Бойд Райс: «Если мне не нравится вся музыка, которую я слышу, значит нужно сочинять самому»

Перспектива общения с Бойдом Райсом для неподготовленного человека может оказаться травмирующей. Обязательные ярлыки в его случае: нацист, сатанист, женоненавистник. Вот его грозно сдвинутые густые брови. Свастики. Военная форма. Лавры важнейшей фигуры нойза и коллекционера невиннейшего девичьего попа. Вот его абразивная музыка, начисто лишенная понятия «гармония», но мелодичная на определенном, извращенном уровне восприятия. Вот свирепо вращающий глазами Райс вопрошает со сцены: вы хотите тотальной войны? Вот он равнодушным тоном начитывает эпитафию человечеству. Однако при ближайшем рассмотрении за джентльменским набором мрачного пророка, наблюдающего, как мир катится в тартарары, угадывается образ беспощадного трикстера, непримиримого энтузиаста своего многопрофильного дела и человека с очень специфическим чувством юмора.

Прошлый год Бойд Райс провел, погрузившись в мир литературы: вышел его отчасти автобиографический роман «Twilight Man», а «NO», подборка из 45 явлений, не вызывающих у автора ни доверия, ни одобрения (в числе прочих – индивидуальность, нацисты, равенство), была переиздана в связи с читательским ажиотажем. В этом году Райс-литератор снова обратился в Райса-музыканта: записал свой первый за 10 лет личный студийный альбом «Back to Mono», взяв за основу свои ранние записи, и вот-вот отправится в мировое турне. Первый пункт назначения – Москва, Россия (3 ноября, Plan B).

Это все-таки моя работа. Я просто не могу не делать этого, иначе я бы носа из дому не показал. Каждые пару лет мне нужно выбираться наружу, ездить по стране и выступать. Так что тут все просто.

Нет-нет-нет. Почему-то многим кажется, что я изменился, стал таким милым парнем. Должен вас уверить - это неправда. Наоборот, я еще больше укрепился в своих убеждениях. Когда я был моложе, меня выводили из себя различные аспекты жизни, а сейчас мне пятьдесят пять, и меня по-прежнему все это страшно бесит. Со временем я узнал немного больше о том, как устроен мир, и понял, что с некоторыми вещами придется мириться, вот и все.

Такого давно не было. Некоторое время назад мне приходили на автоответчик угрозы от каких-то парней из Сан-Франциско, которые говорили, что убьют меня. Когда я выступал в Греции, меня хотели избить местные ребята. Но во мне шесть футов и три дюйма, и в то время я был в хорошей форме. Так вот, они подошли ко мне после выступления, посмотрели на меня и, видимо, решили, что не очень-то и хотелось. В любом случае, все это в прошлом. Люди либо выросли, либо успокоились. Понимаете, все это началось около 25 лет назад, и за это время мы все сильно изменились. Так ли много в нашей жизни персонажей, которых мы готовы ненавидеть на протяжении 25 лет? Возможно, тогда я и был тем опасным человеком, которым меня считали. Может быть, я до сих пор такой, не знаю уж. Так или иначе, я живу в прекрасном подвале-бункере в Колорадо, у меня пара милых котиков и чудесная подружка, и это все очень хорошо. Лучше и быть не могло.

Нет, я обычно запускаю сплетни о других людях. Был, например, такой парень из группы Mentors, который называл себя Эль Дуче. Так вот, он как-то возвращался пьяным с вечеринки, и его сбил поезд. Не знаю, делают ли так в России, но в США часто кладут на рельсы мелкие монетки, чтобы поезд их расплющил. Я в шутку сказал кому-то, что последними словами Эль Дуче были «пойду-ка я положу монетку на рельсы». С тех пор прошел год. Я был в Германии, и как-то раз говорил с совершенно посторонним человеком. Так вот, он мне рассказал по секрету, что перед смертью Эль Дуче произнес эту фразу.

Да! Я тогда чуть не умер от смеха, потому что мне удалось дать начало городской легенде.

«По странному стечению обстоятельств, еще один Эль Дуче в жизни Райса – домашний скунс»

На самом деле, я давно никого не разыгрываю. Последний раз мы сделали вот что. У нас были ключи от дома нашего знакомого, и мы поставили ему в холодильник на видное место бутылку кленового сиропа, такую, знаете, в форме старушки. Он вернулся домой, увидел эту бутылку, и его пробило на паранойю. Он несколько дней не выпускал из рук пистолет, вздрагивал от каждого шума и искал по всему дому людей, которые подложили ему в холодильник бутылку кленового сиропа. Вот, пожалуй, и все, Не подумайте только, что я такое часто вытворяю. Совсем не как в детстве, когда я просыпался утром и первым делом думал, как бы достать окружающих сегодня.

Честно говоря, я не уделяю особого внимания современной музыке и тем группам, которых можно назвать моими потомками. И никогда не уделял: они просто не были мне интересны. Когда я делал нойз, самой популярной музыкой было диско. А мне не нравилось более или менее все, поэтому я и стал делать то, что делаю до сих пор. В определенный момент я подумал: «Если мне не нравится вся музыка, которую я слышу, возможно, нужно сочинять самому». Конечно, есть некоторые вещи, которые мне близки, но абсолютное большинство современных групп мне не нравится.

О да, конечно. Знаете, мне как раз вчера приснилось, как я и мой друг Джим Мортон, с которым мы написали книгу «The Incredibly Strange Films», выиграли конкурс, в котором главным призом была неделя вместе с группой ABBA. И вот прилетаем мы с Джимом в аэропорт Стокгольма, а там нас ждет ABBA в полном составе, и мы вместе отправляемся в пешую прогулку по Стокгольму.

Вы даже не представляете, насколько (смеется). Я еще помню, что мы будто зашли в какой-то местный ресторан, и там нас на убой кормили местной кухней, всей этой рыбой и плавленым сыром, но в этот момент меня начала будить моя девушка, и я проснулся. Это был мой первый день с ABBA в Швеции, и она меня разбудила, понимаете? Ужасно.

Мне кажется, в США эта культура была своего рода реакцией на послевоенные настроения. Тогда все думали о том, каким будет будущее и куда нас заведет научно-технический прогресс. Считалось, что ученые и высокие технологии нас спасут. Современный мир стремительно наступал, и некоторым людям захотелось скрыться от него в псевдотропической атмосфере тики-клубов. Это как убежать на тропический остров, трахаться там с туземками и пить коктейли из половинок кокоса.

Конечно. Сейчас этого почти не осталось. В какой-то момент исчезло знание о том, как делать хорошие тики-бары. Я некоторое время держал тики-бар в паре кварталов от моего дома в Денвере. Ты просто заходил в него и думал, что попал в рай. Там было очень красиво, а коктейли были невероятно крепкие и дешевые. Людям нравилось.

Не совсем. Просто сначала выручка составляла примерно 39 долларов в день, но со временем возросла до 4000. Их жадность возобладала, и меня оттуда выжили. Было обидно, потому что я вложился в бар и придумал декор и коктейли. Я пару раз приходил в тот отель, где он располагался, и слышал, как люди в лобби говорили: «Как жаль, что тики-бара больше нет». Он закрылся почти три года назад, а его все еще помнят!

Когда мне было лет пятнадцать, в ночь на Хэллоуин по телевизору показывали подряд три фильма: «Dementia», «Carnival of Souls» и «Un Chien Andalou» Сальвадора Дали. Это были три лучших фильма, которые я когда-либо видел. «Dementia» и «Carnival of Souls» я до сих пор очень люблю. Мы с моим другом Дэвидом Хеллионом сочинили саундтрек для «Dementia», хотя вообще-то это немое кино, и год назад сыграли его на кинофестивале во Франции. В ноябре я буду в Лондоне и, возможно, сыграю его там еще раз. Это мой любимый фильм, и то, что у меня была возможность сделать для него саундтрек, – одна из самых больших удач моей жизни, наверное. Еще мне очень нравится фильм режиссера Рея Денниса Стеклера «The Incredibly Strange Creatures Who Stopped Living and Became Mixed-Up Zombies!!?». Я целую книгу написал о таком полузабытом эксплуатационном кино. Я лично познакомился с Реем Стеклером, и мы стали добрыми друзьями. К сожалению, он умер несколько лет назад. Помню, как он приезжал ко мне в Денвер, мы сидели в ресторане и обсуждали старое кино. Мне повезло, что у меня была возможность пообщаться с одним из своих культурных героев. Вообще, это довольно грустно – все, кем я восхищался в жизни, уже умерли.

Да, еще как.

Я привык бодрствовать всю ночь, и все из-за ретро-телеканалов, по которым крутят старые шоу. Когда я был подростком, я ночи напролет смотрел телевизор. Сейчас мне 55, и я делаю то же самое, смотрю шоу «Mister Ed», там ведущий - говорящая лошадь, или сериал «Highway Patrol», нуар из пятидесятых про полицейских, совершенно невероятный. Меня завораживают старые телешоу, которые я помню с детства. Они затрагивают какие-то важные нервные окончания в голове.

Совершенно верно, машина времени. И что лучше всего - эти шоу становятся только лучше, потому что с возрастом я начинаю понимать разные неочевидные тонкости. Я смотрю «Highway Patrol» и понимаю, что помню автомобиль или здание, которые появляются по ходу действия. А еще я понимаю, что уже не молодой человек, раз помню времена, когда Калифорния выглядела так, как на экране. В общем, я очень люблю телевидение, но современные телесериалы не смотрю.

Нет, конечно. Я ненавижу и демократов, и республиканцев в равной степени. У нас недавно были первые теледебаты Ромни и Обамы...

Ну вот, и девушка мне предложила их посмотреть, потому что это вроде как важно. Я отказался, потому что мне не нравятся оба этих парня. Я стараюсь следить за тем, что происходит в Соединенных Штатах, и могу с уверенностью сказать: для меня политика - это абсолютное зло. Понятно, что есть страны, где ты не можешь позволить себе быть таким декадентом и говорить «политика - это плохо», но я живу в США, и мне не нравятся обе стороны.

Мне нравится идея платоновской республики, но вряд ли это возможно в реальном мире. Идеального государства в принципе не может быть.

Айн Рэнд была идеалисткой. Некоторые ее идеи не так плохи, но они не имеют ничего общего ни с реальным миром, ни с истинной природой человека. Забавно, кстати, но большинство наших консерваторов очень любят Айн Рэнд.

(смеется) Я же говорил - я не тот человек, которым был 25 лет назад. Не уверен, что все это имеет ко мне отношение теперь.

На самом деле я стараюсь вернуться к тому времени. Знаете, я недавно завел страницу на Facebook, об этом попросили представители моего лейбла, и все, что я там размещаю, - это такие добрые и веселые штуки. А люди пишут в комментариях «Боже мой, что случилось с парнем, которого все боялись?» Хотя я все еще могу сделать что-нибудь в духе старых времен, что-нибудь мрачное.

Да, мне правда все это нравится. Это связано с моей девушкой – она сейчас получает степень магистра искусств, занимается русским авангардом и учит язык. Она дает мне книги об авангарде и искусстве начала двадцатого века. Благодаря ей я открыл для себя Татлина, Гончарову и Ларионова. Моей девушке тоже нравится Гончарова, и я рад, что в этом мы совпадаем. Мне очень хочется посмотреть на их работы, когда я буду в Москве.

«На выставке UNPOP ART в Денвере»

К сожалению, нет. Она мне давно говорила, если я поеду в Россию, я должен взять ее с собой. Но в этот раз не получилось. Ну, она-то в России уже была, а я – ни разу. Я, кстати, недавно узнал, что у вас там творятся такие дела...

Нет, пожалуй, мне не стоит об этом говорить.

Ну, я рассказываю друзьям, что еду в Россию и наконец-то увижу эту замечательную страну, а мне говорят про ваш закон против гомосексуализма, про то, что слово «гей» говорить нельзя, и что кого-то могут за это посадить в тюрьму. Еще мне говорили, что если я поеду в Россию, получится, что я поддерживаю ужасный режим. А я ответил, что мне плевать и что я все равно приеду и сыграю.