«Словарь Вильяма Шекспира по подсчету исследователей составляет 12 000 слов. Словарь негра из людоедского племени «Мумбо-Юмбо» составляет 300 слов. Эллочка Щукина легко и свободно обходилась тридцатью». Так начинается глава XXII, ч. II «Людоедка Эллочка» в романе Ильи Ильфа (1897—1937) и Евгения Петрова (1903-1942) «Двенадцать стульев» (1927). В лексиконе мещанки Эллочки такие слова, как «знаменито», «мрак», «жуть», «парниша», «таксо» и пр., служат для выражения всех ее убогих чувств и мыслей. Имя ее стало нарицательным для лиц, уснащающих свою речь выдуманными словечками и вульгаризмами.

...газета «Московский университет» серьезно рекомендует студентам употреблять во всех случаях жизни словечко «железно» (ничем не отличающееся от Эллочкиного «знаменито»)... Сдадим весеннюю сессию без провалов и пересдач? — Железно! — Поработаем летом на уборке урожая и строительстве домов? — Железно! — Покажем себя на фестивале настоящими ломоносовцами? — «Железно!» Как обидно читать на страницах газеты университета, носящего имя М. В. Ломоносова, призыв заменить бесконечное разнообразие оттенков человеческой речи одним словом-суррогатом: «Железно!» (Ю. Салтанов, По стопам мещанки Эллочки, «Веч. Москва», 29 мая 1957 г.).

Новые Эллочки вместо «парниша» говорят «красивый мужик», «чудная баба». Появились слова «сикстинка» («Сикстинская мадонна» Рафаэля), «нержавейка» (ножи, ложки, зубы из нержавеющей стали), «загранка» (галстуки, джемпера и вообще заграничный ширпотреб), «потряска» (новый фильм или что-либо, потрясшее их воображение)... Можно было бы не поднимать разговора, если бы так изъяснялись только неолюдоедки (Рина Зеленая, Кое-что о разговорной речи, «Новый мир», 1958, № 1).

Русский язык
могуч и велик!
Из уваженья к предкам
не позволяйте
калечить язык
Эллочкам-людоедкам!
(В. Лифшиц, Исповедь манекена, М. 1961, с. 11.)