Война дронов: чем полезны для Украины иностранные военные конфликты
Какие выводы может сделать Украина из войны в Ливии
Очередная попытка запустить мирный диалог в Ливии в начале января закончилась ничем. Об этом Mind писал в очередном геополитическом недельном обзоре.
В то же время война в стране продолжается и стороны конфликта продолжают использовать ее себе на пользу. Ведь любая современная война, даже гибридная, является полигоном для отработки новых технологий и концепций. Не стала исключением и гражданская война в Ливии, которая ведется непрерывно с 2011 года.
Какова польза от указанного конфликта для его участников и «сочувсвтующих», рассказал Mind военный эксперт Михаил Жирохов.
Некогда процветающая страна, экономика которой построена на нефти, ныне представляет собой просто одну из точек противостояния мировых сверхдержав.
Вооруженные формирования полковника (ныне самопровозглашенного маршала) Халифы Хафтара контролируют всю восточную Ливию, включая город Тобрук. Хафтара непосредственно поддерживают Саудовская Аравия, ОАЭ, Египет, Россия и Франция, которые напрямую вооружают и его Ливийскую национальную армию (ЛНА).
Однако ЛНА противостоит армия правительства Национального согласия (ПНС), официально признанного ООН. Его поддерживают Турция и Италия.
Как в ведении военных действий помогают беспилотники
Несмотря на довольно примитивный характер противостояния, обе стороны конфликта получают довольно современное вооружение. В том числе и такой «хайтек», как беспилотные летательные аппараты (прежде всего ударные).
Так, у Хафтара на вооружении шесть-восемь ударных БПЛА дальнего действия Wing Loong I, несколько Wing Loong II китайского производства, как минимум два Schiebel Camcopter S-100 (подобные аппараты применяются миссией ОБСЕ на Донбассе) и несколько десятков Mohajer-2 иранского производства. Основным аппаратом противной стороны являются средние ударные БПЛА Bayraktar TB2, управляемые турецкими операторами.
Стоит отметить, что применение беспилотных аппаратов имеет масштабный характер. Так, по данным ООН, в 2019 году только за полгода противостояния отмечено около 900 вылетов беспилотников (в среднем примерно пять в день). Из них 600 – ЛНА и 300 – ПНС. Конечно, большинство вылетов разведывательные, но, по самым скромным оценкам, две трети потерь личного состава вооруженных формирований сторон происходит от действия ударных БПЛА.
Как растут аппетиты военных
Говоря о турецком аппарате, необходимо отметить, что он не является чем-то выдающимся на фоне своих «одногруппников».
Подробнее об этом оружии уже говорилось в материале «Война дронов: как Украина внедряет ударные беспилотники».
При максимальной взлетной массе в 650 кг и довольно внушительных размерах (размах крыла – 12 метров) он может нести довольно скромную полезную нагрузку в 50 кг – это фактически пара управляемых бомб или управляемых противотанковых ракет UMTAS турецкого производства. При максимальной скорости полета в 222 км/ч Bayraktar TB2 может действовать на оперативную глубину в 150 км.
Впервые о поставках из Турции для официальных властей Ливии партии беспилотников Bayraktar TB2 стало известно в мае 2019 года. Собранные на базе Мисратского авиационного училища, с того момента они стали постоянно мелькать в сводках с мест боев. По всей видимости, первая партия состояла из шести машин (два дивизиона). Однако довольно быстро они понесли серьезные потери. Доподлинно известно о потере трех аппаратов: 6–7 июня на земле в результате авиаударов с борта других беспилотников (китайских Wing Loong) по месту базирования было уничтожено два Bayraktar TB2, а 30 июня был сбит еще один.
Это привело к тому, что турки для возмещения потерь поставили вторую партию – уже из девяти аппаратов. В ответ их противник спланировал и осуществил очередную серию высокоточных ударов с борта беспилотника по тем же ангарам Мисратского авиационного училища. Это произошло 15 и 18 августа 2019 года.
Высокий процент потерь беспилотников привел к тому, что в конце августа 2019 года в Мисрате появилась третья партия Bayraktar TB2. Параллельно турецкие военные предприняли меры для уменьшения потерь и увеличения боевой эффективности. В результате осенью 2019 года благодаря развертыванию наземных ретрансляционных станций дальность их действия увеличилась примерно на 150 км. Также для снижения высокого процента выбытия Bayraktar TB2 их запускают с дорог, а не со стационарных авиабаз, которые оказались уязвимыми для превентивных ударов со стороны противника.
На что стоит обратить внимание Украине
Украине стоит присмотреться к событиям поближе, ведь Ливия стала полигоном, где обкатываются Bayraktar TB2, состоящий и на вооружении ВСУ.
Какие же выводы из ливийской эпопеи Bayraktar TB2 необходимо сделать Украине? Прежде всего стоит сказать, что у нас на вооружении всего два комплекса – шесть аппаратов и две станции управления. Причем, несмотря на обученный в Турции за немалые государственные деньги персонал, до боевого состояния эти аппараты до сих не доведены. Не проводится планомерная работа, что в итоге может привести к результатам «нулевых», когда обученные операторы израильских БПЛА просто уволились из армии, а аппараты сгнили на задворках одной из воинских частей.
Bayraktar TB2 может нести довольно скромную боевую нагрузку: управляемые планирующие бомбы или противотанковые управляемые ракеты, входящие в его арсенал, могут поражать только относительно слабо защищенные объекты. Это, впрочем, полностью отвечало первоначальному замыслу: турецкой армии нужен был прежде всего «антипартизанский» аппарат для борьбы с курдскими отрядами самообороны на границе. Поэтому основная задача такого аппарата – барражирование на большой высоте и по команде с земли в определенный момент поражение мелкого каравана снабжения или одиночной цели. Годится он и для «ударов возмездия» – для ликвидации лидеров курдского сопротивления.
О пользе для Донбасса
На Донбассе же последние два-три года идет позиционная война, в которой основными объектами огневого воздействия являются фортификационные сооружения, танки противника и огневые позиции артиллерии. Насколько эффективными окажутся подобные ракеты с довольно-таки слабой боевой частью, пока непонятно.
Еще один минус аппарата, о котором говорят военные специалисты, – его размеры и небольшая крейсерская скорость (всего около 130 км/ч). В условиях, когда оккупационные корпуса располагают разнообразными современными средствами разведки и обнаружения российского производства, это может сыграть только «в минус».
Возвращаясь к ливийскому опыту, стоит отметить, что турецкие аппараты оказались уязвимыми для ПВО армейского уровня (как минимум два аппарата сбиты ракетой с земли, хотя по официальной турецкой информации, они упали по техническим причинам).
В тоже время на Донбассе существует высокоэшелонированная система ПВО: в полях вооруженные формирования прикрываются системами типа «Стрела-10» и «Оса-АКМ», а глобальное прикрытие осуществляется комплексами типа С-300, размещенными непосредственно на приграничных территориях Российской Федерации. Кроме того, на оккупированных территориях развернута сеть РЛС – как стационарных, так и мобильных. Поэтому велика вероятность, что турецкие дроны во время боевых вылетов могут оказаться очень уязвимыми.
Впрочем, наши военные говорят о том, что применение таких беспилотников будет комплексной задачей и использоваться они будут только в плотном взаимодействии с системами радиоэлектронного противодействия. Тем более что ныне наравне с отечественными БПЛА на вооружение ВСУ поступают и достаточно эффективные западные образцы.
И еще. Стоит признать, что ныне применение ударных беспилотников – дело непростое, требующее серьезной подготовки и тренажерной практики. Поэтому эффективность боевого применения будет напрямую зависеть от подготовки операторов и технического обслуживания. И конечно же – все теоретические наработки должны быть в обязательном порядке «обкатаны» в боевых условиях. А с этим у нас пока большие проблемы.
