Общество


2 мая 1977 года семья Чувичко поехала за город на дачу. Эта была традиция: каждый год после демонстрации ехать в Крыжовку, чтобы посадить грядки, побыть на природе. Они смеялись и обсуждали, как 3 мая их 15-летний Сережа выступит на соревнованиях в Бресте по фехтованию, а 25 мая старший Леня улетит во Францию в составе юношеской сборной по футболу. Все планы рухнули за секунду. В электричку, в которую сели мальчики, врезался пассажирский поезд.

Фото Евгений Ерчак, TUT.BY

— Это непростая для меня тема даже спустя 40 лет. Рана не затянется никогда, — на том конце провода слышно, как Эмма Чувичко начинает плакать. Потом тяжело вздыхает и говорит: «Приходите».

Ровно 40 лет назад, 2 мая 1977 года, Эмма Михайловна плакала так, что никакие слова не способны были ее утешить. Чуть позже соседи признаются — они не знали, как правильно себя вести, то ли быть рядом с семьей Чувичко, то ли, наоборот, оставить ее в покое, дать время прожить эту боль до конца.

Солнечный и жаркий день 2 мая 1977 года для сотни людей стал трагичным. В 17 часов 14 минут пассажирский поезд № 280 Гродно — Орша на скорости 52,2 км/ч влетел в электричку № 548 Олехновичи — Минск, стоящую на платформе. От мощного удара последний вагон электрички смяло как гармошку, предпоследний был искорежен и сошел с рельсов. В списке погибших — 22 человека, еще 82 пассажира получили ранения.

«Трагедия была неизбежна». Очевидцы — о крушении поездов под Минском 40 лет назад

Фото из архива Белорусской железной дороги
Фото из архива Белорусской железной дороги

— На станции творился ужас: погибшие лежали на платформе, загорелся последний вагон электрички. Поврежденные вагоны разрезали автогеном, жертв складывали в мешки… В тот год я родила сына, он лежал в роддоме № 7, помню, как по улице Орловской шла траурная процессия, хоронили двух братиков, которые погибли в Крыжовке. Машины остановились, люди несли большие портреты мальчиков, — рассказывала TUT.BY очевидец и жительница Крыжовки Наталья Бабицкая.

Хоронили тогда родных братьев: 17-летнего Леню Чувичко и 15-летнего Сережу.

Фото Евгений Ерчак, TUT.BY
3 мая 1977 года 15-летний Сергей должен был уехать на соревнования.

Мальчики ехали в последнем вагоне электрички, в том самом, от которого практически ничего не осталось. В последний путь детей провожали одноклассники, друзья, родные, в школе в их честь дали последний звонок.

Фото Евгений Ерчак, TUT.BY
Во время похорон школьников улицу Орловскую полностью перекрыли.

После гибели мальчиков на их партах всегда стояли живые цветы

Сейчас их маме, Эмме Михайловне, 81 год. Год назад она похоронила мужа, и из близких родственников, кроме племянницы, у женщины никого не осталось.

— Как я жила все это время? 40 лет убеждаю себя: горе не только у меня. Пока я на этом свете, за могилой мальчиков есть кому ухаживать, — говорит Эмма Чувичко и провожает меня в зал.

Перед нашей встречей она выпила успокоительное, бережно разложила на столе старые фотографии, документы, награды мужа Василия Ивановича, свидетельства о смерти Лени и Сергея, их детский альбом.

Фото Евгений Ерчак, TUT.BY
Эмма Михайловна 40 лет хранит свидетельства о смерти своих детей.

— У нас было заведено каждый год 2 мая, отбыв на демонстрации, всей семьей выезжать на дачу в Крыжовку, приводить участок в порядок. Вечером мы должны были вернуться в Минск… И вот мальчики говорят: «Мама, давай нам все самое тяжелое, мы отвезем домой и пойдем купаться». На улице было плюс 30 градусов, жара, а возле нашего дома на улице Нововиленской — Комсомольское озеро. И побежали. Помню, как племянница хотела уехать с ними, но я остановила: «Лена, да отстань ты от мальчишек». Они запрыгнули в последний вагон. Что было дальше, вы знаете. Получается, если бы не остановила Лену, она бы тоже погибла, — рассказывает TUT.BY Эмма Чувичко.

— Эмма Михайловна, как вы узнали о гибели детей?

— Мы как раз шли на станцию на следующую электричку и вдруг слышим ужасный удар. Боже, что случилось? Подбежали, увидели искореженный вагон, Василий Иванович сразу сказал: «Ой, мальчики. Нужно их найти». Муж забрался в смятый вагон и вынес на руках нашего старшего сына. Леня был мертв. Сереженьку мы так и не нашли. Приехали домой в Минск на автобусе, нас окружили соседи, спрашивают, что случилось. Когда муж ответил: «Леня погиб», вдруг стало так тихо-тихо, а потом люди заплакали.

Фото Евгений Ерчак, TUT.BY
Эмма Михайловна 7 лет носила траур по мальчикам.

Весь вечер Василий Чувичко ездил на машине по всем моргам, искал 15-летнего Сергея. Нашел в час ночи в Боровлянах.

 — Вы бы знали, какие это прекрасные мальчики были! — вспоминает Эмма Михайловна. — Сережа занимался фехтованием, 3 мая должен был выступить на соревнованиях в Бресте. Сыновья прекрасно пели, играли на гитаре, Леня вообще был футболистом, подающим большие надежды. 25 мая в составе юношеской сборной собирался улететь во Францию. Девочки в школе уже писали список вещей, которые сын должен был привезти из-за границы: «Ой, Леня, ты же через три недели уезжаешь. Надо все успеть». И сын действительно улетел. 2 мая 1977 года навсегда.

Фото Евгений Ерчак, TUT.BY
25 мая Леня должен был улететь во Францию в составе юношеской сборной по футболу.

 — Одноклассники мальчиков так были потрясены их гибелью, что до конца года на парте Сережи и Лени стояли живые цветы, девочки каждый день приносили новый букет. После похорон детей я семь лет носила траур, никак не могла смириться с их смертью. Когда ездила куда-нибудь на экскурсии, меня спрашивали: «Вы одна? Так вы счастливая и свободная женщина». И я не хотела никому объяснять, что в одной могиле у меня похоронены сыновья. Большое горе безмолвно.

«После похорон нам дали льготу — освободили от налога на бездетность»

Эти слова большими буквами написаны на могиле Лени и Сергея Чувичко.

Фото Евгений Ерчак, TUT.BY

В 1972 году их папа Василий Иванович, в то время начальник управления земельных фондов Министерства сельского хозяйства, лично отводил место для Северного кладбища. Через пять лет он там похоронит своих детей.

Эмма Михайловна разливает по чашкам чай, поправляет нарциссы, которые накануне привезла с дачи в Крыжовке, и признается: лучшие годы их семьи выпали на 70-е. Она тогда работала главным экономистом в Министерстве сельского хозяйства, где часто устраивались интересные вечера, дети подросли и много ездили с родителями: то на юг отдыхать, то на экскурсию в Москву.

Фото Евгений Ерчак, TUT.BY
Семья Чувичко.

— Были большие планы, но, увы. Сложилось, как сложилось, — вздыхает женщина, держа в руках свидетельство о смерти детей, в которых написано: «Место гибели — Крыжовка».

— Эмма Михайловна, сейчас семьям погибших принято выплачивать денежную компенсацию. А как было 40 лет назад?

— После похорон пришли из райисполкома, посмотрели, как мы живем: «Так, квартира у вас есть, работа тоже, выходит, ни в чем не нуждаетесь». Предложили отдать копии чеков, чтобы оплатить расходы. Но я была в таком состоянии, что ничего не соображала, финансовыми вопросами занималась моя родственница. Помню только, что Леньке, который оканчивал 10-й класс, заказали к выпускному вечеру костюм, в нем и похоронили. Единственную льготу, предложенную нам после гибели детей, предоставило Министерство финансов, — после этих слов Эмма Михайловна идет в соседнюю комнату, приносит небольшую сумочку.

— Это вещи моего мужа, — мягко говорит она и достает очки, часы, ключи от дома, награды. Вся жизнь взрослого и заслуженного человека Василия Чувичко вместилась вот в эту сумочку. — А вот и документ. Нас освободили от налога на бездетность. Мне было тогда 41, моему Василию Ивановичу 46. Что же, очень вовремя.

Фото Евгений Ерчак, TUT.BY

 — Мы прожили вместе с мужем 56 лет, сами себя обеспечили, от государства или от железной дороги никакой помощи не было. Только каждый год со скидкой в 30% нам давали путевки в санаторий. Однажды ехала в электричке, не успела купить билет, и меня оштрафовали на 3 рубля 50 копеек. Ехала до Минска, обливалась слезами, и не потому что 3.50 пришлось заплатить, а от обиды. Часто слышу: «Вас железная дорога всю жизнь должна бесплатно возить за то горе, какое принесла вашей семье».

— Когда я приезжала в Крыжовку, местные говорили, что не верят в официальные цифры погибших — 22 человека.

— Погибших считали так: кто скончался на месте крушения, того включали в список. Кто умирал по дороге в больницу или спустя несколько дней, в официальный список жертв уже не включали. Рядом с нашими детьми похоронен сосед по даче Гена Недосеков, он умер 6 мая в больнице. Его родители рассказывали, что после крушения он уже не мог говорить, только слезы текли по щекам. А такой был парень… Только из армии вернулся. Гену уже не считали погибшим во время крушения, чтобы не портить статистику.

Фото Евгений Ерчак, TUT.BY
Геннадия Недосекова не считали погибшим во время крушения, чтобы не портить статистику.

«Машеров приказал спустить все на тормозах, потому что у железной дороги был юбилей — 115 лет»

25 августа 1977 года начался суд над обвиняемыми. На скамье подсудимых оказались четыре человека: машинист поезда Антон Якубовский, дежурная по станции Елена Бруйло, электромеханик Николай Кухорев и дорожный мастер Зенон Петрик. 14 сентября 1977 года Верховный суд признал всех четверых виновными и приговорил: Кухорева — к 12 годам лишения свободы, Петрика — к 10, Якубовского — к 7. Дежурная по станции 20-летняя Бруйло забеременела во время расследования и получила 4 года условно. Единственным, кто признал вину, был Николай Кухорев. Чуть позже все попали под амнистию, сроки были сокращены.

Фото Евгений Ерчак, TUT.BY

— Мы с мужем присутствовали на суде только в первый день, а потом уехали в санаторий «Беларусь» в Сочи, профсоюз выделил нам путевки со скидкой 30%. Там, кстати, отдыхали железнодорожники, и они произнесли фразу, которую запомнила на всю жизнь: «Когда в Крыжовке случилась трагедия, думали, всем головы снесут. Но Машеров приказал спустить все на тормозах, потому что у нас юбилей — 115 лет». Понимаете, суд нас уже не интересовал. Людей наказали, справедливо или нет, не мне судить. Но обидно, что из руководства железной дороги наказания никто не понес, — продолжает рассказывать TUT.BY Эмма Михайловна.

После гибели Лени и Сергея их друзья часто приходили в дом Чувичко, приглашали потом на свадьбы, просто забегали на чай. Ведь Эмма Михайловна и Василий Иванович остались совсем одни.

Фото Евгений Ерчак, TUT.BY
На дачу в Крыжовке Эмма Михайловна до сих пор ездит на электричке.

— До 81 года мне помогла выстоять закалка. Росла без отца, он погиб 1 сентября 1944 года, когда я пошла в первый класс. А мама была партизанкой, мы и в землянке жили, и на болоте. Мой Василий Иванович перенес один инфаркт на ногах, потом второй. В 2011 году случился инсульт, в январе 2016 года мужа не стало, — говорит Эмма Михайловна.

За 40 лет она выучила каждый поворот, знак от дома к кладбищу. Иногда на Северном кладбище слышит разговоры о том, что это железная дорога установила памятники ее сыновьям. И только родные семьи знают: это папа и мама заплатили по тем временам 2 тысячи, чтобы установить надгробие.

Фото Евгений Ерчак, TUT.BY

— Когда устанавливали памятник, грузин сказал: «Если у тебя горе, сходи к соседу». Не бывает так, что плохо только тебе. У каждого свое горе. Рядом с сыновьями похоронены трое детей. Восьмиклассники возвращались с сельхозработ, включили транзистор, достали антенну. Молния убила их на месте… Единственное, о чем я жалею, что за все эти годы мы не установили погибшим памятный знак в Крыжовке, — говорит Эмма Михайловна, достает из вазы те самые нарциссы, которые вырастила на даче, надевает пальто и по привычному маршруту отправляется на Северное кладбище.

2 мая она снова сюда вернется.

,