«... (красноармеец вводит Циолковского).

Председатель ВЧК: Подождите немного, я познакомлюсь с вашим делом, (читает, быстро листает страницы, вдруг улыбается).

Жалобы, замечания есть?

Циолковский: Нет, жалоб нет. И заявлений тоже нет...

(Председатель продолжает читать).

Время вот только... жалко. Попусту летит. И блокнот отобрали. В Калуге ЧК лучше. Там писать разрешали.

Председатель ВЧК: Да, там вам многое разрешали, если даже на протоколе допроса вы ракету изобразили. А вот тут рассуждения об использовании солнечной энергии...»

Может быть, эта, одна из неосуществленных творческих задумок, а может, и другие легенды легли в основу слухов о том, что Константин Эдуардович встречался с «железным Феликсом», да и сам Циолковский ввел исследователей в сомнение одной из фраз. Но об этом чуть позже.

В своей недавней публикации в газете (19 сентября) «Правда и вымысел» я подробно писал о важности осторожного подхода и проверки фактов, касающихся ученого, хотя и сам не избежал ошибки. В материале «Незримая связь времен», опубликованном 7 ноября, спутал отчество своего учителя Р.С. Ергольского и его родственные отношения с врачом В.Н. Ергольским, спасшим в конце прошлого века Циолковского от перитонита, за что приношу свои глубокие извинения родным и близким Романа Сергеевича.

Ну, а теперь о факте ареста и освобождения К.Э. Циолковского из-под СЛЕДСТВИЯ ЧК в 1919 году.

В числе корреспондентов Циолковского числился и летчик из Киева А. Федоров, который и подвел ученого, как говорят, «под монастырь», написав ему письмо с просьбой информировать его знакомого о положении дел на фронте. Больше того. Два года спустя он настойчиво требовал переезда Константина Эдуардовича на Украину якобы для того, чтобы возглавить строительство дирижабля конструкции Циолковского. Зная «хлестаковские» замашки Федорова, ученый ехать отказался. Тогда киевский предприниматель стал ему грозить чуть ли не революционным трибуналом.

От этих притязаний спасла Циолковского калужская общественность, а губернский совнархоз написал в Киев, что условия для научной работы земляка они создадут в Калуге.

О факте визита знакомого Федорова к ученому вспоминала его дочь:

«Часов около пяти вечера раздался стук в дверь. Рыжеватый мужчина с наглыми глазами сразу не понравился. Через несколько минут незваный гость покинул дом, а Константин Эдуардович, спустившись из светелки вниз, в столовую (дело происходило в здании, где теперь расположен Дом-музей ученого), пояснил жене и Любови Константиновне:

– Деникинский офицер! Пришел спрашивать у меня о положении на колчаковском фронте. Опять Федоров по обыкновению наврал.

Выпроводив незваного посетителя, Циолковский и предположить не мог, что в то сложное время действовала военная цензура и о всех подозрительных фактах немедленно сообщалось в чрезвычайные комиссии. Не знал и о том, что офицер был под наблюдением чекистов».

Той же ночью взяли и Циолковского, сразу же отправив в Москву в ВЧК (Всероссийская Чрезвычайная Комиссия).

Уже вернувшись домой, в письме к одному своему знакомому и доброжелателю, подробно повествуя об аресте, Циолковский рассказывает всю историю и в конце детализирует: «Заведующий чрезвычайкой (подчеркнуто мною,—А. К.) мне очень понравился, потому что отнесся ко мне без предубеждения и внимательно».

Это-то и дало повод подумать, что делом учителя из Калуги занимался сам председатель ВЧК Дзержинский.

Кстати, и в письме к семье своей дочери Марии, жившей в деревне, он, в частности, положительно пишет об условиях содержания на Лубянке, одновременно подчеркивая, что то, что по силам молодым и здоровым, ему. 62-летнему, было очень тягостно переносить.

Отпустили Циолковского через две недели. С большим трудом он добрался из столицы, при посадке в товарный вагон сильно повредил ногу. Едва доковылял от вокзала на далекую калужскую окраину. Случайный арест добавил немало седин в его бороду.

До последнего времени, пока не стали более доступны фонды закрытых ранее ведомственных архивов, мы, биографы Циолковского, не могли узнать подробности об аресте и освобождении Константина Эдуардовича.

И вот недавно это белое пятно в биографии нашего знаменитого земляка прояснилось благодаря изыскательской работе сотрудников Центрального архива КГБ СССР. Им удалось найти дело 70-летней давности.

В присланной нам справке сообщалось:

«Циолковский Константин Эдуардович 17 ноября 1919 года по подозрению в принадлежности к белогвардейской организации был арестован Калужской ЧК и доставлен в Москву.

Циолковский К.Э. категорически отрицал какую-либо связь с белогвардейским подпольем, что и подтвердилось в ходе следствия.

1 декабря 1919 года по распоряжению начальника особого отдела Московской ЧК Евдокимова Е.Г. он из-под стражи был освобожден, и дело прекращено.

Данных о том, что Ф. Э. Дзержинский принимал участие в следственных действиях и освобождении К.Э. Циолковского не имеется».

Так вот, оказывается, кто был «заведующим чрезвычайкой», о котором с чувством благодарности писал Циолковский в одном из писем!

Сообщили московские архивисты и о судьбе чекиста, который вел дело Циолковского и, может быть, своей гуманностью, непредвзятостью и большевистской честностью спас великого ученого от непредсказуемых кар.

Ефим Георгиевич Евдокимов родился в 1891 году в читинских краях, был членом партии с 1918 года. Верный соратник Дзержинского. Впоследствии награжден орденом Ленина, пятью орденами Красного Знамени и знаком «Почетный чекист». В 1940 году был необоснованно репрессирован, а в 1956 году посмертно реабилитирован.

(Костин А. Арест. «Встречался ли Дзержинский с Циолковским?» // «Знамя», 8. 11. 90. №296)