Новости
2 мая 1977 года произошло самое крупное и самое трагическое ЧП в истории Белорусской железной дороги: пассажирский поезд врезался в электричку, стоящую на платформе. Погибло 22 человека, 82 были ранены. О катастрофе до 2000-х предпочитали не вспоминать, но молчание не стерло из памяти свидетелей тот ужас, который им пришлось пережить. TUT.BY попытался восстановить события 2 мая 1977 года и нашел не только очевидцев ЧП, но и обвиняемых, их родственников и прокурора, который расследовал громкое уголовное дело.
— Вряд ли я смогу словами объяснить, что со мной творилось. Тот день помню, как сейчас, он четко остался в моей памяти, — вздыхает Александр Лычковский, который 40 лет назад жил в Крыжовке.
Вечер 2 мая обещал быть прекрасным: Александр вместе с девушкой и другом приехали из Заславля в Крыжовку, чтобы проводить его в армию — пожарить шашлыки, отдохнуть на природе. Вышли на перрон, а через несколько минут в их электричку № 548 Олехновичи - Минск на скорости 52,2 км/ч влетел пассажирский поезд № 280 Гродно - Орша.
— Сразу раздалась сирена, которую обычно подают тепловозы, затем глухой хлопок и поднялась пыль. Еще обратил внимание — на светофоре горел зеленый свет. Тут же побежали к последним вагонам электрички, понимая: произошла трагедия. От столкновения вагоны сошли с рельсов, упали на бок, не могу сказать, была паника или нет, я был настолько одержим мыслью, что нужно помочь другим, что вообще ничего не слышал. Забрался в вагон, который полностью лежал на боку, и был в шоке: прямо передо мной на сплющенной скамейке сидели уже мертвые мужчина и женщина, они погибли на месте ЧП. Вот я вам сейчас рассказываю это, а по телу дрожь, — вспоминает Александр Лычковский. — Почти сразу прибежали крыжовские, стали помогать выбираться людям через разбитые стекла. Помню, как спасал девочку лет 7−8, взял на руки и отнес на поле, где складывали всех погибших. Подбежал водитель, который проезжал мимо, подхватил ее и увез в больницу. Мне стало так плохо от всего увиденного… Умылся в каком-то болотце и уже больше не смог подойти к разрушенным вагонам.
«Одна человеческая ошибка повлекла другую, все закрутилось как снежный ком и закончилось крушением»
День 2 мая 1977 года выдался невероятно жарким, термометр показывал 30 градусов. Чтобы не сидеть в душном Минске, многие вырвались на природу за город, люди везли рассаду на дачи в Крыжовку и Зеленое, а вечером на электричке возвращались в столицу. Во-первых, завтра нужно было выходить на работу. Во-вторых, по телевизору начинался футбольный матч, который многие хотели посмотреть.
В 17.00 состав № 548 Олехновичи - Минск шел переполненный, двери закрывались с трудом, многие пассажиры так и остались на перроне. «Это было стечение обстоятельств. Одна человеческая ошибка повлекла другую, все закрутилось как снежный ком и закончилось крушением», — считают наши собеседники.
Невероятная жара вносила свои корректировки в работу железной дороги, в тот день рельсы должны были нагреться до 43 градусов. Это могло привести к тому, что они могли сомкнуться, нарушив работу автоматической блокировки, поэтому сотрудникам ЖД была разослана телеграмма: они должны быть внимательны. В третьем часу 2 мая рельсы действительно от жары сомкнулись, на светофоре загорелся ложный красный свет, в работе автоблокировки произошел сбой. До трагедии оставалось несколько часов…
«На переходном светофоре № 7702 загорелся красный огонь, а на пульте-табло у дежурной по путевому посту Крыжовка Бруйло загорелись две лампочки участков приближения поездов по четному пути. В это время поезда к остановочному пункту Крыжовка не приближались, что свидетельствовало о сбое в работе автоблокировки. В связи с этим дежурная по путевому посту Крыжовка Бруйло для устранения неисправности в работе автоблокировки вызвала по телефону электромеханика Кухорева, но не доложила о сбое в работе автоблокировки дежурному поездному диспетчеру Молодечненского направления», — говорится в приговоре Верховного суда Белорусской ССР.
На ложный зеленый свет пропустили 12 поездов
Сначала электромеханик Николай Кухорев и дорожный мастер Зенон Петрик пробовали разомкнуть рельсы гидравликой, ничего не получилось, затем взялись за ножовку. По инструкции они должны были остановить поезда, но в реальности знали: любая задержка — это разбор полетов у руководства и мгновенное лишение премии. Они вышли из ситуации следующим способом: Кухорев включал ложный зеленый свет и таким образом пропустил 12 поездов! В 17.00 по такой же схеме прошла электричка Олехновичи - Минск, а затем Кухорев просто забыл поставить реле в нормальное положение, на светофоре по-прежнему горел зеленый свет. И пассажирский поезд № 280 Гродно - Орша направился по пути, где стояла электричка. В 17 часов 14 минут произошло столкновение.
«Машинист тепловоза, продолжая следовать со скоростью 52,2 км/ч в час при белом огне на локомотивном светофоре, прямой видимости стоящей на остановочном пункте электрички № 548 с расстояния 897,5 метра и видимости с 337,5 метра, что электричка стоит на втором пути, в нарушение правил несвоевременно применил экстренное торможение и, имея технические возможности предотвратить наезд, в 17 часов 14 минут врезался в хвост электропоезда № 548 Олехновичи - Минск, что повлекло крушение поездов, несчастные случаи с людьми и причинение материального ущерба отделению дороги», — так описывается столкновение поездов в приговоре Верховного суда Белорусской ССР.
Страницы приговора уже пожелтели от времени, многих людей нет в живых, но те, кого мы разыскали, не сразу соглашаются говорить на эту тему: «Может, не надо? К чему ворошить прошлое?». А когда все-таки соглашаются, оказывается, и спустя 40 лет тот день могут вспомнить по минутам.
После ЧП железная дорога давила на следователей и просила отдать «черный ящик»
Сегодня Николаю Мультану, помощнику транспортного прокурора, 75 лет. Николай Николаевич входил в состав следственной группы, которую возглавлял старший следователь Минской областной прокуратуры по особо важным делам Николай Игнатович (будущий генеральный прокурор Беларуси, умер в 1992 году. — Прим.TUT.BY). Вместе с ними работал следователь Анатолий Семашко.
— Вечером 2 мая меня срочно позвали к телефону, на том проводе был начальник внутренних дел на транспорте: «Произошло крушение, есть жертвы, незамедлительно выезжай в Крыжовку». Сел в свои «жигули», забрал на вокзале сотрудников уголовного розыска и поехали, — рассказывает TUT.BY Николай Мультан. — Что я увидел? Ужас. Два последних вагона электрички были смяты. Чтобы вы представили весь масштаб катастрофы, нужно понять, что электричка была набита пассажирами. От удара два вагона пассажирского поезда сошли с рельсов. Первое, что я сказал Семашко: «Толя, нужно срочно достать из горящей кабины тепловоза скоростемерную ленту — «черный ящик» железнодорожного состава. Тут же определили круг лиц и начали допрос.
Николай Мультан пришел в Минскую транспортную прокуратуру в январе 1977 года, до этого 14 лет проработал на железной дороге. Он не понаслышке знал о специфике работы на ЖД, говорит, поэтому расследование жуткой катастрофы было несложным. Не успели следователи достать скоростемерную ленту, как со стороны руководства железной дороги началось давление: просили отдать вещественное доказательство, после каждый пытался обвинить другого в происшествии, и никто не хотел брать на себя ответственность.
— Это был рок. В тот день все шло так, что трагедия была неизбежна. Но каждый из тех, кто потом оказался в суде, мог ее предотвратить, — уверен Мультан. — 2 мая тепловозом управлял хороший, классный специалист — машинист Антон Якубовский. Можно сказать, он стал заложником эксперимента «в одно лицо». Накануне руководство Белорусской железной дороги решило: машинисты теперь будут ездить без помощника. Для Якубовского это был первый и последний раз… В тот день он вел состав один, в машинном отделении произошли какие-то неполадки с давлением, Якубовский пошел устранить неполадку, но предварительно положил кирпич на педаль бдительности. Если ее отпустить — произойдет немедленное торможение. Когда вернулся из машинного отделения, увидел электричку и растерялся. На допросах он будет рассказывать разные версии: сразу — что выпрыгнул из окна, затем — отбежал, лег на пол и поэтому остался жив. Кухорев забыл перевернуть реле, но электронику невозможно обмануть, в тепловозе есть дубляж светофора и его глазок показал лунно-белый свет, нужно было принять все меры к остановке, но Якубовский этого не сделал. Что касается дежурной по станции Бруйло, то она, на мой взгляд, была виновата больше всех. Когда на станцию Крыжовка прибыла электричка, загорелась букса, помощник побежал ее тушить, а в это время Бруйло вышла на крылечко, облокотилась на перила и стала смотреть на происходящее. Она оставила свое рабочее место на 13 минут! Если бы дежурная была на месте, то увидела бы на экране приближение тепловоза, тут же можно было связаться с Якубовским и предупредить: путь занят. Кроме того, о сбое блокировки она не доложила дежурному поездному диспетчеру.
«После крушения машиниста хотели представить к награде, я тогда сказал: «Подождите, еще рано»
На месте ЧП следственная группа работала до 3 часов ночи. Из вагонов изъяли вещи пассажиров: закатки, фотоаппараты и даже видеокамеру. Все отвезли в милицию, где выделили специальную комнату, оказалось, вещей до потолка. Позже, отойдя от шока, люди приходили за тем, что оставили в тот страшный день в Крыжовке.
Чтобы не создавать панику, тела погибших развозили по разным моргам. Такая секретность потом обернется тем, что деревенские жители до сих пор не верят официальным данным — 22 жертвы, убеждая, что погибших на самом деле гораздо больше. В газетах крушению поезда отвели всего несколько скупых строк, больше эта тема в СМИ не поднималась.
2 мая электромеханик Николай Кухорев и дорожный мастер Зенон Петрик не пришли домой ночевать, их задержали и на «жигулях» следователя Мультана отвезли в Минск.
— Давление со стороны железной дороги продолжалось. Сразу они хотели представить к награде Якубовского, якобы он что-то там предотвратил, я тогда сказал: «Подождите, еще рано». 3 мая в актовом зале прокуратуры авторитетная комиссия расшифровала скоростемерную ленту, все подробности происшествия тут же выяснились, когда увидели скорость тепловоза, стало ясно: Якубовский ничего не предпринял, чтобы избежать столкновения, — вспоминает Николай Мультан.
Машинист пассажирского поезда стал не героем, а фигурантом уголовного дела. Вместе с ним на скамье подсудимых также оказались дежурная по станции Елена Бруйло, электромеханик Николай Кухорев и дорожный мастер Зенон Петрик. 14 сентября 1977 года Верховный суд признал всех четверых виновными и приговорил: Кухорева — к 12 годам лишения свободы, Петрика — к 10, Якубовского — к 7. Дежурная по станции 20-летняя Бруйло забеременела во время расследования и получила 4 года условно. Единственным, кто не отрицал свою вину, был Николай Кухорев. Чуть позже все попали под амнистию, сроки были сокращены в два раза, после освобождения большинство фигурантов уголовного дела вернулись работать на железную дорогу.
«Когда в тюрьме привели отца, не узнала — перед нами стоял совершенно другой человек»
Сейчас машинисту Антону Якубовскому 87 лет. Он, как и 40 лет назад, продолжает жить в доме железнодорожников в Грушевке. До крушения поезда Антон Сильвестрович считался одним из лучших сотрудников ЖД и был награжден знаком «Почетный железнодорожник».
— Он себя плохо чувствует. Да и я сама не хочу говорить на эту тяжелую тему, вспоминать все опять, мужа не хочу тревожить. Он очень болезненно воспринимает эту тему. Мы его стараемся оградить, так что извините, — прокомментировала TUT.BY жена машиниста Якубовского.
Как и в любой истории, есть две стороны. Для семей осужденных жизнь разделилась на «до» и «после»: слезы, судебные заседания, передачи в тюрьму. Этот груз осужденные несли многие годы.
Путевой мастер Зенон Петрик умер в 1994 году от сердечного приступа. Его дочка, Галина Львова, до сих пор хранит пожелтевший приговор Верховного суда, выписку из тюрьмы сразу после освобождения и награду, благодаря которой Петрику «убрали» из наказания 5 лет. Вспоминая события 1977 года, Галина Зеноновна заметно волнуется, на глазах появляются слезы. Их семья все время жила возле путей. На железной дороге всю жизнь отработал отец, сама Галина Львова и после ее дочка пошли по стопам мамы и деда.
2 мая у Галины Львовой, которая в тот момент работала дежурным по станции, был выходной. Она загорала на Минском море, не дождавшись электрички, пошла пешком домой в Заславль, а там уже сообщили: «Галя, твоего отца забрали».
— Через три дня его выпустили, не предъявив обвинения. Отец лишь сказал, что было очень страшно. Он продолжал работать мастером, а однажды его вызвали — и все, больше не вернулся. Я ходила на все заседания Верховного суда, атмосфера была тяжелой, для пострадавших обвиняемые были убийцами, поверьте, моему папе тоже было нелегко. Как я плакала… После приговора оттолкнула милиционеров, бросилась на отца, чтобы обнять. В следующий раз увидела через год, в тюрьме. Когда его привели, не узнала — перед нами стоял совершенно другой человек. За это время он сильно постарел, — вспоминает Галина Львова.
Начальника, который придумал эксперимент в «одно лицо», так и не наказали
Жена Петрика не раз пожалеет о том, что их семья накануне трагедии из Гродненской области переехала жить в Заславль. Женщина была уверена: остались бы там, эта беда обошла бы их стороной.
— На прежней работе перегон, который обслуживал отец, был оборудован полуавтоматической блокировкой, а здесь — автоблокировка, другое устройство… Возможно, папа до конца в ней не разобрался, — предполагает Галина Зеноновна. — Я много раз перечитывала этот приговор и не согласна с ним, там указано, что отец был «руководителем работ», но это не совсем так, он был в этот день ответственным дежурным. Его обязанность — быть дома возле телефона, чтобы в случае чего мог выехать на работу. Вы спросите: «Так почему не обеспечил безопасность?». На перегоне не одна точка, не один стык, и где они сойдутся — непонятно. Как будто нужно стоять у этой одной точки и поливать ее водой. Все получилось, как у Дунина-Марцинкевича: «За то, што бачыў і не бараніў, і за то, што не бачыў і не мог бараніць».
Два года Зенон Петрик провел в тюрьме по улице Ангарской, еще три — на поселении в Несвиже, работая в стройбригаде. Потом до самой пенсии работал на железной дороге в Молодечненской дистанции пути — бригадиром по капитальному ремонту пути, бригадиром цеха смотрителя зданий. И хоть приговор Верховного суда обжалованию не подлежал, его дочка писала в разные инстанции, в конце 80-х Зенона Петрика освободили от выплат, по приговору он должен был возместить 3,5 тысячи рублей.
— Галина Зеноновна, вы не согласны с приговором. Так кто же по-вашему виноват?
— Стечение обстоятельств. Конечно, для семей погибших это не оправдание. Начальника дороги Юшкевича, который придумал этот эксперимент в «одно лицо», почему-то к ответственности так и не привлекли. С 3 мая 1977 года и до настоящего времени на всех пассажирских и грузовых поездах машинист работает только с помощником. Понимаете, виноват был случай. Мы все на кого-то надеемся, один сделал ошибку, потом второй…
В 2014 году Галина Львова, на тот момент ведущий инженер отдела перевозок Минского отделения железной дороги, ушла на пенсию и переехала в родительский дом в Заславль, откуда днем 2 мая 1977 года на работу ушел ее отец.
Поврежденные вагоны разрезали автогеном, жертв складывали в мешки…
Сегодня в Крыжовке о крушении поездов помнят немногие: лишь старожилы, которые живут прямо возле дороги. В их жизни мало что поменялось с тех пор: окна по-прежнему выходят на станцию, железную дорогу, с утра и до ночи мимо проносятся поезда.
Метрах в 50 от станции стоит зеленый дом, это и есть та самая дежурная часть, из которой 2 мая 1977 года вышла Бруйло и стала смотреть, как помощник машиниста тушит буксу.
— Я проработала с Якубовским с 1984-го по 1990 год на станции Степянка. Больше к пассажирским поездам его не допускали, только к маневровым тепловозам. Он достаточно часто рассказывал про трагедию, одну его фразу запомнила до сих пор: «Если бы погиб, посмертно дали бы героя. А раз остался жив — пошел под суд», — рассказывает TUT.BY дежурная по станции Крыжовка Антонина Геннадьевна.
Через дорогу от дежурной стоит деревянный дом семьи Бабицких. В мае 1977 года здесь опасались, что вот-вот арестуют Татьяну Тифовну, которая работала на переезде и на зеленый свет пропустила пассажирский поезд. Обошлось. Женщину не раз допросили, но обвинение так и не выдвинули.
— Она очень плохо слышит, не получится у вас поговорить с мамой, — объясняет нам дочка Наталья Александровна. — Давайте лучше я дам интервью, я же была на месте трагедии почти с первых минут.
Когда пассажирский поезд влетел в электричку, она с друзьями была неподалеку в лесу. Сразу раздался хлопок, потом крики людей. Компания тут же побежала к станции.
— Чтобы пострадавшим оперативно оказывать помощь, люди выбегали на дорогу и заворачивали к месту ЧП все проезжающие машины. Помню, как один водитель не хотел брать пострадавшего, чтобы тот не запачкал кровью ему чехлы. Так люди быстро выкинули его из салона и за руль сел кто-то другой, — рассказывает TUT.BY Наталья Бабицкая.
— На станции творился ужас: погибшие лежали на платформе, загорелся последний вагон электрички. Поврежденные вагоны разрезали автогеном, жертв складывали в мешки… Люди плакали, кричали. И сейчас стоит перед глазами беременная в крови женщина, которую несли на носилках. В тот год я родила сына, он лежал в роддоме № 7, помню, как по улице Орловской шла траурная процессия, хоронили двух братиков, которые погибли в Крыжовке. Машины остановились, люди несли большие портреты мальчиков.
3 мая на платформе замыли кровь, подкрасили рельсы, кто-то из родственников погибших принес венок, но его приказали тут же убрать.
— Первые полгода люди боялись ездить в последнем и предпоследнем вагонах электрички, они всегда были пустыми, — продолжает рассказывать Наталья Бабицкая, а в это время мимо ее дома проносится очередной поезд.
Трагедия в Крыжовке осталась в памяти и сердцах людей. Энтузиасты не первый год предлагают поставить памятник жертвам, но их пока не услышали…
