Снести труднее, чем восстановить: летаем над руинами больницы-дворца в джунглях Екатеринбурга

Солнечным летом 2016-го возобновились разговоры о судьбе разрушающейся больницы скорой помощи в Зелёной роще. Погода располагала к прогулкам, и на одну из них в "центральный парк" Екатеринбурга отправились мэр Екатеринбурга Евгений Ройзман, депутаты, чиновники и журналисты.

Тему больницы там ни в буквальном, ни в переносном смысле обойти было нельзя. Но даже такой известный ценитель старого Екатеринбурга, как Ройзман, высказался на этой "прогулке" за снос – и чтобы на этом месте тоже разбить парк.

Такое предложение неудивительно: вот опрятная зелёная зона, по которой гуляют мамы с дорогими колясками из соседних элитных новостроек, бегают дети, а в её центре притаился этакий ничем не огороженный "монстр" с бомжами, сгнившими перекрытиями и провалившейся крышей, любимец пейнтбольщиков и особых туристов, обожающих развалины, вот это вот всё. Но нельзя так просто взять и убрать его отсюда: здание является объектом культурного наследия.

Спустя пару месяцев источники в правительстве региона сообщили: больницу попытаются продать, чтобы памятник восстановил инвестор.

В реестре объектов культурного наследия он значится как Клиническая больница скорой помощи 1938 года, памятник регионального значения. Спроектировал её в соавторстве с архитектором Иваном Юговым первый главный архитектор Екатеринбурга Георгий Голубев. То есть в братском родстве с "монстром" состоят, например, Дом печати, институт физиотерапии и профзаболеваний на Репина и даже мэрия: над её нынешним обликом, реконструируя изначально конструктивистский объект, работали Голубев и знаменитый Моисей Рейшер.

Само здание больницы – как и многие другие объекты тридцатых – сочетает в себе функциональную конструктивистскую основу в миксе со сталинской неоклассикой. Многие архитекторы говорят о том, что качество архитектуры здания можно оценить по тому, насколько красиво оно разрушается.

И этот экзамен "монстр", кажется, выдержал. Оцените сами: наша летающая камера сняла старую больницу с высоты птичьего полета. Похожее впечатление оставляют фотографии руин старых городов, утопающих в джунглях.

Изначально больницу строили как госпиталь НКВД, но она довольно быстро стала "гражданской", а статус больницы скорой помощи получила в 70-х. В начале двухтысячных ветшающее здание закрылось на реконструкцию, и это стало началом конца. Больница много раз горела, "на переправе" ее признали не особенно-то и нужной городу в прежнем качестве, и в итоге она перешла от муниципалитета к Минобороны на баланс госпиталю № 354, находящемуся здесь же, в Зелёной роще. Старые здания военному госпиталю тоже оказались не нужны.

Кстати, и иные предложения по сносу больницы звучали не раз – но каждый раз даже самым высокопоставленным чиновникам и решительным военачальникам приходилось отказываться от этой идеи.

Принципиальный сдвиг в ситуации наметился, когда больницу снова передали "гражданским" – правда, в этот раз не муниципалитету, а области в 2015 году. Что важно – бесплатно, в отличие от, например, телебашни, которую у телевизионщиков выкупили за сумму около полумиллиарда рублей. И на это место уже есть планы развития – например, директор расположенного рядом с больницей Уральского института кардиологии Ян Габинский, презентуя проект "Город Сердца" на Иннопроме-2016, показал образовательно-выставочный центр, который хорошо бы появился на месте старой больницы (правда, сразу оговорился: если сносить нельзя, над таким проектом можно попробовать поработать и в существующих объемно-пространственных характеристиках).

Так можно или нельзя? Мы поговорили об этом с начальником отдела госохраны объектов культурного наследия областного Управления по охране памятников Светланой Ильиной.

– Это вопрос неоднозначный и очень серьёзный, – отметила она, – исключение объектов из единого государственного реестра объектов культурного наследия предусмотрено законодательством как исключительная мера – в случае полной физической утраты объекта или утраты им историко-культурного значения. Изначально для этого необходимо заключение государственной историко-культурной экспертизы, состоящей из трёх аттестованных Министерством культуры Российской Федерации экспертов.

Такая госэкспертиза – как и любая другая, впрочем – должна пройти общественное обсуждение, и её выводы не должны противоречить законодательству и вызывать возражений у государственного органа охраны объектов культурного наследия. Если на уровне региона с ее выводами согласны, то в Министерство культуры Российской Федерации направляется ходатайство о снятии объекта с учёта. И если в Минкульте не возразят, то для исключения готовится специальный документ – который должен подписать председатель правительства Российской Федерации, то есть второй человек в стране.

– Исключение из реестра объекта культурного наследия осуществляется на основании акта правительства Российской Федерации по представлению Министерства культуры и обращения органа государственной власти субъекта Российской Федерации, – констатирует Светлана Ильина.

Так как культурную Москву и ещё более культурный Петербург не сотрясают новости о том, что Дмитрий Анатольевич опять списал со счетов какой-нибудь памятник, мы сделали вывод: это страшно непопулярная мера.

В отношении нашей больницы говорить об этом тоже крайне преждевременно, считают в Госохране.

– Для сохранения этого объекта нужно принять меры по сохранению его самого и его историко-культурной ценности. Это консервация, ремонт, реставрация, приспособление памятника для современного использования, которые, в свою очередь, включают в себя научно-исследовательские, изыскательские, проектные и производственные работы, – рассказывает Светлана Ильина.

Эксперты, изучая объект, могут принять решение убрать разрушенное перекрытие или стену – если они представляют опасность для людей или соседних конструкций. Но – только с последующим восстановлением в историческом виде. И решения такие может принимать только проектная организация, имеющая лицензию на работы по сохранению объектов культурного наследия.

Но тут следует рассказать и о том, через какие процедуры должен пройти инвестор, чтобы начать восстанавливать памятник.

– В договоре купли-продажи объекта культурного наследия должны быть прописаны ограничения и обременения имущественных прав на него и требования к его сохранению, предусмотренные статьей 47 Федерального закона об охране ОКН (73-ФЗ). Новый собственник или пользователь со свидетельством о регистрации своего права должен прийти в госорган по охране памятников (это, например, наше Управление государственной охраны ОКН по Свердловской области) с заявлением на выдачу задания на проведение работ по сохранению объекта культурного наследия: в данном случае это реставрация и реконструкция памятника. К заявлению следует приложить акт технического состояния объекта, составленный лицензированной организацией, – рассказывает Светлана Ильина.

Заявление выдается, и на его основании начинаются работы по изучению памятника, включающие техническое обследование здания. Разрабатывается научно-проектная документация, которая подлежит прохождению государственной экспертизы, в том числе и историко-культурной. Проектная документация выносится на общественное обсуждение и на рассмотрение Общественного научно-методического совета, созданного при Управлении. В случае отсутствия обоснованных претензий к проекту он согласовывается и выдается разрешение на проведение работ – которые, как и проектные работы, могут проводить только те компании, у которых есть лицензия на работы по сохранению объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов Российской Федерации.

Безусловно, восстановление здания такого объема потребует существенных затрат – с большой вероятностью более миллиарда рублей. Тем не менее, не боги горшки обжигают. Вот фото для пессимистов, которые говорят о принципиальной невозможности восстановления: оно иллюстрирует, как уже упомянуто уже в нашем материале Минобороны за полтора года привело в приличный вид "выскобленные" до фундамента и разрушающиеся Оровайские казармы.

Но есть и пессимизм, основанный на собственном опыте.

– Здание доведено до очень плохого состояния: чтобы его восстановить, требуются огромные затраты: сколько стоит кубометр строительного объема, столько стоит кубометр реставрации, и даже несколько больше, – рассказывает Михаил Голобородский, заведующий кафедрой истории искусств и реставрации УрГАХУ. – К нам три-четыре года назад обращались с предложением сделать по этому зданию акт технического состояния – в итоге его делали не мы, но по сути этот документ представляет собой стартовые работы по описанию состояния дома, и это значило, что к зданию проявляют интерес – на базе этого документа создается охранное обязательство для компании, которая собирается стать пользователем или собственником здания. Кто-то из медиков хотел это здание вернуть к прямому, медицинскому назначению, но на тот момент от проекта отказались – потому что это было неподъёмно.

У Михаила Голобородского не самое радужное видение будущего этой территории.

– Вывести это здание из реестра объектов культурного наследия можно только через уголовную ответственность. Мало кто на это пойдет, хотя если будет очень нужно, всякое может случиться в какое-нибудь воскресенье. Официальная утрата зданием признаков объекта культурного наследия еще менее вероятна. Не бывает такого, чтобы оно обладало ценностью – и вдруг перестало ею обладать. Чтобы начать что-то делать с этим зданием, по всей видимости, нужны большие и сложные компромиссы. Поэтому, я думаю, в ближайшее десятилетие оно так и останется стоять, за исключением того, что разрушения, которые мы в нем видим, станут более масштабными. Начнутся "каскадные" обрушения – это когда падает прогнившее перекрытие, силой тяжести сметая и разрушая до самого подвала все на своем пути.