Иное. Хрестоматия нового российского самосознания.

С. Чернышев. Апология составителя

Традиционным принципом объединения мыслителей и интеллектуалов служила партийность - приверженность общей идее. В межчеловеческом пространстве авторов "Иного" витает предчувствие принципиально иной духовной общности: корпорации лиц, осознавших, что они в той или иной мере обладают (не по собственной воле) каналом личного Откровения. Идеология в традиционном ее понимании - последнее из того, что нужно сейчас России. "Иное" - это ширма, сквозь отверстия в которой угадываются контуры смысла наступающего метаисторического периода. И отсутствие, нехватка любого из них могут привести к необратимым потерям в самосознании страны, стоящей на пороге перемен. Главная задача "Иного", с точки зрения составителя, - в том, чтобы иные из круга авторов вчитались, вдумались в работы других. Результатом может стать цепная реакция огромной духовной мощности.
ИНОЕ ДАНО Концепции российских реформ: от обзора - к синтезу. Исследовательский проект.

А. Белоусов. Структурный кризис советской
	индустриальной системы.═
	Структурно-технологический кризис советской индустриальной модели стал ключевым фактором развития общесистемного кризиса советского общества. Предметом работы является логика и закономерности структурных сдвигов в экономике СССР в 50-90-е гг., воздействие либеральной реформы на ее индустриальное ядро и возможные варианты его модернизации.

Т. Ворожейкина. Россия в латиноамериканском зеркале.

Появившиеся в последние годы сопоставления России с латиноамериканскими странами, по мнению автора работы, весьма продуктивны. Опыт модернизации в условиях нестабильности, социальной поляризации и дезинтеграции дает достаточно пищи для кратко- и среднесрочного прогнозов. Далее, латиноамериканский опыт последнего десятилетия свидетельствует о частичной разрешимости коллизий, кажущихся неразрешимыми у нас. Наконец, сопоставления с Латинской Америкой четко выявляют козыри россиян. В общем, считает автор, попытка взглянуть на происходящее в России из неевропейского мира позволяет уйти от примитивного оптимизма парадигмы, не впадая в противоположную крайность.

В. Глазычев. Слободизация страны Гардарики.

В Европах роль "антигорода" играл феодальный замок, монастырь, университет, фабрика, наконец, пригородный торговый центр. Российская слобода копила силы в тени официального квазигорода, расширялась за счет летнего сезонничества на городских стройках и благодаря армейской службе, во время революции она, было, рванулась к власти, однако сталинизм с его тягой к реституции загнал слободу обратно на окраины. С закатом большевизма в брежневские времена слобода заметно расширила свой домен. С перестройкой слобода победила все. Карета, в которой Зевес-Киркоров похитил российскую Европу-Аллуборисовну, сопровождаемая тройкой машин ГАИ, при аккомпанементе приблатненного певочка-говорочка На-на-Любэ, - вот великий символ торжества слободы над городом. Слобода победила и тем подписала себе приговор.

В. Каганский. Советское пространство: конструкция и деструкция.

Систематическое изложение теории советского пространства. Основа - теоретическая география. СССР трактуется одновременно как конкретный объект и структурная схема - советское пространство. Описаны его феноменология, структурная морфология, современная динамика и основные тенденции. Процессы регионализации, включая "распад СССР", закономерны, спонтанны, предопределены устройством системы; происходит суверенизация ее структурных блоков. Дана многослойная и многоаспектная интерпретация советского пространства и его трансформации; указано на глубинный смысл и последствия регионализации.

К. Касьянова. Представляем ли мы, русские, нацию?
	В работе автор ставит вопрос о том, сложились ли русские в нацию, и на основании принятых им критериев и признаков нации приходит к отрицательному выводу.

С. Кордонский. Постперестроечное экономическое пространство.
	Трансформации административного рынка.
	В работе социально-экономическая система СССР (и России) рассматривается как административный рынок (АР), но не как "административно-командная система". АР был основан на репрессивном механизме отчуждения ресурсов и их перераспределении в соответствии с социалистическими мифологемами социальной справедливости. Для АР СССР был характерен торг по поводу отчуждаемых и распределяемых товаров и услуг, тогда как для России, наследовавшей СССР, - торг по поводу денег, выступающих в виде административного товара (но не денег в традиционном рыночном смысле этого понятия). В работе описываются ролевые и статусные позиции активных агентов как на советском, так и на российском АР.

Э. Кульпин. Феномен России в системе координат
	социоестественной истории.
	В работе делается попытка найти ответ на извечные вопросы "кто мы? откуда мы пришли? куда мы идем?" с позиций социоестественной истории (СЕИ). СЕИ - научная дисциплина на стыке гуманитарных и естественных наук, изучающая взаимосвязи и взаимовлияния процессов, явлений и событий в жизни общества и природы в прошлом и настоящем. В СЕИ цивилизация понимается как жизненный путь суперэтноса. Российская цивилизация - это жизненный путь этносов России (прежде всего славян и тюрков, но не только). Автор пытается вскрыть "генетический код" Российской цивилизации - систему ценностей суперэтноса - в сравнительном анализе систем основных ценностей Европы, Дальнего Востока и России.

В. Махнач. Россия в ХХ столетии (Диагноз историка культуры).

Работа анализирует основные этнологические и культурологические предпосылки российской деструкции ХХ в.
Впервые в основу рассмотрения явления, изучавшегося весьма многими исследователями, положен цивилизационный принцип А.Тойнби. Изучение проблемы ведется также на базе этнологической теории Л.Н.Гумилева.

В. Радаев. Об истоках и характере консервативного сдвига в
	российской идеологии.
	Последнее десятилетие в России характеризуется быстрой калейдоскопической сменой господствующих идеологических систем, каждая из которых представила свою особую картину состояния нашего общества, дав законченное и внутренне непротиворечивое описание одного и того же объекта. Автор предлагает общую и сравнительную характеристику четырех основных типов идеологических систем и рассматривает, как они последовательно отвечали на два вопроса: что представляло из себя советское хозяйство и общество? каковы характер и направленность нынешних российских реформ?

А. Фадин. Модернизация через катастрофу? (Не более чем взгляд...)

Модернизация была неотвратима, но был ли путь в обход Катастрофы? "Модернизация через Катастрофу" - взгляд на новейшую историю России, обосновывающий неизбежность Катастрофы в процессе модернизации и возможность модернизации - в процессе Катастрофы. В оптике этого взгляда Катастрофа - неизбежный и постольку необходимый момент модернизации России, ее интеграции в доминируемую Западом мирэкономику.

С. Чернышев. Порог истории.

Одновременно (а возможно, и в связи) с распадом коммунистического лагеря в общественных науках прочно утвердился историософский пессимизм: представление, согласно которому теоретические модели обществ (вроде "идеальных типов" Вебера или "формаций" Маркса) можно лишь задним числом индуцировать из материала, накопленного описательной историей и эмпирической социологией, а потому никакие теоретические модели ничего не могут сказать о возможном будущем. В работе (являющейся историософской интерпретацией книги того же автора "Смысл") предложен совершенно иной, оптимистический взгляд на возможности самосознания: накопленный потенциал культурно-исторических форм содержит все необходимое для теоретического оснащения субъекта общественного развития, для раскрытия новых измерений свободы исторического творчества.

Т. Шанин. Россия как "развивающееся общество".
	Революция 1905 года: момент истины. (Главы из книг).
	Данная работа представляет собой сокращенный перевод отдельных глав из двух книг известного западного социолога Теодора Шанина "Россия как "развивающееся" общество" и "Революция как момент истины: Россия 1905-1907 гг." Первая часть посвящена определению места России начала столетия в составе мирового общества и международной экономики. В центре анализа - взгляд на Россию как на исторически первый прецедент качественного нового, "третьемирского" типа динамики развития. Вторая часть посвящена периоду создания главных идеологических моделей и образов России, которые предопределили ее самосознание и дальнейшее развитие, - образов, которые нашли выражение во взглядах Витте, Столыпина, Ленина, Троцкого, Жордания, а также представителей "объединенного дворянства", эсеровского движения и прочих.

О. Генисаретский. Культурно-антропологическая перспектива.

Работа посвящена описанию ряда методологических конструкций, сфокусированных вокруг понятия личностного потенциала культуры и предназначенных для прочерчивания культурно-антропологической перспективы общественного развития. Эта перспектива тематизируется далее в нескольких научно-гуманитарных контекстах (социологическом, культурологическом, гуманитарно-психологическом). Для культурно-антропологической перспективы указываются ее собственный объект (процесс антропологического синтеза культуры) и соответствующая форма практики (культурно-ценностная политика, возможные цели которой диагностически просматриваются в разных функционально-ценностных горизонтах развития).

А. Кара-Мурза. Россия в треугольнике
	"Этнократия - империя - нация".
	Работа посвящена анализу драматической истории России на перекрестке разнонаправленных тенденций - к "этнократической замкнутости", "имперскому мессианизму" и "национальному обустройству". Особое внимание уделяется истории России коммунистического и посткоммунистического периодов.

С. Кургинян. Русский вопрос и институт будущего.

Работа "Русский вопрос и институт будущего" посвящена разработке теории субъективности. Исходя из соображений как нравственного, так и методологического характера, автор считает недопустимым игнорирование в исследованиях, касающихся субъективности, якобы избыточно приземленных реалий современного политического процесса. Отсюда включение в статью об общих вопросах элементов анализа российского оппозиционного движения. Отношение к нему у автора неоднозначно. Таким образом, автор заявляет о своей принадлежности к той исследовательской школе, для которой включение ценностного аспекта в исследовательскую деятельность является и допустимым, и эффективным.

З. Кучкаров. Системная точка зрения на кризис:
	потеря управляемости.
	Современному кризису дается системная управленческая трактовка. Неэффективность общественного функционирования и развития объясняется неадекватностью процессов выработки и принятия решений. Центральным элементом объяснительной схемы при такой точке зрения становится так называемая потеря управляемости. Методами восстановления управляемости и придания целостности и эффективности решениям занимается оригинальное отечественное научно-техническое направление, объединенное в Ассоциацию концептуального анализа и проектирования. С позиций этого направления объясняется и обосновывается минимальный организационный инструментарий субъекта реформ, а также иной, системный принцип разделения властей, необходимый для эффективного развития.

В. Махнач. Империи в мировой истории.

В работе рассмотрена империя как историко-культурное явление и совершенно конкретный тип государства.
Не предлагая новой модели, автор отбрасывает наслоения и искажения новейшего времени, возвращаясь к семантике понятия "империя", существенно не менявшейся на протяжении более чем двух тысячелетий.
Проведено сравнение империи с федерацией и унитарным государством, а также с колониальной державой.

А. Панарин. К реконструкции "Второго мира".

По мнению автора работы, сегодня сложились два во многом альтернативных типа сознания: "цивилизационный" и "геополитический". Первый воспринимает мир как единый или идущий к единству. Второй - как войну всех против всех, где никому не гарантировано "жизненное пространство". Панарин не сомневается, что осевой идеей мировой истории является все-таки универсализм, становление общечеловеческой цивилизации, хотя это и не линейно-поступательный процесс. "Цивилизационное" сознание он предпочитает агрессивно-комплексующему "геополитическому". Но пространство СНГ должно стать, по его мнению, не "первым" и не "третьим", а "вторым миром". В поисках новой целостности на континенте автор с надеждой посматривает на евразийскую модель.

В. Пастухов. Культура и государственность в России:
	эволюция Евроазиатской цивилизации.
	Предлагаемая работа является одной из попыток научной реабилитации "советской" культуры и "советской" государственности. Когда то или иное историческое явление не вписывается в "логику истории", перед исследователем открываются две возможности: либо игнорировать явление как неправильное, либо искать новую логику, в рамках которой есть место для того, что раньше казалось алогичным. В отношении советского периода российской истории в работе выбран второй путь. В ней обозначена линия исторической эволюции российской государственности, предполагающая советский период как один из отрезков сложного исторического пути и необходимое звено в формировании современного государства в России.

Ш. Султанов. Карма элиты: вдох-выдох, ночь-день.

В работе Ш. Султанова понятие "элита" рассматривается как один из субстанциональных феноменов человеческой истории. С одной стороны, элита, в рациональном контексте, не может быть адекватно интерпретирована без системной связи с такими предельными понятиями, как свобода, иерархия, справедливость и т.д. С другой стороны, элита, в метафизическом контексте, глубочайшим образом отражает также онтологические аспекты бытия, как число, ритмичность, циклы истории. В тексте Ш.Султанова сформулирована концепция иерархии исторических циклов в рамках т.н. "большого человеческого года". Примерами ситуации постсоветского пространства проиллюстрирована дилемма элиты - контрэлиты.

В. Цымбурский. Остров Россия. Циклы похищения Европы
	(Большое примечание к "Острову Россия").
	Статья "Остров Россия", при выходе в свет (1993 г.) воспринятая как декларация российского неоизоляционизма, представляла первый опыт разработки "цивилизационной геополитики" для России. В работе "Циклы похищения Европы" раскрывается "хронологическое" измерение российской геополитики: инварианты и последовательность из четырех событийных "больших ходов" трижды повторяется за историю XVIII - XX вв., образуя один и тот же сюжет впечатляющего, но неизменно провального "похищения Европы" русскими. Сегодня у России есть шанс оборвать эту дурную бесконечность "европохитительских" кругов. Будет ли он использован?

С. Чернышев. Век трансформации власти.

Главное, что вносит неопределенность в вопрос о судьбе преобразований в России, - отсутствие субъекта каких-либо преобразований. Что касается "постперестроечного" общественного самосознания - оно переживает фазу стремительного оформления, свидетельством чему служит, в частности, появление "Иного". Идеологическое пространство, в котором предстоит действовать грядущему субъекту реформ (когда и если он появится), эскизно очерчено в предлагаемой работе.
Диалог русской идеи и российской власти зашел в тупик. Долгие годы Власть и Идея говорили на разных языках. В настоящее время они окончательно перестали слушать друг друга. Чтобы разобраться со сложившейся ситуацией, в работе используется объемлющий метаязык, который позволяет держать в поле зрения такие понятия, как власть, идея, идея власти и власть идеи.

П. Щедровицкий. В поисках формы.

Автор работы стремится увидеть и распознать за происходящим на наших глазах процессами распада оформление исторических новообразований. Прежде всего становление нового исторического субъекта, который взял бы на себя миссию развития Мыследеятельности (как логического аналога Высшего Разума) и связанные с развитием риски, которые уже отчетливо продемонстрировали нам ХХ век через опыт мировых войн, революций и глобальной "экологической" ситуации. В подходе к процессам трансформации он разделяет методологию немецкой классической философии. Щедровицкий уверен, что процессы, происходящие на территории бывшего СССР и России, имеют глобальный культурно-исторический смысл.

Д. Галковский. Русская политика и русская философия.

Эссе посвящено проблеме взаимоотношений личности и общества в России ХХ века. Автор рассматривает идеи, изложенные в сборнике "Вехи", сквозь призму тяжелого опыта последующих десятилетий. Как и евразийцы, автор считает основополагающим принципом отечественной истории одновременную принадлежность России и к западному, и к восточному миру. Однако если для евразийцев это являлось безусловно положительным явлением, "синтезом", то для Галковского это - внутренняя трещина, безнадежно раскалывающая русский мир и русскую личность. Соответственно для Галковского обретение относительного социального и душевного равновесия заключается в последовательной сегрегации западного и восточного начала, то есть в своего рода евразийском апартеиде.

М. Гефтер. Мир миров: российский зачин.

В контрапункте ведущей темы и экзистенциального разноголосья - догадка, гипотеза, наваждение и предмет напряженнейшего "логического романа" Михаила Гефтера. Концепция? Скорее - в альтернативу нынешним гуманитарным помыслам набор "отмычек" к неотвязному - КУДА? с его вечными спутниками ОТКУДА? и КАК? Ответы подсказывает Россия - средоточие неразрешимостей, страна, застрявшая во многих "вчера" и непроясненных "завтра". Она для автора - проекция мирового сообщества, модель нынешних и возможных катаклизмов с условием разрешения их в XXI в. в МИРЕ РАВНОРАЗНЫХ МИРОВ.

Б. Капустин. Либеральная идея и Россия (Пролегомены к
	концепции современного российского либерализма).
	В конце ХХ в. Россия вынуждена решать ту же проблему создания из мириад эгоизмов частных лиц жизнеспособного социума ("проблему Гоббса"), с которой Запад столкнулся на заре Нового времени. Только при условии ее решения запускаются механизмы эффективного рынка и либеральной демократии, но какие ресурсы своего расхищенного и растраченного культурного фонда Россия может задействовать, каковы необходимые для этого политические условия? На эти вопросы стремится ответить данная работа. Стержень ее методологии - тезис: не возврат на некую столбовую дорогу цивилизации", а решение универсальной проблемы современности неизбежно уникальными методами - повестка дня России.

А. Кара-Мурза. Между Евразией и Азиопой.

Работа посвящена анализу драматической истории России на перекрестке мировых цивилизаций. В противовес концепции России как "Евразии" автор исследует феномен российской "Азиопы" - дурного синтеза цивилизаций, периодически ведущего к варваризации России. По мнению автора, опознание "Азиопы" в качестве главного источника деградации российской цивилизации позволит примирить отечественных "западников" и "почвенников", способствовать выработке либерально-консервативной программы выхода России из кризиса.

А. Кураев. О вере и знании.

Работа диакона Андрея Кураева представляет собой пример современной богословской православной мысли. В ней подвергается анализу миф, столь тщательно одно время выращиваемый с обеих сторон: миф о принципиальной антиразумности христианской веры. Статья состоит из двух основных частей: в первой, философской, показывается, что вера есть определенный способ обращения со знанием; во второй, богословско-исторической, раскрывается, как понимался феномен христианской веры в раннехристианской мысли.

С. Лезов. Образы христианства.

В данной работе читатель найдет опыт интеллектуальной автобиографии человека, начавшего с отождествления своей смысловой и жизненной позиции с верой и практикой Русской Православной Церкви, а затем, по мере появления сомнений, пытавшегося найти опору в том, что он называет "либеральной субкультурой православия" (покойный протоиерей А.В.Мень и его круг) и далее - в "критической" теологии современного протестантизма. Опыт автора свидетельствует, что подлинная вера, глубокая и чистая, предполагает интеллектуальную невинность и отсутствие рефлексии по поводу собственных оснований. Работа может привлечь читателей, интересующихся социологией религиозности в России.

В. Малявин. Россия между Востоком и Западом: третий путь?

В работе "инаковость" России вначале рассматривается в контексте разработанной автором типологии цивилизаций Запада и Востока, а также триады традиция - культура - цивилизация, определяющей историческое движение общественного сознания. Своеобразие России состоит в сопротивлении постмодернистскому забвению символической глубины опыта, созидающей собственно культурное пространство. Далее автор анализирует философскую традицию славянофилов и находит в ней обетование особой формы социума, предполагающей иерархию внутреннего и внешнего измерений человеческой практики. В итоге российская "инаковость" оказывается условием и предлогом радикального пересмотра доминирующей социальной теории.

С. Медведев. СССР: деконструкция текста.
	(К 77-летию советского дискурса).
	В настоящей работе предпринимается попытка семиотической интерпретации феномена СССР и постсоветской действительности. СССР рассматривается как знаковая система, основанная на свободной игре знаков и символов. В качестве методологии использованы постструктуралистские парадигмы, в частности, деконструкция Дерриды и теория симуляции Бодрийара. Для детей старшего школьного возраста.

Г. Павловский. Слепое пятно (Сведения о беловежских людях).

Что утвердилось после 91-го года в границах РСФСР - одной из республик большого Союза? Получило ли повторное возникновение России на карте мира культурный смысл в единой русской традиции? Ясен ли этот смысл тем, кем он должен быть воспринят? Найдется ли место для "малой России" в уме и языке русский? Приемлемо ли для них это место? И наконец, в кого превращается русский советский человек, вынужденный решать эти вопросы или, точней, приспосабливаться к их нерешенности? Не возник ли в мировой семье народов новый - "беловежский человек", отличный от ранее известного русского?

В. Ушаков. Немыслимая Россия.

Ключевым вопросом для решения проблем, стоящих перед нами, является вопрос самопонимания. Специфика русской культуры не опирается на рациональные формы мышления. Таким образом, помыслить Россию невозможно. Но в то же время вопрос КТО МЫ? требует своего разрешения. Этому и посвящена работа "Немыслимая Россия".

А. Филиппов. Смысл империи:
	к социологии политического пространства.
	Работа представляет собой дальнейшее развитие концепции автора, впервые сформулированной в статье "Наблюдатель империи". Социологическая теория империи доказывается здесь при помощи т.н. "элементарной социологии пространства". В основу работы положено преимущественно феноменологическое рассмотрение смысла человеческих действий и коммуникаций. Пространство больших империй анализируется автором в первую очередь не как политико-географическяа реальность, но как смысл.

С. Чернышев. Кальдера Россия.

Российское развитие подобно жизнедеятельности вулкана, в которой периоды формообразования перемежаются с катастрофическими взрывами, вынуждающими начинать сначала на пустом месте. В качестве выхода из порочного круга обычно предлагается переход к ползучей "перманентной эволюции", характерной для иного цивилизационного типа. Однако возможно иное понимание "смены типа развития". Представим, что к моменту очередного транскультурного прыжка в обществе сформируется влиятельная духовная корпорация, которая, указывая на две готовые поляризоваться субкультуры, старую и нарождающуюся, провозгласит, вложив радикально новое содержание в старую формулу: "Это - мое, и это - мое тоже!" Судьба и личность героя данной работы Н.В.Устрялова, одного из творцов русской метакультуры, содержит намек на возможность такого благодатного чуда.

Иное. Хрестоматия нового российского самосознания.
http://old.russ.ru/antolog/inoe/index.htm

КТО ЭТО СДЕЛАЛ? (Инокнижники)