Конституционный договор-1991: старт или крах правового государства?

С конституционно-правовой точки зрения можно утверждать, что три правовых акта — Декларация о государственном суверенитете Украины от 16 июля 1990 г., утверждение парламентом текста Акта провозглашения независимости Украины от 24 августа 1991 г. и всеукраинский референдум об утверждении указанного Акта, проведенный 1 декабря 1991 г., — по своей сути являются единым, неделимым, длящимся процессом заключения конституционно-правового (учредительного) договора между действующей на тот момент партией власти и населением УССР.

И если первые два акта имели характер предложения (оферты) со стороны партии власти о заключении подобного договора, то положительные итоги референдума по сути означали его заключение со стороны коллективного гражданина союзной республики.

Итак, 1 декабря 1991 г. был заключен конституционно-правовой договор об учреждении суверенного государства Украина.

Но на каких условиях?

Для ответа на сей вопрос вспомним то время: в 1987 г. вошла в решающую стадию система фундаментальных реформ политической системы, государственного строя и экономического уклада Советского Союза, которая в политической публицистике тех лет получила обобщенное наименование «перестройка». В действительности на территории советской державы очень тяжело, в условиях острой политической борьбы целенаправленно проводилась кардинальная конституционная реформа, которую по своей преобразующей роли можно смело уподобить разве что знаменитым реформам российского императора Александра II времен 1861—1864 гг.

Увидел свет целый ряд законов, которые стали основой созидания в СССР демократического, правового и социального государства. Была упразднена монополия КПСС на политическую власть. Возникла многопартийная система.

На политическом олимпе СССР произошла смена элит: взошла звезда таких политиков, как академик А. Сахаров, доктор юридических наук А. Собчак, доктор экономических наук Г. Попов, доктор исторических наук Ю. Афанасьев и многие другие не менее достойные люди.

Исключительную, основополагающую роль в системе конституционной реформы той поры сыграло проведение 17 марта 1991 г. первого за всю историю СССР всенародного референдума. На вопрос о сохранении СССР 76,4% всех проголосовавших ответили положительно и лишь 21,7% — сказали «нет». Тем самым существование СССР получило свою самую высшую легитимацию за всю историю своего бытия.

Появился закон СССР «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР» от 3 апреля 1990 г. Но, увы, путь неукоснительного соблюдения его положений избрала только одна республика — Армения. 21 сентября 1991 г. в Армении был проведен референдум, согласно которому 99,5 % пришедших проголосовали за выход республики из состава федеративной державы.

Иными словами, выйти из состава СССР конституционным путем было возможно!

Но приверженность советскому конституционному праву не нашла своего отклика у партий власти других союзных республик. Местные национальные элиты толковали его по-своему: нет страха — нет советскому конституционному праву!

Это обстоятельство вполне объяснимо: наиболее эффективным методом управления советской империей было не конституционное право, а политика репрессий.

Таким образом, как только из политической системы СССР был выдернут сквозной стержень страха, центробежные силы мгновенно подняли голову. Парадокс, но политическая свобода, провозглашенная советским конституционным правом, одновременно стала и его могильщиком: исчез страх — исчезла основа СССР!

Переворот в Беловежской пуще

Самый сокрушительный удар по существованию СССР в качестве формирующегося правового государства был нанесен «Соглашением о создании Содружества Независимых Государств», которое вошло в историю под неофициальным названием Беловежских соглашений, подписанных 8 декабря 1991 г. главами России, Украины и Республики Беларусь.

В связи с этим экстраординарным событием 11 декабря 1991 г. Комитет конституционного надзора СССР сделал заявление, в котором указывалось, что одни союзные республики не вправе решать вопросы, касающиеся прав и интересов других союзных республик, и поэтому содержащаяся в Беловежском соглашении констатация того, что «Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает свое существование», может рассматриваться лишь в качестве политической оценки ситуации, не имеющей юридической силы.

Объективности ради следует отметить, что первый президент Украины Л. Кравчук в интервью радио «Свобода» от 8 декабря 2011 г. признал, что авторы Беловежских соглашений осуществили «государственный переворот... мирно»(!).

В итоге политическая воля местных национальных партий власти союзных республик победила конституционно-правовую волю советского народа, которая однозначно нашла свое выражение в итогах всесоюзного референдума 17 марта 1991 г.

Почему так вышло?

В известной степени ответ на этот вопрос дал генеральный секретарь ЦК КПСС Ю. Андропов. Об этом поведал его помощник по экономическим вопросам, будущий президент Российского союза промышленников и предпринимателей А. Вольский. Как-то, пригласив его в кабинет, Андропов сказал: «Давайте кончать с национальным делением страны. Представьте соображения об организации в Советском Союзе штатов на основе численности населения, производственной целесообразности, и чтобы образующая нация была погашена. Нарисуйте новую карту СССР». Вольский вспоминал: «Пятнадцать вариантов сделал! И ни один Андропову не понравился. Какой ни принесу — недоволен: «Отчего эту область сюда, эту — туда? Отчего предприятия так распределили? А самое трудное было — заводы поделить. С содроганием вспоминаю то задание. В конце концов я позвонил Велихову (вице-президент АН СССР.— А. М.): «Женя, выручай! Подключись». Обратился к нему как к умному человеку и другу. Дальше мы уже вдвоем чертили. Корпели день и ночь. Компьютеров-то не было. Из подручных средств только телефоны да справки. Нарисовали три варианта. Сорок один штат у нас получился. Закончили, красиво оформили, и тут Юрий Владимирович слег». «Не случись этого, — заключает Вольский, — успей он одобрить «проект», с полной уверенностью скажу: секретари ЦК, ставшие впоследствии главами независимых государств, бурно аплодировали бы мудрому решению партии. И страна не вляпалась бы в то, во что спустя несколько лет по уши вляпалась».

Национальный вопрос

Одной из причин разрушения СССР стала национальная (этническая) рознь. Партия большевиков всегда и неустанно провоцировала взаимную ненависть населения на этнической почве, самой «мягкой» и подлой формой которой был государственный антисемитизм, а самой жестокой — этнические чистки, жертвами которых пали представители самых разных этносов, проживавших на территории советской империи. Этнические чистки, как известно, проводились по приказам наркома внутренних дел, утверждаемых соответствующими постановлениями политбюро. Так, 31 января 1938 г. политбюро приняло следующее постановление: «Разрешить наркомвнуделу продолжить до 15 IV 1938 г. операцию по разгрому шпионско-диверсионных контингентов из поляков, латышей, немцев, эстонцев, финнов, греков, иранцев, харбинцев, китайцев и румын, как иностранных подданных, так и советских граждан, согласно соответствующих приказов НКВД СССР. Оставить до 15 апреля 1938 года существующий внесудебный порядок рассмотрения дел по этим операциям... Предложить НКВД провести до 15 апреля аналогичную операцию и погромить кадры болгар и македонцев».

В последующих простосердечных воспоминаниях председателя особой тройки НКВД по Московской области Б. Семенова говорилось: «Во время проведения массовых операций 1937—1938 гг. по изъятию поляков, латышей, немцев и др. национальностей аресты проводились без наличия компрометирующих материалов... Арестовывали и расстреливали целыми семьями, в числе которых шли совершенно неграмотные женщины, несовершеннолетние, даже беременные, и всех, как шпионов, подводили под расстрел без всяких материалов, только потому, что они — националы».

Да, к 1991 г. эпоха этнических чисток безвозвратно канула в Лету, но историческая память об этом и, соответственно, этническая ненависть остались.

Таким образом, укореняемый десятилетиями кряж этнической ненависти легко одержал верх над весьма хрупким, тончайшим слоем правовой культуры, который едва-едва стал формироваться в годы перестроечной конституционной реформы.

Поэтому можно смело утверждать, что имел место не распад, а сознательный развал Советского Союза силами партий власти союзных республик (кроме среднеазиатских), которые без всякого зазрения совести сыграли на чувствах этнической розни.

Как говорится, метили в Россию, а попали в правовое государство!

Эпохи великих перемен на территории Российской (советской) империи позволили прийти к выводу: народ, который предает ту конституцию, тот конституционный строй и то государство, которые в максимальной степени способны обеспечить на данном историческом этапе защиту его прав и свобод, обрекает себя на значительное ухудшение своего будущего правового положения. Подобная государственно-правовая ситуация в 1917 г. привела народ Российской империи к жизни в условиях лагерной системы под весьма символическим наименованием «Архипелаг ГУЛАГ».

Всеукраинский референдум: последствия

Вот сквозь эту призму противоречий истории и есть смысл оценить произошедшее в 1991 г. на территории УССР.

Итак, 1 декабря 1991 г. на территории УССР прошел всеукраинский референдум, на один-единственный вопрос которого «Подтверждаете ли Вы Акт провозглашения независимости Украины?» ответ «да» дали 90,32% принявших участие в голосовании.

Не вызывает сомнений, что организация проведения данного референдума противоречила положениям ст. 72 Конституции Украины, а также ст. 2, 3 вышеуказанного закона СССР о выходе союзной республики из СССР. В частности, вопрос, вынесенный на референдум, не позволил выявить подлинное мнение людей именно о выходе республики из состава СССР.

Создается впечатление, что организаторы всеукраинского референдума попросту боялись прямо поставить этот вопрос на голосование. К тому же было нарушено требование о сроках, которые предусматривали проведение референдума «не ранее чем через шесть и не позднее чем через девять месяцев после принятия решения о постановке вопроса о выходе союзной республики из СССР» (а такое решение в УССР, как мы помним, было принято 24 августа 1991 г.). И, наконец, было сознательно проигнорировано важнейшее положение о том, что «в союзной республике, имеющей в своем составе автономные республики, автономные области и автономные округа, референдум проводится отдельно по каждой автономии». Как известно, такого отдельного референдума в единственной автономной республике в составе УССР проведено не было.

Вместе с тем мировая общественность представила истолкование итогов всеукраинского референдума от 1 декабря 1991 г. как всенародное волеизъявление о выходе республики из состава СССР. Именно после этого судьбоносного события международное сообщество признало Украину в качестве независимого от СССР государства.

Но с точки зрения внутренней политики, как уже отмечалось, имело место заключение конституционно-правового договора между партией власти и населением УССР.

Поэтому имеет принципиальное значение рассмотрение вопроса о правовом содержании этого договора. Наиболее полно это нашло свое воплощение в трех конституционно-правовых актах УССР: Декларации о государственном суверенитете Украины от 16 июля 1990 г., Обращении Верховной Рады Украины к народу от 11 октября 1991 г. и Декларации прав национальностей Украины от 1 ноября 1991 г.

В сухом остатке вот что было обещано населению УССР, если оно поддержит независимость Украины:

— построение гражданского общества, демократического, правового и социального государства;

— право на сохранение гражданства СССР;

— исключительное право народа Украины на владение, пользование и распоряжение национальным богатством Украины;

— приоритет общепризнанных норм международного права над нормами внутригосударственного законодательства.

Также объявлялось об использовании принципов Декларации о суверенитете Украины для заключения союзного договора;

— указывалось, что независимость — это единственная возможность остановить обнищание народа, создать достойные граждан УССР такие же условия жизни, труда и отдыха, как и в передовых странах мира;

— итоги будущего референдума 1 декабря 1991 г. подавались в качестве последнего шанса, который дает история, чтобы стать настоящими гражданами, творцами своего государства, строителями «собственного дома», где господствуют «своя правда, и сила, и воля»;

— давалось толкование парламентом ст. 3 закона «О языках в Украинской ССР» таким образом, что в пределах административно-территориальных единиц, где компактно проживает определенная национальность, может функционировать ее язык наравне с государственным языком. И было еще многое, многое другое.

Иными словами, как видим, местная партия власти гарантировала населению УССР все те правовые блага и ценности, которые были провозглашены и гарантированы советским конституционным правом. Так почему же население УССР предпочло эти блага не в очевидно формирующемся в качестве правового государства Советском Союзе, а в явно ретроградной союзной республике? И это при том что новая либерально мыслящая политическая элита и, соответственно, партия власти СССР в силу своего более высокого уровня нравственной культуры, интеллекта и образования была несравненно более надежной гарантией претворения правовых ценностей в жизнь, чем то, что можно было ожидать со стороны безликой, трусливой и конъюнктурной местной партии власти УССР.

Путч как катализатор разрушения

На мой взгляд, ответ на этот вопрос кроется в негодной попытке государственного переворота в Москве, которая имела место с 18-го по 21 августа 1991 г. и вошла в историю под выразительным наименованием «августовский путч», или ГКЧП. Этот Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР на деле являлся неконституционным, самопровозглашенным органом «власти». Он просуществовал всего три дня, но стал неумолимым катализатором разрушения советской империи подобно тому, как военно-государственный переворот конца февраля — начала марта 1917 г. (по сути те же три дня) привел к разрушению Российскую империю, бывшую на тот момент одной из самых могущественных держав мира.

Итак, ГКЧП просуществовал всего три дня: 21 августа 1991 г. вице-президент СССР Г. Янаев — глава ГКЧП — подписал указ, в котором ГКЧП объявлялся распущенным, а все его решения — недействительными. В тот же день вечером генеральный прокурор РСФСР В. Степанков вынес постановление об аресте бывших членов ГКЧП. Таким образом, ГКЧП бесславно канул в Лету, но последствия оказались катастрофическими: СССР утратил доверие в качестве лидера и центра демократических, прогрессивных, конституционно-правовых преобразований со всеми вытекающими из этого последствиями.

Несмотря на ликвидацию ГКЧП силами Москвы еще 21 августа 1991 г., местная партия власти УССР, довольно ловко воспользовавшись фактом «августовского путча», 24 августа 1991 г. утвердила Акт провозглашения независимости Украины «Исходя из смертельной опасности, нависшей над Украиной в связи с государственным переворотом в СССР 19 августа 1991 года». Разумеется, 24 августа 1991 г. уже никакая «смертельная опасность» ни населению СССР, ни соответственно УССР не грозила. Поэтому этот пассаж вполне можно квалифицировать в качестве искусственной политической интриги. Но в борьбе за политическую власть господствует жестокий принцип «на войне, как на войне», а в этом деле, как известно, все средства хороши, в т. ч. и ложь.

Но как бы то ни было, 1 декабря 1991 г. был заключен конституционно-правовой договор между населением и местной партией власти УССР, которая на тот момент облачилась в тогу защитника правовых ценностей перестройки от «смертельной опасности», якобы грозившей народу из «злого» Центра...

Однако, как показала дальнейшая история, местная партия власти нарушила все основные положения указанного конституционно-правового договора, поскольку не выполнила ни одного, буквально ни одного из его положений. Она попросту обманула народ Украины!

И не просто обманула, а ограбила до нитки. Не успели отгреметь фанфары референдума, как почивающая на лаврах партия власти ринулась рвать на куски, заглатывая кто сколько может общенародную собственность под лукавым эвфемизмом «приватизации государственного имущества» — крупнейшего ограбления века. (Его анализу была посвящена моя статья «Ответим на конфискацию национализацией»*.)

В итоге можно прийти к однозначному выводу: заключение конституционного договора в условиях грубейшего нарушения советского конституционного права, представлявшего собой основу формирования правового государства, стало закономерной предпосылкой хронического нарушения прав и свобод человека на территории Украины.

Да, конечно, в 1991 г. на уровне бытового сознания народ о конституционном праве не только не думал, но, может быть, и слыхом не слыхивал, а попросту хотел лучшей жизни для себя и своих потомков. Но, предав на референдуме конституционное право, правовое государство и ту партию власти, которые с таким трудом восторжествовали на территории Советского Союза, население УССР обрекло себя на все самые пагубные последствия этого. Сложившееся в итоге положение вещей не нашло более обескураживающего определения, чем прозвучавшее из уст корифея украинской политики, первого президента Украины Л. Кравчука: «Маємо те, що маємо!», которое он позднее расшифровал в своей одноименной книге: «Маємо те, що заслуговуємо!»

А «маємо» и «заслуговуємо» мы вот что: политическая победа партии власти 1 декабря 1991 г. обернулась для населения УССР крахом правового федеративного государства, которое могло обеспечить достоинство, свободу и права человека всем гражданам Советского Союза.

Гениальный немецкий философ Гегель как-то обронил, что любой предмет противоречив по самой своей природе; а посему, если в предмете не удалось обнаружить противоречие, то он остается непознанным.

Что ж, в данной истории нам удалось обнаружить очевидное, но крайне неприятное противоречие — хотели как лучше, а получилось как всегда. Ну и сделать чрезвычайно важный вывод: не предавайте конституционное право, да не предаваемы будете!

* «Ответим на конфискацию национализацией», «2000», №10(597), 9—15 марта 2012 г.