Концепция судьбы Григория Пюрбеева

- Григорий Церенович, расскажите, как вы решили пойти в науку?

- Путь в науку, как известно, многотруден и сложен. Тот, кто собирается встать на этот путь, заранее должен понимать, что его ожидают большие трудности и проблемы. Но хочу сказать, что я - не собирался, не было у меня в планах стать ученым, исследователем своего родного языка и языков других родственных народов. Все получилось неожиданно. Когда поступил в Ставропольский педагогический институт в 1957 году, только думал о том, чтобы, закончив национальное отделение калмыцкого языка и литературы, стать учителем, преподавать родной и русский языки. Была и вторая специальность - литература.

 Я считал, что возрождение республики, национальной культуры - долг каждого человека, кто получил право на образование. Считал первейшим долгом своим стать учителем. Это был сознательный выбор. Других мыслей не было. А потом, по окончании института, в 1962 году, мои товарищи по институту Александр Каляев, Николай Убушаев, Андрей  Бадмаев и другие были рекомендованы в аспирантуру Института востоковедения и Института языкознания Академии наук СССР в Москве. Тогда-то и пришла мысль в голову, что, может быть, и я последую за своими товарищами. Может, не всем надо идти в школу. Для республики нужны были научные кадры, в частности, в области калмыцкой филологии. Это и послужило толчком. По окончании института поехал в Москву и в 1963 году начал работать старшим лаборантом в НИИ национальных школ в секторе родных языков. В 1964-м поступил в аспирантуру Института языкознания Академии наук по специальности "монгольские языки". С тех пор я в этом институте, получается почти 50 лет.

-Полвека вы живете в Москве. Где сейчас для вас родина?

- Да, в Москве я получил прописку в 1962 году, как только туда приехал. Но родиной - это понятие святое - так и остается для меня калмыцкая земля. Здесь жили моя мама и другие близкие родственники, живет старший брат (Алексей Церенович Пюрбеев, ветеран труда - Ред.) - все это притягивает меня. Всегда хочется приезжать, видеться со своими близкими, друзьями, коллегами. Плюс ко всему часто приезжаю по работе. Тесно сотрудничаю с КИГИ РАН, получается, ежегодно бываю с огромным удовольствием. В университете принимаю различные квалификационные работы. Являюсь заместителем главного редактора готовящегося в республике многотомного издания серии "Свод калмыцкого фольклора", его первые тома посвящены эпосу "Джангар". В этот раз я приехал на Международную научную конференцию, приуроченную к 75-летию Валентина Ивановича Рассадина. Руководил секцией "Актуальные проблемы современного монголоведения". У нас был совместный доклад с доцентом КалмГУ Дариной Гедеевой, а поскольку я был председателем, попросил выступить с докладом Дарину Бадмаевну. Работа была посвящена военной лексике в калмыцких деловых документах XVIII - XIX веков. 

-  Что бы вы отметили на этой конференции?

- Прежде всего, обширную географию участников. Были представлены ученые-филологи  из восьми стран ближнего и дальнего зарубежья. 

- А с чем связан такой интерес зарубежных ученых к монголоведению?

- Такой интерес был всегда, но сейчас можно быстро разными путями оказаться сегодня здесь, а завтра - там. Электронные средства позволяют обмениваться информацией. Сейчас бурное развитие получает такое направление, как корпусная лингвистика, что связано с созданием электронных ресурсов и баз данных по разным видам национальных текстов. Цель одна - сохранение письменного и устного наследия для будущего поколения. Потому что язык сохранить трудно. Этим сейчас занимается КИГИ РАН, в Бурятии тоже работают над такой же проблемой. Языки на глазах утрачивают многие свои функции. Эта задача, над которой сегодня работают  монголоведы.

- Нет ли, на ваш взгляд, доли политики в активном нынче изучении зарубежными языковедами таких востоковедных дисциплин, как монголистика, тюркология и алтаистика? Например, сегодня есть версия, что японский язык принадлежит к семье алтайских языков, и что японцы стали открывать у себя соответствующие  исследовательские центры.

- Во времена экспансий, в 30-е годы прошлого века, когда Япония хотела прибрать все к своим рукам, началось интенсивное изучение монгольских языков. Японцы преследовали стратегические цели. А когда началась война, они уже знали - что, где и понимали монгольские наречия. Так что это, скорее, геополитика. Она обычно бывает с дальним прицелом и со стороны держав и сверхдержав. Геополитика присутствовала всегда. У Поднебесной тоже был свой геополитический интерес. Тибету, например, постепенно, через религию, стали диктовать свои правила, и дело закончилось его захватом. 

Китай всегда стремился лишить Монголию независимости. Китайцы дальновидные, они открыли безвизовый режим для монголов еще в 90-е годы прошлого века. Но сейчас политики Монголии больше ориентируются на Россию. В начале 90-х американцы открыли в Монголии свое посольство и установили дипломатические отношения. Все было сначала хорошо, но постепенно они стали лоббировать свои интересы. У всех в Монголии один интерес: экономический, там сырье. 

- То есть Россия опоздала с открытием безвизового режима для Монголии лет на десять? И что теперь, как, на ваш взгляд, будут развиваться отношения между нашими странами?

- Конечно, опоздала, причем лет на десять - это минимум! И себе во вред, заметьте. Сотрудничать с Монголией взаимовыгодно, в первую очередь, для России. И если перевести наш разговор на гуманитарную стезю, то и здесь мы были не правы. Из всех стран содружества ведь только Монголия подняла вопрос об изучении русского языка, о его важности для развития страны. То есть из всех стран, где в советское время была русистика, только Монголия сумела вернуть интерес к русскому языку. Монголы говорят: мы больше понимаем русских, с ними тесно связана наша история. Они ценят то, что было сделано для Монголии в советский период. С 2006 года во всех учебных заведениях введено преподавание русского языка. Когда в 90-е годы они отошли от русского языка, уровень научных исследований пострадал. 

Что касается общения граждан обоих государств, считаю, что сейчас, когда открылись границы, люди убедились в том, что Монголия - это прекрасная страна, в которой люди живут  не хуже, а где-то даже и лучше нас.  Народ сохранил традиционную культуру, и вместе с тем он сумел выйти на уровень цивилизованных государств. Не забывая прошлое, развивают настоящее. Сохраняют даже кочевой образ жизни. Всем интересно, как это им удалось. 2014 год - начало безвизовых отношений между Россией и Монголией. Безусловно, связи и сотрудничество будут только крепнуть.  

- Григорий Церенович, а давайте вернемся в "наши" девяностые, в конце которых была предпринята серьезная попытка реформы калмыцкой письменности. Вы тогда ее поддержали. Но реформа  провалилась. Что сейчас вы об этом думаете?

- Да, была создана государственная комиссия по реформе орфографии в 2000-2001 годах. Я был назначен консультантом. Группой специалистов из КИГИ РАН была проведена большая работа, они подготовили проект новых правил орфографии неясных (редуцированных) гласных. Но, к сожалению, новые правила и словарь по новой орфографии многие стали критиковать. Если обратиться к тодо бичиг, то его преимущество в том, что оно читалось, а произносилось в соответствии с нормами живого разговорного языка. Письменный язык имеет свои правила написания. Людям нужно какое-то время, чтобы понять и осознать это. Из всех монгольских народов правильная орфография у бурят, они сохранили принцип сингармонизма. Да, реформа в Калмыкии была свернута, но считаю, это было неправильное решение. Нельзя идти на поводу у массы. А ученые - это ученые, они разработчики. 

Недавно слушал выступление Николая Надбитовича Убушаева (один из разработчиков проекта  новой орфографии - Ред.) и понял, что, возможно, скоро в Калмыкии вновь вернутся к обсуждению реформы. Все ученые знают, что это необходимо, что она поможет сохранить калмыцкий язык. Монголы, синьцзянские калмыки, получающие наши книги, не могут читать их. Когда мы говорим, они нас понимают, когда пишем - нет. И вообще, надо переходить в школах Калмыкии на национальную программу обучения. В Татарстане, Башкортостане, Якутии сумели отстоять программу национальной школы. А у нас так и осталась нерешенной  эта проблема.

- Интересно, есть такие калмыцкие ученые, чьи заслуги, на ваш взгляд, не оцениваются в полной мере?

- Ну, я не знаю таких ученых. Но хочется сказать об Андрее Васильевиче Бадмаеве. Это выдающийся ученый. К его 60-летнему юбилею была издана брошюра "Хранитель тодо бичиг". Мы с ним однокурсники по институту и аспирантуре, тогда он специализировался по дореволюционной калмыцкой литературе. В нашей стране он главный знаток письменности тодо бичиг. Первым исследовал памятники старокалмыцкой литературы. По теме "Дореволюционная калмыцкая литература" он блестяще защитил кандидатскую диссертацию, но как-то так получилось, что не вышел на защиту докторской. Хотя все знают, что он - самый авторитетный специалист в области ойрат-калмыцкой литературы. Андрей Васильевич, конечно, давно признан научным сообществом. Может быть, он  не стремился к  степеням и званиям, считая это неглавным. Вот я хожу с ученой степенью, но для меня Андрей Васильевич является первым и главным ученым в области старокалмыцкой литературы на тодо бичиг. Он очень скромный, ранимый человек, всегда старается оставаться в тени, больше говорит и пишет о том, чего достигли другие. 

- Следующий вопрос о вас, о вашем вкладе. Из всего сделанного вами, изученного, открытого что бы вы сами выделили?

- Самому трудно говорить о своей работе, но все-таки результаты есть. Во многом я удовлетворен своей работой. Есть оценки коллег, специалистов в области монголистики и калмыцкого языкознания. Первой и главной  своей работой считаю  "Грамматику калмыцкого языка. Синтаксис", когда в конце шестидесятых годов, теперь уже прошлого века, Калмыцкий институт языка и литературы (КНИИЯЛИ - Ред.) поручил мне написать данный труд. Это была большая честь для меня. Работу выполнял в Москве, в Институте языкознания. Первая книга появилась в 1971 году и называлась "Грамматика калмыцкого языка. Синтаксис простого предложения". Спустя два года появилась "Грамматика калмыцкого языка. Синтаксис сложного предложения". Это были первые крупные работы. Мои учителя по ставропольскому институту профессор Бата Бадмаевич Бадмаев, Уташ Улазганович Очиров оценили их положительно. Далее, в 2010 году, в связи с моим 70-летием, в переработанном виде "Грамматика калмыцкого языка. Синтаксис" была издана одной книгой. Вот это я считаю основным результатом. Тем более, она была написана спустя 40 лет после выхода в свет "Грамматики калмыцкого языка" профессора Санжеева (Гарма Данцаранович Санжеев, бурятский ученый - Ред.). Она была небольшая и вмещала фонетику, морфологию и синтаксис. А здесь была первая работа, специально написанная по синтаксису родного языка. К ней и сегодня обращаются учителя, студенты и специалисты, она остается востребованной. Андрей Васильевич Бадмаев высоко оценил ее, он говорил: "Понимаю, какую трудную задачу решал мой товарищ, взявшись за синтаксис".

Эпос "Джангар" всегда исследовали фольклористы, они подходили к эпосу только как к произведению устного  народного творчества. Когда обратился к этой глыбе, обозначил тему "Культура и язык эпоса "Джангар". Эти два аспекта нельзя отрывать друг от друга. Я изучал его как лингвокультуролог. В 30-40-е годы, когда готовились к 500-летию "Джангара", над его изданием и переводом  работали наши известные писатели. Они  поправляли текст, что-то изменяли, убирали устаревшие слова и грамматические формы, искренне считая, что так народу будет понятнее. Нельзя было этого делать.  Из-за этого лингвисты потеряли очень многое. Вот, например, слово бяягюльх. Пока не углубился, я думал, что это слово образовано от бяягх с побудительным значением  "заставить кричать". А оно пришло в ойрат-калмыцкий язык через письменный монгольский, где означает "возводить" - возводить дворец Джангара, ведь в эпосе говорится, что возвели его высотой на два пальца ниже облаков. А в 30-е годы слово бяягюльх заменили  стилистически сниженным, упрощенным бярх. Это современное слово и его употребляют, когда говорят о постройке дома - гер бярх. А тут высокий стиль. 

В эпосе вообще используется наддиалектный, устный литературный язык, это потом, в 40-е годы, например, бурятский эпос "Гэсэр" объявляли феодально-байским, аристократическим. Но народ всегда относился к эпосу с почтением, хотя для простых людей многое было покрыто ореолом святости и непонятно. Почему, например, службы в храме шли на тибетском языке, да потому что непонятное всегда вызывает почтение. Возможно, знать так поступала сознательно. Дистанция соблюдалась.

- Над чем сейчас работаете?

- Последние 20 лет я и мои коллеги занимаемся масштабным международным проектом. "Большой академический монгольско-русский словарь" в четырех томах вышел в 2002 году. А теперь выпускаем русско-монгольский, тоже четырехтомник. Первый том уже издан, второй - на стадии редактирования и скоро увидит свет, третий подали на конкурс РГНФ-2015, четвертый - в процессе создания. В 2016 году завершаем работу над проектом. Являюсь одним из авторов и руководителем проекта. Это виртуальная работа: монгольские авторы у себя в Монголии, а мы в Москве. Редактирование ведется по томам. Вот я приеду в Москву, даже в выходные буду работать с издательскими редакторами. Существует жесткий план, и надо его выполнять в срок. 

Подготовил и выпустил в 2012 году монографию "Монгольский памятник права XVIII века "Халха джирум". Из лингвистов первым обратился к этому памятнику, описанием охвачены все уровни языка этого сочинения: фонетика, морфология, синтаксис, лексика, фразеология. Текст на  классическом монгольском письме переложил на латиницу, теперь любой специалист сможет его легко прочитать. 

Работаю и в новом лингвокультурологическом направлении, это когда исследуется не только язык человека, но и он сам, его поведение, жесты, мимика. Ведь человек общается с другим человеком не только словесно, но и с помощью таких средств, как  выражение глаз, улыбки, жесты. Хочу отметить, что мною написана статья "Монгольские улыбки как невербальные средства общения". В этом отношении европейцы, по сравнению с монголами, ведут себя, мягко говоря, слишком вольно. У монгольских народов это было не принято. Например, мы, калмыки - один из самых мобильных народов, и танцы у нас зажигательные, но статика лица - это определенная норма поведения, правила этикета даже. Здесь прямая связь и с религией, потому что в изображениях Будды есть абсолютная статичность, отрешенность. Теперь все это стало предметом изучения лингвистов. 

Недавно в Улан-Баторе прошла конференция "Монгольская терминология". Разрабатывали терминологию монгольские ученые, а из зарубежных ученых - мой учитель Трофим Алексеевич Бертагаев и я. В 1984 году вышла в свет моя монография "Современная монгольская терминология". После неё  стали активно заниматься  этой темой сами монголы. И вот сейчас у них стоит остро  проблема совершенствования  национальной терминосистемы. Страна развивается, и на первый план выдвигается терминология. Они сделали обзор трудов отечественных и зарубежных ученых, которые занимались исследованием терминологии, и пригласили меня, но я, к сожалению, не смог поехать. Мой учитель профессор  Бертагаев всегда говорил, что надо изучать родственные языки. По его совету мною была написана работа "Синтаксис сложного предложения монгольских языков (синхронно-типологическое исследование)", представленная в свое время (ЛГУ, 1984 г.) к защите в качестве докторской диссертации. 

- Расскажите о своей жизни вне науки.

- Я рано создал семью, в 1962 году я был уже семейный человек, а в 1964-м появился первый ребёнок, дочь, которая впоследствии подарила мне внучку Катерину. Вторая дочь подарила мне внука Евгения. Они уже взрослые, получили высшее образование, работают. Сегодня моя супруга Александра Павловна, медик по образованию, помогает воспитывать младшую внучку Даяну (учится в восьмом классе). Женя увлекается Востоком, этномузыкой, должен скоро вернуться из Индии и привезти какой-то необыкновенный барабан. У него уже есть африканский барабан, на котором играет года два, также увлекается монгольским мёрн-хуром. Интересуется восточной философией.

Они были в Калмыкии в 2005 году, провели здесь неделю. Мы ездили на мою родину, в поселок Первомайский. Вот я сам только что оттуда, ездил к брату, ему 87-й год пошел. Так вот, внуки были в восторге, это была весна, начало мая, они видели степь во всей ее красе.

- А есть ли у вас какие-нибудь увлечения, хобби? Некоторые спички собирают, например. 

- Что касается спичек (смеется), то в детстве, я помню, играли в самодельные карты и на кон ставили спички. А спички тогда дорогого стоили. Это когда мы в сибирской деревне жили (в депортации). На селе занимаются земледелием, и детям всегда надо было поливать что-то, полоть, ухаживать, пока взрослые на работе. Это все во мне осталось, и я с удовольствием занимаюсь этим на даче. В Москве каждое лето ездим туда. В этом году с одной яблони собрали урожай в два ведра. А когда-то дважды подряд зимой эту яблоньку объедал заяц: участок был не огорожен. Бедная яблоня выживала как могла, я ее всячески поддерживал. И вдруг она такая красивая стала, три ствола ровным строем, листва густая, вся красная от яблок, как на картинке. 

Валентина ГАРЯЕВА, Калмыкия Сегодня

Цитата

- Одно бесспорно - на научном небосклоне звезда Григория Цереновича Пюрбеева - 

одна из ярчайших. 

…Великолепный стиль изложения, не лишенный при этом утонченного изящества, техническое совершенство - вот что отличает руку мастера.

Владимир ОЧИР-ГАРЯЕВ, кандидат филологических наук

“КС”-досье

Григорий Церенович Пюрбеев - доктор филологических наук, профессор, заслуженный деятель науки РК, почетный гражданин РК, главный научный сотрудник Института языкознания РАН. Эксперт в области фразеологии, терминологии, лексикографии, грамматики, лингвокультурологии монгольских языков. Имеет награды Правительства Монголии: медаль "Дружба" (2002 г.), Орден Полярной звезды (2010 г.). Автор более 100 научных публикаций, в их числе восемь монографий и несколько словарей.