Этим материалом завершается цикл публикаций, подготовленных библиотекарем-краеведом Ольгой Фроловой, о людях из рода Муравьёвых, родившихся на батецкой земле, в Малых Теребонях.
Детство, отрочество, юность
Николай Назарьевич Муравьёв родился в 1775 году «в поместье своего отца Назара Степановича Муравьёва, сельце Малая Теребонь, в сорока верстах от Новгорода».
До 9 лет зимой он жил в Новгороде, а лето проводил в деревне.
В имении Малые Теребони маленький Николай, как он сам говорил, «выучился читать и писать по-русски, читать и говорить несколько слов по-французски и немецки, первые четыре правила арифметики и кое-что с нот выуживать на скрипке и кое-как плясать».О впечатлениях, которые сохранил Николай Назарьевич с детства, он писал: «Я и родился в первородной русской старине и обречён был быть и русским разумником, и русским святошею, среди русского гостеприимного братолюбства…».
В 9 лет Николая Муравьёва отправили учиться в Горный корпус, в Санкт-Петербург, который он окончил с отличием. Служебную карьеру он начал на Нерчинских заводах, но деятельность горного инженера ему пришлась не по вкусу, и Николай Муравьёв перешёл во флот.
По морям, по волнам
На флоте он дослужился до чина капитана 1‑го ранга и вышел в отставку в 1803 году. Морская служба дала ему возможность побывать в Англии, где он «прошёл все ветви математики, все естественные науки».
Будучи морским офицером, во время поездки в Англию в 1797–1800 годах Николай Назарьевич вёл дневник. В дневнике были чертежи парусов, морских приспособлений с математическими выкладками, бытовые зарисовки. Во второй тетради — сочинения (литературные и исторические). Здесь же рисунки посаженных в Теребонях сибирских кедров с описанием их роста.
На ниве просвещения
В 1805 году родственник Николая Назарьевича Муравьёва, общественный деятель и литератор Михаил Никитич Муравьёв стал попечителем Московского учебного округа. При его содействии Николай Назарьевич перешёл на службу в Министерство народного просвещения, где прослужил до 1810 года. В этом же году он вышел в отставку и поселился в своём новгородском имении.
Шесть лет губернаторства
С 1812 по 1818 годы Николай Назарьевич занимал должность новгородского вице-губернатора, а затем и губернатора. Под руководством графа Аракчеева он занимался организацией военных поселений в Новгородской губернии.
Повышение и отставка
В 1818 году Николай Муравьёв занял должность статс-секретаря Собственной Его Величества канцелярии. В 1927 году Муравьёв был назначен сенатором.
В 1831 году он покинул государственную службу. При отставке ему была назначена пенсия в 20 тысяч рублей ассигнациями в год.
Соха перу не помеха
Оставив службу, Николай Назарьевич Муравьёв поселился в своём имении Покровском, на левом берегу Невы, по Шлиссельбургской дороге. Здесь он активно занялся литературой и сельским хозяйством.
Он выращивал удивительных размеров картофель и капусту, выводил новые сорта злаков (в том числе получившую большую популярность рожь «муравьёвка»), придумывал кулинарные рецепты.
О своих достижениях Николай Назарьевич регулярно оповещал общественность на страницах «Санкт-Петербургских ведомостей», «Северной пчелы» и других газет.
В 1839 году на страницах газеты «Северная пчела» появился очерк о Покровском, который отразил стремление Муравьёва основать на своих землях крупное предприятие.
Возможно, автором неумеренно восторженной статьи был сам Николай Назарьевич. В начале этой статьи рассказчик описывает, как по кишащему заводами и фабриками Шлиссельбургскому тракту добрался до «сельца Покровского при возвышенном и крутом берегу Невы, с её радостными видами и великих зданий, и деятельного смышления образованного человечества».
И вот автор разворачивает величественную панораму:
«Главный дом Покровского останавливает на себе ваше внимание. Он милой архитектуры, довольно велик и завлекает к себе глаз, особенно если глядишь на него с Невы. Вы хотите и в нём искать мануфактуру: так много вы их видели и видите вокруг себя. Но их в нём нет ещё. Сад сельца Покровского вас занимает, он открыт для всех и каждого.
Десять лет перед сим на землях Покровского почти всё было дико и бесплодно. Нагулявшись по множеству тропин и излучин на пространстве 50 десятин и не видя конца землям Покровского, вы садитесь отдохнуть.
Поражённые этою отменностью села Покровского посреди, так сказать, молодого мануфактурного города, вы вопрошаете первого встречного: почему нет и здесь какого-нибудь издельственного заведения? Потому, что ещё не успели этого сделать, отвечает вам встречный. А местность Покровского удивительно для того выгодна; можно сказать, необыкновенно выгодна и по положению её побережных земель на пространстве десятков десятин, и по тесной смежности её с литейным заводом и с заводом богатых станков прядильных и ткацких. Покровское имеет 200 десятин земли обработанной и самой плодородной. Это единственное место для устройства жилищ нескольких тысяч ремесленников мануфактурных. А побережные его десятки десятин могут принять на себя сорок и более фабрик, каких угодно званий, когда проведётся из Невы в это пространство неширокий сплавной канал…».
А вот и хозяин Покровского появляется в тексте:
«Да как, думаете и вопрошаете вы, возьмется этому начало? Вам тотчас и просто отвечает встречник: хозяин Покровского человек просвещённый, готов за это взяться всею капитальностью своего поместья, если бы наши просвещённые и предприимчивые мануфактуристы обратились к нему с предложениями и советами. Кажется, уже и были некоторые от них попытки с этим намерением. Разумеется, было бы лучше, когда бы несколько достаточных и смышлёных мануфактуристов для того из себя составили общество, в которое, вероятно бы, вошёл и хозяин Покровского…
Вы, наконец, встречаетесь и с самим хозяином села Покровского, знакомитесь с ним и узнаёте от него, сверх всего слышанного, что Покровскими фабриками прядения и тканья может быть спрядена и соткана большая часть русских льнов и пеньки, ныне сплавляемых изнутри России к торговой пристани Петербурга, что ими же может быть спрядена вся хлопчатая бумага, ныне ввозимая из Америки к этой пристани…».
Николай Назарьевич устроил у себя в Покровском сахарный завод, где по своему собственному способу вываривал сахар. Пытался даже завести свою текстильную мануфактуру, но успеха в этом деле не имел.
Время не щадит мёртвых
Умер Муравьёв в начале 1845 года и был похоронен в церкви Спаса Преображения на близлежащем Фарфоровском кладбище в Петербурге. Однако его могила была уничтожена в 1960‑х годах при строительстве станции метро «Ломоносовская».
Эпитафия на могиле гласила: «Он всегда имел пред очами разумения своего суету сует и всяческую суету рода человеческого и чувством своим был не житель мира сего».
Вместо эпилога
За свою жизнь Николай Назарьевич Муравьёв успел сделать многое.
За «Описание древней новгородской серебряной гривны и её рублей с некоторыми понятиями о древности, величии и богатстве Новагорода» и «Исторические исследования о древностях Новгорода, касающиеся его монет серебряных: гривен, или полугривен или рублей; его местности, величины, населения и окольностей; его укреплений, строений, нравов жителей и свойств управления» Николай Назарьевич получил звание почётного члена ИАН.
На досуге Николай Назарьевич Муравьёв писал стихи, издал повесть в стихах «Киргизский пленник», которая увидела свет в 1828 году. Полное собрание сочинений Николая Назарьевича Муравьёва вышло под названием «Некоторые из забав отдохновения, с 1805 года…».
