Подполковник Ринат Сабирджанович (пишется через «дж», а произносится почему-то через мягкое «зя») — один из лучших людей, с кем мне доводилось встречаться в наших с мужем скитаниях по тюрьмам, зонам и этапам. Он был начальником нашей колонии на станции Половинка, а теперь его перевели в Кизел, к семье, а его папа там самый главный по мусульманской части.
Ринат Сабирджанович был очень строгим и суровым, так часто бывает с хорошими людьми, коим должность не позволяет шибко улыбаться. Когда я впервые его увидела осенью прошлого года, сердце упало: ну все, думаю, настоящий волкодав, а также ужас, летящий на крыльях ночи. Уверена, что у него были ровно те же впечатления обо мне: это ж врагу не пожелаешь, чтобы на тебя каждые две недели обрушивался журналист, специализирующийся на проблемах ФСИН (к тому же пишущий докторскую на тюремную тему в одном академическом институте). Мы старались держаться друг от друга подальше, и в итоге нечаянно столкнулись по другую, скажем так, сторону забора, и минут сорок проговорили о драматургии Петрония — я ему коротенько описала пир Трималхиона, а он улыбался, задавал правильные вопросы и кормил печеньем. Так и повелось: когда по одну сторону забора — у нас встреча тигра с крокодилом, по другую — салон Анны Павловны Шерер. И не было в этом ни фальши, ни игры, все по-честному. Хозяином он был отличным, строгим к подчиненным и подопечным, но справедливым, мзды не брал, крутился без выходных, как белка в колесе, ибо должность начальника поселения в меньшей степени тюремная, а по большей части схожа с директорством на госзаводе. А в наше оборотистое время отказ от откатов и взяток уже можно смело приравнивать к гражданскому подвигу.
ФСИН, скрипя и сопротивляясь, потихоньку меняется с приходом Александра Реймера, который оказался очень умным человеком. Но таких в самой системе не очень-то много, и общаться с большинством его подчиненных — сущая пытка, доложу я вам. Но приходится, и из этого общения многое видно, благо начальники держат меня за набитую дуру, что удобно для опытов. А муж мой, человек весьма сметливый и проницательный, многое добавляет изнутри к моим внешним наблюдениям. В результате вот к какому выводу мы с ним пришли. Коррупция во ФСИН имеет одну яркую черту, отличающую ее от прочих известных коррупционных схем в госкорпорациях: как и повсеместно, коррупция здесь многоуровневая, однако между уровнями нет никакой вертикальной связи. То есть уровни коррупции не пересекаются, замыкаясь каждый на себе. А такой вид коррупции, как говорит нам наука и практика, победить гораздо легче, чем вертикально-интегрированную.
Первый уровень коррупции в системе ФСИН представляют оперативники и контролеры (не все и не везде, конечно). В первый уровень входят младшие офицеры и сержанты. Их система заработка строится на продаже запретов: мобильные телефоны, вольная одежда, запрещенные к передаче продукты и, конечно, наркотики. Алкоголь передают редко, любители сами сделают брагу в любых условиях. Второй уровень — это средний офицерский состав, замначальники и начальники учреждений. Например, от замначальника по воспитательной работе зависит характеристика на УДО, это его основной заработок. Замначальника по промзоне зарабатывает на другом: например, коммерсанты неофициально арендуют промышленные площади в зоне, платят в конвертах, причем как руководству зоны, так и работающим на «промке» зэкам (мизер, разумеется). Или, например, пекут на зоне хлеб, но разный: для зэков — низкого качества, а хороший пускают на продажу в близлежащие магазины. Ну и, конечно, зарабатывают на продаже всего, что не приколочено гвоздями, а что приколочено, тоже продают — например, в поселке Зеленый Тамбовской области (где мы тоже сидели) разобрали и продали ж/д пути. И классика жанра — ремонт помещений, в особенности комнат для длительных свиданий. Все родственники зэков рано или поздно сталкиваются со сбором средств «на ремонт провала» — причем и собирают честно, и ремонтируют, всегда можно увидеть, куда ушли твои деньги. Однако мало кто знает, что ровно на те же нужды выделяются и бюджетные средства: в том же Зеленом (ИК № 3) было выделено на ремонт 1,5 млн рублей, а «черные» отряды собрали ровно столько же. Бюджетные деньги обналичиваются, а ремонт делается за счет осужденных.
Третий уровень коррупции — управления. Они контролируют движение заказов на промпроизводство. Начальник зоны не может продать изготовленный стеллаж или шкаф напрямую покупателю, ибо обычно имеется фирма-посредник, сильно рекомендованная начальником областного УФСИН. Обычный порядок — зона получает вдвое меньше, чем могла бы получить, работая напрямую. Поднимите накладные и поинтересуйтесь, отчего стеллаж, заказанный в Астрахани из Тамбова, отгружают сначала в Липецк или в Москву.
Четвертый уровень коррупции, разумеется, высочайший, и я долго могу рассказывать про художества товарища Калинина, предшественника Реймера. Но неактуально: четвертого уровня сейчас нет. Могут же, если захотят. И Ринат Сабирджанович тоже мог.
