Вернувшись в Парагвай, 42-летний генерал выдвинул лозунг: «Смести с пара-гвайской политической арены все группы и партии, сопротивляющиеся американским замыслам!».
Ход событий был ускорен приближением очередных выборов, назначенных на 1955 год.
В августе 1954 года в Парагвае под полным контролем армии состоялись спешно организованные «всеобщие выборы», на которых была выставлена единственная кандидатура — генерала Стресснера. И он стал конституционно избранным президентом. Не успели еще поостыть предвыборные страсти, как США решили предоставить парагвайскому правительству новый заем в 7 миллионов 500 тысяч долларов. В Соединенных Штатах понимали, что их убежденному союзнику нужна на первых порах крепкая поддержка. В стране не прекращались волнения, и Стресснер был вынужден ввести режим осадного положения. С тех пор каждые 90 дней он его продлевал. Подобного рода практика прекратилась только в восьмидесятых годах.
Установив в стране жесткий диктаторский режим, Стресснер каждый год регулярно проводил президентские выборы. Девять раз подряд его неизменно «выбирали» президентом. В Парагвае даже легально действовали оппозиционные партии (кроме коммунистической). Парламент собирался на сессии, и конгрессмены оппозиционных партий горячо осуждали действия правительства. В Парагвае существовала конституция, где записаны демократические гарантии. «Мы законно гордимся, что укрепили основы нашей демократии во имя гарантирования индивидуальных и коллективных прав», — заявил Стресснер в одном из своих выступлений.
Особенно ярко проявлялось «укрепление демократии» на выборах. Они обычно проходили в обстановке террора, фальсификации, угроз. Стресснеру и партии «Колорадо» заранее обеспечивалась победа. В правящую партию «Колорадо» формально входило почти все взрослое население Парагвая. Не принадлежа к этой «ассоциации», невозможно было получить не только место на службе, но зачастую даже кредит в банке.
Легальной оппозиции на выборах Стресснер обычно оставлял не более 10 процентов голосов. Часто на избирательных участках не бывало бюллетеней оппозиции, кабины для голосования ставились под открытым небом, и выборы происходили под прямым наблюдением полиции.
В 1976 году получил широкий отклик в прессе своеобразный юбилей, который отмечал Луис Альфонсо Реек — лидер умеренной христианско-демократической партии Парагвая. Он «праздновал» освобождение после сотого ареста. Оппозиционный политический деятель рассказывал, что его пытали самыми разными способами: электрическим током, избивали, погружали в воду с нечистотами.
Парагвайские тюрьмы при Стресснере всегда были переполнены. Сотни заключенных томились за решеткой и им не предъявлялось никакого обвинения. Страну покрывала сеть из более чем двадцати концлагерей. Охрану для них нередко муштровали бывшие нацистские преступники, получившие в Парагвае новые паспорта. Стресснер не побоялся принять в страну даже палача с медицинским образованием Менгеле, который ставил изуверские медицинские эксперименты на живых людях в концлагерях великого рейха.
В стресснеровских застенках побывал каждый четвертый парагваец. Общественные и политические деятели бесследно исчезали среди бела дня. Все запросы властям об их судьбах оставались без ответа, лишь иногда обезображенные тела находили в реках или на улицах городов. Спасаясь от террора, около 1,5 миллиона граждан Парагвая вынуждены были бежать из страны.
Стресснер заботился о сохранении строгой системы, с помощью которой привилегированная верхушка страны могла править по-феодальному. Хотя в Парагвае реально не существовало каких-либо рабочих или крестьянских организаций, способных противостоять правительству, власти периодически проводили облавы в отдельных районах, акции охоты на людей, проводившиеся с шумом, стрельбой.
Насилие и убийства стали естественным образом жизни для многих парагвайских руководителей. Любимым развлечением, например Умберто Домингеса Диба, зятя Стресснера, было участие в пытках политзаключенных.
Годы правления Стресснера обернулись трагедией для индейского населения Парагвая. От племени индейцев гуарани, насчитывавшего четверть миллиона человек, осталось только около 30 000. На индейцев устраивали настоящую охоту. Их травили собаками, разбрасывали отравленную пищу, ставили капканы. Живую добычу, особенно девочек, продавали на невольничьих рынках. Самый известный центр работорговли в Парагвае — это городишко Сан-Хуан Непосумено на востоке страны. Индейский малыш там стоил от 20 до 80 долларов.
Вместе с индейцами исчезал целый пласт неповторимой культуры; исчезала часть многоликого человечества, а правительство Стресснера не видело в этом ничего предосудительного. Как заявил один из чиновников министерства обороны: «Невозможно квалифицировать преступление как геноцид, поскольку налицо нет доказательств мотивов этого преступления». Другими словами, как писала асунсьонская газета, «истребление индейцев не является умышленным убийством».
Поистине трагично сложилась судьба индейского племени аче, находящегося на первобытном уровне развития. От некогда многочисленного племени осталось 500 человек. Возможно, к настоящему моменту племя вымерло полностью. Аче истребляли белые и презирали их соплеменники — «цивилизованные» гуарани, перенявшие образ жизни белых. Племя аче больше известно под названием гуайяки, что в переводе с языка гуарани означает «крыса».
Возмущение мировой общественности никак не повлияло на политику геноцида в Парагвае. «Несмотря на всю критику по нашему адресу, мы будем продолжать действовать в том же духе, потому что не хотим оставлять работу незаконченной», — цинично заявил полковник Инфансон, директор департамента по делам индейцев.
Парагвайский антрополог Мигель Сарди говорил, что своими глазами видел головы индейцев-гуайяки в домах фермеров. Племя аче сгоняли в резервации, где индейцы гибли от болезней и непосильной работы.
В конце 1975-го — начале 1976 годов под предлогом «борьбы с партизанами и происками коммунистов» правительство Стресснера развернуло новую волну репрессий. Были арестованы более 2000 крестьян, рабочих, студентов и священников. Военные обыскали резиденцию парагвайского епископата. Многие религиозные колледжи подверглись налетам. Преподавателей высылали из страны. Еще более суровые репрессии обрушились на массовые светские клерикальные организации, в частности, были арестованы и подвергнуты пыткам бывшие активисты Союза католической рабочей молодежи.
Вплоть до свержения Стресснера церковь выступала с критикой властей, отстаивая идею «национального диалога», но безрезультатно. Стресснер стремился распространить террор и за пределы Парагвая. Он посылал войска в Доминиканскую Республику в 1965 году для участия в свержении там демократического правительства. Надо, правда, заметить, что тогдашнее доминиканское правительство считалось демократическим только по меркам Латинской Америки. Стресснер также предлагал использовать парагвайские воинские части в войне во Вьетнаме.
Переворот, совершенный генералом Бансером в Боливии, был подготовлен на территории Парагвая.
По причине своей крайней одиозности режим Стресснера находился в частичной международной изоляции. Стресснер вынужден был общаться главным образом с такими же диктаторскими тоталитарными режимами, как и тот кровавый режим, который установился в Парагвае. Наилучшие отношения у генерала сложились с чилийскими властями и расистским режимом Южно-Африканской Республики.
В апреле 1975 года он побывал с визитом в ЮАР. В результате переговоров были подписаны соглашения о сотрудничестве между двумя странами в политической, научно-технической и культурной областях.
Трогательной получилась встреча Стресснера с Пиночетом, прибывшим в мае 1974 года в Парагвай. При свете юпитеров и под стрекотание киноаппаратов Стресснер вручил Пиночету высший военный орден Парагвая. Пиночет же в благодарственной речи отметил исключительную важность дружественной позиции парагвайского руководства по отношению к Чили.
Неразвитость внешнеполитических связей стресснеровского режима затрудняла и экономическое развитие страны. В годы правления Стресснера парагвайская экономика подверглась широкомасштабной экспансии капитала США.
Лидер «второго возрождения», как угодливо называли Стресснера его министры, распродал страну с молотка. Иностранный капитал, в первую очередь североамериканский, не только взял полностью в свои руки добычу нефти, но и утвердился в лесном и плантационном хозяйстве, внешней торговле, мясной промышленности, транспорте.
Главная отрасль экономики — сельское хозяйство — велась самыми устаревшими методами. Большая часта обрабатываемых площадей — латифундии. Львиная доля земли принадлежала иностранным компаниям. В то же время с середины семидесятых не менялось число безземельных крестьянских семей — от 100 до 150 тысяч.
В начале семидесятых стресснеровское правительство попыталось провести аграрную реформу, сводившуюся к выделению безземельным и малоземельным крестьянам земель в труднодоступных и почти ненаселенных местах. Реформа забуксовала с самого начала, так как трудно было найти охотников отправляться в неведомые дали и влачить там почти первобытное существование.
Безработица даже в лучшие годы составляла около 40 процентов. Средняя продолжительность жизни в Парагвае едва превышала 50 лет. Около 10 процентов парагвайцев не доживало до 4-летнего возраста. Уровень детской смертности был одним из самых высоких в западном полушарии. Около 50 процентов населения не умело читать и писать. Медицинское обслуживание, кроме как в столице и крупнейших городах, вообще отсутствовало.
Экономическая политика Стресснера привела к тому, что Парагвай полностью зависел от импорта продукции А импорт чаще всего осуществляется с помощью контрабанды — пожалуй, единственной тогда процветающей «отрасли экономики» в Парагвае.
Причем масштабы деятельности мелких контрабандистов не идут ни в какое сравнение с нелегальной деятельностью главарей режима. Для того чтобы обеспечить лояльность вооруженных сил, Стресснер распределил функции в контрабандной торговле, включая «экспорт и импорт», между различными родами войск. Флот при нем занимался всем, что провозится с помощью водного транспорта или через таможню. Конная гвардия монополизировала контрабандную торговлю виски и сигаретами. Подразделения внутренних сил специализировались на торговле скотом, главным образом с Бразилией. У полиции была монополия на автомобили. Пастор Коронел, будучи директором парагвайского департамента уголовной полиции, одновременно являлся главным организатором торговли героином. Главный же контрабандист страны — зять Стресснера генерал Родригес, который в конце концов и сверг постаревшего диктатора.
Вся структура власти в Парагвае была поражена вирусом коррупции. В окружении Стресснера воровали и занимались махинациями практически все. Во главе мафии стояли и стоят самые высокие государственные чины.
Генералы не стеснялись выставлять свои богатства напоказ, демонстрируя при этом поистине солдафонскую изысканность. Их особняки могли напоминать то Белый дом, то Шамборский замок, то дворец какого-нибудь древнескандинавского короля.
Вся власть во времена Стресснера была повязана круговой порукой общего воровства и вымогательства. Коррупция постепенно подтачивала и так далеко не благополучную экономику страны. В начале восьмидесятых разразился кризис. Бездействовала половина мощностей отраслей обрабатывающей промышленности, уровень безработицы достиг 30 процентов. В сельском хозяйстве насчитывалось более 100 000 безземельных и малоземельных крестьян.
Вместе с экономической разрухой росла политическая активность масс. Безземельные крестьяне создали свою Постоянную ассамблею, требовали аграрной реформы, протестовали против насильственного выселения крестьян с земель латифундистов. Возникли «комиссии соседей» для организации крестьянской взаимопомощи.
В мае 1985 года молодые парагвайские профсоюзы объединились в Межпрофсоюзном движении трудящихся.
Для противодействия нарастающему рабочему движению Стресснер возродил «городскую гвардию» — полувоенные, полууголовные формирования, сыгравшие свою грязную роль еще в мае 1954 года, во время прихода диктатора к власти.
В 1986 году Асунсьон потрясли самые крупные за 32 года стресснеровской диктатуры выступления. Несколько недель подряд полиция воевала с демонстрантами, применяя автоматические винтовки, слезоточивый газ, водометы и полученные незадолго до этого из США электрические дубинки.
Окружение президента стало спешно распродавать недвижимость, а сам Альфредо Стресснер на всякий случай начал консультации по вопросу возможного предоставления ему убежища в Германии (Бавария) или на Тайване. Однако режим выстоял и перешел в наступление. С 20 мая 1986 года прекратила существование единственная оппозиционная радиостанция «Ньяндути». Оппозиция оказалась слишком слаба, чтобы возглавить сопротивление диктатуре. Среди оппозиционных лидеров отсутствовали четкие представления о путях и методах борьбы, о перспективах дальнейшего развития страны, много разногласий вызывал вопрос о власти.
Выручила Стресснера в трудный момент и поддержка силовых структур. Действующая армия Парагвая составляла 14 000 человек. В запасе находились до шестидесяти тысяч резервистов. В любой момент могли быть поставлены под ружье до 100 000 членов Национальной и территориальной гвардий. В постоянной готовности находился пятитысячный отряд полиции.
К середине восьмидесятых правящая партия «Колорадо» раскололась на два лагеря. Первый — «активисты» — это наиболее фанатичные приверженцы диктатуры. Второй — «традиционалисты» — это сторонники режима, недовольные тем, что партия правит формально, а реальная власть сосредоточена в руках военной верхушк.
По всему было заметно, что Стресснеру осталось недолго править. Соединенные Штаты, не желая выпускать инициативу из своих рук, занялись поиском преемника постаревшему генералу. Американский посол в Парагвае Клайд Тэйлор стал активно встречаться с политическими деятелями и предпринимателями, вызвав тем самым сильное недовольство диктатора.
В 1988 году партия «Колорадо» фактически распалась на две противоборствующие группировки из-за разногласий в том, кому быть председателем партии. Партию до съезда возглавлял Хуан Рамос Чавес — традиционалист. На его место претендовал министр внутренних дел Сабино Аугусто Монтатаро. Во время голосования полиция просто-напросто не пустила в зал значительную часть традиционалистов. Монтатаро одержал победу, но ценой этому оказался раскол многомиллионной партии.
После съезда недовольные депутаты собрались на загородной вилле генерала Родригеса, чтобы принять план создания единой коалиции всех отколовшихся от «Колорадо» группировок и наметить черновой план переворота. В этом же 1988 году у Парагвая стали портиться отношения с США. Конгресс отказал Парагваю в торговых льготах, наложил вето на выделение помощи со стороны таких международных финансовых институтов, как Международный валютный фонд, Международный банк реконструкции и развития, США стали сворачивать военные поставки Парагваю. Стресснер понял, что пора уходить. В ночь на 3 февраля 1989 года в Парагвае произошел дворцовый, в некотором роде «семейный», переворот Генерал Андрее Родригес, дочь которого замужем за одним из сыновей Стресснера, отстранил последнего от власти.
ПИНОЧЕТ УГАРТЕ АУГУСТО
(род. в 1915 году)

Президент Чили (1974–1989), генерал. В 1973–1974 годах председатель военной хунты, захватившей власть в 1973 году в результате военного переворота; установил диктаторский режим. Главнокомандующий сухопутными силами.
Аугусто Пиночет родился в одном из крупнейших портовых городов Чили Вальпараисо 25 ноября 1915 года. Он был старшим из шести детей в семье служащего порта. Прадед Аугусто Пиночета, бретонец по происхождению, перебрался в Латинскую Америку из Франции. В наследство последующим поколениям семьи он оставил немалые сбережения. Для юноши из среднебуржуазной семьи, каковым являлся Аугусто, наиболее успешной могла быть военная карьера.
С 1933 по 1937 год он учится в военном училище. После его окончания пехотный лейтенант Пиночет направляется для несения службы в полк, расположенный в Чакабуко. Так начало пути будущего диктатора роковым образом совпало с местом, где в 1973 году расположился один из самых мрачных застенков диктатуры — концлагерь «Чакабуко».
Служба в полку сменяется в том же году службой во втором пехотном полку в Майпо. Пиночет проходит переподготовку в военных училищах. Затем два года Пиночет служит в провинциальных гарнизонах. Вырваться оттуда ему помогает поступление в Военную академию (1949). В 1954 году он становится преподавателем той же академии, по окончании которой получил воинские специальности: «офицер генерального штаба» и «преподаватель военной географии и логики».
В 1956 году Аугусто Пиночет получает исключительно лестное назначение — в военную миссию Чили в США. Исключительно лестное, если учесть, что среди чилийских офицеров, по признанию самих военных, царило «немыслимое раболепство» перед всем американским. В этой ситуации загадочным кажется быстрое «исчезновение» Пиночета из состава чилийской военной миссии и «передислокация» его в качестве преподавателя в Военную академию Кито в Эквадоре.
В 1959 году Пиночет возвращается в Чили, где впервые примеряет генеральские погоны. Он возглавляет на родине штаб 1-й дивизии. Последующие назначения: командир полка «Эсмеральда» (1961), вице-директор военной академии (1964).
С 1968 года он занимает различные командные должности в армии, пока не получает приказ возглавить командование гарнизоном «Сантьяго» (1971). Это было его первое назначение в период правления президента Альенде. Генерал Пиночет вызывал доверие у правительства Народного единства как дисциплинированный офицер, верный своему воинскому долгу, квалифицированный специалист, казалось бы, весьма далекий от политических интриг. В начале ноября 1972 года Пиночет, будучи заместителем генерала Пратса, назначенного президентом Сальвадором Альенде министром внутренних дел, стал исполняющим обязанности главнокомандующего сухопутными войсками, что облегчило подготовку путча. В марте 1973 года на выборах в конгресс количество голосов, поданных за Народное единство, увеличилось с 36 (в 1970 году) до 44 процентов. В то же время росли силы оппозиции правительству Альенде.
В августе 1973 года заговорщики организовали провокацию против главнокомандующего сухопутными силами Чили генерала Пратса, который, сохраняя верность правительству Народного единства, не выдержав травли, подал в отставку со всех своих постов. Приняв отставку Пратса, Альенде назначил на его место генерала Пиночета. Карлос Пратс писал в своем дневнике 23 августа 1973 года: «Моя карьера окончилась. Не преувеличивая свою роль, я считаю, что мой уход в отставку — прелюдия государственного переворота и величайшего предательства… Теперь осталось лишь назначить день переворота».
В стране все труднее становилось с продуктами питания. Рост инфляции свел на нет результаты перераспределения доходов. В мае 1973 года в президентском послании конгрессу Альенде писал: «Мы должны признать, что оказались неспособными создать соответствующие новым условиям руководство экономикой, что нас захватил бюрократический смерч, что у нас нет необходимых инструментов для изъятия прибылей буржуазии и что политика перераспределения доходов проводилась в отрыве от реальных возможностей экономики».
Страна переживала тяжелый политичекий кризис. Альенде стоял перед выбором: либо последовательная, в рамках конституции, реализация программы правительства, которая в целом не была чужда и Христианско-демократической партии (ХДП), основной оппозиционной силе, либо полный отказ от нее, что сопровождалось бы нарушением законодательства, противостоянием с конгрессом, в котором сторонники президента имели явное меньшинство.
В результате Народное единство и президент Альенде отдали предпочтение второму варианту и таким образом обрели себе серьезных противников прежде всего в лице Национального конгресса и Конституционного трибунала. Первый принял «Соглашение палаты», резолюцию, объявившую правительство вне закона, и обвиняло Альенде в нарушении конституции. Самым опасным было то, что «Соглашение» практически призывало вооруженные силы к неподчинению властям, пока они «не встанут на путь законности».
Вечером 10 сентября Альенде принимает решение объявить на митинге о проведении плебисцита. Но было поздно. 11 сентября 1973 года в Чили произошел военный переворот. Это был не обычный мятеж гарнизонного типа, а отлично спланированная военная операция, в центре которой была осуществлена комбинированная атака с применением авиации, артиллерии и пехоты. Истребители-бомбардировщики выпустили по президентскому дворцу ракеты. За этими действиями чувствовалась рука квалифицированного военного специалиста, хладнокровно и методично осуществившего подготовительные шаги. Военными формированиями сразу же были заняты все государственные и правительственные учреждения. Были приняты меры к тому, чтобы воспрепятствовать выступлению любых регулярных воинских частей в защиту законного правительства. Все офицеры, отказавшиеся поддержать путч, были расстреляны.
В ходе боевых действий был убит конституционный президент Чили Сальвадор Альенде, который не принял предложение о капитуляции. К власти в Чили пришла военная хунта, возглавляемая генералом Аугусто Пиночетом Угарте.
Чуть ли не на следующий после переворота день Аугусто Пиночет заявил, что вооруженные силы остаются верными своему профессиональному долгу, что только чувство патриотизма, а также «марксисты и обстановка в стране» вынудили их взять власть в свои руки, что, «как только спокойствие будет восстановлено, а экономика выведена из состояния коллапса, армия вернется в казармы». Генерал даже установил срок для реализации этих целей: около 20 лет, после чего Чили вернется к демократии, но не к той, что была при Альенде, а подлинной. При этом он руководствовался в основном тем, что за этот период вырастет поколение, которое либо не будет знать периода Народного единства, либо будет иметь о нем смутные воспоминания.
Со временем генерал Пиночет сумел сосредоточить в своих руках всю полноту власти. Он превращается в национального вождя, «отца нации». Генерал Пиночет устранил всех реальных конкурентов. Генерал Густаво Ли получил отставку. Адмирал Мерино со временем был лишен всякой реальной власти. Министр внутренних дел генерал Оскар Бонилья погиб в авиакатастрофе при невыясненных обстоятельствах.
Летом 1974 года был принят декрет-закон «О юридическом статусе правящей хунты», в котором генерал Пиночет провозглашался верховным носителем власти. Он был наделен широкими полномочиями, в том числе правом единолично объявлять осадное положение, одобрять или отменять любые законы, назначать или смещать судей. В Чили устанавливается военно-авторитарный режим с внешней атрибутикой президентской республики, где власть главы государства не ограничивалась ни парламентом, ни политическими партиями.
Идеологи режима утверждали, что демократия — это роскошь, которую страна с таким уровнем развития, как Чили, не может себе позволить. Необходимо сначала подготовить экономические, социальные и культурные предпосылки для демократии.
Отныне во главу угла ставился отказ от принципа социальной справедливости и утверждение принципов свободы выбора и равенства возможностей. Была ликвидирована система представительной демократии. 21 сентября 1973 года согласно декрету-закону распускается национальный конгресс, как было заявлено, вследствие невозможности «соблюдать в настоящее время законодательные требования, предъявляемые к установленной процедуре принятия законов». По выражению Пиночета, в стране формируется новая демократия — «без плюрализма и политических партий».
Военный режим сразу же объявил состояние «внутренней войны». Генерал Пиночет заявил: «Из всех наших врагов главным и наиболее опасным является коммунистическая партия. Мы должны разрушить ее сейчас, пока она реорганизуется по всей стране. Если нам это не удастся, она рано или поздно уничтожит нас».
Ведущую роль в репрессиях играла армия. Были учреждены военные трибуналы, заменившие гражданские суды. Создается несколько концентрационных лагерей для политзаключенных, в том числе в Нисагуа и Чакабуко в пустыне Атакама на севере страны. Значительную роль в первые месяцы репрессий играли военные разведслужбы: армейская разведка, военно-морская разведка, разведка военно-воздушных сил и разведка корпуса карабинеров. Позднее специальная рабочая группа Комиссии ООН по правам человека установила, что сотрудники этих органов активно применяли физические пытки и психологическое давление к политзаключенным: лишали их еды, сна, имитировали расстрелы и пр. Однако вскоре для вождей режима становится ясно, что органы военной разведки не справляются с поставленными перед ними задачами.
В начале 1974 года начинает создаваться единый национальный разведывательный орган. Вначале был образован Национальный исполнительный секретариат по делам заключенных, а летом того же года — Управление национальной разведки (ДИНА). В число ее задач входил сбор и анализ информации, необходимой для обеспечения национальной безопасности, но вместе с тем ДИНА получила право осуществлять репрессивные акции. Руководителем ДИНА стал полковник Мануэль Контрерас Сепульведа, заместителем — Хорхе Эспиноса. К середине 70-х годов ДИНА насчитывала до пятнадцати тысяч сотрудников, многие из которых прошли подготовку в «Школе Америк» в Форт-Гулике.
Мишенью секретной службы генерала Пиночета становятся находившиеся в эмиграции противники военного правительства. По некоторым сведениям, был разработан специальный план под кодовым названием «Проект Андреа», предусматривавший убийство политических противников режима, находившихся в эмиграции. Первой жертвой стал генерал Карлос Пратс, проживавший в Аргентине. 30 сентября 1974 года вместе с женой он был взорван в собственном автомобиле прямо в центре Буэнос-Айреса.
Затем началась охота за бывшим министром обороны в правительстве Альенде, социалистом Орландо Летельером, который открыто из-за рубежа критиковал политику военного режима. 11 сентября 1976 года он был объявлен «врагом нации» и лишен чилийского гражданства, а ровно через десять дней убит агентами ДИНА в Вашингтоне. «Подвиги» ДИНА, видимо, превратили ее в одиозную организацию, и генерал Пиночет в августе 1977 года издает указ о ее роспуске. Вместо ДИНА создается Национальный информационный центр (СПИ). Первые три месяца председателем его являлся все тот же полковник Контрерас, затем его сменил генерал Одланьер Мена. Как и ДИНА, новый орган подчинялся непосредственно Аугусто Пиночету.
В 1978 году генерал Пиночет провел референдум и получил 75 процентов голосов в свою поддержку. Объективные обозреватели назвали это крупной политической победой Пиночета, чья пропаганда умело использовала антиамериканизм чилийцев, их приверженность таким ценностям, как достоинство нации и суверенитет. Впрочем, не исключалась и возможность фальсификации со стороны режима.
В августе 1980 года состоялся плебисцит по проекту конституции. «За» было подано 67 процентов голосов, «против» — 30 процентов. С марта 1981 года Конституция вступила в силу. Однако осуществление ее основных статей — о выборах, конгрессе и партиях — откладывалось на восемь лет. До тех пор полномочия конгресса осуществляла военная хунта. Аугусто Пиночет без выборов был объявлен «конституционным президентом на 8 лет с правом переизбрания на последующие 8 лет».
В 1985-м — начале 1986 годов после кратковременного подъема экономическая ситуация в стране вновь ухудшилась. Тогда же генерал Пиночет отказался ассматривать «Национальное соглашение о переходе к демократии». Два эти обстоятельства породили новый всплеск оппозиционного движения. В начале июля 1986 года в Чили прошла всеобщая забастовка. А 7 сентября все мировые телеграфные агентства передали из Чили сообщение о покушении на диктатора. Пропустив эскорт мотоциклистов, боевики перекрыли дорогу лимузину президента грузовиком с прицепом и открыли огонь. Пиночета, похоже, спасло чудо — террористов подвело оружие. Вначале гранатомет дал осечку, затем после второго выстрела граната пробила стекло, но не взорвалась.
В ходе нападения погибли пятеро охранников генерала. Сам он назвал «перстом всевышнего» то, что ему удалось невредимым вырваться из рук террористов. «Бог спас меня, — заявил Пиночет, — чтобы я мог и дальше бороться во имя отечества».
По его приказу разбитые и обгоревшие автомашины президентского кортежа были выставлены на всеобщее обозрение. Генерал подтвердил: «Твердая рука — вот единственное средство, годное в нынешней ситуации. Те, кто рассуждает о правах человека, будут выдворены из страны или отправлены за решетку».
В области экономики Пиночет выбрал наиболее жесткий и радикальный путь «чистой» транснационализации. «Чили — страна собственников, а не пролетариев», — повторял диктатор. Вокруг генерала Аугусто Пиночета сложилась группа чилийских экономистов, многие из которых учились в Чикагском университете под руководством Нобелевского лауреата профессора Милтона Фридмэна и профессора А. Харбергера.
«Чикаго бойз» («Чикагские мальчики») разработали применительно к Чили программу перехода к свободной рыночной экономике. Сам Фридмэн придавал большое значение чилийскому эксперименту и несколько раз посещал страну.
Модель свободной экономики, разработанная на основе неомонетаристских идей «чикагцев», базировалась на отказе от всех форм государственного регулирования, предоставлении свободы действий частному национальному и иностранному капиталу, либерализации импорта и активном привлечении внешнего финансирования.
Реализовывать рекомендации «Чикаго бойз» начал министр экономики Ф. Денис, бывший до этого генеральным директором газеты «Меркурио».
В марте 1987 года принимается закон о политических партиях, что еще более улучшило имидж военного режима за рубежом. После этого часть оппозиции перешла на сторону режима.
На 5 октября 1988 года был назначен промежуточный плебисцит, предусмотренный Конституцией 1980 года.
После объявления о предстоящем плебисците глава хунты заверил будущих избирателей, что все политические силы, включая оппозиционные, получат право контролировать ход голосования. Власти отменили чрезвычайное положение, разрешили возвратиться в страну бывшим депутатам и сенаторам, руководителям некоторых левых партий, вожакам профсоюзов, объявленным ранее «государственными преступниками». Было разрешено возвратиться на родину и Ортенсии Бусси — вдове последнего законного президента Чили Сальвадора Альенде.
30 августа члены хунты после недолгих дебатов единогласно назвали кандидатом на пост президента страны Аугусто Пиночета. Самому Пиночету осталось лишь согласиться. «Править этой страной — удел, уготованный мне свыше» — эту точку зрения диктатора чилийцы не раз слышали в предвыборных выступлениях Пиночета в радио и телепрограммах.
Назначение главаря хунты единственным кандидатом, хотя и ожидавшееся, вызвало взрыв возмущения в самых широких кругах Чили. По всей стране прокатились стихийные манифестации и митинги. В столкновениях с карабинерами три человека погибли, 25 — получили ранения, 1150 демонстрантов подверглись аресту. Выдвижение кандидатуры диктатора отметили и его сторонники, которые собрались на площади у дворца «Ла Монеда».
Оппозиционные силы страны к моменту проведения плебисцита консолидировались, действовали более решительно и организованно. На заключительный митинг на Панамериканском шоссе собралось более миллиона человек — это была самая массовая манифестация за всю историю Чили. 16 оппозиционных партий призвали сказать «нет» Пиночету.
Предвыборная кампания ни в чем не изменила характер генерала: поездки по стране, встречи с толпами поддерживающих его кандидатуру. «Чили не есть и никогда не будет страной пролетариев!» Поддерживающие Пиночета владельцы поместий и предприятий ставили в известность своих рабочих о том, что, если Пиночет не пройдет на выборах, трудящиеся окажутся на улице.
Когда же опросы общественного мнения стали предсказывать победу оппозиции с преимуществом в 30 процентов, Пиночет стал проявлять явные признаки беспокойства. В ход пошли подачки и громкие обещания. Он объявил о повышении зарплаты служащим и пенсий по старости, снизил цены на хлеб и сахар. Выступая в Тальке, на юге страны, пообещал раздать крестьянам те земли, которые пока еще принадлежат государству.
5 октября 1988 года, как показали подсчеты, около 55 процентов избирателей подали свои голоса против диктатора. За предоставление возможности Пиночету находиться во главе Чили еще восемь лет высказалось тоже немалое количество избирателей — свыше 43 %. Однако этот в другой ситуации отрадный факт (поддержка со стороны более чем 3 миллионов чилийцев!) на этот раз не удовлетворил диктатора. Уже ночью с 5 на 6 октября во дворце «Ла Монеда», приостановив тревожную информацию о ходе плебисцита, члены хунты провели двухчасовое совещание по обсуждению случившегося. Но не призвать перевеса голосов в пользу оппозиции уже было нельзя.
Через две недели после плебисцита был смещен со своего поста близкий друг и соратник Пиночета — Фернандес. Теперь уже Серхио Фернандеса считают чуть ли не главным виновником потери победы. Вместе с Фернандесом глава хунты сместил еще восемь министров, проведя таким образом крупную «чистку» в правительственном кабинете. По мнению диктатора, эти люди были во многом «виноваты» в неблагоприятном исходе голосования. Выступая по радио и телевидению, Пиночет оценил итоги голосования как «ошибку чилийцев», однако заявил, что признает вердикт избирателей и будет уважать результаты голосования. Важно подчеркнуть, что, формируя новый кабинет министров, Пиночет не ввел в него ни одного представителя военно-воздушных сил и карабинеров.
В конце 1989 года в Чили состоялись президентские и парламентские выборы. В преддверии их была создана коалиция «Согласие во имя демократии», в которую вошли 17 оппозиционных партий от социалистов до консерваторов. Кандидатом в президенты от коалиции стал председатель ХДП Патрисио Эйлвин. От сил, поддерживающих генерала Пиночета, был выдвинут Эрнан Буччи, бывший министр финансов, именно ему в заслугу ставили быстрый экономический рост последних лет.
Буччи набрал на президентских выборах 29,4 процента голосов, что говорило о достаточно серьезной поддержке. Возможно, он смог бы и победить, однако часть голосов отошла к независимому кандидату Франсиско Хавьеру Эррасурису (15,4 процента). Президентом стал Патрисио Эйлвин, который набрал 55,2 процента голосов.
11 марта 1990 года к власти пришло демократическое правительство во главе с 72-летним Патрисио Эйлвином. Генерал Пиночет ушел с поста президента, однако остался командующим сухопутными войсками и сохранил свое влияние в политической жизни страны.
Под давлением общественности президент создал Комиссию правды и примирения, получившую название по имени ее председателя «комиссии Реттига», которая приступила к расследованию нарушений прав человека в период военной диктатуры.
Данные о жертвах были крайне противоречивы. Во многих публикациях говорилось, что число погибших за 16 лет правления хунты достигало 40 000, без вести пропало — 3000. Но данным «Эмнисти интернэшнл», погибло 30 000 человек. В марте 1991 года Комиссия Рауля Реттига обнародовала доклад, содержащий официальную оценку и описание всех выявленных случаев нарушений прав человека в 1973–1989 годах. По данным комиссии, за период правления военной хунты в Чили погибло 2279 человек, в том числе 164 человека стали жертвами насилия во время разгона манифестаций и при облавах, а 2115 человек погибли при различных обстоятельствах от рук агентов спецслужб и военных. Комиссия также сообщила, что президент Сальвадор Альенде покончил с собой.
Авторитет Пиночета продолжал падать. Опрос общественного мнения, проведенный в 1992 году, показал, что ему отдали свои голоса только 20 процентов опрошенных, Эйлвин же получил 70 процентов голосов. Были у генерала Пиночета проблемы и за рубежом. В 1991 году сорвалось eго европейское турне, поскольку уже в самом начале, когда Пиночет находился в Великобритании, ни один из официальных представителей его не принял. Между тем правительство Эйлвина продолжало курс Пиночета на неолиберальную модернизацию страны. Новый президент не раз отмечал, что военная диктатура оставила его правительству не лучшее экономическое наследство: высокий бюджетный дефицит, инфляция, безработица, низкий уровень жизни широких слоев населения. Он говорил о необходимости смены приоритетов в экономической политике, которая должна сделать акцент на решении социальных проблем. Вместе с тем отдавалось должное экономическим сдвигам к лучшему, которых сумел добиться режим Пиночета.
Экономический рост только в одном 1989 году составил 10 процентов. Были заложены реальные предпосылки для прорыва Чили в группу среднеразвитых стран.
Правда, у самого правительства были более жесткие оценки. «Пиночет оставил векселя, оплачивать которые приходится нам, — говорил министр финансов Алехандро Фоксли. — Нынешнее процветание фактически обеспечено валютными кредитами, которые не сегодня-завтра ударят бумерангом финансового кризиса и экономического спада. Ведь у Чили очень большой внешний долг по отношению к валовому национальному продукту — 75 процентов! И разорительнейшие обязательства по ежегодным процентным отчислениям — 8 процентов ВНП, в то время как у Аргентины — 5,6, а у Мексики — 5 процентов».
Главной заслугой Патрисио Эйлвина можно назвать то, что он продолжил экономическую модернизацию Пиночета и утвердил курс на фажданское согласие. В марте 1994 года в должность президента вступил христианский демократ Эдуардо Фрей, победивший на выборах.
Военные и сам Пиночет по-прежнему пользовались немалым влиянием. Один из министров правительства Эдуардо Фрея говорил корреспонденту «Чикаго трибюн»: «К Пиночету и военным прислушиваются. Они очень могущественны и играют важную роль».
В начале 1998 года генерал Пиночет ушел в отставку с поста командующего сухопутными силами, однако остался, в соответствии с конституцией, пожизненным сенатором в верхней палате парламента.
Он много времени проводил в кругу семьи. Жена Аугусто Пиночета Угарте — Лусия Ириарт Родригес так же, как и муж, происходит из семьи выходцев из Франции. Дед Лусии — баск.
Супруги имеют пятерых детей: двух сыновей и трех дочерей. Старший сын, любимец отца, названный по имени отца и деда Аугуст III Освальдо, выбрал для себя военную карьеру, Инее Лусия — преподаватель, Мария Вероника проявила склонности к биологии, младшие — Марко Антонио и Жаклин Мари пошли по медицинской линии. Уже к моменту прихода диктатора к власти Пиночет имел шестеро внуков.
Осенью 1998 года Аугусто Пиночет, совершенно неожиданно для себя, вновь оказался в центре внимания мировой общественности. 17 октября он был арестован в Лондоне, куда прибыл на лечение. Было объявлено, что генерал должен быть допрошен по делу об исчезнувших в годы его правления в Чили гражданах Испании. Позднее в Лондон поступило досье из 366 страниц, составленное испанским судьей Балтазаром Гарзоном, где содержались данные по 90 случаям убийств и пыток в Чили при Пиночете. Сам генерал заявил: «С помощью Всевышнего я вернусь домой в Чили, где надеюсь закончить свои дни в мире и спокойствии. Граждане моей страны пришли к согласию по поводу прошлого, и только они могут быть моими истинными судьями. Более четверти века я живу в согласии со своей памятью и совестью. Не надо открывать старые раны».
Окончательного решения ждать пришлось больше года. Диктатор оказался прав: учитывая его ухудшающееся здоровье, было вынесено решение отпустить престарелого диктатора на родину в Чили.
МАРКОС ФЕРДИНАНД
(1917–1989)

Президент Филиппинской Республики в 1965–1986 годах (в 1973–1981 годах также премьер-министр).
Фердинанд Эдралин Маркос родился 11 сентября 1917 года в местечке Саррат (провинция Северный Илокос) в илоканской семье. Его отец, дон Мариано Маркос, был учителем, адвокатом и «пулитико» в главном городе провинции — Лаоаге, затем губернатором провинции Давао (на острове Минданао), дважды избирался конгрессменом. Мать, донья Хосефа Эдралин, дочь богатого помещика, после окончания школы преподавала в младших классах. По примеру родителей Фердинанд сделался ярым приверженцем римско-католической церкви. Он никогда не курил, не пил алкогольных напитков, вел здоровый образ жизни, уважал филиппинские обычаи. Говорил на трех языках — родном илоканском, испанском и английском.
В 1939 году Фердинанд Маркос окончил Юридический колледж государственного Университета Филиппин, получив диплом бакалавра права с отличием, и в том же году был первым в списке тех, кто сдавал экзамены на адвокатское звание. Этот университет с двадцатых годов был известен как рассадник левых взглядов. Одним из студенческих лидеров стал Маркос, прекрасно выступавший на митингах, водивший студенческие демонстрации к президентскому дворцу Малаканьянгу, в котором ему предстояло поселиться спустя четверть века. Как и в школе, в университете он удостоился почти всех высших наград: медали Кэсона, первого президента Филиппин, за красноречие, медали Лауреля за выдающееся мастерство в судебной практике, кубка Авансеньи за умелое ведение полемики и некоторых других студенческих отличий, а также золотой медали за успехи в освоении военной науки.
Война на Тихом океане застала Маркоса в звании лейтенанта армейской разведки. По официальной версии, он участвовал в рейдах по тылам врага, был среди защитников полуострова Батаан и острова Коррехидор («филиппинского Сталинграда»), последней опоры американо-филиппинских войск на Филиппинских островах, где союзные солдаты вплоть до апреля 1942 года отражали атаки превосходящих японских сил, не получая никакой поддержки извне. В числе 36 000 пленных, из которых по дороге, под палящим солнцем, погибли 25 000, Маркос прошел знаменитый «марш смерти» до концлагеря Кэмп О'Доннелл в Капасе. Бежал из плена, присоединился к партизанам Северного Лусона и закончил войну в звании майора, получив 28 воинских наград — больше, чем кто-либо из его соотечественников. При освобождении страны в 1944–1945 годах он состоял в военно-юридической службе ЮСАФ-ФЕ, был членом Партизанского совета Северного Лусона по проверке политической благонадежности.
После провозглашения независимой Республики Филиппины в 1946–1948 годах Маркос служил техническим помощником президента Мануэля А. Рохаса, впервые соприкоснувшись с таинствами большой политики, которая навсегда захватила его.
В 27-летнем возрасте отставной майор Маркос возглавлял гражданскую администрацию Северного Лусона, руководил Илоканским районом, ставшим на долгие годы прочной базой его стремительной политической карьеры, удачное начало которой многие связывают с его умением общаться с избирателями. В 1949 году Маркос впервые избирается в Палату представителей Конгресса Филиппин от Северного Илокоса, получив 70 процентов голосов. «Голосуйте за меня, — убеждал он своих избирателей на предвыборных митингах, — и через 15 лет вы будете иметь илоканского президента». В свои 32 года он оказался самым молодым среди филиппинских конгрессменов того времени. В 1953 году он вновь избран в Конгресс. Его деятельность в Пресс-клубе Конгресса, в комитетах и комиссиях (он был председателем Комитета по торговле и промышленности, членом Избирательного суда, а также комитетов по гражданской службе, экономическому планированию, Комитета ветеранов войны) была высоко оценена выдвижением в число «десяти выдающихся конгрессменов». Газета «Манила тайме» (которую он также закрыл в 1972 году) писала: «Маркос играет важную роль в воспитании чувства долга в нижней палате».
В 1959 году Маркос избирается в Сенат. Он становится «признанным лидером Севера», в особенности илоканцев, третьей по численности национальной группы, составляющей 10 процентов населения страны. Будучи членом Конгресса, он имел возможность в непосредственной близости наблюдать деятельность трех президентов страны: Элпидио Кирино (1948–1953), Рамона Магсайсайя (1953–1957) и Карлоса Гарсия (1957–1961). В качестве вице-президента Либеральной партии он был одним из руководителей оппозиции по отношению к Диосдадо Макапагалу, своему непосредственному предшественнику, избранному в 1961 году.
В 1963 году Маркоса избирают президентом Сената. Его предвыборная кампания 1965 года планировалась как крупномасштабная военная операция. Он выступал с зажигательными речами об «этике свободы — не свободы уединения, а свободы борьбы».
Три срока в Палате представителей, один — в Сенате, руководство Либеральной партией, прекрасное происхождение, героическая биография, красавица жена, трое милых детей, которым он, несмотря на свою занятость, уделяет много внимания, — все это делало Маркоса несомненным претендентом на президентский пост.
В ноябре 1965 года Маркос победил на выборах своего соперника Д. Макапагала, в мгновение ока изменив своей партии и став кандидатом Националистической партии, тем самым поставив своеобразный рекорд филиппинского политиканства.
Приняв «руководство нацией в кризисной обстановке» 30 декабря 1965 года, (дата официального принятия присяги), филиппинский президент заявил в своем первом послании Конгрессу: «Нам не следует надеяться на чью-либо помощь. Мы должны рассчитывать только на самих себя, чтобы собственным трудом поднять экономику, улучшить условия жизни народа, проводить политику национальной консолидации внутри страны и независимую внешнюю политику». Из мероприятий, принятых в первый срок пребывания Маркоса у власти, выделяется «программа развития инфраструктуры», которая в отличие от прежней экономической политики в равной степени затронула все основные острова Филиппинского архипелага.
Переизбранный в 1969 году подавляющим большинством голосов на второй срок (ему противостоял на этот раз Серхио Осменья-младший, сын первого вице-президента), Маркос провозгласил намерение решить наиболее серьезные и трудные проблемы: ликвидировать бедность, социальное неравенство, преодолеть застой в сельскохозяйственном производстве. Он начал проведение активной «личной дипломатии», отказавшись поддержать политику «холодной войны» и поставив целью консолидацию региона Юго-Восточной Азии.
Обострились до предела его отношения с Конгрессом и политическими партиями. Манилу захлестнула волна насилия, организованной преступности. В этих условиях 21 сентября 1972 года президент провозгласил чрезвычайное положение на территории всей республики.
Уже в 1973 году Маркосу удалось достичь благоприятного баланса во внешней торговле, увеличить на 60 процентов налоговые поступления, разработать и осуществить начальный этап радикальной земельной реформы, создать широкую политическую и административную базу для дальнейших преобразований и преодоления общего экономического застоя. Наиболее значительным мероприятием его правительства стало создание Национального управленияэкономики и развития, на которое было возложено плановое руководство экономическими процессами (его председателем стал сам президент). Основным направлением экономической политики был провозглашен «экономический национализм». Характеризуя ситуацию начала семидесятых как «возмущение бедноты», Маркос объявил о программе создания «нового общества — общества равноправия» и о «новой социальной ориентации» для улучшения жизни семей с низкими доходами (от 1000 до 3000 песо в год) посредством земельной реформы, увеличения занятости, повышения зарплаты.
Действительно, за 5 лет строительства «нового общества» госбюджет вырос в 4 раза и достиг к 1978 году 32,8 миллиарда песо, к 1984 году планировалось в основном завершить электрификацию всех 1414 городов и 34 000 деревень страны. Маркос призывал совершить «демократическую революцию из центра» с перераспределением частной собственности и богатства. «Наше общество должно выбрать, — заявил в те дни филиппинский президент, — между демократизацией богатства и его уничтожением. Нашему обществу необходимы коренные, фундаментальные намерения. И следовательно, революция неизбежна». Провести ее он предлагал мирными средствами, обеспечив «преобладание прав человека для всего народа над правами немногих».
Маркосу в целом удалось справиться с «частными армиями», обладавшими большим числом единиц огнестрельного оружия, чем регулярная, и «политическими военачальниками» — так называемыми пулитико, торговавшими властью в филиппинском обществе, а также сократить организованную преступность за счет непосредственной опоры на военных. Но сокрушить «коммунистический вооруженный мятеж» и локализовать сепаратистское движение на островах Минданао и Сулу ему удалось в значительно меньшей степени. Что же касается «традиционной Компартии Филиппин», то президент констатировал, что ее лидеры «прекратили антиправительственную деятельность и сдались правительству». «Более коварной опасностью» для правительства, нежели коммунистическое и повстанческое движение, он считал «действующие с использованием легальных средств правые группы».
Добиваясь «политической зрелости» народа, Маркос ввел Конституцию 1973 года (третью с 1898 года), практиковал ничего не доказывавшие референдумы, которые, как и выборы, проводились под наблюдением военных. Провозглашая главной задачей достижение политического и экономического равенства, обеспечение прав человека, он отправил в тюрьму большинство оппозиционных деятелей: генерального секретаря Либеральной партии Б. Аки-но, видных журналистов, ученых, промышленников, нередко прибегая к экспроприации их собственности; другие успели эмигрировать.
«Для политического руководителя, — писал Маркос в книге „Пять лет нового общества“, — достижение счастья народа является его личным долгом… Исторический случай и обстоятельства возложили на меня великую миссию руководства нацией в наиболее критическое и — не побоюсь этого слова — опасное пятилетие ее истории. И решающим оказался тот факт, что наш народ остался со мной и поддерживает меня не столько ради моего руководства, сколько ради своего собственного будущего».
В борьбе за «счастье народа» Маркос и его семейство не забывали и о себе. Их «личная экономика» состояла из множества процветающих предприятий промышленности и сферы обслуживания, оформленных на имя родственников и знакомых. Американский журнал «Сан-Хосе Меркури ньюс» в 1985 годув серии нашумевших статей вскрыл механизм безудержного обогащения «первой четы», в особенности в тех сферах, которые связаны с США. Но он так и не смог определить всех его источников, и до настоящего времени количество «денег Маркоса» оценивается от 5 до 10 миллиардов долларов. Несмотря на морально-этическое осуждение «личной экономики» президента, очевидно, с точки зрения права ее нельзя идентифицировать с казнокрадством или «грабежом». Недаром же швейцарские банкиры вообще отказались принять иск правительства Акино как недостаточно обоснованный и не раскрыли тайных счетов семейства Маркос. Однако специальная президентская комиссия «по добропорядочному управлению» к августу 1987 года возбудила 35 дел о возмещении нанесенного государству финансового ущерба против бывшего президента, его супруги и 300 лиц из их окружения на общую сумму 90 миллиардов долларов. Особый интерес вызывает вопрос о так называемом золоте Маркоса: около 1000 тонн золота, нахождение которого было известно только ему самому, — якобы «сокровища азиатских стран, награбленные японскими вооруженными силами во время Второй мировой войны и погребенные японским главнокомандующим Томоюки Ямаситой». Вполне возможно, что это всего лишь красивые легенды.
Тем не менее с 1977 года президент с каждым годом все более откровенно злоупотреблял властью. Фердинанд-младший возглавил одну из провинций в Илокосе в 20-летнем возрасте, обучаясь при этом в университете в США; старшая дочь, Имельда-младшая, руководила официальным «Советом молодежи», вторая, Ирэн уже в 20-летнем возрасте дирижировала Манильским симфоническим оркестром. Брат Имельды, Бенджамин Ромуальдес, был послом Республики Филиппины в КНР, а затем в США. Следует оговориться, что в принципе «семейственность», «клановость» филиппинцы не считают предосудительной. Однако Маркос, по-видимому, перешел допустимые границы. Своего друга детства из Саррата, Фабиана Вэра, он последовательно назначал на различные посты: от личного президентского шофера до начальника Генерального штаба филиппинской армии. Кстати, вооруженные силы при Маркосе возросли в 2 раза, составив 112 800 человек; было значительно увеличено денежное содержание для солдат и офицеров.
В провинциальном центре Северного Илокоса Маркос открыл новый Университет им. дона Мариано, своего отца, на базе… средней школы На острове Палаван был основан город Маркос, одно из местечек на острове Ромблон было названо Имельда.
Их именами назывались улицы, площади, колледжи, дворцы, конкурсы и фестивали искусств. Для одного Ф. Маркоса существовала специальная поликлиника, оснащенная по самым высшим стандартам. И это в стране, где один врач приходится в среднем на 8000 жителей! Для одной И. Маркос работало специальное ателье, чтобы обеспечить безумную прихоть «первой леди» каждый день быть в новом платье. Ни один глава государства не доставлял принимающей стороне столько трудностей, сколько Имельда Маркос во время своих государственных визитов: ее приезду предшествовал целый десант из слуг, камеристок, парикмахеров, поваров, массажистов, врачей и т. п., при ней следовал груз из 200–300 чемоданов, повергавший ответственных дипломатов (в Москве, Нью-Йорке, Лондоне — везде) в панику. Она очень любила подарки.
Считая себя прямым продолжателем революционных традиций 1896 года, Маркос использовал любую возможность, чтобы приобщиться к славе Хосе Рисаля, Апполинарио Мабини и других деятелей филиппинского освободительного движения. Судя по всему, он заранее готовился к введению чрезвычайного положения, поскольку его объявлению предшествовало опубликование одной из первых его книг — «Революция сегодня — это демократия» (1971), где он широко цитировал Маркса и Энгельса (в том числе «Манифест Коммунистической партии»), Адама Смита, якобинцев, деятелей филиппинской антииспанской революции, а также Папу Римского Павла VI. В этой книге он провозгласил «демократическую революцию из центра», которая толковалась двояко: как революция сверху типа «белой шахской революции» и как революция из гущи народных масс. Впоследствии все его писания торжественно посвящались филиппинскому народу, а самого его после «демократической революции 1972 году», как он именовал совершенный им тоталитарный переворот, все чаще стали угодливо называть «отцом народа» (Имельду — соответственно «матерью») и «вождем нации».
Основные идеи создаваемого общества содержались в многократно переиздававшейся книге «Заметки о новом обществе Филиппин», где намечались пути нового социально-экономического развития за счет повышения производительности труда, опоры на собственные силы, проведения радикальной аграрной реформы и социального переустройства посредством капиталистической модернизации под решающим воздействием государства. «Пять лет нового общества» — еще одна этапная работа, написанная в непосредственной связи с выборами во временное Национальное собрание (апрель 1978 года), которым, по словам президента, было суждено стать «решительным шагом на пути к политической нормализации в стране» в условиях «конституционного авторитаризма». Чрезвычайное положение он рассматривал как «кромвеллианскую фазу» в поисках «справедливого общества», поскольку разрыв «между бедностью масс и контролируемым олигархией национальным богатством» может привести к «террору якобинского типа, кровавой резне и анархии».
Маркосов восхваляли как искренние почитатели, так и нанятые с этой целью журналисты, писатели, художники, музыканты, скульпторы, архитекторы. Огромный портрет Ф. Маркоса был выбит в скале в горах Северного Лусона. В честь Маркоса слагались поэмы и оды.
Кризис, зревший несколько лет, разразился в августе 1983 года после убийства Б. Акино, давнего соперника, которого считали единственно способным возглавить и объединить оппозицию маркосовскому режиму. К чему привела бы деятельность Б. Акино, которого обвиняли в чересчур тесных связях с США и даже с ЦРУ, теперь сказать очень трудно. Тень убийства пала на Маркоса. Хотя это убийство, тщательно спланированное и умело осуществленное, было скорее всего на руку кому-то из его политических противников внутри страны или за ее пределами, решивших таким непростым путем отстранить Маркоса от долголетней президентской власти.
Досрочные президентские выборы в феврале 1986 года проходили под лозунгами поддержки Корасон Акино, вдовы мученика и матери пятерых детей. Был сотворен новый миф о неиспорченной властью, неискушенной в политических делах домашней хозяйке, взявшейся разоблачить диктатора, погрязшего во всяческих грехах. Подтасовки результатов выборов были отмечены с обеих сторон. Сперва победителем объявили Маркоса, а затем К. Акино — после того как она призвала к массовому протесту и получила мощную поддержку католической церкви и армии.
Акино и министр национальной обороны Ф. Рамос провели чистку филиппинской армии, избавляясь от «нежелательных элементов». Президент не разрешила ни Маркосу, ни членам его семьи приехать на Филиппины на похороны доньи Хосефы Эдралин-Маркос, которая умерла 4 мая 1988 года. К. Акино не разрешила возвратиться на родину и самому Ф. Маркосу, который, находясь в тяжелом состоянии, выразил пожелание умереть в своем родном городе Саррате.
Проблема возвращения смертельно больного Маркоса серьезно беспокоила политические круги страны. По этому поводу даже собирался Совет национальной безопасности. Однако вечером 28 сентября 1989 года на Филиппины с Гавайев пришло ожидаемое здесь со дня на день известие о смерти бывшего президента, которому за две недели до этого исполнилось 72 года.
15 октября 1989 года Фердинанд Маркос был похоронен на Гавайях.
ПАК ЧЖОН ХИ
(1917–1979)

Президент Южной Кореи (с 1963 года). Пришел к власти в результате «военной революции» (1960). Убит заговорщиками.
Пак Чжон Хи родился в бедной крестьянской семье 30 сентября 1917 года. Первые воинские навыки он получил под руководством японских преподавателей в Военной академии Маньчжу, которую закончил в 1942 году лучшим на своем курсе.
Во время Второй мировой войны он служил в японских войсках в Маньчжурии. После поражения Японии в 1945 году вернулся в Корею. За один год освоив курс Корейской Военной академии, Пак Чжон Хи в декабре 1946 года получил чин капитана.
Молодой способный офицер привлек внимание американских оккупационных сил Янки подыскивали подходящие кадры для развертывания южнокорейской армии. Выбранные ими люди, пройдя переподготовку, составили командный костяк армии южнокорейской национальной обороны.
В 1948 году Пак был обвинен в сотрудничестве с коммунистами и изгнан из армии. В свете дальнейшего его поведения такое обвинение выглядит необоснованным. В июне 1950 года началась война между Северной и Южной Кореей Пака снова призвали в армию. Он воевал храбро, много раз попадал в списки награжденных и к концу войны получил звание бригадного генерала (1953).
В марте 1960 года Южную Корею потряс политический кризис. Ли Сын Ман был низложен по обвинению в подтасовке результатов голосования. Пак к этому времени уже занимал пост заместителя командующего 2-й армией и имел звание генерал-майора. Что еще более важно, он обладал авторитетом и влиянием в армейской среде.
Место премьер-министра занял Чан Мен — человек случайный и неспособный в полной мере справляться со своими обязанностями. Правящие круги страны стали искать «сильную личность», которая сумела бы «навести порядок». Такой человек быстро нашелся. Пака Чжон Хи снабдили деньгами самые влиятельные промышленники и финансисты Президент Юн Босон, введенный в курс дела, договорился с Паком, что останется после переворота на своем посту.
Выступление началось в ночь с 15 на 16 мая. На стороне мятежников действовали значительные силы морской пехоты, части двух пехотных дивизий и парашютисты.
Правительственные войска практически не оказали какого-либо сопротивления направлявшимся в Сеул частям.
Созданный из числа старших офицеров «Военно-революционный комитет», преобразованный вскоре в Высший совет государственной реконструкции — ВСГР, заявил утром 16 мая об успешном осуществлении «военной революции». Хунта ввела военное положение, что было одобрено президентом Юн Босоном, распустила Национальное собрание, все политические партии и общественные, организации, запретила проведение митингов и демонстраций, закрыла многие газеты и журналы, ввела строжайшую цензуру. Успеху бескровного переворота во многом способствовала позиция президента, который через доверенное лицо, использовавшее специальный самолет, направил в штабы корпусов и дивизий указание не только не оказывать сопротивления путчистам, а, наоборот, поддержать их.
В заявлении, сделанном военными лидерами после переворота, содержалось обещание передать власть в руки гражданских лиц сразу после выполнения «задач революции».
Во многом благодаря этому хунту, которую возглавил Пак Чжон Хи, быстро признали в мире.
Главным политическим лозунгом Пак Чжон Хи стало «национальное возрождение», которое предусматривало создание «кореизированной здоровой демократии» и «обновление, усовершенствование личности» на базе укрепления «национального самосознания и подъема национального духа». В программных книгах Пак Чжон Хи «Путь нашей нации» (1962) и «Государство, революция» (1963) провозглашалось, что для процветания и прогресса корейской нации необходимо установить основы «здоровой национальной этики», осуществить «революционное преобразование человека», «общественную реконструкцию», ликвидировать склонность к «рабской покорности», добиться «национального сплочения» южнокорейского населения и привить народу дух самоуправления. Все эти теории широко пропагандировались среди населения Южной Кореи, вошли составной частью в программы деятельности правительства, правящей партии Минджуконхвадан, других правительственных союзов и организаций общественного характера. Для «совершенствования и обновления» страны хунта предприняла существенную перестройку всего государственного механизма. Закон о чрезвычайных мероприятиях по реконструкции государства, опубликованный 6 июня 1961 года, заменил конституцию. Залогом обеспечения реконструкции считалось сохранение строжайшего тоталитарного режима.
В Законе было заявлено, что до выполнения задач революции изменения в политической жизни не будут допущены.
В качестве верховного органа правления Закон определял Высший совет государственной реконструкции, который наделялся абсолютной властью — административной и законодательной. Членами ВСГР могли стать от 20 до 32 офицеров действительной службы, преданных идеям «военной революции».
Закон предусматривал создание кабинета министров, но не наделял его правом принимать самостоятельные решения. Кабинет министров должен был работать под контролем ВСГР, согласовывая с ним свои действия.
Огромная концентрация власти в руках небольшой группы военных сопровождалась созданием и ростом разведывательных организаций и увеличением их значения в системе органов государства. Особая роль была отведена Центральному разведывательному управлению, которое возглавил один из инициаторов переворота, полковник Ким Джон Пхиль. ЦРУ развернуло тотальную слежку за южнокорейскими гражданами. Разветвленная сеть сотрудников управления занялась выявлением инакомыслящих в государственных учреждениях, на частных предприятиях, в учебных заведениях, армейских частях, органах правящей партии и т. д.
Минджу конхвадан (Демократическая республиканская партия) начала создаваться Ким Джон Пхилем в начале 1962 года, за год до того, как власти официально разрешили политическую деятельность. Впоследствии Паку пришлось ограничивать честолюбивые замашки Ким Джон Пхиля, который стремился монополизировать власть в партии, добиться возвышения партии над государством, сращивания партийного и государственного аппарата. Пак Чжон Хи решительно противился подобным тенденциям, считая, что власть должна оставаться прерогативой бюрократического государственного аппарата.
Ограничение демократических свобод, милитаризацию и бюрократизацию общественной жизни страны в начальный период правления хунты Пак Чжон Хи обосновывал теорией «административной демократии», согласно которой государство должно осуществлять полицейский, бюрократический контроль над личностью и всеми областями общественной жизни.
Для насильственного подавления оппозиционных организаций Пак санкционировал разработку ряда юридических актов, расплывчатые статьи которых позволяли подвергнуть наказанию любое неугодное режиму лицо. Такие акты, как Специальный закон о наказании за особые преступления, Временный специальный закон о наказании особых преступлений, Антикоммунистический закон наделялись обратной силой. Они позволяли карать за действия, которые в момент их совершения не считались преступными.
К судебной ответственности по обвинению в антигосударственной деятельности были привлечены многие лидеры старых партий. Меньшую часть из них расстреляли, а большинство получили различные сроки тюремного заключения — от 5 до 15 лет. Всего в тюрьмах оказалось около 20 000 активных противников режима.
Репрессии вызвали крайне неблагоприятную для хунты реакцию. Тогда Пак решил переключить внимание масс на другие широко разрекламированные судебные роцессы.
Были преданы суду и наказаны наиболее одиозные деятели лисынмановского режима — ответственные за кровавые расправы над студенческими демонстрациями, виновные в казнокрадстве и фальсификации выборов в марте 1960 года.
Хунта стремилась к усилению социальных функций государства. Она специальным декретом запретила проведение забастовок. Одновременно государство стало контролировать заработную плату, усилило преследование активистов левых организаций, широко использовало черные списки.
Пак Чжон Хи стремился поставить под контроль государства не только политическую и экономическую, но и духовную жизнь страны. Этой цели должно было служить движение за национальную «реконструкцию», начало которой положил закон, принятый 9 июня 1961 года.
«Реконструкция» предполагала ликвидацию технико-экономической отсталости, подъем производительных сил, увеличение и перераспределение потребления. Хотя осуществление «реконструкции» не всегда приносило желаемые результаты, Пак Чжон Хи сумел в короткий срок добиться активизации экономики страны. Начался рост благосостояния населения, набирали силы гигантские промышленные корпорации. Наиболее одиозной формой движения явилось создание военизированных команд.
Власти утверждали, что одной из целей такой мобилизации трудовых ресурсов, использованных на «общественных объектах» — строительстве дорог, ирригационных сооружений и т. п., - являлось стремление уменьшить безработицу в стране.
Молодые люди, загнанные в эти команды, содержались на казарменном положении, работали под надзором демобилизованных офицеров, насаждавших суровый режим и жесткую дисциплину. За свою тяжелую работу люди в командах фактически не получали вознаграждения. Им предоставлялись лишь униформа, рацион и место в бараке. Эта форма «движения за национальную реконструкцию» из-за противодействия населения довольно скоро прекратила свое существование.
Намного больше пользы принесла начавшаяся в рамках движения реформа образования.
В новогоднем выступлении в Национальном собрании 16 января 1965 года Пак Чжон Хи, определяя политику в области просвещения, заявил, что необходимо добиться постепенного перевода ряда институтов, где наблюдается непропорционально большой выпуск специалистов-гуманитариев, в разряд высших учебных заведений с инженерно-техническим уклоном и практическими навыками.
В результате проведенной в 1965 году реформы среднего образования увеличилось число профессиональных и технических школ. По договоренности с США и Японией в 1967–1968 годах в Южной Корее было создано два специальных центра по обучению корейской молодежи различным техническим специальностям американскими и японскими преподавателями. Готовились квалифицированные кадры и в зарубежных вузах.
Военные власти взяли все дело просвещения под строгий контроль. Огромное количество учебного времени было посвящено пропаганде целей и задач «военной революции». Вузы военизировались. Часть оканчивавших высшие учебные заведения рекрутировалась в армию, в младший офицерский состав.
К лету 1963 года, когда обстановка в стране нормализовалась и пришло время, как было обещано, передавать власть гражданским, выяснилось, что Пак Чжон Хи не спешит покидать свой пост. Первым делом он постарался до предела сузить круг претендентов на власть из числа гражданских деятелей.
Закон об упорядочении политической деятельности от 16 марта 1962 года запрещал членам ранее существовавших 40 партий и организаций заниматься в течение шести лет политической деятельностью Опубликованный в концемарта список, в который попало более 4000 фамилий, включал не только лиц, отнесенных к прокоммунистическим партиям, но и деятелей явно консервативного толка.
Закон вызвал среди старых политических деятелей возмущенные протесты. Военные, стремясь ослабить недовольство «нечестных старых руководителей», несколько раз объявляли о восстановлении в правах части деятелей, попавших в черный список.
Пак Чжон Хи старался всемерно усилить исполнительную власть. Для этого он развернул кампанию борьбы за пересмотр конституции. 17 декабря 1962 года в Южной Корее был проведен референдум, на котором ставился вопрос о принятии новой конституции. В 1965 году конституция вступила в силу.
В ней отразилось стремление Пак Чжон Хи всемерно усилить режим личной власти. Президент был наделен правом формировать кабинет, назначать премьер-министра и других должностных лиц, заключать и ратифицировать договоры, объявлять войну и заключать мир, выступать в роли главнокомандующего вооруженными силами, решать вопрос о помиловании и смягчении наказаний, производить награждения и т. д По Конституции 1962 года президент избирался прямым голосованием сроком на четыре года. Кандидата в президенты должна была выдвинуть политическая партия, членом которой он являлся. Такое же условие объявлялось необходимым и для кандидата в члены Национального собрания.
В начале 1963 года была разрешена политическая деятельность, и политики приступили к сколачиванию партий, намереваясь от их лица претендовать на власть Они полагали, что введение гражданского правления предоставит им возможность заменить военных деятелей в государственном руководстве.
Такая перспектива явно не входила в планы главы хунты. Пак решил остаться на прежних позициях открытой диктатуры. 16 марта 1963 года, выступая по радио и телевидению, он заявил, что страна еще «не созрела» для гражданского демократического правления, объявил о продлении срока военного правления на четыре года и об отмене выборов. Одновременно было введено чрезвычайное положение и запрещена политическая деятельность.
Это решение вызвало всеобщее возмущение. Сразу же начались студенческие демонстрации во всех крупных городах. Решительно протестовали старые политики.
Администрация президента США Дж. Кеннеди, неоднократно выражавшая убеждение, что хунта в намеченный срок передаст власть гражданским лицам, заявила о необходимости введения гражданского правления, проведения выборов президента и членов Национального собрания.
Нарастание протеста в стране и обусловленная этим позиция США, с которой невозможно было не считаться, вынудили Пака отказаться от плана продления военного режима и найти другие возможности для удержания власти. В конце августа 1963 года состоялся съезд Демократической республиканской партии, который выдвинул Пак Чжон Хи в качестве своего кандидата на пост президента. Для этого ему пришлось уйти с действительной военной службы. Основным соперником Демократической республиканской партии стала Партия демократического управления во главе с Юн Босоном.
На президентских выборах, состоявшихся 15 октября 1963 года, Пак Чжон Хи получил 42,6 процента голосов, а Юн Босон — 41,2 процента. ПеревесПаку создали голоса избирателей в сельскохозяйственных районах. Пак сразу же после прихода к власти провел ряд мер, рассчитанных на развитие деревни.
Государство взяло на себя часть крестьянской задолженности ростовщикам, выделило кредиты на ведение сельского хозяйства. В городах же Пак проиграл, так как, несмотря на некоторый рост доходов, горожане по-прежнему жаловались на дороговизну, недостаток жилья, политические неурядицы.
Если на президентских выборах Пак прошел с небольшим перевесом, то через месяц, на выборах в Национальное собрание, его партия добилась внушительной победы. 17 декабря 1963 года в Сеуле состоялась церемония провозглашения Третьей республики. Было объявлено, что ее создание положило конец режиму военной власти, продолжавшемуся два года и семь месяцев, и возвратило стране конституционную форму правления. После церемонии состоялось открытие вновь избранного Национального собрания. В тот же день приступил к выполнению своих обязанностей сформированный накануне гражданский кабинет. Почти все лица, вошедшие в кабинет, являлись сподвижниками Пак Чжон Хи.
Пак уделял огромное внимание укреплению государственного аппарата за счет кадров, прошедших, как правило, армейскую школу, и преданных лично ему. Его сторонники утвердились во всех звеньях государственного аппарата, особенно в ведущих учреждениях — военном и внешнеполитическом ведомствах, суде, прокуратуре, полиции, органах разведки и пропаганды.
Пак являлся активным сторонником государственного регулирования экономики, при этом в своей деятельности он стремился тесно сотрудничать с влиятельными финансистами и промышленниками. Ассоциация корейских предпринимателей, созданная в июле 1961 года и насчитывавшая 145 компаний и 31 корпорацию, стала оказывать прямое и непосредственное влияние на политику правительства. Ассоциация представляла правительству рекомендации по важным вопросам экономической деятельности, вела изучение хозяйственной конъюнктуры в стране и за рубежом, проводила обмен экономическими и торговыми миссиями с другими странами с целью изучения рынков.
Экономическая ситуация в Южной Корее постепенно улучшалась. Экономический рост был достигнут огромным напряжением трудовых ресурсов страны: 10-часовой рабочий день, 6-дневная рабочая неделя, только несколько суток отпуска в году — вот истоки сегодняшней экономической мощи Южной Кореи.
Правительство Пака неотступно преследовали такие вечные экономические проблемы, как безработица, дороговизна, нехватка жилья и особенно коррупция. Нерешенность этих вопросов привела в марте 1964 года к серии массовых антиправительственных выступлений в Сеуле и других городах.
3 июня 1964 года недовольство правлением Пака вылилось в требование его отставки. Масса демонстрантов, окружив в Сеуле дворец президента, скандировала требования об уходе Пака с политической арены. В стычках с полицией участники демонстрации ранили более 400 полицейских, захватили несколько армейских грузовиков, напали на два полицейских участка. Власти ввели военное положение и перебросили в Сеул две армейские дивизии, сумевшие быстро восстановить порядок.
3 мая 1967 года состоялись новые президентские выборы. Пак Чжон Хи без труда переиграл Юн Босона. Новый срок его правления ознаменовалсяусилением репрессий. Несмотря на то что запрет на деятельность оппозиционных партий был снят, всякая оппозиция жестоко подавлялась. Одновременно Пак готовил «правовые основания» для продления своего правления, так как Конституция 1962 года давала возможность одному и тому же лицу быть президентом только два срока подряд. Пак и его люди развернули кампанию за пересмотр конституции. Их усилия сводились прежде всего к тому, чтобы добиться внесения в конституцию поправки, которая позволила бы одному лицу занимать пост президента три раза подряд.
Попытка пересмотреть конституцию вызвала резкие возражения оппозиционных партий. Обстановка в стране стала заметно обостряться и в связи с бурными студенческими демонстрациями в конце июня — начале июля 1969 года. В Сеуле произошли кровопролитные столкновения пяти тысяч протестовавших студентов с полицией. С обеих сторон появились многочисленные жертвы Власти, стремясь предотвратить усиление активности студенчества, временно закрыли более 40 университетов и колледжей, сотни студентов были арестованы.
В конце концов Пак сумел протащить через парламент законопроект с выгодными ему поправками к конституции. Диктатору пришлось даже пригрозить отставкой, если ему не позволят выставить свою кандидатуру на выборах 1971 года.
В 1971 году Пак вновь был переизбран. Аппетит приходит во время еды. Пак, традиционно усилив репрессии в начале нового срока, стал подумывать и о следующих выборах 17 октября 1972 года он неожиданно объявил о введении военного положения, запрете всякой политической деятельности, приостановлении действия конституции, а также роспуске парламента (хотя президент и не обладал такими полномочиями). Он заявил, что якобы в интересах диалога с Северной Кореей необходимо осуществить план политической реформы. Десять дней спустя, когда был оглашен проект новых поправок к конституции, стало ясно, что Пак стремится обеспечить сохранение своей власти после истечения третьего срока президентства.
Проект поправок к конституции предлагал аннулировать положение, ограничивающее права одного человека быть президентом три срока подряд, продлить срок президентства с четырех до шести лет, ввести непрямую систему избрания президента (голосами выборщиков на конференции). Поправки имели пункт, наделявший главу государства правом назначать кандидатов в Национальное собрание и распускать парламент. Референдум одобрил и эти поправки к конституции. Предоставленные Паку новые диктаторские полномочия вызвали в городах серьезные волнения, которые подавлялись с последовательной жестокостью. В 1975 году Пак издал закон, запрещавший критику правительства. Закон, направленный против политических противников режима, проводился в жизнь твердо и бескомпромиссно. С каждым годом режим Пак Чжон Хи сдавал позиции, теряя сторонников и наживая всеобщую ненависть.
Не добавляла популярности Паку и его внешняя политика. Еще в первый свой президентский срок он заключил с США двусторонний военный договор. В январе 1965 года он принял решение направить в Южный Вьетнам первоначально 2000 солдат и офицеров. Это решение вызвало ряд стихийных протестов в различных городах страны, было подвергнуто резкой критике в Национальном собрании.
Во время переговоров в Вашингтоне в мае 1965 года президент США Джонсон пообещал предоставить Южной Корее 150 миллионов долларов в качестве кредита на развитие экономики. За это Сеул направил во Вьетнам южнокорейский экспедиционный корпус, насчитывавший 50 000 солдат и офицеров.
Методы управления, насаждавшиеся Паком, его стремление подчинить всех своей воле, террор, который стал затрагивать не только противников, но и сторонников режима, привели к заговору в близких диктатору кругах. Пак Чжон Хи погиб в ноябре 1979 года в результате покушения — жестокого и загадочного. По официальной версии, Пака застрелил руководитель корейской разведки Ким Кью во время частного обеда. Ким затеял резкий и грубый спор с одним из участников обеда и в запале застрелил его. Когда же Пак попытался вмешаться, Кью дважды выстрелил в него. Охрана Пака ворвалась в комнату, но Кью застрелил всех четверых. Таково в кратком пересказе содержание сообщений средств массовой информации Южной Кореи.
В 1991 году за участие в военном перевороте 1979 года были арестованы президент Южной Кореи Ро Дэ У и его предшественник на высшем государственном посту Чон Ду Хван.
ЧАУШЕСКУ НИКОЛАЕ
(1918–1989)

Президент Румынии с 1974 года, генеральный секретарь Румынской компартии с 1965 года. В 1967–1974 годах председатель Государственного совета. С 1955 года — в руководстве компартии. Свергнут в ходе народного восстания и расстрелян (1989).
Николае Чаушеску родился 26 января в небольшом селе Скорничешти уезда Олт и был одним из десяти детей крестьянина Андруцэ. Семья жила бедно, однако отец сумел дать сыну начальное образование. Позднее Чаушеску так писал о своем детстве: «Будучи крестьянским сыном, я изведал гнет помещиков, а с одиннадцати лет и капиталистическую эксплуатацию». Видимо, в последнем случае он имел в виду свою работу подмастерьем в небольшой сапожной мастерской уже в Бухаресте, куда перебрался в поисках работы.
В 1933 году Николае был вовлечен в Коммунистический союз молодежи (КСМ), в том же году его приняли в члены коммунистической партии. Он не раз арестовывался, отбывал заключение в разных тюрьмах, в том числе в Дофтане, известной своими тяжелыми условиями.
Политические взгляды Чаушеску начали формироваться именно в те годы под влиянием товарищей по партии. Наибольшее влияние на него оказал «первый коммунист» страны Г. Георгиу-Деж, благоволивший к молодому коммунисту, что сказалось на дальнейшей судьбе Николае.
Многие румынские коммунисты, в том числе и Чаушеску, в годы войны сидели в концлагерях. Официальные биографы позже напишут, что молодой Чаушеску уже тогда был чуть ли не главной фигурой в революционном движении Румынии.
Быстрое продвижение Чаушеску начинается после 23 августа 1944 года: он — секретарь ЦК КСМ, член ЦК компартии, начальник Высшего политического управления армии и заместитель министра обороны, генерал. Движение к вершинам власти происходило на фоне крупных перемен в политической жизни страны. Покончив с режимом Антонеску, Румыния повернула оружие против Германии и сражалась до полной победы над фашизмом вместе с Советской Армией.
30 декабря 1947 года монархия была низложена, а страна провозглашена народной республикой. Компартия, сосредоточившая власть в своих руках, объявила о строительстве в стране социалистического общества.
Работая в армейских политорганах, а затем секретарем ЦК РКП, Чаушеску стал проявлять одну из своих самых отрицательных черт — жестокость, нетерпимость к инакомыслию, решимость любыми средствами добиваться повиновения и исполнения его приказов. Он не колебался, когда отдал приказ стрелять в крестьян одного села в уезде Дымбовица, выступивших против насильственной коллективизации.
Утверждение Георгиу-Дежа в качестве главного партийного руководителя в итоге привело к тому, что основным критерием кадровой политики стал принцип старой связи по подполью и личной преданности. На этой основе укрепились позиции Чаушеску, Маурера, Дрэгича.
Линия руководителей РКП на отход от Советского Союза, их особые взгляды на политические и экономические отношения в рамках СЭВ и Организации Варшавского Договора стали проявляться лишь после того, как в стране была создана прочная экономическая база, утвердилась монополия компартии в обществе, а советские войска к осени 1958 года были выведены с территории Румынии. Подчеркнутое стремление Румынии к «независимости» и «самостоятельности» проявилось на фоне успехов, достигнутых в экономическом развитии страны. Из отсталой аграрной она превратилась в индустриально-аграрную страну.
В апреле 1964 года руководство РКП открыто изложило свой «особый» курс в заявлении пленума ЦК компартии «О позиции РКП по вопросам международного коммунистического движения». К этому времени в руководстве партией и страной при молчаливом согласии Георгиу-Дежа довольно прочно укрепилась группа националистически настроенных деятелей во главе с Чаушеску и Маурером. Особую роль в сплочении этой группы сыграл Чаушеску. Все его шаги к утверждению своей личности в качестве преемника Дежа (о его болезни было известно уже с 1961 года) представляли собой настойчивую борьбу, которая выглядела как защита Дежа от «нападок» Хрущева или как действия волевого человека, отстаивавшего интересы страны в условиях усилившегося нажима на Румынию со стороны СССР и других социалистических стран, якобы пытавшихся удержать ее на положении аграрно-сырьевого придатка в рамках СЭВ. В это поверили многие румыны, что вызвало у них негативную и болезненную реакцию. Западная пропаганда восхваляла процессы так называемого «национального возрождения» и «дерусификации» в Румынии. Чаушеску широко использовал свое положение секретаря ЦК по организационным вопросам для того, чтобы расставить своих сторонников в партийном и государственном аппарате.
22 марта 1965 года пленум ЦК РКП избрал первым секретарем ЦК Николае Чаушеску.
После IX съезда РКП (июль 1965 года) стали усиливаться позиции группировки Чаушеску. На ключевые посты в партийном и государственном аппарате были поставлены верные ему люди. В целях повышения популярности и авторитета Чаушеску его стиль работы услужливая пропаганда противопоставляла «негодным методам» Дежа. В частности, были реабилитированы пострадавшие от прежнего режима люди.
Чаушеску критиковал прошлые ошибки Георгиу-Дежа, проводил косметические меры по либерализации в области экономики и культуры, спекулировал на вопросах независимости и суверенитета. Новый лидер, используя национальные чувства румын, призвал создать процветающее государство, независимое во внешней политике от Советского Союза, стран Варшавского Договора, чем снискал симпатии как внутри страны, так и на Западе. Румынии предоставляли кредиты, статус наибольшего благоприятствования. Чаушеску принимали с почетом в Великобритании, Франции, с ним охотно общались президенты США — Никсон, Форд и Картер.
Чаушеску продолжал осуществлять в стране кадровые перестановки, «закручивать гайки», особенно в связи с тем, что отдельные мероприятия ЦК РКП в области внутренней и внешней политики не всегда встречали одобрение со стороны старых руководителей.
Национальная конференция компартии в декабре 1967 года приняла решение совместить в одних руках партийные и государственные посты. Генеральный секретарь ЦК РКП Чаушеску был избран и председателем Государственного совета республики. Все общественные организации трудящихся Румынии были объединены во Фронт социалистического единства (позже переименованный во Фронт демократии и социалистического единства) во главе опять же с Чаушеску.
Линия Чаушеску на постепенное обеспечение себе особого положения в партии и стране отчетливо проявилась на X съезде РКП 1969 года. Именно с этой целью в устав было внесено изменение, в соответствии с которым генеральный секретарь РКП избирался не пленумом ЦК, а непосредственно съездом партии. Тем самым подчеркивалась неподотчетность его не только Постоянному президиуму и Исполкому, но, по сути дела, и Центральному Комитету партии.
Одновременно Чаушеску провел «чистку» партийных рядов, в первую очередь среди «старой гвардии». В частности, он расправился с видным партийцем Г. Апостолом, обвинив его в «моральном разложении», «демагогических методах». Апостол не был избран в ЦК, а позже его удалили из Румынии, направив послом в Аргентину.
Оклеветали, обвинив в «аморальном поведении», и другого представителя «старой гвардии» — К. Стойку. Позднее он покончил жизнь самоубийством. Чаушеску проводил в строгой секретности непрерывные перестройки партийных и государственных органов, а также кадровые перестановки в высшем и среднем руководящем звене. Чтобы обеспечить лояльность партийных лидеров, диктатор хранил у себя досье с «компроматом» на каждого из них, использовал собранные данные для оказания давления на непокорных. Им был выдвинут принцип ротации кадров. Так, из 21 члена Исполкома ЦК, избранных на X съезде РКП (1969), к следующему съезду практически ни один не остался на прежних должностях. Руководящие работники находились в состоянии неуверенности в своем будущем, в постоянном напряжении.
Ликвидировав Постоянный президиум ЦК, Чаушеску добился еще большего снижения роли и значения других руководящих деятелей компартии. Роль Политисполкома ЦК РКП практически сводилась лишь к формальному одобрению предложений и указаний Чаушеску без обсуждения. Такая же роль отводилась и Постоянному бюро.
Политисполкома ЦК, учрежденному XI съездом РКП в 1974 году. Были введены присяги на верность и преданность как по партийной, так и по государственной линиям, приняты многочисленные законы и административные меры по обеспечению государственной безопасности, секретности, ограничения контактов с иностранцами.
Для защиты своего режима Чаушеску создал мощный аппарат репрессий и всеобъемлющего контроля за мыслями и жизнью людей. Органы безопасности Секуритате стали главной опорой диктаторского режима. Всякие проявления оппозиционных настроений, нежелательного вольнодумства пресекались в самом зародыше. Аппарат госбезопасности с каждым годом увеличивался, росло количество тайных агентов, осведомителей в учреждениях, на предприятиях; были созданы центры по прослушиванию телефонных разговоров, перлюстрации почты. Велась слежка за всеми членами Политисполкома ЦК РКП, их женами. Очень многие инакомыслящие сидели в тюрьмах или находились под домашним арестом, за другими велось повседневное наблюдение. Народ находился в постоянном страхе перед всемогуществом и беспощадностью Секуритате.
Особые меры безопасности принимались для охраны диктатора, его жены, других членов клана. В учреждениях, гостиницах, жилых домах, расположенных вдоль трасс, по которым передвигался обычно кортеж машин бывшего диктатора, были оборудованы специальные помещения, где сидели в засаде вооруженные секуристы. «Дворец весны» семьи Чаушеску на берегу озера Херэстрэу с его безвкусным нагромождением богатств, с противоатомным бункером был связан подземными тоннелями с другими зданиями и двумя тайными аэродромами в окрестностях Бухареста. В центре города под зданиями ЦК партии, Госсовета и главной площадью тоже были созданы подземные ходы, целые лабиринты с многочисленными складами оружия.
Нарастал «культ вождя». Любые мероприятия связывались угодливой пропагандой не с деятельностью народа, даже компартии, а с личностью диктатора. Ему приписывались все действительные и мнимые успехи в социалистическом строительстве, подчеркивались его «особые» заслуги в поднятии международного авторитета Румынии. Большая пропагандистская шумиха поднималась вокруг издания за рубежом биографий, сборников речей и выступлений Чаушеску. Сам диктатор настолько привык к проявлениям культа, почестям, верил в свою «исключительность», что на вопрос американского корреспондента, как он относится к культу его личности, ответил: «В каждой стране есть деятели, которые своими делами на благо народа заслуживают всеобщее уважение!»
Важным этапом на пути установления Чаушеску личной власти стали события августа 1968 года, когда войска социалистических стран оккупировали Чехословакию и положили конец «пражской весне». Румынский генсек резко выступил против этой акции. 21 августа на Дворцовой площади в Бухаресте он заявил, что вторжение в Чехословакию — это «колоссальная ошибка, серьезная угроза делу мира в Европе и судьбе социализма, постыдное пятно в истории революционного движения».
Начавшийся еще в 1965 году процесс концентрации всей полноты власти в руках диктатора нашел свое завершение и конституционное оформление в избрании в 1974 году Чаушеску на пост президента республики.
Захватив в свои руки командные посты в партии и государстве, Чаушеску все больше опирался на своих близких и дальних родственников. Они заняли высокие посты в партии, армии, МВД, профсоюзах, молодежной организации, Госплане, средствах информации. Недаром в народе говорили, что страной правит клан Чаушеску, состоящий из 40 человек. Главным и единственным советником Чаушеску во всех государственных и партийных делах являлась его жена Елена Чаушеску. Эта чрезмерно честолюбивая женщина возглавила центральный институт химических исследований, а затем была избрана академиком, для чего пришлось заменить тайное голосование на открытое. Она являлась членом Политисполкома ЦК РКП, первым заместителем премьер-министра, председателем Национального совета по науке и образованию, была вторым по значению лицом в партии и государстве. Ее работы «ученого с мировым именем», написанные сотрудниками института, которым она руководила, издавались во многих странах мира. На самом деле Елена Чаушеску, вспоминает академик Илие Мургулеску, не могла прочитать простейшие химические формулы, писала со многими грамматическими ошибками. Ее знания соответствовали уровню начальной школы, да и то на многие элементарные вопросы она не смогла бы ответить.
И Николае, и Елена Чаушеску прочили младшего сына Нику, прозванного в народе принцем, в преемники отцу. Развратный, прославившийся своими скандальными кутежами, пьяными оргиями и дорожными происшествиями, Нику стал первым секретарем ЦК Союза коммунистической молодежи, затем, кандидатом в члены Политисполкома ЦК, секретарем уездного комитета РКП Сибиу. На него возлагал надежды диктатор, так как старший сын Валентин, физик-атомщик, был далек от политики и конфликтовал с родителями, а дочь Зоя прославилась больше амурными похождениями.
Чаушеску призывал народ беречь общественную собственность, а сам имел 21 роскошный дворец, 41 резиденцию в уездах, 20 охотничьих домиков, прекрасно оборудованные специально для него лечебные корпуса на курортах Ковасна, Олэнешть, Нептун.
Чаушеску был вспыльчив, неуравновешен, болезненно реагировал на любое замечание, иногда принимал самые неожиданные решения, в том числе по важнейшим экономическим и международным вопросам, пытался поучать всех присутствовавших Он кричал не только на своих официантов, охрану, но и на советников, секретарей ЦК.
Не удивительно, что в окружении Чаушеску оставались только работники, беспрекословно выполнявшие любые его указания, люди, обязанные своим выдвижением лично диктатору, заслужившие его благоволение своим усердием в отстаивании и пропаганде «особого» политического курса и в раздувании культа личности диктатора.
Его мнительность не имела границ. Садясь за стол, он дезинфицировал руки спиртом; во время визитов в Москву ему подавали блюда, приготовленные только из продуктов, доставленных самолетом из Бухареста, и обязательно предварительно продегустированные врачом. Чаушеску играл в бильярд, шахматы, но не любил проигрывать, и это хорошо усвоили его румынские партнеры. Он не терпел и не воспринимал классическую музыку.
Услужливые придворные величали его «самым великим сыном румынского народа», а годы его правления назвали «золотой эрой Румынии», «блистательной эпохой Чаушеску». До последнего момента Чаушеску верил в незыблемость своего режима, надеялся, изолировавшись от внешних влияний и расправившись с несогласными, править страной еще долгие годы.
Однако в восьмидесятых годах возрастание концентрации власти в руках Чаушеску уже не приводит к упрочению стабильности режима. Недовольство существующими порядками в стране, плохим продовольственным снабжением растет. В городах появляются антиправительственные листовки с призывами свергнуть Чаушеску и его клан, а в ноябре 1987 года происходит «хлебный бунт» в Брашове, жестоко подавленный диктаторским режимом.
В апреле 1989 года в западной печати появилось получившее широкий отклик «Письмо шести». Его авторы — ветераны компартии, занимавшие в разные годы ключевые государственные и партийные посты. В этом письме режим Чаушеску обвинялся, в частности, в использовании госбезопасности для подавления выступлений рабочих, преследовании старых членов партии, представителей интеллигенции. Авторы письма требовали восстановления конституционных прав граждан, соблюдения решений Венской конференции по правам человека.
Экономика страны на протяжении восьмидесятых годов находилась в состоянии стагнации. Провалились амбициозные программы модернизации и интенсификаии производства, повышения качества и конкурентоспособности продукции. Страдая гигантоманией, Чаушеску любыми средствами стремился вывести Румынию в число передовых индустриальных держав. Это привело к созданию потенциала, который превышал реальные возможности страны.
В марте 1989 года Чаушеску торжественно объявил, что внешняя задолженность погашена досрочно и Румыния, таким образом, «является единственной страной в мире, полностью выплатившей свой внешний долг». Всего зарубежным кредиторам за период с 1975 по март 1989 года было выплачено около 21 миллиардов долларов, в том числе свыше 7 миллиардов — в счет процентов. Сказалось стремление Чаушеску проводить эффектные мероприятия, которые повышали бы его авторитет и, кроме того, служили оправданием политики «затягивания поясов», введения жестких ограничений в снабжении населения энергией, газом, отоплении жилых и служебных помещений. Все это, особенно перебои в продовольственном снабжении (мясо и другие продовольственные товары также экспортировались), вызывало растущее недовольство населения.
Президент принял ряд непопулярных декретов, таких как рационирование основных продуктов питания, ограничение цен на рынке, запрещение абортов. Негативную реакцию среди кадровых офицеров вызывало использование армии на стройках «эпохи Чаушеску» (строительство ирригационных систем, железнодорожных и шоссейных магистралей). У крестьян-кооператоров отбиралась почти вся произведенная продукция, были урезаны приусадебные участки.
У Чаушеску в последние годы сложились напряженные отношения как с западными странами, так и с Венгрией, Болгарией, Югославией, Польшей и Советским Союзом. Противясь всему новому, он долгое время замалчивал перемены в Советском Союзе, других восточноевропейских странах, а затем откровенно выступил против перестройки и гласности. Даже во второй половине 1989 года он пытался удержать страну в стороне от преобразований, происходивших в соседних странах.
XIV съезд компартии, состоявшийся за месяц до восстания, был назван пропагандой «съездом великих побед, торжества социализма, полного проявления независимости и суверенитета Румынии» и прошел в атмосфере безудержного восхваления «героя из героев», «любимого сына нации», «титана мысли» Чаушеску. В докладе диктатора на съезде практически не упоминалось о реальных проблемах и трудностях страны. Но зато, указав, что во многих социалистических странах «говорится о совершенствовании, обновлении, перестройке», он категорически отверг необходимость и возможность аналогичных преобразований в Румынии. Чаушеску хвастливо заявил, что его страна не нуждается в перестройке, так как РКП уже давно «создала широкую систему революционной рабочей демократии», обеспечивающую непосредственное участие всех категорий трудящихся, всего народа в управлении всеми сферами деятельности.
Но вот наступил декабрь 1989 года, и в Румынии — стране, где, по словам корреспондента английской газеты «Гардиан», остановилось время, произошел революционный взрыв. Первым сигналом грядущей катастрофы стали волнения в трансильванском городе Тимишоаре, где проживало немало этнических венгров.
Чаушеску пытался любыми средствами сохранить власть в руках клана. На заседании Политисполкома ЦК РКП 17 декабря 1989 года он требовал стрелять в безоружных демонстрантов, перебросить в Тимишоару дополнительные войска, танки, отряды «патриотической гвардии». Елена Чаушеску при этом кричала: «Стреляйте! Раненых сносите в подвал, чтобы они оттуда больше не вышли!» Диктатор заявил, что следует освободить от занимаемых должностей министров национальной обороны, внутренних дел и командующего органами госбезопасности, а все руководство армией он берет на себя.
21 декабря по указанию Чаушеску в Бухаресте был созван митинг. На Дворцовой площади собрались манифестанты с лозунгами в защиту социализма в стране, с портретами супругов Чаушеску. В полдень с балкона здания ЦК партии Чаушеску начал свою речь. Вначале все шло как обычно и ничто, казалось, не предвещало неприятностей. Вдруг прямо в толпе раздался взрыв, что вызвало панику среди манифестантов. Позже станет известно, что кто-то взорвал петарду. Чаушеску застыл с открытым ртом и поднятой рукой. На несколько минут телетрансляция была прервана, а когда возобновилась, обстановка на площади уже изменилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21