Феномен Наталии Нарочницкой

Это предисловие – не попытка изучить, разобрать по темам, сюжетам, идеям статьи, вошедшие в уникальный юбилейный сборник. Читатель сам разберется и оценит результаты интеллектуального труда, нравственного и духовного запала, позволившие автору с удивительной, я бы сказал, академической точностью и выверенностью, но при этом эмоционально писать, как об острых проблемах дня сегодняшнего, так и о давних временах. Назову это особым методом Наталии Нарочницкой – способностью сочетать научный подход с яркой публицистичностью, быть интересной не только профессионалам, но всей, как раньше говорили, читающей публике, всем, кто хотел бы разобраться в прошлом и настоящем.

Разумеется, такая способность возникла не спонтанно, не вдруг.

Мне повезло, я знаю Наталию Алексеевну много лет, с институтской молодости. Помню, когда встретил её впервые, был поражен энергией и харизмой рыжеволосой красавицы. Она была центром молодежных компаний. В ней уживались качества отличницы-эрудита и души студенческих будней и праздников. Ну, первое понятно – дочь известного академика, историка Алексея Леонтьевича Нарочницкого, который преподавал и в МГИМО. Интеллектуальная семья, живущая интересами науки.

Лишь позднее я узнал, что мама Наталии – Лидия Ивановна – родом со Смоленщины, в годы войны 19-летней оказалась в оккупации, в подпольной организации, в партизанах, была схвачена фашистами, бежала из концлагеря.

Так что многие качества – решительность, смелость, самостоятельность – это, в том числе, результат семейного воспитания и влияния думающих родителей.

Наши человеческие и служебные судьбы после МГИМО складывались параллельно. Большинство тогдашних мгимовцев (нас было совсем немного), так или иначе, были в курсе «траекторий» послевузовского бытия друг друга. Запомнилась встреча в 1980-е годы в Нью-Йорке, где Наталия работала в секретариате ООН, а я приехал из Вашингтона, где служил тогда в нашем посольстве. Подтянутая, строгая – идеальный, «с картинки», международный чиновник. Уверен, если бы она осталась в ООН, доросла бы до самых высоких должностей. Однако сопереживание бурным событиям на родине требовало ее деятельного соучастия. И здесь начинается уже совсем другая история жизни Нарочницкой – не только дипломата и ученого, но и общественного деятеля, политика, руководителя неправительственных организаций. Этот опыт также нашел свое преломление в ее книгах, статьях и выступлениях, малая часть которых представлена в сборнике.

Что, на мой взгляд, особенно ценно в этой книге – политически и поколенчески? И, соответственно, что следует определить как человеческое достижение Наталии Нарочницкой?

Это попытка восполнить дефицит политического языка – предложить современному российскому обществу язык, на котором могли бы обсуждаться острейшие социальные проблемы, например, отношений между людьми, принадлежащими к различным национальностям, культурами, исповедующими различные религии.

В конце десятых годов этот дефицит уже не так остер, как пятнадцать-двадцать лет назад. И заслуга здесь, в том числе, Наталии Нарочницкой.

Сегодня непросто представить себе, в какой интеллектуальной ситуации оказались в девяностые годы люди, не привыкшие думать чужим умом, но при этом вполне советские, то есть испытавшие на себе, пропустившие через себя всю абсурдность марксистско-ленинской идеологии и советской «практики». Люди достаточно взрослые – социально и профессионально состоявшиеся. Вместе с советским обществом потерпела банкротство и знаковая система, которая в нем использовалась. Соответственно, твой социальный опыт как бы нивелировался. Кто-то скажет, что дипломатам и вообще «выездным» советским гражданам в этом смысле было легче. Они имели возможность наблюдать, сравнивать, их восприятие реальности было не так причудливо, как у «невыездных». Отчасти это верно. Но далеко не все и далеко не в полной мере пользовались возможностью думать. Кто-то потому, что не думать просто легче. Кто-то – на парадоксально рациональной основе. Мне доводилось слышать такой совет, как относиться ко всему, что тебя окружает в свободном мире и так разительно отличается от мира советского: «не примеряй». То есть не примеряй эту реальность к своей жизни. Ты здесь в командировке, на службе, по делу. А настоящая твоя жизнь – там, в СССР.

Судя по этой и более ранним книгам Наталии Алексеевны, она в полной мере воспользовалась теми преимуществами, которые дали ей семья и образование. Она думала. И вступила в смысловой хаос девяностых, понимая реальный мир лучше многих.

И еще одна важная особенность этой книги и самого феномена Наталии Нарочницкой – христианское, православное видение мира. В новой России с каждым годом усиливается интерес к России старой, которую мы когда-то потеряли. Возникает ощущение возвращения Атлантиды. В такой ситуации неизбежны мифологизация и идеализация вновь обретаемого, своего рода компенсация за многолетнюю клевету на историческую Россию.

У той России была черта, воспроизведения которой не хотелось бы, но, к сожалению, оно происходит. Российская Православная церковь и православная интеллигенция были отделены от остального общества незримой чертой. Наверное, историки укажут на ряд обстоятельств, обусловивших это разделение, но легче от такого понимания не станет.

Наталия Нарочницкая – своими книгами, своей общественной деятельностью, наконец, личностью своей – возвращает российскому обществу его христианскую ипостась.

Разумеется, одной свечи недостаточно, чтобы осветить дом. Но от нее можно зажечь тысячи других свечей…

Анатолий Васильевич Торкунов – ректор МГИМО МИД РФ, академик РАН, доктор политических наук, профессор.