История жанра

У судебных художников всегда было много работы: сначала за отсутствием фотографии, потом за недозволенностью ее в залах судебных заседаний, а потом — просто потому, что рисунки из зала суда нередко говорят больше, чем фотографии. Сейчас расцвет жанра миновал — спад начался после того, как в конце 1970-х суд во Флориде постановил, что в американских залах суда допустима фотосъемка. Однако и по сей день суд зачастую не готов рискнуть превращением процесса в реалити-шоу, и фоторепортеры допускаются в залы заседаний не всегда. Порой судебный художник работает в паре с судебным репортером, который выбирает, какую сцену художнику надлежит изобразить, но «желтого» репортерства в судебном рисунке практически не бывает — профессия не та. Очень деликатная работа. Легко понять, почему она предпочтительнее судебной фотографии.

Судебные художники пользуются разной техникой — от карандашных набросков до акварели. И с точки зрения жанров судебный рисунок тоже разнообразен — от портретов до бытовых сцен. Судебную живопись и судебное рисование объединяют не техники и жанровые нюансы, а обстоятельства рисования и определенным образом устроенный глаз, способный уловить и запечатлеть мимолетное.

Историю судебного рисунка можно, пожалуй, отсчитывать с Оноре Домье и его серии литографий «Служители правосудия» (1835—1848).

В России (потом в СССР, потом опять в России) художников начали допускать к работе в судах в середине XIX века. На процессе по делу первомартовцев в 1881 году рисовали врач и путешественник Павел Пясецкий, художник-передвижник Владимир Маковский и полицейский художник А. Насветевич. Сохранились зарисовки с судебного процесса по делу Бейлиса.

Знаменитая картина маслом «Конец. Последние часы в ставке Гитлера» Кукрыниксов и их графическая серия «Обвинение» (Военные преступники и их защитники на Нюрнбергском процессе) создавались по мотивам того, что художники увидели и услышали на суде над нацистскими преступниками. Рисовал нюрнбергских фигурантов и карикатурист Борис Ефимов («Нюрнбергская серия»).

В США своими судебными рисунками известны десятки крупных художников.

Американский художник-иллюстратор Лео Хершфилд (1904—1979) работал на процессах «Чикагской семерки», обвиненной в заговоре с целью мятежа; «Хэррисбёргской семерки» и «Гейнсвиллской восьмерки», выступавших против войны во Вьетнаме. Он рисовал на судебных заседаниях по делам педиатра и правозащитника Бенджамина Спока; Уильяма Кэлли, приговоренного к каторге за бойню во вьетнамской деревне Милай; Клея Шоу — единственного обвиняемого по делу об убийстве президента Джона Ф. Кеннеди; Джека Руби, обвиненного в убийстве Ли Харви Освальда; Артура Бремера, которого судили за покушение на убийство кандидата в президенты Джорджа Уоллеса; Джеймса Эрла Рея, убийцы Мартина Лютера Кинга-мл., и др.

Известный художник комиксов Дик Рокуэлл (1920—2006) рисовал на процессах по делам леворадикальной партизанской организации Weather Underground и Black Liberation Army.

Журналистка и художница Розали Риц (1923—2008) рисовала на процессах Патти Хёрст, примкнувшей к леворадикальной организации «Симбионистская армия освобождения»; на процессе Сирхана Сирхана, убийцы сенатора Роберта Ф. Кеннеди; на суде по делу Чарли Мэнсона, лидера коммуны, ответственной за убийство актрисы Шэрон Тейт, и на процессе «черных пантер» — Анджелы Дэвис и Хьюи П. Ньютона. Вместе с Розали Риц Чарли Мэнсона, Патти Хёрст и Сирхана Сирхана рисовал Билл Линьянте.

Полетт Фрэнкл работает в суде по сей день; помимо прочих, она изображала процесс по делу об убийстве владельца казино Теда Биниона, суд над американским юристом и правозащитником Дж. Тони Серра и над Элли Неслер, убившей педофила, угрожавшего ее шестилетнему сыну.

В 2005 году на Международной художественной ярмарке “Арт Moсквa 2005” на стенде галереи “Ковчег” состоялась выставка художника Павла Шевелева «Рисунки по делу» — зарисовки из Мещанского суда, где рассматривалось дело Михаила Ходорковского и Платона Лебедева. Когда в интервью «Новой газете» художника спросили, что показалось ему в этой работе наиболее интересным, Шевелев ответил: «Наиболее интересным было то, что в Москве 50 тысяч художников, но ни одному не пришло в голову рисовать этот процесс. И пять миллионов людей, которые сюда не заходят».