выдумкой. Но, независимо от того, насколько серьезным был повод, размах происшедшего выглядит устрашающе и свидетельствует о строгой внутренней дисциплине поселенцев, которые по слову своего вожака готовы подняться как на правое, так и на неправое дело. Печально, хотя и не противоречит историческим фактам.
Исламский мир категорически не приемлет друзов и на протяжении всей их истории враждует с ними. Но не только арабы были историческими врагами друзов. Они всегда соседствовали с христианами-маронитами, которые также любили селиться в горных районах Ближнего Востока. Во времена Византийской империи здесь от преследований имперской власти Константинополя скрывались монофизиты и монофелиты. И в XVIII, и в XIX, и в XX веках друзы вели локальные войны с маронитами, поднимали восстания против властей, которым по мандату принадлежали Ливан, Сирия, Палестина.
Один французский социолог XIX века, известный своим предупреждением о наступлении “эры масс”, дал свои довольно поверхностные заключения о характере противоборствующих сторон. О маронитах он написал так: “Они близки к сирийцам, но имеют и свои особенности. Это шумная и тщеславная христианская секта, члены ее редко выказывают слишком большую храбрость”. Так же безапелляционно-лаконично он описал друзов: “Друзы близки к кочевникам пустыни. Это гордая и независимая магометанская секта. Смелые и гордые друзы постоянно воюют с маронитами Ливана”. Показательно, что столь некорректные характеристики принадлежат перу авторитетного ученого.
Однажды мы случайно попали в маронитский храм. Это было на севере Израиля, где на горушке раскинулась деревня, вершины которой украшали два креста и один полумесяц. Оказалось, что кроме мечети в ней есть обычный католический храм и храм маронитов — приверженцев особой ветви католицизма. Они занимают особое положение между восточной и западной церквами. Появились марониты в V—VII веках, названы в честь своего учителя, монаха-аскета Мар Марона и считают себя наследниками древнейшей христианской церкви — Антиохийской, но во многом латинизированы, формально и реально подчиняются Риму. Маронитский храм, который мы увидели в арабской северной деревушке, совсем молодой и “модерновый”. Рядом — школа, все “с иголочки”, новое, свежее и ухоженное. Однако, да простят меня католические братья и сестры, хоть фантазия архитектора воплощена и своеобразно, но общее настроение храма навязчиво ассоциируется с помпезными станциями Московского метрополитена времен его расцвета. В какой-то момент, рассматривая иконы, я перепугалась, что у меня начались галлюцинации. Посмотрела — Спаситель, слегка отклонила голову — Богородица с младенцем на руках. В полном недоумении я снова внимательно посмотрела — Спаситель, а в немного измененном ракурсе — снова Богородица. Оказалось, что передо мной была голографическая икона, похожая, прости Господи, на японскую открытку с подмигивающими красавицами. Научно-технический прогресс на Востоке порой принимает причудливые формы!
Марониты так полюбили изображение кедра ливанского, что поместили его не только на своем флаге, но и на богослужебных облачениях в тех местах, где православные обычно помещают образ Христа Спасителя, Троицы или Креста. Вот такое направление родилось в труднодоступных горах Ливана, которые испокон веку были прибежищем изгнанников и диссидентов. И в этих местах постоянно происходили мелкие стычки и крупные конфликты между маронитами и друзами.
О воинственности друзов было хорошо известно не только их соседям, об этом знали даже в Российской империи. В XVIII веке она заключила с друзами соглашение о борьбе против турок. В благодарность за освобождение Бейрута от войск паши друзский эмир Юсеф Шехаб даже направил Алексею Орлову послание с просьбой даровать ему российское подданство, о котором якобы мечтал с детства. Время от времени друзские шейхи делают загадочные замечания о давней связи с Россией, на основании которых высказываются предположения о существовании в России друзской общины. Скорее всего, сохраняя присущее друзам мировоззрение, она носит иное имя. Но это лишь домыслы, ведь друзы и по сей день остаются загадкой. В их мировоззрении даже существует доктрина “такийя” — сокрытия собственных взглядов (от арабского “охранять”, “скрывать”). Она сформировалась в период гонений и необходимости жить во враждебной среде. Такийя означает, в частности, что верующие друзы могут внешне принимать традиции и условия чуждой среды. Например, в Израиле у них выходной день в субботу, в Сирии — в пятницу, в Ливане — в воскресенье. Лично мне симпатична эта недемонстративная “такийя”, которая хранит что-то дорогое сердцу внутри себя, а не заявляет о высокой духовности громкими лозунгами и гигантскими культовыми сооружениями, задачей которых является продемонстрировать свое величие и ничтожность других.
Религиозная мысль друзов в той части, которая открыта, плохо вписывается в стандартные схемы. Считается, что в их верованиях сплавились арабские, персидские, курдские, сирийско-ливанские, буддийские представления, элементы мировоззрения хинду-самая и многое другое. Один ливанский историк по благословению друзских шейхов недавно написал труд, в котором постарался развеять самые нелепые представления об учении друзов, появившиеся в последнее время. Он говорит, что секретная литература единения указывает в качестве своих источников философию Платона, Пифагора и их последователей. А посвященные даже назвали имя самого уважаемого учителя, которого тайно почитают и причисляют к числу пророков, подтвердив уже высказывавшуюся догадку о том, что одним из их первых учителей был Гермес Трисмегист, хранитель тайн.
Известно, что Гермес Меркурий Трисмегист, магистр всех наук, искусств и ремесел, Триждывеликий и Триждывеличайший, считался у древних египтян воплощением Универсального Разума. Тот самый Трисмегист, чья тайна будоражит умы философов и мудрецов разных стран и эпох. Тот, которого считают основателем Египта, знатоком тайного учения, посредником между богами и людьми. Гермес Трисмегист, который и божество, и каста в одном лице, и главный наследник цивилизации погибшей Атлантиды. Но это всего лишь еще один штрих к картине догадок о происхождении друзской религии.
Друзский Ромео, еврейская Джульетта
и переселение душПо сути друзы живут в рассеянии, но, как мы видели, сохранили целостность религиозно-общинных представлений, удивительным образом достигнув их гармонии со сторонним жизненным укладом. И тем не менее закрытость друзской общины настолько серьезна, что не допускает мысли о притоке сторонней крови. Друзом стать нельзя. Вы можете принять христианство, иудаизм, ислам, стать йогом, свидетелем Иеговы, вступить в Армию спасения, но друзом вам не стать ни при каких обстоятельствах. Друзом можно только родиться от матери-друзки и отца-друза. Смешанные браки случаются исключительно редко и подразумевают выход из общины.
Одна израильская знакомая рассказала мне романтическую историю о юноше-друзе и еврейской девушке. Дело происходило в Америке, молодые люди учились в каком-то университете и полюбили друг друга. Американские родители никак не могли понять, кто такой поклонник их дочери, который называет себя “израильским подданным”, не являясь при этом ни евреем, ни арабом. Написали письмо родным в Хайфу, попросили потихоньку навести справки о молодом человеке, который упомянул, что живет в деревне Дальят-аль-Кармель. Родственники сразу же поняли, что он, вероятнее всего, друз, о чем и сообщили в Америку. Поскольку никто не мог взять в толк, кто такие эти друзы и какая судьба может ждать дочку в таком экзотическом браке, допросили юношу с пристрастием и поняли, что благословение на брак со стороны родителей жениха грозит молодой семье еще меньше, чем благословение со стороны еврейских родственников невесты. Молодые оказались настойчивыми ребятами, и дело закончилось драматическим разрывом отношений и с теми, и с другими родителями.
В тайных друзских книгах написано, что настанет время, когда их сообщество откроется для всех. Произойдет это незадолго до конца времен. А пока чужакам вход в общину закрыт и счет смешанным бракам идет на единицы. Как они трактуют потерю членов общины в философско-религиозном смысле, я не знаю. Ведь они верят в переселение душ и считают, что на земле живет вполне определенное, неизменное их количество. В момент смерти душа возрождается в новом теле, в каждой жизни проходя череду испытаний. В отличие от других сторонников реинкарнации, например, буддистов, друзы уверены, что не могут воплотиться в камне или животном. Человек возрождается лишь в человеке: женщина в маленькой девочке, мужчина — в мальчике. Цикл перевоплощений будет продолжаться до Страшного суда, когда по совокупности заслуг и прегрешений во всех жизнях душе будет вынесен окончательный приговор. Если заслуги возобладают над дурными деяниями, развоплощенная душа переместится в мир красоты и гармонии. Если же она не заслужила награды, ее ждет страшное пребывание в мире одиночества и хаоса. Вера в реинкарнацию — одна из основополагающих доктрин учения друзов. Они говорят, что владеют техникой раскрытия тайны перевоплощения и могут видеть и предыдущие, и последующие жизни. Но эту тайну, как и все остальные, они хранят в глубоком секрете от посторонних, ибо считается, что разглашение ее влечет за собой неминуемую смерть.
Исходя из того, что каждая жизнь не уникальна, а смерть не необратима, друзы относятся к ней по-своему. В их истории было много периодов гонений, войн, притеснений, но не только воинам, а и обычным людям свойственно было сохранять присутствие духа в самых сложных обстоятельствах. И смерть, и тяжелую болезнь они воспринимают своеобразно. Поскольку в их понимании очередная жизнь всего лишь звено в цепочке перевоплощений, смерть и недуг могут быть как наказанием за грехи прошлых жизней, так и наградой, ускоряющей переход в лучшее воплощение.
В этой связи остается много вопросов о том, какова допустимая степень вмешательства медицины в вопросы жизни и смерти, исходно определенные как божественная прерогатива. Два года назад в Хайфе террорист-палестинец взорвал переполненный пассажирами автобус. Было убито 17 человек, среди которых оказался двадцатилетний Анатолий Бирьяков, в прошлом житель Украины. Несколько дней медики пытались спасти его, а когда он все-таки скончался от полученных ран, его мама, Ирина, дала согласие на использование его внутренних органов для спасения тяжелых больных. Это решение матери, не знаю, какими силами сумевшей так высоко подняться над своей страшной болью, сохранило четыре жизни. Одним из спасенных был друз. Жизнь и смерть вопреки всем законам соединила параллельные дороги, начавшиеся так далеко друг от друга.
Твердая вера в перевоплощение позволяет друзам спокойно воспринимать публикации о необъяснимых явлениях, которые время от времени будоражат сознание общества. Противники и сторонники реинкарнации сшибаются в жесткой дискуссии, сражая друг друга неопровержимыми аргументами “за” и “против”. А в это время друзы только пожимают плечами: “Человек просто вспоминает прошлую жизнь”. Так сдержанно они комментировали статьи в бейрутских газетах, которые рассказывали о детях, заговоривших на неизвестных им языках. А в Израиле несколько лет назад по телевидению была рассказана интригующая история, которая произошла с друзским мальчиком. Вместе с родителями четырехлетний Хени поехал на свадьбу к родственникам в далекое селение, где прежде никогда не бывал. Неожиданно для всех он начал разговаривать с незнакомыми гостями, называя их по именам, а потом — просить родителей поехать вместе с ним в еще одну друзскую деревню, где, по его словам, находился его старый дом и бывшие родители. Там он уверенно отыскал “свой” дом, опознал людей, которые якобы были его папой и мамой в прошлой жизни. Семейная пара действительно за пять лет до того потеряла сына, и незнакомый мальчик, который быстро нашел свои игрушки и даже рассказал историю их покупки, был принят ими как родной.
Друзский кофеек
Проезжая по друзским деревням, вы не увидите праздных людей. И утром, и поздно вечером они трудятся, спешат по делам. Даже сидящие за чашкой кофе мужчины и женщины не производят впечатления бездельников. Друзский кофеек с кардамоном не расслабляет, он либо взбодрит, либо убьет наповал.
Как-то, когда я приехала к Наде за покупками, в магазине на стульчиках уютно и скромно сидели старичок со старушкой, наверное, муж и жена. Пока моя подружка что-то взвешивала мне и мы обменивались вежливыми вопросами, бабулька неожиданно обратилась к Надюшке по-арабски. Оказывается, она хотела угостить меня кофе. Я поблагодарила и согласилась: где-то вычитала, что друзский этикет не приемлет отказа от кофе. Бабулька обрадовалась, достала из сумки термос и, наполнив, протянула мне маленький одноразовый стаканчик. При всей своей внутренней готовности к тому, что должна почувствовать, глотнув, я поняла, что готова не была. Такого я не пивала никогда, даже в Израиле. Невозможно себе представить, что весьма пожилые люди выживают после такого напитка. Кофе был какой-то изуверской крепости, от души сдобрен кардамоном, да еще настоялся в термосе до невероятного градуса. Особую пикантность напитку придавало то, что в нем не было ни крошки сахара, в результате чего его крепость претворилась в горькую кислоту. Я пила это чудовищное зелье самыми мелкими глоточками, изображая на лице восторг истинного ценителя. Наивная бабуля, приняв его за чистую монету, предложила добавки. Но это уже было за пределами моих сил, поэтому, рассыпавшись в благодарностях, я на уровне, неожиданно превысившем мое знание языка, произнесла изысканную фразу о том, что такой кофе не допускает повторения, поскольку память о нем следует сохранить.
Надюшка просияла и перевела бабульке. Расставались мы долго и тепло. Когда я уже выходила, моя подружка с лукавой улыбкой по слогам произнесла: “Цы-цы-ба”. Я переспросила: “Что?”. Она с сияющими глазами разборчиво и медленно повторила: “Цы-цы-ба”. Я снова не поняла: “Надя, а вот это слово, что ты говоришь, оно на каком языке?” — “Как на каком? — удивилась Надюшка. — На русском. На арабском это будет — шукран”. Я хохотала, возвращаясь с покупками к машине. Муж открыл глаза и спросил: “Чем это тебя так рассмешила подружка?” Я ответила вопросом: “А вот скажи мне, что такое цы-цы-ба?” — “Спасибо”, — не задумываясь, ответил он.
По дороге домой, как это всегда бывает в Друзии, вечерние пейзажи за окном перевели мысли и чувства в поэтическую тональность. Простой прозаический разговор стал казаться диалогом инопланетян через прозрачное стекло. Мы видели друг друга, говорили и улыбались, оставаясь на своей суверенной территории. На самом деле через наши настоящие границы ни в одну, ни в другую сторону нет свободного прохода. Наши главные книги написаны на разных языках, и скрытый смысл самых важных понятий не поддается переводу.
Пусть вера друзов остается для нас тайной и их обыденная жизнь — только верхушка огромного айсберга. Но привлекает то, что откуда-то из неизвестных глубин они черпают силы, которые делают их каждодневный труд осмысленным, ответственным и одухотворенным. Кажется, будто они постоянно ощущают Божественное присутствие и, не произнося молитв, все, что делают, посвящают Богу. И человек у них — не бессмысленное создание, несущееся в потоке роковых событий, а существо, ответственное за различение добра и зла.
Здесь, в этой маленькой стране, люди живут очень тесно и готовы лить кровь, не только чтобы самим остаться на этой земле, но и чтобы навсегда поселить здесь своих богов. Но неистовая страстность одних и непоколебимая вера других прорастают на этой странной земле и неожиданной надеждой на то, что мы можем понять друг друга. Поднимая голову, мы видим одни и те же звезды. И если бы жили вечно, через тысячу лет, вероятно, могли бы понять друг друга, потому что процесс нашего знакомства идет по каким-то тайным законам, не основываясь на сумме знаний и впечатлений, а накапливая какие-то невыразимые приметы понимания. Пахнет кофе с кардамоном, и женщина в белом покрывале на голове несет в свой дом расписные ложки из какой-то нереальной Москвы. В это мгновение мы незаметно, как в “Марсианских хрониках” Брэдбери, меняемся, какой-то частью становясь друг другом.
