Шри К. Паттабхи Джойс, получивший от своих студентов ласковое имя Гуруджи, родился 26 июля 1915 года в южной индийской деревне штата Карнатака, в крошечной деревушке браминских фермеров в одной сотне миль от города Майсор. Он был пятым ребенком из девяти. Его отец, астролог и священник, обучал его в традиции браминов на санскрите искусству ведического пения. Каждый день он проходил пять миль до школы в соседнем городе Хасан. Он был активным мальчиком с большим количеством энергии, любил играть в крикет, рисовать и петь, был несколько озорным по натуре.
Однажды, в ноябре 1927 года, он попал на йога-демонстрацию в местном зале, которую давал мастер по имени Т. Кришнамачарья. Он был очень впечатлен тем, что увидел, и на следующий день пошёл в дом Кришнамачарья спросить, может ли он быть его студентом. Он был принят и на следующий день начал практику йоги. В то время йога не пользовалась большим уважением. Было широко распространено опасение, что йога может лишить человека возможности участвовать в жизни общества. По этой причине Гуруджи не хотел говорить об этом своей семье и каждый день перед школьными уроками тайно ходил практиковать. Он хорошо преуспевал в практике, и Гуру был доволен его прогрессом. В 1929 году, в 14-летнем возрасте, он самостоятельно принял решение переехать в Майсор для дальнейшего изучения санскрита. Он уехал из дома с двумя рупиями в кармане и поступил в Махараджа Санскрит Колледж в Майсоре. Кришнамачарья поселился в Майсоре в 1931 году, так что Гуруджи, к своему счастью, продолжал изучение йоги вплоть до 1953 года, когда Кришнамачарья переехал в Ченнай, или Мадрас, как тогда называли этот город.
Майсор, город дворцов, был известен его сандаловыми деревьями, шёлком и слоновой костью, а также университетами и другими институтами высшего образования. Это была столица большого царства. И Махараджа Кришнараджа Водеяр, богатый и просвещенный правитель, прилагал огромные усилия для улучшения жизни своих подданных. В то время он страдал от диабета и бесплодия, как и от ряда других недугов, с которыми ни один врач не мог справиться. Он слышал о Кришнамачарья, имевшего репутацию целителя, и когда тот переехал в Майсор, Махараджа попросил его прийти и вылечить его, что Кришнамачарья и сделал с помощью комбинации йоги, диеты и травной медицины. Его успешные усилия заслужили высочайшее уважение и признательность короля. Водеяр стал пылким защитником йоги. Он отдал крыло одного из своих дворцов Кришнамачарья для создания йога-шалы и финансировал лекции и демонстрации по всему штату — в общественных залах, школах, госпиталях. И даже принял закон, что йога должна преподаваться в школах.
Иногда король призывал студентов школы Кришнамачарья давать демонстрации для его гостей во дворце. Гуруджи, один из лучших студентов Кришнамачарья и один из фаворитов Махараджи, был награжден призами и деньгами, и иногда его приглашали преподавать йогу самому Махараджи. В 1937 году Водеяр основал департамент йоги при колледже санскрита и назначил Гуруджи его директором, даже несмотря на то, что Гуруджи еще не закончил свой курс обучения. Махараджи платил ему зарплату и предоставил возможность обедать в столовой. Гуруджи преподавал там до его ухода на пенсию в 1973 году.
Все знали Гуруджи как очень эрудированного учёного, он увлекался двумя аспектами исследования практики йоги: письменными источниками о йоге и изучением методик преподавания йоги, которые использовались в разных частях страны. В 1948 году он основал Ashtanga Yoga Research Institute в его доме в Лакшмипурам, в пригороде Майсора, чтобы исследовать терапевтический эффект йоги. Cвоё учение он разрабатывал, основываясь на привычные ему обширные ссылки на писания, но заявлял, что, насколько он смог понять, Кришнамачарья был единственным, кто предлагал правильный метод практики. «У меня есть только один Гуру», — говорил он обычно с широкой улыбкой.
Гуруджи был очень предан своему учителю, который был прекрасным человеком, очень строгим и одержимым энциклопедическими знаниями. Если студент на одну минуту опаздывал в класс, он должен был стоять на улице за дверью под палящим солнцем целый час. Во время лекций, которые он проводил, путешествуя по всему царству, Кришнамачарья часто использовал одного из своих студентов в качестве постамента: студент принимал позу, которую приказывал ему учитель, а Кришнамачарья вставал на него и читал лекцию полтора часа или больше.
Это, с одной стороны, демонстрировало аудитории силу йоги (силу сознания над телом), а с другой стороны, доводило студентов до края их возможностей. Он был яркой личностью, несмотря на то что его рост был всего лишь 5 футов (152 см — прим. Ashtanga-samgha), люди разбегались в страхе, когда он шел по улице.
Кришнамачарья изучал йогу в Гималаях в течение семи лет, его учителем был Рама Мохана Брахмачари, которого он описывал как высокого, бородатого святого, живущего в пещере с женой и восемью детьми. Часть обучения Кришнамачарья состояла из изучения древнего текста «Йога Корунта» — это источник метода, который продолжил распространять Паттабхи Джойс. Есть несколько уникальных принципов системы, представленных в «Йога Корунта», она объединяет философию и практику с детальным объяснением, как выполнять асаны и пранаяму.
Несмотря на то, что Гуруджи стал известен во всём мире прежде всего благодаря тому, что он обучал специфической последовательности асан, возможно, её появление было по большей мере результатом необходимости справляться с огромным потоком студентов, которые приезжали обучаться к нему в последние годы. В ранние годы он адаптировал своё учение под индивидуальные нужды студента. Некоторое время он преподавал в Аюрведическом госпитале в Майсоре, он предоставлял врачебную помощь людям со всевозможными видами заболеваний, такими как диабет, слоновая болезнь, проказа. (Вообще, ещё Кришнамачарья в качестве выпускного экзамена дал ему задание — вылечить больного человека). Когда часть студентов не приходила в его шалу, потому что он лечил больного проказой, его это не волновало. Помогать людям в нужде было для него намного важнее.
Гуруджи имел безграничную энергию и энтузиазм к преподаванию. Обычно он вставал в 2 или 3 утра и начинал классы в районе 4:30 утра. Он часто преподавал до полудня, а потом еще несколько часов вечером. Он обучал каждый день, за исключением полной и новой Луны. Это продолжалось до тех пор, пока его семья не стала умолять его проводить больше времени с ними. Тогда он сделал субботу выходным днем. Он так любил преподавать, что даже когда у него были сильнейшие боли после удаления зубов, или после операции на зрение, или после аварии на мотоцикле, он незамедлительно возвращался в шалу. Во время ассистирования студентам, которые боролись за баланс в стойке на руках, ему частенько прилетало по лицу ногой. Он потерял несколько зубов таким образом, но его это не беспокоило.
Каждое утро, когда я шёл или ехал на велосипеде в темноте до йога-шалы на ранний утренний класс, который начинался в 4 или в 4:30 утра, в зависимости от количества студентов, я слушал пение и звон колоколов, вдыхал подожженный ладан или дым костров из кокосов, которые зажигали, чтобы подогреть воду, видел домохозяек, брызгавших водой на порог, подметавших его и украшавших его с помощью мела замысловатыми священными узорами ранголи и цветами.
Гуруджи женился в 1937 на Савитрамме, дочери Нараяна Шастри, известного исследователя санскрита. Ей было 14 лет, а ему 22 года. У них родилось трое детей: Манжу, Рамеш и Сарасвати; Рамеш трагически погиб в 1973 году, а Амма (жена) ушла в 1997 году. Сарасвати и Манжу стали известными учителями йоги. У Сарасвати двое детей — Шамила и Шарат, они тоже учителя. Шарат ассистировал Гуруджи с 1990 года по 2007 год, когда он стал действующим директором института. Все члены семьи обучались йоге у Гуруджи и продолжают передавать знания после его смерти.
В 1973 в 58 лет Гуруджи впервые поехал за границу. Также в этот год Нэнси Глигоф, Дэвид Вильямс и Норман Аллен впервые приехали в Майсор. С этого момента связи Гуруджи с Западом неуклонно росли. В первые несколько лет в Майсоре была только горстка западных студентов. Но к моменту, когда Эдди Штерн и я приехали в Майсор в 1991 году, было примерно около 25 студентов в течение одного-двух месяцев до Рождества, а в остальное время года там было намного спокойнее. В старой шале в Лакшипурам одновременно могли практиковать только восемь студентов. В конце 90-х в шалу втискивалось по 12 студентов, классы начинались в 4 утра и заканчивались после полудня. Гуруджи было за восемьдесят, но он всё равно интенсивно работал по 8-9 часов в день. Шала трещала по швам. Очередь из студентов, ожидавших, чтобы войти на практику, тянулась вверх на крышу. Чтобы справиться с растущим потоком студентов, он построил новую йога-шалу в Гокуламе, на другой окраине Майсора, строительство завершилось в 2002 году.
Новая шала могла вмещать одновременно в пять раз больше студентов. Переезд в новую шалу совпал с другой тенденцией: многие студенты, которые стали приезжать в Майсор, уже были немного знакомы с аштанга-йогой. Гуруджи всё больше путешествовал, также стало расти количество опытных учителей, распространяющих аштанга-йогу по всему миру.
Шри К. Патабхи Джойс обучал йоге непрерывно в течение семидесяти лет до того, как ему исполнился 91 год. Он был бездонным источником энергии, йога-мастером, мужем, отцом и учёным. У него было великолепное чувство юмора и острый ум. Он наслаждался крепким здоровьем, когда ему было уже за девяносто. Только после тяжелой инфекции в 2007 году он отошёл от преподавания. Он был стойким и непоколебимым до последней минуты, с невозмутимостью принимая и похвалы, и трудности. К тому времени, когда он умер — 18 мая 2009 года, его учение приобрело характер глобального феномена.
В 1991 я жил в Англии в обществе духовных искателей в центре графства Сассекс. С подросткового возраста я был на тропе духовного исследования, включавшего полный спектр эзотерических направлений философии. Годами я пытался медитировать. Я боролся за регулярность в практике медитации и за способность сохранять концентрацию настолько острой, как я того хотел. Я искал новую модель, что-то, что помогло бы мне концентрироваться лучше, что успокоило бы моё тело и, возможно, показало бы мне проблеск альтернативной реальности.
Была ли это карма или просто удача, что привела меня на мой первый класс, который вёл один из студентов Шри К. Паттабхи Джойса? Рафаэль Дабора жил на ферме по соседству и преподавал йогу в местной школе Монтессори. Я никогда не был на йога-классе, но читал о йоге Патанжали десятью годами ранее в «Новой Модели Вселенной» П.Д. Успенского и был зачарован описанием различных «магических» сил, которые, приписывались йогам. У меня не было представления, чего ожидать. В начале мы пропели мантру на санскрите, а потом выполнили приветствие солнцу, которое является прототипом системы, построенной на движении и дыхании и известной как виньяса, связующее звено для последовательности асан в аштанга-йоге.
Уже с первых действий, я понял, что растяжка в сочетании с глубоким дыханием пробуждает блаженные ощущения в моем теле. Мой разум тоже как будто провели по удивительной траектории осознанности. Вместо того, чтобы произвольно перескакивать от одних ощущений и мысли к другим, моё сознание было направлено в узкий поток. Я молниеносно понял, что это может быть то, что я искал: метод, который поможет взять разум под контроль.
Синхронизация дыхания и движения заставляла интенсивно потеть и создавала чувство лёгкости, и скоро я почувствовал, что я словно летаю. В конце занятия я лежал, отдыхая, на коврике для йоги, мои тело и ум пульсировали энергией. Я почувствовал, словно прошел через очищение и был вывернут наизнанку, как будто и моё тело, и мой ум открылись, и я стал прозрачным.
Рафаэль разгадал мой интерес и дал мне шпаргалку с первой серией аштанга-йоги, предложил прочитать Б.К.С. Айенгара «Свет жизни. Йога», «Йога сутры» и «Бхагавад-Гиту», пригласил меня к себе домой и показал мне, как готовить, чтобы питаться как йог.
Несколькими днями позже я отправился на залив в Сан-Франциско. После трёх месяцев одиноких страданий в моей квартире, во время которых я часто по незнанию серьёзно травмировал себя, я убедился, что должен поехать в Индию и встретить гуру Рафаэля — Шри К Паттабхи Джойса, или Гуруджи, как он его называл.
Я прибыл в Майсор в сентябре 1991 года. Каждое утро, когда я шёл или ехал на велосипеде в темноте до йога-шалы на ранний утренний класс, который начинался в 4 или в 4:30 утра, в зависимости от количества студентов, я слушал пение и звон колоколов, вдыхал подожженный ладан или дым костров из кокосов, которые зажигали, чтобы подогреть воду, видел домохозяек, брызгавших водой на порог, подметавших его и украшавших его с помощью мела замысловатыми священными узорами ранголи и цветами.
Подъезжая к шале, я мог слышать, как Гуруджи пел себе под нос, спускаясь вниз по ступенькам, чтобы отпереть дверь, или, если я немного припозднился, как эхом доносится через окно дыхание уджайи студентов, которые уже начали практику. Я прибыл в Майсор в сентябре 1991 года. Каждое утро, когда я шёл или ехал на велосипеде в темноте до йога-шалы на ранний утренний класс, который начинался в 4 или в 4:30 утра, в зависимости от количества студентов, я слушал пение и звон колоколов, вдыхал подожженный ладан или дым костров из кокосов, которые зажигали, чтобы подогреть воду, видел домохозяек, брызгавших водой на порог, подметавших его и украшавших его с помощью мела замысловатыми священными узорами ранголи и цветами. Подъезжая к шале, я мог слышать, как Гуруджи пел себе под нос, спускаясь вниз по ступенькам, чтобы отпереть дверь, или, если я немного припозднился, как эхом доносится через окно дыхание уджайи студентов, которые уже начали практику.
Шарат только заканчивал практику в первом ряду. Эдди и я были рядом в последнем ряду. В 5 утра боковая дверь, скрипя, открывалась и Гуруджи проскальзывал в комнату. Внезапно атмосфера менялась. Все вставали, когда Гуруджи командовал «Самастхити» для открывающей манты. Я до сих пор помню, как вставали волосы на задней поверхности шеи, интенсивность момента почти доводила до слёз.
Помимо этого вступительного призыва Гуруджи едва ли говорил хотя бы слово, за исключением редких: «Да, вот так!». Он садился на его стул и смотрел за нами пристально (даже когда мы не думали, что он смотрит), либо помогал нам глубокой правкой и иногда обучал новой асане. Ничто не проскакивало мимо него в этой комнате. Взгляд Гуруджи был всегда на нас.
Йога Паттабхи Джойса радикальна. Сложно описать словами каков уровень ощущений, которые ты испытываешь, но достаточно сказать, что бывают моменты, когда человек сталкивается со своими глубочайшими страхами и доводит себя до предела выносливости как ментально, так и физически. Гуруджи унаследовал эту интенсивность обучения у своего Гуру. Кришнамачарья, по словам Гуруджи, «был очень опасным человеком», — он всегда говорил это смеясь.
В шале всегда было жарко и мокро не от искусственного отопления, а от тел практикующих студентов. Гуруджи говорил: «С жаром даже железо согнётся», имея в виду, что даже жёсткие, твердые тела могут принять нужную форму.
Многие люди сбегали от такой интенсивности. Под конец пребывания Кришнамачарья в Майсоре у него осталось только три студента. Его подход в то время был слишком радикальным для большинства людей. Но те, кто обладал сильным характером и желал радикальной трансформации, находили то, что искали.
Если вы сбегаете, когда становится сложно, вы не развиваетесь. Гуруджи понимал процессы исцеления и трансформации благодаря десяткам лет преподавания, и, конечно, благодаря своему собственному опыту. Он всегда был рядом со мной и помогал мне исцелиться и преобразиться.
Когда Гуруджи правил меня в сложной асане, я иногда чувствовал себя так, как будто я стою на краю пропасти, глядя в бездну в ожидании смерти или изнурительной боли, но также я чувствовал, что, кажется, спасение каким-то образом находится прямо под рукой. Тогда я возвращался в настоящий момент, потому что ничто не отвлекает вас в тот момент, когда вы сталкиваетесь с неминуемой смертью. С улыбкой Гуруджи говорил: «Почему боишься?» («К чему привязан? За что цепляешься?»).
«Просто доверься и расслабься».
Но я сейчас умру!
«Просто дыши!»
И тогда вдруг, ещё до того, как ты осознал это, он скручивает тебя в асану. Состояние высшей степени осознанности присутствует в течение всей правки, и в это время ничто другое не беспокоит ум. После этого наступает момент, когда все убеждения растворяются, момент блаженства, эйфории, открытого сердца, экстаза.
О! Я не знал, что это возможно! Отложи на мгновение свои проблемы в сторону, отбрось все свои предубеждения относительно того, на что способен.
Если вы можете сделать это на мгновение, потом по своей воле вы также можете отстраниться от этих проблем, посмотреть на них и отпустить. После освобождения приходит состояние спокойствия и уверенности, которые так заметны в поведении многолетних практиков.
Польза, которую приносит аштанга-практика – например, хорошее здоровье, энергия и сила – поддерживает нашу заинтересованность в практике, но первичная духовная польза кажется неуловимой. К счастью, когда вы практикуете, практикуете и практикуете, в конце концов в вас начинает проявляться внутренняя сущность йоги. Для меня самый важный урок, который дал мне Гуруджи, – сохранять глубоко в своём сознании самскару практики. Благодаря практике всё может пасть. Это не пустая мантра, это реальность. Учитель рядом с вами, чтобы дать вам подтверждение, что вы на верном пути, но настоящий внутренний учитель в самой практике.
Чтобы возникло более глубокое понимание, необходимо преобразовать ум. Но чтобы ощутить, что есть йога, вам нужно практиковать. Как вы можете рассказать о вкусе мёда кому-то, кто никогда не пробовал его сладости? Тоже самое и с йогой: вам нужно испытать это, чтобы понять. Первоначально этот опыт невозможно выразить вербально. Это больше похоже на вкус, которым мы наслаждаемся. Но когда ум трансформируется через практику йоги, мы становимся более способными воспринимать реальность, лежащую в основе нашего существования, и, следовательно, чтобы понять философскую основу йоги и направление, которое она предлагает, мы движемся, чтобы расширить и углубить чистое восприятие этой реальности.
В самом начале я не понимал. Но после многих лет, я начал осознавать. Практика йоги преобразовывает разум и тело, они очищаются, укрепляются и вылечиваются. Беспокойный ум имеет ограниченную способность к пониманию, а больное тело всегда отвлекает и беспокоит ум. Тело исцеляется, а ум постепенно очищается и совершенствуется, и становится более способным постигать тонкую истину. Кроме того, с годами человек начинает видеть влияние йоги в своей собственной биографии и понимать её суть на собственном опыте.
Гуруджи всегда говорил, что он учил «настоящей» или «оригинальной» аштанга-йоге, той аштанга-йоге Патанжали, которая описана в «Йога сутрах». Он говорил нам, что это наиболее важный текст для прочтения, хотя он признавал, что его сложно понять и что для этого требуется много интерпретаций. Хотя «Йога сутры» дают наиболее полные описание и контекст аштанга-йоги, эта же система йоги описана и упомянута во многих других древних текста, и это было то, что Гуруджи любил демонстрировать.
Аштанга-йога описывает восемь шагов достижения цели йоги. Первые четыре – внешние, а остальные – внутренние.
Первые два шага – это яма и нияма: ненасилие, правдивость, неворовство, сексуальное воздержание, ненакопительство, чистота, удовлетворённость, аскетизм и самодисциплина, самообразование, преклонение перед божеством. Эти первые два этапа сложны и требуют много времени для освоения. Им мешает неустойчивый ум и слабое или больное тело. Третий этап – асана – это начальная точка метода Гуруджи. Асаны помогают приобрести здоровье и ясность ума, облегчают выполнение ямы и ниямы. Пранаяма, или контроль дыхания, переводит очищение на шаг дальше. Пратьяхара, или чувственная интроверсия, является результатом совершенства в пранаяме – чувства обращаются внутрь. Дхарана, фиксация концентрации, дхьяна, или медитация, когда движения ума сосредоточены исключительно в одном направлении, и самадхи, союз с божественным, следуют в этой последовательности.
Согласно «Йога сутрам», йога – это контроль разума. Когда разум под контролем, вы ощущаете себя его хозяином. Когда вы выполняете действие, а ваш разум где-то в другом месте, тогда он не под вашим контролем, вы не можете сконцентрироваться, ваш ум — ваш хозяин. Как только ум полностью находится под контролем, мы перестаем отождествлять себя с ним и позволяем внутреннему Я проявляться без препятствий и помрачений. Аштанга-йога описывает практический метод достижения этого контроля сначала с помощью очищения через практику асан и потом — с помощью взятия разума под контроль через комбинацию ямы, ниямы и пранаямы.
Гуруджи делал упор на интенсивную практику асан. Виньяса (система дыхания и движения) в сочетании с последовательностью асан «кипятит кровь» и выводит токсины через кожу в виде пота. Особое внимание уделяется ежедневной практике с определенными днями отдыха в течение длительного периода времени – «десять лет, двадцать лет или всю жизнь». В шале всегда было жарко и мокро не от искусственного отопления, а от тел практикующих студентов. Гуруджи говорил: «С жаром даже железо согнётся», имея в виду, что даже жёсткие, твердые тела могут принять нужную форму.
Он считал, что как только четыре внешних ветви будут доведены до совершенства, овладение внутренними не потребует много усилий. Но на совершенствование внешних ветвей требуется много времени и сил, а также терпения, веры, преданности и многого другого.
Под руководством Кришнамачарья Гуруджи выстроил три последовательности асан: начальную, среднюю и продвинутую, – они были разделены на четыре последовательности. Первая серия, йога чикитса, была создана для очищения мышц и органов тела, тогда как вторая, нади шодхана, была создана для очищения нервной системы и сознания. Как только определенное мастерство было достигнуто в этих первых двух сериях, Гуруджи обучал интенсивной практике пранаямы, которая углубляла процесс очищения. Учащиеся, обладающие большим количеством энергии и гибкостью, продолжали развивать практику в продвинутых сериях.
Согласно Гуруджи, объединение асан и их виньяс было описано в древнем тексте, называемом «Йога Корунта», который Кришнамачарья изучал со своим учителем Рама Мохана Брахмачари в Гималаях. В дополнение к инструкциям по выполнению асан и виньяс была описана полная система комплексной практики, которая включила в себя «Йога сутры» Патанжали с комментариями и наставлениями по пранаяме, бандхам (основные мышечные и энергетические замки), и дришти (точки концентрации взгляда). Как рассказывал Гуруджи, однажды Кришнамачарья нашел копию «Йога Корунты» в библиотеке города Калькутта, но она была неполной и сильно попорченной муравьями. Насколько известно, другой копии не было.
Один элемент практики, которого не было ни в «Йога Корунте», ни в ранних учениях Кришнамачарья, это Сурья Намаскар. Приветствие солнцу, которое открывает практику асан, было придумано Гуруджи на основе информации, взятой из древних текстов. Результат исследования Гуруджи сейчас можно найти по всему миру почти на каждом йога-классе.
Гуруджи говорил, что требуется не менее десяти лет ежедневной практики, прежде чем может возникнуть новое понимание. Это понимание будет результатом очищения разума и тела. Аштанга-йога – это практика маленьких шагов.
Гуруджи выделил третью ветвь аштанги (асаны) как отправную точку, потому что совершенствование моральных принципов ямы и ниямы требует некоторой степени контроля над сознанием, и он считал, что практика асан является наиболее эффективной отправной точкой для этого. Совершенствование ямы и ниямы на стадии, когда уже есть опыт практики пранаямы и пратьяхары, упоминается, среди прочего, в шастрах, древней литературе по йоге, и это не новая идея. Всё, что делал Гуруджи, основывалось на шастрах. Однажды, когда ему задали вопрос по поводу определенного стиля йоги, он ответил: «У них нет ссылок к шастрам!». Это был его единственный комментарий, и все, что ему нужно было сказать.
Гуруджи поощрял своих студентов жениться и иметь семью. Он рассматривал это как ещё один способ, который может помочь ученикам стать более уравновешенными и встретиться с понятиями ямы и ниямы на практике. Он шутил, что семья – это седьмая серия, действительно сложная.
Четыре внешние ветви йоги очень сложны. Когда ученики спрашивали Гуруджи о «meditation» («медитации»), одной из внутренних ветвей, он отвечал: «What? Mad attention?» («Что? Безумное внимание?»). Он утверждал, что, если вы не можете удерживать свой ум неподвижным ни на мгновение, вы не сможете достичь положительных результатов с точки зрения глубокого принятия и спокойствия. Он считал, что как только четыре внешних ветви будут доведены до совершенства, овладение внутренними не потребует много усилий. Но на совершенствование внешних ветвей требуется много времени и сил, а также терпения, веры, преданности и многого другого. Гуруджи изменил изречение Кришнамачарьи о том, что каждый, кто может дышать, может заниматься йогой, на: «Все могут заниматься йогой, кроме ленивых людей».
Молитва – еще один столп учения Гуруджи. Преданность Богу, семье и гуру приближает человека к цели. Внешние ветви связаны с нашим восприятием мира, с нашими телами и разумом. Внутренние ветви – это ключ к душе. Гуруджи был глубоко связан с собственной семейной традицией, которая придерживалась учению Гуру Шри Шанкарачарья и Адвайта-Веданта философии. Шанкара учил, что наше восприятие себя как отдельных, обособленных существ – иллюзия. На самом деле мы все являемся частью одного континуума.
Разделение было вызвано майей – заблуждением. В реальности всё часть одного океана бытия, который называется брахман. Адвайта-веданта – это недуалистическая философия, которая предполагает, что есть только одно единое существование. Напротив, философия Патанжали обычно рассматривается как дуалистическая система, признающая существование души, называемой пурушей, и тела/ума, или пракрити. Философия Шанкарачарья признает только брахмана, единое сознание, охватывающее всю вселенную, которая, хотя она кажется нам реальной (что значит постоянной), на самом деле находится в непрерывном движении и, следовательно, преходяща и лишена постоянной формы. Поэтому, согласно Адвайте, если нет постоянной формы, то нет и оснований для приписывания этой форме реальных качеств.
Как дуалистическая философия, подобная той, что сформулирована в Йога-сутрах, может объединяться с недвойственным подходом, характерным для Адвайты? Очевидно, что обе оказали большое влияние на формирование подхода Гуруджи к практике. Объяснение Гуруджи заключалось в том, что внешние ветви практики – яма, нияма, асаны, пранаяма – имеют дело с внешним миром и нашим отношением к нему и, следовательно, по своей природе имеют дуалистическую природу, поскольку включают в себя отношения между индивидом и миром. Гуруджи утверждал, что внутренние ветви – пратьяхара, дхарана, дхьяна, самадхи – суть Адвайты, поскольку они касаются недвойственного состояния, осознания внутреннего «Я», которое есть не что иное, как Бог.
Нью-Йорк, ноябрь 2009
Перевела Галина Кисанд.
