Участник:Гроссмейстер Проф

Глава I

Шёл 1989 год. Президентом США стал Джордж Буш — старший, но мы тогда не знали, что он старший, и для нас он был просто Джордж Буш. Мама на старости лет ждала третьего ребёнка, папа так и не нашёл нормальную работу и продолжал торговать вешенками собственного производства, а Мишка ляпнул на уроке, что СССР скоро развалится, и теперь стоял в углу за запись в дневнике. У моих друзей было всё по-старому, и только интроверт… Вернее, социофоб… Не, социоПАТ и жуткий ботан Макар улетел на год в Японию к таким же хикки.

За прошедший месяц Инга изменила мне с Галдиным, Антоном, Суреном Вазгеновичем и азербайджанцами, но всё-таки мы были вместе. Это было время моей молодости, мои восьмидесятые.

В этом году я планировал получить диплом бакалавра и жениться на Инге. Конечно, если она не передумает. Ну, или я не передумаю. Но пока на улице был январь, и до лета было ещё далеко. Тогда Москва ещё не знала оттепелей, и снег был обязательным атрибутом зимы в столице. Как и жуткий мороз.

В один из таких морозных дней мы с Ингой гуляли по парку и весело болтали о разных вещах. Впереди виднелась огромная ёлка, на которой ещё остались игрушки и прочие новогодние украшения.

— Вань, смотри! — воскликнула Инга и указала на ёлку.

— М-м-м, да, красиво, — промямлил я от неожиданности.

— Красиво, ты серьёзно? КРАСИВО?!

— А что такого? Ну не твоя Франция, конечно, но тоже ничего.

— Да я не про ёлку, Вань! Кто-то сел под ёлку!

— А, ты про это? Ну пойдём, посмотрим, — сказал я, и мы подошли поближе.

Грязная девушка с опухшим лицом сидела под ёлкой на корточках со спущенной юбкой и испражнялась у всех на виду. Казалось бы, ничего романтичного, но как же грациозно она это делала! Её голые слегка волосатые ягодицы сверкали в лучах зимнего солнца, и даже вылезающая коричневая колбаска между ними не могла испортить эту красоту…

— Вань. Вань! ВАНЬ! — послышался крик Инги, и совершавшая дефекацию девушка аж подпрыгнула.

— Ну чего тебе? — не без раздражения ответил я. — Ты же сама хотела посмотреть, что там происходит.

— Фу, ну и мерзость! А ты и рад. Пошли отсюда!

— Да успокойся ты, что естественно, то не безобразно!

— Извращенец! — не выдержала Инга и ушла с гордо поднятой головой.

— Подожди, Инга, не уходи! — крикнул я, но не стал догонять. В это время таинственная незнакомка начала подтираться снегом, и я не мог оторваться от такого зрелища. Почему бы не познакомиться с ней, пока любовь к Инге на время угасла?

— Э-э-э… Послушайте, у меня дома есть дефицитная туалетная бумага, могу подарить, — попытался я завести диалог.

— Пшёл на хуй, — услышал я божественный голос из уст очаровательной девушки. Она не спеша встала, выпрямив кривые, но такие прекрасные ножки, надела юбку не менее красивыми ручками и нежно отрыгнула. И зачем мне Инга, когда передо мной стояла чуть ли не мисс СССР 89?

— Ну чего вылупился, еблан? — с хрипотцой спросила она.

— Это вы мне? — удивился я, не смея поверить, что этот ангелочек снизошёл до общения со мной.

— Нет, бля, ёлке. Дай пройти.

— С облегчением! — поспешил сказать я из вежливости, и уголки её губ слегка приподнялись. — Кстати, туалет в парке стоит всего 10 копеек, могу подарить.

— А знашь, скок ширка стоит? — изрекла моя богиня.

— Что, простите? — не понял я.

— Ну, доза, бля.

— Я… Я вас не понимаю. Кстати, меня Ваня зовут, а вас?

— Ваня-Ебланя, — расхохоталась моя новая любовь, и я вместе с ней. — А меня Дашка Чёрт.

— Красивая фамилия, — заметил я.

— Это погоняло, Ебланя!

— А, ну да. Вам идёт.

— Чё сказал?! — вдруг рассердилась моя красавица.

— Не-не-не, я не это имел в виду. Просто я хотел сказать, что вы очень хорошая девушка. Может, пойдём в ресторан? — предложил я.

— Э, коза, ты там посрала? — послышался пьяный голос.

— Это он вам?! Щас он у меня получит! — в гневе крикнул я и сжал кулаки.

— Завали ебало, это Пашка, — ответило моё солнышко и повернулось на голос. — Ща, пять сек!

Я молча смотрел, как моя Дашенька удалялась от меня навстречу этому Пашке, и моё сердце сжалось. Конечно, у такой красавицы не могло не быть молодого человека. Но когда я взглянул на него, то меня чуть не вырвало от отвращения. Ну и урод же он! И это я заметил с 50 метров!

Не до конца осознавая свои действия, я побежал в общежитие. Мне нужно было срочно посоветоваться с друзьями, как мне быть.

— Вань, поможешь кроссворд решить? — опередил меня чудаковатый очкарик Боря Левицкий. — «Бывает и на старуху», 7 букв.

— Эрекция! — отозвался Серёга Яковлев.

— Ой, не суди по себе! — возразил Боря. — Вот взять хотя бы Пугачёву. Она, конечно, очень красивая, но все три мужа — Орбакас, Стефанович и Болдин — старше её.

— Ну и что?

— Вот ты бы женился на ней? — с ухмылкой спросил очкарик.

— Пф-ф, нет, конечно, я почти на 20 лет моложе её! Какой дурак возьмёт такую зрелую тётку замуж?

— Вот и я о чём!

— Но есть же сексуальные женщины постарше… Ну ты понимаешь… Как бы их назвать? Может, МКЯБТ?

— Чего?

— МКЯБТ — Мамаша, Которую Я Бы Трахнул.

— Так «трахнуть» — это же «ударить».

— А, точно, надо что-то другое придумать, — почесал затылок Сергей.

— Ребят, я вам не мешаю? — перебил их я. — Я, вообще-то, за советом к вам пришёл.

Я пересказал друзьям случай с Ингой и любимой Дашенькой Чёрт. Серёга и Боря переглянулись между собой и громко рассмеялись.

— Вань, ты шутишь? — продолжал хихикать Серый. — Скажи, что ты пошутил.

— Да не шучу я! Что мне делать?

— А ты Ингу точно навсегда разлюбил или только до завтра?

— Навсегда, я уже всё решил!

— Статистика с Ингой, Катей, Таней и Сашей показывает, что твоё «навсегда» длится не больше месяца, Вань.

— Да пошли вы, друзья, называется! — вскипел я.

— Старик, я всё понимаю, но это стопроцентная шалава и наркоманка, ты чё!

А вот это Серёга зря сказал. Я подошёл к нему и со всей силы дал ему в морду, после чего вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

Дома я ничего не сказал родителям о Дашуле. Вряд ли они бы поняли меня. Этой ночью я так и не уснул.

— Смирнов, ты отчислен из университета за драку в общежитии, — сказала мне Элеонора Константиновна на следующее утро. «Вот Серый крыса, настучал всё-таки!» — догадался я. Эх, а ведь мне оставалось проучиться всего один семестр!

С того злополучного дня я врал родителям, что иду в универ, а сам всё это время гулял в том самом парке, где впервые встретил свою Дашеньку. Благо Москва большая, а парк неблизко — вряд ли кто-то из знакомых увидит и расскажет. Нужно было лишь не попадаться на глаза милиционерам, которые могли задержать меня за тунеядство. Но Даша Чёрт всё никак не появлялась…

Её кучку под ёлкой давно убрали, но я будто чувствовал божественный аромат всякий раз, когда подходил к тому самому месту. Все новогодние игрушки тоже убрали, и теперь это была самая обычная ель.

— Вань, ты что тут делаешь? Я тебя повсюду ищу! — послышался голос Инги. — Это правда, что тебя отчислили?

— Да, правда, — ответил я, даже не повернув голову в её сторону.

— И что ты теперь будешь делать?

— Снимать штаны и бегать.

— Может, хоть повернёшься, когда я с тобой разговариваю?

— А смысл? Я тебя больше не люблю, — просто ответил я без розовых соплей.

— Ну ладно, я пошла. Удачи.

— Скатертью дорога.

— Слышь, курица, дай закурить! — наконец-то услышал я любимый голос за спиной.

— НЕ КУРЮ! — со злостью ответила Дашеньке Инга.

— А я тебя не спрашиваю, куришь ты или нет. Я сказала, дай закурить, ты чё, не поняла?

— Что?! Да что ты себе… Да кто ты такая вообще!

И тут я почувствовал, что нужно вмешаться. Я быстро подбежал к обеим девушкам и стал между ними.

— Инга, тебе же сказали: дай закурить. Быстро метнулась и купила сигареты.

— Вань, ты защищаешь вот эту? ВОТ ЭТУ?!

— Её зовут Даша! Быстро пошла и купила ей сигареты!

— ПРИДУРКИ! — крикнула Инга и благоразумно убежала, чтобы не получить за свои слова.

— Дашуль, я куплю тебе сигарет, — не растерялся я и пошёл в ближайший магазин. Назад я уже летел с пачкой «Примы».

— Хуйня, а не сиги, — строго сказала Даша. — Ладно, прощаю, мне похуй, что курить. Хы-хы-хы!

Её ангельский смех позволил мне рассмотреть её великолепные жёлтые зубки. Если я не ошибаюсь, всего во рту их было 12 или 13 вместо 32, но меня это совершенно не смущало.

— А Паша — это твой парень? — поспешил спросить я.

— Паша — это мой братуха, — успокоила меня красавица.

— Фух, а я уж думал, между вами что-то есть.

— Не, ну мы ебёмся иногда.

— С родным братом?

— Ну да, блядь, а чё тут такого? Наши предки тоже брат и сестра — и ничё, мы ж нормальными выросли, — ответила Дашуля и нежно сплюнула через промежуток между зубами.

— Вы хоть предохраняетесь?

— А нахуя?

— А ты не боишься забеременеть?

— Да пох ваще. Как залечу и рожу — в мусорку выкину, делов-то.

— Но это же ребёнок, живой человек! Разве так можно? — возмутился я. С каждым Дашиным словом мои чувства к ней ослабевали.

— Бля, заебал, моралист хуев! Чё хочу, то и делаю! — тоже возмутилась она. — Может, я уже беременна! Чё-то давно месяков не было.

Последние слова Даши окончательно развеяли любовь к ней, но как же ребёнок, которого она носила под сердцем? Я просто обязан был позаботиться о нём! Я решительно вырвал пачку «Примы» у неё из рук и выбросил сигарету, которую она только что курила.

— Э, еблан, хули ты творишь, ща по ебалу дам! — заверещала Даша. Я крепко схватил её за руки, чтобы она не сделала плохо ни себе, ни будущему ребёнку, ни мне. Но кроме рук, у неё были ещё и ноги, одна из которых с силой врезалась мне в пах…

Когда я очнулся, её и след простыл, а у меня болело всё тело. Видно, здорово Даша меня попинала за сигареты. Ну ничего, здоровье ребёнка дороже. Вот только где мне её найти? Может, азербайджанцы знают? Вспомнить бы ещё имя-отчество их шефа…

— А-кхе-кхан А-кхе-кхе-кхянович, — прокашлял я.

— Агахан Адагезянович я, сколько можно повторять, неужели так трудно запомнить? — раздражённо напомнил мне главный мясник.

— Да-да, Агахан Адагезянович, простите, — смутился я и подумал, почему он Адагезянович, а не Адагез оглы. — Вы, случайно, не знаете, где можно найти Дашу Чёрт?

— Вай, дорогой, как же низко ты пал, раз имеешь дело с этой распутницей! Скажу тебе по большому секрету: она нам групповуху предлагала, но мы отказались, — скривил лицо шеф и сказал своим амбалам что-то на азербайджанском; те с отвращением загудели и замахали руками, будто прогоняли мух. — Да мы скорее барашка отлюбим, чем эту бесстыдницу!

— Ладно, извините, — промямлил я и поспешил удалиться.

Тем временем косоглазый урод Паша Чёрт поймал маленького белого котёнка, зашёл с ним в грязный и весь в паутине подвал пятиэтажки и привязал за хвост к трубе под потолком. Бедный малыш отчаянно дёргался в воздухе и так жалобно мяукал, что даже у сурового челябинского мужика пошли бы слёзы, но только не у Пашки. Тот лишь ржал над тщетными усилиями котёнка и получал садистское удовольствие. К сожалению, я тогда был далеко и узнал об этом слишком поздно. Зато теперь вы знаете, каким бездушным отморозком был Дашин брат.

В подвал зашла Даша Чёрт. Очевидно, оба не раз здесь уже бывали, о чём могли свидетельствовать хотя бы разбросанные шприцы и стеклянные бутылки, в которых был явно не кефир.

— Бля, долбоёб, ты чё творишь! — крикнула она на брата.

— Ну прикольно же, чё… — смутился Паша.

— Ебать, за шею надо вешать, а не за хвост!

— Так он сразу сдохнет, а я хочу поиграться.

— А ваще клёвый котёнок. Может, голову ему оторвём?

— Ты принесла рыбу и хочешь дать ему рыбью голову?

— Тю, блядь, нет, конечно! Котёнку голову оторвём!

Снаружи послышался шум.

— Шухер, бросай его! — воскликнула Даша. Паша быстро развязал котёнка и со всей дури швырнул его об стену. Бедный маленький котёнок упал на пол и больше не подавал признаков жизни.

В подвал зашёл неформал Галдин со своей гитарой. Казалось бы, его вообще в Москве быть не должно, но Галдин обладал удивительной способностью появляться в любое время в любом месте.

— А вы чё тут делаете, торчки? — спросил гитарист брата и сестру. — А это чё за котёнок валяется? Что с ним?

— Наелся и спит, хы-хы-хы, — ответила Даша.

— А ты кто такой ваще? Как звать? — прищурился Паша.

— Ну Галдин я, и чё?

— Бля, я не фамилию, а имя спрашиваю.

— Э-э-э…

— Чё, забыл, как тебя звать? И кто теперь, бля, торчок?

— Ребят, меня всю жизнь все называли Галдиным, даже предки. Реально, я даже не знаю, как меня зовут! — испуганно крикнул неформал и покинул подвал. Даша Чёрт наступила на мёртвого котёнка, и у него хрустнули косточки. Сиблинги-живодёры дружно заржали и тоже вышли из подвала.

Таким растерянным Галдин ещё не был. Он бродил по проспекту и никак не мог поверить, что у него не было имени. Наконец он достал паспорт, но даже там строка с именем была пуста.

— Галдин, это ты?! Как я рада тебя видеть! — откуда ни возьмись прибежала Инга и бросилась ему на шею.

— Инга, может, ты знаешь, как меня зовут? — спросил рокер.

— Да какая разница! Давай лучше поцелуемся, пока я не помирилась с Ваней! — предложила Бородина, и их губы сразу же склеились.

— А я знаю отличное место, где можно уединиться! — предложил он после страстного поцелуя и привёл Ингу к тому самому подвалу пятиэтажки.

— Фу, как здесь грязно! Галдин, ты придурок, куда ты меня привёл? — высокомерно задрала нос девушка, будто принцесса. — А ЭТО что такое?! А-А-А-А-А-А-А!!!

Увидев раздавленный трупик котёнка и издав чуть ли не ультразвук, Инга едва не потеряла сознание от увиденного, но всё же пришла в себя и показала на пол пальцем:

— Смотри, кровавые следы! Они ведут из подвала! Щас я узнаю, кто раздавил котёнка! За мной, Галдин!

К сожалению, в бедненьком беленьком котёночке было так мало крови, что её хватило лишь на пару десятков следов, включая несколько едва заметных отпечатков на улице. На этом расследование Инги-следопыта подошло к концу.

А чем был занят я, спросите вы? Я пришёл домой, взял мамину книгу о беременности и материнстве и стал тщательно изучать её, чтобы помочь Даше Чёрт и её будущему ребёнку. Ну вот такой я ответственный и неравнодушный.

— Сынок, зачем тебе эта книжка? Ты за меня переживаешь? Я и так лучше тебя всё знаю. Тебя с Мишкой выносила, и с третьим ребёночком проблем не будет, — не выдержала мама.

— Во-первых, мам, проблемы будут — тебе давно уже за 40. Во-вторых, я переживаю не за тебя.

— О Господи! Ну и кого же ты обрюхатил?! Признавайся, негодник, пока ремня не дала!

— Тише, мам, тебе нельзя волноваться. Никого я не обрюхатил, это совершенно посторонняя девушка из неблагополучной семьи, и я хочу ей помочь.

— А кто её обрюхатил, если не ты?

— Её брат.

— КТО?! Ох уж это тлетворное влияние Запада, до чего мы докатились! Того гляди скоро мужики с мужиками спать начнут и пол менять!

— Мам, а что тут плохого? — не понял я. — Нам бы тоже не помешало поменять пол. И стены. И потолок заодно.

Наступило 14 февраля — совершенно обычный будничный день. Но мне почему-то захотелось совершить что-нибудь романтичное. Например, подарить девушке перевёрнутую картонную жопу. Дашу Чёрт я так и не встретил, а ведь у неё уже появился небольшой животик! Паша частенько бил сестру по животу по пьяни, а она чаще всего была не против.

Меньше всего я хотел обращаться за помощью к нехорошей женщине с нехорошими связями, но у меня не оставалось другого выхода. Итак, я решил навестить Галину Семёновну, уже бывшую жену Юрия Леонидовича.

— О, Ваня, привет, давно тебя не видела! Заходи, чувствуй себя как дома, — подозрительно приветливо встретила меня она.

— Галина Семёновна, я по делу. Что вы знаете о Даше Чёрт?

— Уволена из борделя за разврат.

— Ну это понятно. А ещё?

— Вань, может, посидим, выпьем? У меня вино есть. А я тебе всё о ней расскажу, — подмигнула сорокалетняя хозяйка квартиры.

— Ладно, только на донышке, а то мама с папой ругаться будут, — сказал я, чем здорово рассмешил Галину Семёновну.

— Вань, ты такой забавный! Может, переспим? — предложила она.

— Что?! Нет, я так не могу, — испуганно отказался я и почему-то вспомнил диалог Серёги и Бори о МКЯБТ. Но не все органы были со мной солидарны…

— Вань, я же вижу, что ты меня хочешь, — улыбнулась хозяйка. — И называй меня просто Галя.

Я покраснел как рак и выбежал из квартиры. Оказалось, что даже у меня «бывает на старуху». Хотя какая она старуха? Для своих лет очень даже ничего…

Идея! Серёга точно не откажется от такой сочной мамочки! Эх, зря я тогда ему по морде дал… С другой стороны, из-за него меня отчислили, так что мы квиты. И я пулей помчался в общагу.

— Не подходи ко мне! — взвизгнул Яковлев от страха, едва увидев меня, и схватил швабру.

— Успокойся, никто тебя бить не будет. Хочешь секса?

— О-о-ой, Вань, лучше б ты меня ещё раз ударил. А ещё лучше себя. Ты чё несёшь, старик?

— Да не со мной, а с Галиной Семёновной!

— Это уже интересно… А она заплатит?

— Может, и заплатит. Так ты идёшь или нет?

— Щас, только в аптеку сбегаю, — согласился Яковлев и побежал за презервативами.

— Вань, ты за кого меня принимаешь?! — рассердилась Галина Семёновна, когда я привёл к ней Серёгу. — Думаешь, я готова спать с кем попало?

— Я не кто попало! — вмешался мой бывший друг.

— А ты вообще молчи! Хоть бы кольцо обручальное снял для приличия! — прикрикнула на него хозяйка.

— А я с женой пока не живу, я решил обратно к Боре перебраться.

— Твоя личная жизнь, мальчик, меня сейчас интересует меньше всего! Убирайтесь оба!

Нам не пришлось повторять дважды. Серёга побежал в общагу, а я домой.

— Ваня, Гена, у меня для вас сюрприз! — весело объявила мама. Папа, напротив, помрачнел, будто зная, что это за сюрприз. — Чепелев достал…

— Это законченное предложение, Люда, — перебил её папа. — Чепелев достал!

— Да помолчи ты! Чепелев достал мне талон на аборт!

— Мам, но ты же хотела третьего ребёнка, разве нет? — удивился я.

— Ну и что, что хотела? Чепелев с таким трудом достал этот талон, не выбрасывать же его! В общем, не будет у нас никакого ребёнка, — сказала мама.

— Ах, так! Тогда я снова подаю на развод! — рассердился папа. — Но жить мы всё равно будем вместе, потому что мне больше негде!

Я побледнел от ужаса. Но не из-за того, что потерял братика или сестричку, а из-за того, что Даша Чёрт тоже могла сделать аборт в любой момент! Что же делать? Я даже не знаю, где она!

Но стоило мне выйти на улицу подышать свежим воздухом, как гениальное решение само пришло мне в голову. Ведь сегодня вечером будет рок-фестиваль! Мне нужно было срочно придумать новую песню, ведь на сцене принято петь, а не просто говорить. Это было непросто, но я решил нести ответственность за босячку и наркоманку Дашу и её будущего ребёнка до конца, даже если и разлюбил её. Уверен, настоящий мужчина на моём месте поступил бы точно так же.

За полчаса до концерта я уже показывал текст песни Галдину — главной звезде рок-фестиваля.

— Совочек, чё это за бред? Я не буду это петь, — рассмеялся он и сунул мне листок с песней обратно.

— Галдин, я очень тебя прошу! Вот, держи 100 рублей, — достал я из кармана все свои сбережения.

— За 100 рублей я только припев могу спеть, — задрал нос рокер-неформал.

— Ладно, спой припев. Только погромче, чтобы все слышали и запомнили!

Этот рок-фестиваль собрал столько тысяч фанатов, что яблоку было негде упасть. И зачем вообще устраивать концерты под яблонями? Правда, зимой все деревья стояли голые, но тем не менее. Исполняемые песни имели бешеный успех у толпы, но я стоял в стороне и ждал, когда же прозвучит мой припев. И вот Галдин побренчал на гитаре и заорал:

Дашенька Чё-о-орт,
Не делай або-о-орт!
Ребёнка рожа-а-ай,
Но не убива-а-ай!

Атмосфера на концерте мгновенно переменилась. И дело даже не в том, что самый пожилой фанат пукнул и испортил воздух вокруг. Народ недовольно засвистел и начал бросать в Галдина тухлые яйца и гнилые помидоры. Горе-певец вынужден был с позором покинуть сцену.

Но мне всё это было глубоко фиолетово, ведь в этой толпе я заметил Дашу! Видели бы вы её опухшее прыщавое лицо с фингалом под правым глазом, когда она услышала мой припев! Мне захотелось тут же подбежать к ней, но я поступил умнее. Я спрятался за самой толстой яблоней и стал за ней следить. А ещё я прятался от Галдина, но я не трус — это было просто стечение обстоятельств.

Была уже тёмная ночь, но всю дорогу я не спускал глаз с Даши Чёрт. Как оказалось, жила она, если можно так выразиться, в заброшенном полуразрушенном общественном туалете вместе со своим братом Пашей, запах от которого ощущался на расстоянии до 50 метров. Кроме того, от туалета тоже не фиалками пахло. Заходить внутрь я не осмелился, но теперь я точно знал, где Даша обитает и как её найти.

Родители до сих пор думали, что я хожу в институт, а в это время я искал работу. Деньги нужны были мне как никогда. И я нашёл работу — я устроился продавцом обуви, прямо как будущий отчим моего будущего внебрачного сына — копии меня. Почти все заработанные деньги я тратил на мясо, рыбу, фрукты, овощи, молочные продукты. Но деньги — это полбеды, ведь ради этих продуктов мне часами приходилось стоять в очередях и выслушивать недовольных бабок, которые твердили, что до Революции было лучше. И каждый день я оставлял продовольственную корзину (в буквальном смысле) у входа в загаженный и прокуренный туалет, в котором жила Даша. Да, я не мог заставить её бросить пить, курить и употреблять наркотики, но я хотя бы мог обеспечить ей здоровое полноценное питание. О том, что все эти продукты сестра с братом отдавали местным бомжам в обмен на выпивку, сигареты и наркотики, я узнал лишь несколько лет спустя…

Нередко я слышал сладострастные стоны за стеной туалета — Даша занималась любовью. Сначала я думал, что у неё был секс только с братом, но выяснилось, что в числе половых партнёров девушки также числились Ашот, Гоги, Гурген, Джамшут, Нодирбек и дворник Фёдор Кузьмич. Возможно, я перечислил не всех, но по крайней мере всех тех, кто был с ней в ночь на 30 марта, когда слегка потеплело и снег впервые в этом году начал таять. С тех пор вместе с полезными продуктами я также оставлял Даше Чёрт презервативы.

Однажды апрельским днём мне посчастливилось подобрать шприц с кровью, который только что использовала моя беременная подопечная для получения сомнительного удовольствия. На радостях я помчался в ближайшую больницу и забежал в процедурный кабинет. Там никого не было. Я быстренько перелил ещё не свернувшуюся кровь из шприца в пустую пробирку и подписал её как «Чёрт Дарья Ивановна». Я не знал её фамилии и отчества, но я заботился о Даше уж точно не хуже её биологического отца.

— Эй, ты что здесь делаешь? А ну марш отсюда! — рявкнула только что зашедшая медработница — то ли медсестра, то ли санитарка.

— Я пришёл за результатами анализов моей девушки, — соврал я.

— За результатами надо приходить в пятницу с 12:00 до 12:30 в 197 кабинет! — строго сказала недружелюбная женщина в халате и выставила меня за дверь.

В пятницу в 8 утра возле 197 кабинета уже была длинная очередь, не менее 20 человек.

— Простите, кто крайний? — спросил я.

— За мной женщина занимала, потом мужчина, потом ещё две женщины, потом девушка с ребёнком, а потом дедушка, но он сказал, что до конца очереди может не дожить, — затараторила тётка в конце очереди.

— Неправда, девушка с ребёнком за мной занимала! — возмутилась другая тётка.

— Как она могла за вами занять, если она после меня пришла?

— Она с мужем была, он пришёл ещё раньше вас, а потом куда-то отошёл!

— А вам какая разница, за вами она занимала или за мной!

— Большая разница! А то каждая норовит без очереди влезть!

— А НУ ЗАТКНУЛИСЬ, А ТО ВСЕХ ПОВЫГОНЯЮ! — рявкнула очень важная медработница — возможно, даже старшая медсестра. — Где Чёрт?

Люди в очереди замолчали, но всё же беззвучно захихикали, услыхав последние слова.

— Я за него. То есть за неё, — не растерялся я.

— Соболезную, молодой человек, недолго этой Чертихе осталось. Максимум пару дней. Патологоанатом уже бирку подписал в морге с её именем, — сказала властная женщина. Да, граждане СССР тогда ещё не знали о врачебной тайне и прочей прогрессивной ерунде.

— А что с ней?

— Проще сказать, чего у неё нет! Хламидиоз, сифилис, гонорея, ВИЧ…

Я тут же обрадовался и убежал. У Дашеньки не было ни хламидиоза, ни сифилиса, ни гонореи, ни ВИЧ! Если я правильно понял, конечно…

Работа была нетрудная, но довольно скучная, даже рассказать нечего. Хотя нет, был один случай. Зашёл как-то к нам в магазин одноногий дед на костылях и весело бормотал себе под нос:

Хорошо тому живётся,
У кого одна нога:
У него яйцо не трётся,
И не надо сапога.

— Здравствуйте, чем могу помочь? — обратился я к необычному покупателю.

— Милок, мне бы сапог на праву ногу!

— Дедушка, мы продаём обувь только попарно!

— А зачем мне левый, когда его и обуть-то некуда?

— Дело ваше, но заплатить придётся за оба, таковы правила.

— Ах ты буржуй проклятый, я за тебя воевал в 42-м, а ты даже скидку ветерану сделать не хочешь! Кто у вас тут главный?

— Его сейчас нет, завтра будет.

— Ну ничего, найду я на тебя управу, спекулянт поганый! Будешь знать, как на больных людях наживаться! Чёрт с тобой, давай тогда 2 правых сапога, один запасной будет!

— Ага, а кому я потом 2 левых продам?

— Сталина на тебя нет, щенок! — рявкнул дед на прощание и ушёл, хлопнув дверью.

«Ну ничего, скоро 9 мая, вот на параде и посмотрим, какой ты ветеран», — подумал я. К счастью, одноногий дед так и не нашёл на меня управу, и я продолжал работать как ни в чём не бывало.

Наступило 9 мая 1989 года. Я хорошо запомнил лицо недовольного пожилого покупателя и собирался во что бы то ни стало отыскать его в толпе.

— Ваня, просыпайся! Я, папа, Миша, дядя Коля и тётя Тамара пойдём на парад, а ты присмотришь за двоюродным братиком Петей, — разрушила мои планы мама не допускающим возражения тоном; уж она-то точно знала, что я в семье самый ответственный и на меня всегда можно положиться. — Завтрак и обед для Петеньки в холодильнике, разогреешь и покормишь его с ложечки. А пить давай по чуть-чуть каждый час. И на горшок посадить его не забудь. И поиграй с ним обязательно, не оставляй одного. А после обеда у него тихий час, уложишь спать. Ты всё понял?

— А где сам Петенька?

— Да вот же, в коляске спит. Ну всё, мы пошли, — заторопилась мама и вышла из квартиры.

Да уж, провести великий праздник в обществе годовасика-тугосери в мои планы не входило. Полагаю, что среди моих слушателей нет овуляшек, которым было бы интересно, как я сажаю орущего брыкающегося ребёнка на горшок и подтираю ему задницу газетой, поэтому позвольте мне забыть этот злополучный день как страшный сон и больше о нём не вспоминать. Тем более что только ближе к вечеру мама пришла домой вместе с папой и вместо «спасибо» сказала:

— Вань, у тебя же последняя сессия и дипломная работа на носу, а ты с ребёнком играешься! Нельзя быть таким безответственным!

— Во-во! Получишь ты у меня! — поддакнул папа, помахав указательным пальцем.

— Да я целый день носился с Петей, он мне все нервы вытрепал, пока вы гуляли! И вот такая мне благодарность?! Вот не хотел говорить, но из института меня давно отчислили, так что готовиться мне не к чему! — не выдержал я и вышел из квартиры.

— Иди-иди! Назад можешь не возвращаться! — крикнул отец мне вдогонку.

Было бы весьма эпично действительно уйти от неблагодарных родителей навсегда, но столь драматичный момент испортила необходимость вернуться назад и собрать все свои вещи, и лишь потом я покинул родительский дом. Ну уж извините, что я ушёл не по-голливудски.

Но где же мне теперь ночевать? Денег на съёмную квартиру у меня не было, на гостиницу — тем более, а бомжевать я категорически не хотел. Но как бы тяжело мне ни было, я твёрдо помнил, что всегда нужно оставаться настоящим мужчиной.

— Галина Семёновна, пусти́те переночевать, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! — взмолился я полчаса спустя.

— А кто это к нам пришёл? Неужто тот самый гордый и неприступный Иван Смирнов? — не без издёвки произнесла сорокалетняя женщина.

— Кстати, с Днём Победы вас! — поздравил я её совсем некстати.

— О, небось, ты лично приложил руку к Победе в 45-м? — слегка смягчилась Галина Семёновна.

— Не я лично, но деды воевали. И по матери, и по отцу.

— Хм, «деды воевали» — это ты ловко сказал. Жаль, что твоя фраза через поколение уже потеряет актуальность. «Прадеды воевали» не звучит даже, — улыбнулась хозяйка квартиры.

— Так что, пу́стите переночевать? — с надеждой спросил я.

— Вань, ты и сам прекрасно знаешь, что у меня полно дорогих вещей. Почему я должна лишний раз переживать за их сохранность?

— Вы что, разве я похож на вора? — обиделся я.

— А я похожа на альтруистку? Почему я должна впускать тебя к себе?

— Не переживайте, я в долгу не останусь! Что вы хотите взамен? Может, переспим? — подмигнул я.

— Поздно, Ваня! Теперь я́ не хочу! — строго отрезала женщина.

— А что тогда?

— Не знаю, это не я к тебе на ночлег прошусь. С контрабандой я завязала, а с остальными делами я и сама прекрасно справляюсь. И вообще, ничего мне от тебя не надо.

Был уже поздний вечер. На улице началась гроза и пошёл ливень.

— Люблю грозу в начале мая… — задумчиво пропела Галина Семёновна.

— Вы издеваетесь?! — вспыхнул я.

— Это классика, Вань! Это знать надо!

Люблю грозу в начале мая,

Когда весенний, первый гром,
как бы резвяся и играя,
Грохочет в небе голубом.
Гремят раскаты молодые,
Вот дождик брызнул, пыль летит,
Повисли перлы дождевые,
И солнце нити золотит.
С горы бежит поток проворный,
В лесу не молкнет птичий гам,
И гам лесной и шум нагорный —
Всё вторит весело громам.
Ты скажешь: ветреная Геба,
Кормя Зевесова орла,
Громокипящий кубок с неба,
Смеясь, на землю пролила.

— Красивые стихи. Это вы сами придумали? — ляпнул я.

— По-твоему, я такая старая, что могу быть автором классики? — то ли в шутку, то ли всерьёз возмутилась хозяйка.

— Нет-нет, я совсем не это имел в виду! Вот я недавно песню сочинил. Правда, я только припев помню.

— Правда? А ну пропой, я послушаю.

— Дашенька Чё-о-орт,
Не делай або-о-орт!
Ребёнка рожа-а-ай,
Но не убива-а-ай!

Судя по выражению лица Галины Семёновны, я окончательно упал в её глазах. Она молча зашла в квартиру и закрыла за собой дверь. Блин, ну какой же я идиот! Я поклялся себе забыть об этом дурацком припеве и больше не сочинять ни песни, ни стихи. Видимо, придётся ночевать в подъезде — не идти же под ливень.

На всякий случай я позвонил в соседнюю дверь и попросился переночевать, но вредная бабка даже не открыла мне и стала угрожать милицией. Решив, что лучше ночевать в подъезде, чем в обезьяннике, я не стал больше никому звонить в дверь. Но не на полу же мне спать! А если и на полу, то не на таком грязном!

По иронии судьбы я так устал за день, что сам не заметил, как сполз вниз и уснул прямо на грязном полу третьего этажа именно в тот момент, когда ливень прекратился.

Утром 10 мая обитатели третьего этажа дома, в котором проживала Галина Семёновна, вышли из своих квартир и направились кто куда: кто в школу, кто на работу, кто в собес. Все молча переступали через меня, и никому даже в голову не пришло меня разбудить.

Из-за равнодушия таких советских граждан я опоздал на работу на два часа.

— Смирнов, ты уволен, — сообщил мне начальник. — Мало того, что ты опоздал, так ещё и жалобу на тебя написали. Вот, полюбуйся:

Жалоба

Я, инвалид II группы, участник Великой Отечественной Войны, 5.04.89 пришёл в магазин купить сапоги. Увидев меня, продавец обуви Смирнов И. Г. стал смеяться над моей инвалидностью и позволял себе неуместные шутки. Когда я сделал ему замечание, он грубо вытолкал меня из магазина и сказал, чтобы я больше сюда не приходил.
На основании вышеизложенного прошу принять меры в отношении гражданина Смирнова И. Г.

8.05.89........................Безручко Л. Я.

И тут я с ужасом вспомнил ещё один случай, о котором до сих пор не рассказал! 5 мая ко мне пришёл дед без руки. Не знаю, что на меня нашло, но я решил немножко поиздеваться над бедным стариком. А когда он не понял юмора, я действительно вытолкал его на улицу, чтобы не бухтел.

Но жалобу написал не однорукий, а упомянутый ранее одноногий дед по фамилии Безручко, который приходил 5 апреля…

Оставшись без работы, я больше не мог покупать продукты для беременной Даши. Тут хоть бы себя прокормить. Кое-какие сбережения у меня имелись, чтобы не умереть с голоду в ближайшие несколько недель, но не более того. Правда, совсем без еды человек и так проживёт несколько недель…

Вечером того же дня мои мысли о предстоящей ночлежке прервали доблестные милиционеры, которые доставили меня в участок. Там меня уже дожидались родители.

— Ты где шляешься, сукин сын? Мы все больницы, все морги обзвонили! — набросился на меня папа.

— Но ты же сам сказал, что я могу не возвращаться! А ещё ты только что назвал маму сукой! — парировал я.

— Дома поговорим, — строго сказал отец и пригрозил мне кулаком.

Едва ли мой папа был сильнее меня, но я молча стерпел удары ремнём по пятой точке ради тёплой уютной кровати. И крыши над головой. И вкусной маминой еды. И даже наказание в виде домашнего ареста (не уголовное, а семейное) ничуть не расстроило меня после суток бродяжничества.

Когда мои друзья получили диплом и отметили выпускной, я всё ещё не мог выходить из дома без сопровождения родителей. Мама в это время сидела дома без работы и контролировала меня, чтобы я больше никуда не сбежал. Более того, отец не поленился даже навесной замок поставить на входную дверь, а ключ был только у него и мамы.

Но больше всего я переживал не за себя, а за Дашу Чёрт. К лету её живот стал таким большим, что порой она не могла увидеть лицо очередного любовника, делающего ей куннилингус, не говоря уже о лобковых вшах, которых в июне у Даши в трусах стало ещё больше, чем обычно.

Но то ли под действием летних солнечных лучей, то ли по какой-то другое причине я постепенно стал забывать о своей беременной подопечной, жившей в буквальном смысле в говне со своим братом-извращенцем. В июле папа наконец сменил гнев на милость, и в знак примирения вся наша семья поехала отдыхать в Крым, а именно в Алупку. Ну и жарища там была, градусов сорок! Отец тут же решил обмыть это дело напитком с таким же количеством градусов, а я спустился по многочисленным ступенькам на пляж.

— Талоны на сладкую кукурузу! Талоны на сладкую пахлаву! — объявлял загорелый мужик и шёл дальше.

— Не пропустите! Только сегодня вечером! На сцене Таня Пшеницына! — кричал другой мужик.

Уверен, никто из отдыхающих не знал, кто такая Таня Пшеницына. Зато я очень хорошо знал. По сравнению с этой шаболдой Инга была скромной монашкой. Можно даже сказать, что Танька была лайт-версией Даши Чёрт.

Я не считал нужным слушать, как светловолосая проститутка открывает рот под фонограмму, но мои родители и Мишка были другого мнения. И вот что она «пела»:

Этот город стоит
Весь на склоне крутом.
Открывается вид
У меня за окном.
Вижу море внизу,
Но не вижу я пляж.
Вытираю слезу,
Созерцая пейзаж.

Низ Алупки не вида-а-ать,
Если наверху стоя-а-ать!
Из окна в короткой юбке
Я не вижу низ Алупки!

Я почему-то засмеялся так громко, что недопевичка заметила меня и не спускала глаз до конца выступления.

— Ваня, привет, давно тебя не видела! Вань, ты куда? Обиделся, что ли? Подумаешь, подставила и предала тебя пару раз, но это было давно и неправда! — пристала Танька ко мне, когда все зрители уже разошлись и я уходил вместе с ними.

— Чего тебе? — повернулся я к ней.

— У меня есть около тысячи кассет с моими песнями, могу продать по дешёвке. А ты потом продашь в Москве в пять раз дороже.

— И сколько ты хочешь за свои «залупки»?

— Совсем чуть-чуть, по рублю за кассету.

— Надеюсь, это была угроза порубить, а не цена? Если цена, тогда ищи других дураков. За 1000 рублей можно платье для кошки-мажорки купить.

— А полтысячи тесьма, золотая бахрома?

— Всё равно у меня нет таких денег. Могу максимум одну купить на память.

— А если переспим, сколько купишь?

— А, ну это же в корне меняет дело. Тогда две куплю!

— Ладно, ебанько, свободен. Каким ты был мудаком, таким и остался, — высокомерно заявила Таня. Будь я нормальным мужиком, я бы, конечно, набил ей морду за такие слова, но родители воспитали меня подкаблучником и терпилой, поэтому я промолчал.

Тем временем папа зря времени на море не терял и успел завести себе новых друзей-собутыльников. 26 июля даже мама с Мишкой к ним присоединились и меня с собой потащили. Большой компанией все собрались за шикарным по меркам Союза столом в павильоне на базе отдыха, произносили по очереди тосты и выпивали. Даже младшему брату наливали на донышке, только я не пил и даже не закусывал.

— А по какому поводу пьянка? — не понял я.

— А ты что, не знаешь?! — рассмеялся Мишка. — Серьёзно не знаешь?

— Вань, ну это уже несмешно, — добавила мама. — Сегодня же юбилей, минус 25-я годовщина коммунизма!

— Если, конечно, среди высших лиц не окажется предателя, — поправил её самый мудрый алкаш. — В противном случае мы сейчас отмечаем минус 25-ю годовщину Великого Предательства.

2 августа какой-то Илья в воду нассал, и в этот день мы уже сидели в поезде и ехали домой. В отличие от поездки в Крым, назад мы возвращались не в одном купе и даже не в одном вагоне — спасибо папе, который покупал билеты. Не знаю, с кем ехали мои родители и Мишка, но ко мне в купе ещё в Крыму подсели три ВДВ-шника, и каждый из них при желании мог согнуть меня пополам и одной рукой выбросить в окно.

— Не боись, солдат ребёнка не обидит, — будто прочитал мысли один из десантников.

— А я не ребёнок! — возмутился я, и амбалы в тельняшках дружно заржали.

— Ты хоть служил, не ребёнок? — спросил второй.

— Нет, я в институте учился.

— А если на тебя любера нападут, дипломом отбиваться будешь?

— Мне достаточно знать, что они только на говнарей нападают, обычных прохожих не трогают.

— Каких ещё говнарей? Которые говно едят?

— Я хотел сказать, рокеров. Прошу прощения за анахронизм.

— Чё ещё за анахронизм, малой? Ты чё несёшь?

— А вот «анахронизм» вы должны знать, это не анахронизм.

Кажется, я здорово загрузил трёх богатырей последней фразой — они аж зависли.

— Тут без 100 литров не разберёшься, — наконец изрёк один из них и достал ящик водки. — Малой, выпьешь с нами?

— Ну разве что совсем чуть-чуть…

Очнулся я уже дома в кровати с ужасной головной болью. Рядом стоял тазик с рвотными массами, часть из которых попала на пол. Что ж, могло быть и хуже…

В начале августа Даша Чёрт была уже с огромным животом, из которого пупок торчал наружу. Её брат никак не мог выбрать позу для секса с ней, но хуже всего для жителей заброшенной параши стало то, что больше никто не хотел платить беременной за интим, да и я с продуктами давно уж их не навещал.

Я не особо разбирался в сортах социального дна, но было очевидно, что брат и сестра давно его пробили и по статусу были даже ниже бомжей и попрошаек в переходе. Да и воняло от Даши и Паши так, что обычный бездомный на их фоне пах духами и фиалками. В результате «Чертей» не допускали ни к мусорке в поисках съестного, ни к местам, где можно было бы попросить милостыню. Всех троих ждала голодная смерть. Да, я сказал «троих» — ребёночек в животе был уже почти как новорожденный. Эх, если б я тогда знал об этом…

Как ни странно, больше всего не хотел умирать именно неродившийся ребёнок. Он отчаянно пинал нерадивую мать изнутри, требуя питательных веществ для поддержания жизнедеятельности. Видимо, никотин, алкоголь и наркотики лишь закалили его в утробе, хотя очевидно, что стать полноценным членом общества и уж тем более членом КПСС ему было не суждено.

— Да заебал толкаться, чтоб ты сдох! — не выдержала Даша, стоя в туалете возле обгаженной дырки в полу.

— Сейчас я покажу ему, как бить мою сестру! — рявкнул Паша и с силой ударил её ногой по животу. Беременная скрючилась от боли и плюхнулась лицом в экскременты. От жуткого голода она съела немного фекалий и только потом поднялась.

— Ну и как говно, вкусно? — поинтересовался Паша Чёрт.

— Как земля, — ответила Даша, которой уже довелось сутками ранее попробовать землю на вкус.

Но ни земля, ни говно практически не содержали в себе питательных веществ. У Чертей не было ни весов, ни рулетки, но по показаниям немногих очевидцев могу предположить, что индекс массы тела (масса в кг/[рост в м]²) Павла упал до 15, а ИМТ Дарьи — до 17, и то только из-за плода. Вашему воображению это ничего не говорит? Короче, остались от них кожа и кости, так понятней?

12 августа Даша в очередной раз напилась воды из лужи, как последняя свинья, и решила прогуляться, зная, что её дни уже сочтены. Проходя мимо детского садика, она услышала весёлую детскую песенку: «Дружба крепкая не сломается, не расклеится от дождей и вьюг…». Эти добрые слова мигом подняли Даше настроение, и она твёрдо решила действовать!

В парке неподалёку (в том самом, где я впервые встретил Дашу Чёрт, когда ей ещё было чем какать) мужчина в спецовке спиливал лишние ветки на дереве бензопилой «Дружба».

— Помогите, рожаю! — крикнула девушка на последнем месяце беременности. Работник тут же выключил свой инструмент и подбежал к Даше. Из последних сил она врезала неравнодушному мужику между ног, забрала бензопилу и убежала к себе «домой».

— Эй, Пашка, гляди чё за шнягу я надыбала! — похвасталась добытчица.

— Ы-Ы-Ы! — вырвалось из его грязного беззубого рта. — А давай кого-то зарежем чисто по приколу! Всё равно нам скоро сдыхать.

— А давай! — согласилась сестра и включила бензопилу.

— Бля, охуеть, вот это мощь! А кого-О-О-А-А-А-А-А!!! — не договорил брат и упал замертво. Очевидно, «Дружба» пилила людей не хуже, чем деревья.

— Грустно, но вкусно, — произнесла Даша, уплетая в параше сырую плоть за обе щеки. Хоть что-то она взяла за щеку в этом месяце. Благодаря Паше Чёрту она отсрочила себе голодную смерть минимум на неделю.

13 августа я наконец-то вспомнил о своей беременной подопечной, но отец добровольно-принудительно повёз нашу семью к бабушке в деревню на несколько дней.

— Здоро́во, Кучерявый, давно не виделись! — встретил меня деревенский Сиплый, который буллил меня в детстве.

— Да пошёл ты, Сиплый, я тебя не боюсь! — смело произнёс я, будучи взрослым мужиком.

— Чего?! Давно фофанов не получал? А ну иди сюда!

— Только тронь меня, я всё родителям расскажу, они тоже здесь!

— А, ну ладно, живи пока, — огорчился Сиплый, когда понял, что не на того нарвался.

— Ивашка, Ивашка, пойдём копать какашку! — своеобразно позвал меня Мишка на сбор картофеля.

— А не рано? Ещё только середина августа, — удивился я.

— А ты прогноз видел? Обещают дожди, потом заморозки, потом опять дожди. Копай давай! — приказал папа.

Нелегко было жить и помогать бабушке в деревне, но меня утешал и в тоже время тревожил тот факт, что Даше Чёрт было куда тяжелее. Ну когда же мы вернёмся в Москву, и я смогу её навестить?

Как я ни упрашивал родителей, вернулись мы лишь 18 августа поздно вечером с ящиком яблок от бабушки в качестве благодарности за помощь. Я так устал от работы в деревне, что моментально уснул, едва моя голова коснулась подушки.

Утром 19 августа я вскочил с кровати, набросал яблок в авоську и выбежал из квартиры, даже не позавтракав. Наконец-то я проведаю свою Дашеньку! Как же я по ней соскучился!

Однако радость встречи с подопечной омрачил ужаснейший запах падали, который был даже сильнее запаха экскрементов в заброшенном общественном туалете. Казалось, зелёные мухи слетелись со всей Москвы, чтобы доесть труп Паши Чёрта, который был уже наполовину съеден Дашей. Помимо дерьма, весь пол был в засохшей крови и разбросанных внутренностях. Посреди это пиздеца (литературным словом эту картину никак не назовёшь) лежала беременная девушка с огромным животом, ловила зелёных мух, издававших оглушительный гул, и ЕЛА! Я не мог на это спокойно смотреть, и меня стошнило.

— О, свежачок! — пробормотала Даша с выпученными от безумия глазами и бросилась слизывать мои рвотные массы.

— С Ябл… кхе-кхе! С Яблочным… буэ-э-э! С Яблочным Спасом тебя! — еле произнёс я и вручил опустившейся ниже некуда братоубийце авоську с яблоками. Она жадно обгрызла несколько штук, а потом заявила:

— Фу, бля, кислятина! Не мог чё повкуснее притаранить?

Конечно, я обиделся и ушёл, но через пару часов простил эту причуду беременной и вернулся присмотреть за Дашей. Все яблоки уже были съедены, а она сидела на корточках и обильно дристала. Вскоре понос прекратился, и девушка закряхтела так, будто приготовилась выдавить из себя особенно толстую какашку. Ещё миг — и нечто огромное со звуком пробки из-под шампанского выскочило из её грязных половых губ, облепленных насекомыми, и громко плюхнулось в очко, повиснув на пуповине. Я чудом не потерял самообладания, помчался к ближайшему телефону-автомату и вызвал скорую.

Ещё через пару часов Даша Чёрт со своим крещённым в говне новорожденным мальчиком были в роддоме. В приёмном покое их помыли как следует, и я лично проследил, чтобы маму с ребёнком положили в лучшую палату, но в Советском Союзе все они были одинаковые.

— Ни хуя себе, у малого уже усы! — воскликнула роженица от удивления. Ей не показалось: у малютки под носиком действительно уже росли тёмненькие усики.

Обследование показало, что мальчик родился без каких-либо видимых патологий, но он наотрез отказывался брать мамину грудь, а искусственную смесь младенец выплюнул с криками и плачем. Но не умирать же ему после всего, что он пережил ещё в утробе!

Соврав, что я отец ребёнка, с разрешения медперсонала я взял кроху на руки и стал убаюкивать его. Он перестал плакать и потянулся крохотной ручкой куда-то вниз. С новорожденным на руках я присел на стул, и тогда он дотянулся до моих половых органов, а второй ручкой указал себе в ротик.

С трудом веря своей безумной догадке, я вскочил, прошёл метров десять по коридору и закрылся с малышом в туалете. Не до конца осознавая, что я делаю, дрожащими руками я расстегнул ширинку, достал половой член и присел на крышку унитаза. И о чудо — ребёночек с удовольствием взял мою головку в рот и начал сосать, будто сисю!

Мы с малышом оба получили удовольствие от процесса. Кроме того, малыш получил небольшую порцию белка, но этого было мало! Сказать кому-то в роддоме о происшедшем я не решался, но вовремя вспомнил, что под окнами роддома стояли несколько мужчин, которые ждали своих рожающих жён. С ребёночком на руках я выбежал из здания (к счастью, было тепло и солнечно) и подошёл к одному из молодых отцов:

— Послушайте, тут такое дело. Мой ребёнок отказался от груди, и я… Нет, вы не подумайте, я не педофил, просто…

— Что, твой тоже на исхуйственном вскармливании? — быстро понял меня мужик. — Можешь не продолжать, мой старший сын Андрюша Онегин таким же был, мою письку сосал только так! А сейчас рыцарем поля себя возомнил, прикинь! Не парься, поможем мы твоему сынишке. Да, мужики? Покормим маленького усатика?

Неравнодушные молодые отцы быстро согласились, и мы зашли в укромное местечко за роддомом, где нас никто бы не увидел. Малыш по очереди пососал каждому пенис (а некоторым даже по два раза), пока не насытился семенной жидкостью и не уснул со сладкой улыбкой у меня на руках. Последняя капелька спермы задержалась у него на усиках и упала на землю.

— По усам текло, а в рот не попало! — заметил один из мужиков, и мы дружно рассмеялись. С тех пор мы ещё много раз собирались вместе, чтобы покормить малютку, а я договорился с заведующей отделением за шоколадку, чтобы не поднимала лишнего шуму — куда, мол, я всё время забираю ребёнка.

Будучи в некоторой степени неблагополучной и невменяемой особой (в квадрате или даже в кубе), Даша отказалась от родного сына, но пока только на словах. Как только её выписали из роддома, я сразу же предложил ей:

— Дашуля, пошли в ЗАГС.

— ЧЕГО, бля?! Не для тебя мама ягодку растила, Ебланя!

— Ты не поняла, нам нужно зарегистрировать твоего сына, чтобы его не назвали в детдоме как попало!

— Да похуй ваще… Дай закурить лучше.

— А мне не всё равно! — настоял я на своём, и мы пошли оформлять свидетельство о рождении.

— Ваша фамилия? — вогнала Дашу в ступор женщина в ЗАГСе первым же вопросом.

— А хуй знает, помню только… То ли Брежнева, то ли Андропова, то ли Горбачёва…

— Даш, у тебя же прозвище Чёрт, вспоминай! — взмолился я.

— Тю, бля, точняк. Черненко я!

— А как отца ребёнка зовут? — продолжила женщина опрос.

— Которого я съела? Паша.

— Очень смешно! А как сына решили назвать?

— Ох, ну и вопросы у вас! Ну он же педик у меня, раз письки сосёт с рождения. Пусть будет Эдик-педик!

— Когда родили его, юмористка?

— 19 августа.

— Так и запишем: Черненко Эдуард Павлович, родился 19 августа 1989 года.

Глава II

Наступил 1990 год. Союз нерушимый республик свободных уже трещал по швам, и с каждым днём в его нерушимости стали сомневаться всё больше. В Москве открылся первый в СССР пиндосский Макдональдс, что ещё 10 годами ранее казалось немыслимым. Всё больше республик стали кукарекать о своей независимости, и власть была уже не в состоянии заткнуть им клюв.

Все мои друзья окончили институт ещё полгода назад, и только Катя Полякова продолжила учёбу, поступив на магистратуру. Пора бы уже и её возлюбленному Макару вернуться с годичной стажировки в Японии, которая любому советскому человеку могла бы показаться футуристическим раем.

Маму усатого малютки Эдика — Дарью «Чёрт» Черненко — посадили за жестокое убийство брата и биологического отца ребёнка (это один человек). Что касается меня, отчисленного в прошлом году из института за драку — ничем похвастаться не могу. Вот такой хреновый я протагонист. Это было время моей молодости, мои девяностые.

Я с детства привык стоять в очередях. Порой мне это даже нравилось: всяко лучше, чем пахать на субботнике. 31 января была пусть морозная, но такая солнечная погода, что мне хотелось постоять в очереди подольше. В тот день в Москве были две километровые колонны советских граждан: к старому доброму Мавзолею и к новому загадочному Макдональдсу. Куда же лучше стать? Может, подбросить монетку?

Решено: орёл — Мавзолей, решка — Макдональдс. А почему не наоборот? Наверное, потому, что Владимир Ильич Ленин — орёл мирового пролетариата, а для Макдональдса главное — какой номинал у монеты, которую даёт посетитель. С этими мыслями я подбросил монету, но не смог поймать. 15 копеек упали и застряли в снегу ребром.

А если сыграть самому с собой в камень-ножницы-бумага? Тогда левая рука будет за левых, то есть за Ленина, а правая — за правых и их буржуйский Макдональдс. Но я пока не страдаю раздвоением личности и не могу играть за обе руки одновременно.

Тогда можно предложить сыграть в камень-ножницы-бумага какому-нибудь люберу. Если он ударит меня с левой — стану в очередь в Мавзолей, с правой — в Макдональдс. Хотя боюсь, что мне тогда придётся стать в очередь к травматологу.

Неизвестно, как долго стоял бы я на месте, будто буриданов осёл, если бы пролетающий мимо голубь не помог мне, нагадив на правую руку. Что ж, Макдональдс так Макдональдс, но я всё-таки больше хотел в Мавзолей. Да и очередь оказалась пустяковой: через пять часов я был уже внутри.

— Свободная касса! — услышал я перед собой и только потом рассмотрел меню.

— Биг Мак — 3 рубля? А чё так дорого? — возмутился я. — Да за такие деньги полтора килограмма мяса можно взять!

— Вы заказывать что-то будете? — раздражённо спросила кассирша.

— А что это за название — «Макдональдс»? Почему не по-нашему, по-простому? Например, «Вкусно и хорошо». Нет, «Вкусно и весело». Не, не то. «Вкусно и…» Щас-щас, секунду… «Вкусно и…»

— «Вкусно — и точка»! — раздался недовольный голос сзади. — Заказывай уже или вали отсюда, ты тут не один!

— Блин, так и знал, что надо было в Мавзолей идти, — расстроился я и поспешил покинуть буржуйскую забегаловку с её трёхрублёвыми ананасами и рябчиками, или из чего этот дурацкий Биг Мак там состоит.

— О, Макар, это ты?! — удивился я, увидев знакомого на улице.

— Да, я, — флегматично ответил Макар Галактионов.

— Ты уже вернулся из Японии? Ну как прошла стажировка?

— Да, вернулся. На второй вопрос ответить затрудняюсь, сформулируй конкретнее.

— А у нас Макдональдс открыли, прикинь!

— Я видел. В Японии они на каждом шагу.

— Прямо везде Макдональдсы?

— При чём тут Макдональдсы? Они на каждом шагу, это демоны такие. Во всяком случае, когда в Токио был фестиваль они.

— А при чём тут они?

— Да так, просто вспомнил для поддержания дружеской беседы.

— Ах, ну если дружеской…

— Сарказм? Ладно, отмена. Я тут Кате сюрприз приготовил, только сначала свадьба.

— Так вы женитесь?!

— Да. Завтра в 17:00 я приглашу тебя на нашу свадьбу.

— Уже завтра свадьба?!

— Ты не понял. Слушай ещё раз: завтра в 17:00 я приглашу тебя на нашу свадьбу.

— А, только пригласишь?

— Да. Завтра я и Катя подаём заявление, я узнаю точную даты свадьбы и всех обзвоню.

— А скажи что-нибудь по-японски! — ляпнул я.

— 何でも

— И что это значит?

— «Что-нибудь», ты же сам попросил. Так, информацию я тебе сообщил, дружеская беседа состоялась. 1 февраля в 17:00 я тебе позвоню. Если быть более точным, в интервале между 16:59:50 и 17:00:10 по московскому времени. До звонка, — попрощался со мной Макар и ушёл.

Каким бы каменным ни было лицо Катиного необычного жениха, я всё равно заметил, что в Японии ему жилось гораздо лучше, чем в нашем любимом Советском Союзе, а здесь он словно в тюрьму попал. А что уж говорить о настоящих заключённых в СССР? И я сразу вспомнил о матери маленького Эдика, которого я буквально вытащил из дерьма перед тем, как вызвать скорую, но постеснялся упомянуть об этом.

Дашу Чёрт доставили в Бутырское СИЗО ещё в середине января. С ней в камере сидели ещё 8 женщин не самой приятной наружности, но сама Даша была ещё страшнее, хоть и моложе сокамерниц. К счастью, смотрящая оказалась весёлой бабой с чувством юмора, к тому же любительницей загадок:

— Вилкой в глаз или в жопу раз?

— Бля, в жопу раз, конечно, — смело ответила Черненко.

— Верно, бабам давать в жопу не западло. Следующий вопрос: в жопу дашь или мать продашь?

— Да похуй, и в жопу дам, и мать продам.

— Можно и мать продать, если с мамкой не фартануло, базара нет. Мамка — это не святое. Погнали дальше: есть два стула: на одном пики точены, на втором хуи дрочены; на какой сядешь, на какой мать посадишь?

— Сначала я сяду на второй, потом мамке место уступлю, пусть, бля, тоже покайфует.

— Ну да, можно и так, — согласилась смотрящая.

— Ебать у вас загадки лёгкие, мне в первом классе и то сложнее было учиться, — удивилась Даша.

— Просто мы не хуемрази, чтобы ограничивать себя какими-то понятиями: чё хотим, то и делаем, — объяснили ей.

— Вот и я так считаю, ёбаный в рот! — расслабилась мама Эдика. — Прикиньте, девахи, в августе я родила в параше, и мой малой прямо в говно провалился! ГЫ-ГЫ-ГЫ!

В камере моментально воцарилась тишина.

— А вот это ты зря сказала, — тихо, но очень серьёзно произнесла смотрящая. — Сама пойдёшь в куриный угол, или тебе помочь?

— Чё? Да сама ты курица! — легкомысленно огрызнулась Даша. А вот это она точно зря сказала…

Групповое избиение новенькой продолжалось минут 15. Когда Чёрт от боли не могла даже пошевелиться, смотрящая провела ей устный ликбез:

— Запомни, мразь: «курица» на бабской зоне — это самое тяжкое оскорбление, после неё — «коза». Вот ты — опущенная курица, днище тюремной иерархии, и назад пути нет. Отныне ты будешь чистить парашу и прочее, что нам западло. А ещё будешь периодически ебать нас страпоном, как мужик. И погоняло мы тебе дадим мужское. Вот тебя как звать?

— Д-д-даш-ш-ша, — с трудом разлепила избитая свои окровавленные губы.

— Забудь, теперь ты Даня. Поняла, курица?

После годового забивания головы всякой программистской хренью в Японии Макар уж и позабыл, где находится наше общежитие. Но это полбеды, а беда в том, что он забыл даже название нашего института! Но каким же всё-таки самоуверенным надо быть, чтобы завтра пообещать пригласить меня на свадьбу, ведь Галактионов не видел свою Катю больше года!

— Не подскажете, где находится общежитие, в котором проживает Катя Полякова? — спросил Макар у случайного прохожего.

— А кто это?

— Моя девушка.

— И откуда я могу знать вашу девушку?

— Я понимаю, вероятность этого крайне мала, но всё же больше нуля.

— Молодой человек, шли бы вы куда подальше!

— Хорошо, но куда именно? Задайте мне вектор движения, если вас не затруднит.

— Короче, идите к чёрту! — рассердился прохожий и пошёл по своим делам. Вот видите, какие интеллигентные прохожие были в СССР!

— Хм, к чёрту? — задумался вслух компьютерный задрот. — То есть мне идти под землю? Ага, надо спуститься в метро! Но там же так много станций… Куда именно ехать? Если выходить на каждой станции, я же разорюсь на жетонах! Дешевле уж проездной взять.

Макар задумался так сильно, что замолчал на минуту.

— Идея! Нужно написать на Катю заявление в милицию, и её быстро найдут! Только что бы такое придумать, чтобы её не посадили?

Сказано — сделано.

Заявление

Прошу Вас привлечь к административной ответственности гражданку Полякову Екатерину Фёдоровну, которая публично плюнула мне в лицо, тем самым нанеся непоправимый ущерб моим чести и достоинству.

31.01.90....................Галактионов М. А.

— А шапка где? — строго спросил майор милиции.

— Я снял её при входе и положил в карман куртки, — невозмутимо ответил Макар.

— В заявлении шапка, придурок! «Начальнику ОВД района от потерпевшего Галактионова…» и так далее.

Псевдотерпила быстро переписал заявление и так обрадовался, что его приняли, что вспомнил, где находится Катино общежитие!

Было уже поздно. Путь к любимой девушке проходил через многочисленные тёмные переулки, в которых любили тусоваться гопники. Однако получилась реальность: Макар благополучно добрался до нужной общаги без происшествий.

— ЛЮБИМЫЙ! Сто лет тебя не видела! — обрадовалась Катя и бросилась ему на шею, едва он вошёл.

— Не сто лет, а год с небольшим, — поправил её парень-буквоед. — Более того, в мире пока не зафиксировано ни одного случая встречи после столетней разлуки. Рекорд — 64 года, 8 месяцев и 8 дней.

— А ты совсем не изменился, всё такой же…

— Какой — такой? — пристально бросил Макар на Полякову не допускающий ухода от ответа взгляд.

— Ну-у… — растерялась Екатерина. Шелдон Купер и Валя Будейко не могли прийти ей в голову, ведь этих персонажей тогда ещё не было. — Такой, как Шелдон Купер!

— А кто это? — удивился Галактионов. — Как он мог прийти к тебе в голову, если его ещё не придумали?

— А я имела в виду маленького Купера из «Детства Шелдона»! Он сейчас живёт в Техасе со своей семьёй и уже умничает, но при этом тупит.

— Катя, завтра мы с тобой подадим заявление в ЗАГС, но это не главное. А теперь главное: я в совершенстве овладел языком Турбо Паскаль! — похвастался Макар.

— Ага, расставил приоритеты, умничка. Это японский диалект такой?

— Да с помощью Паскаля я могу решить любую задачу, которую без ЭВМ и за всю жизнь не решишь!

— Например? — спросила Катя без особого энтузиазма.

— Например, можно создать игру, в которой ЭВМ всегда будет обыгрывать человека.

— Что, даже шахматы?

— Не, ну это ты загнула. Гроссмейстера никакая машина не одолеет. А вот если взять что попроще… Смотри: играют двое, первый называет квадрат натурального числа, второй прибавляет ещё квадрат и называет сумму, и так далее. Побеждает тот, кто назовёт некое конечное число, о котором игроки договорятся заранее. Больше, чем это число, называть нельзя. Ну как тебе игра? — засиял знаток Паскаля.

— Впечатляет, — с нескрываемым сарказмом ответила девушка.

— Погоди, я сейчас код быстро напишу, и ты сыграешь, — сказал Макар и сел за компьютер. Через час Катька уже сидела перед монитором и лихорадочно пробовала всё новые числа, но написанная программа всякий раз неумолимо побеждала.

— Да как так-то?! — злилась Полякова. — Откуда железяке знать ВСЕ варианты для ВСЕХ конечных чисел?

— Для меня это лучший комплимент, — улыбнулся программист-интроверт; странно, что он вообще умел улыбаться. — Если хочешь, я могу показать тебе код. Вот он:

Program SmartMakar;
var N, i, k, l, ww, diff, fs, first, h, S, ii, c: integer;
W: array[1..10000] of integer;
label Net, No;

BEGIN
writeln('Добро пожаловать в «Просто добавь квадрат»! Прибавлять можно только квадраты натуральных чисел и писать сразу сумму (на первом ходу это просто квадрат). Выиграет тот, кто составит сумму, равную конечному числу. Составлять сумму, превышающую это число, запрещено.');
 Net:
 write('Назови конечное число (НЕ квадрат натурального): ');
 readln(N);
 if round(sqrt(N))<>sqrt(N) then W[1]:=N else
 begin
 writeln('Это число не подходит, попробуй другое.');
 goto Net;
 end;

S:=0;
i:=1;
ww:=N;

for k:=1 to N-1 do
 begin
 diff:=0;
 ww:=ww-1;
 l:=1;
  repeat
  if round(sqrt(W[l]-ww))=sqrt(W[l]-ww) then diff:=1;
  l:=l+1;
  until (diff=1) or (l>i);

 If diff=0 then
  begin
  i:=i+1;
  W[i]:=ww;
  end;
end;

fs:=1;
first:=0;

repeat
if round(sqrt(W[fs]))=sqrt(W[fs]) then
 begin
 writeln('ЭВМ ходит первой.');
 S:=W[fs];
 writeln('Ход ЭВМ: ', S);
 first:=1;
 end;
fs:=fs+1;
until (first=1) or (fs>i);

repeat
No:
write('Твой ход: ');
readln(h);
if (h>S) and (round(sqrt(abs(h-S)))=sqrt(abs(h-S))) and (h<N) then S:=h else
 begin
 writeln('Невозможный ход, попробуй ещё раз.');
 goto No;
 end;

ii:=1;
 repeat
  for c:=1 to round(sqrt((N))) do if S+c*c=W[ii] then
  begin
  S:=W[ii];
  writeln('Ход ЭВМ: ', S);
  end;
 ii:=ii+1;
 until S=W[ii-1];
until S=N;
writeln('Конечное число достигнуто, ЭВМ победила.');
readln;
END.

— И это весь код? — ахнула от изумления Катя. — Да я же тыщу вариантов перепробовала, где они все поместились?

— Давай я переведу тебе с Паскаля на русский. Смотри: «var» — это переменные, как х в школьном уравнении. W — это множество ходов, которые нужно сделать для победы. А «label» — это метка для возврата, если ты напишешь неподходящее конечное число или неправильно походишь…

В эту секунду я (Ваня Смирнов) лежал в кровати и смотрел на чёрно-белую фотографию Инги в купальнике. Современных молодых людей не возбудит даже порнофильм с голой фотомоделью в позе наездницы крупным планом, но в 1990 году было достаточно и неподвижной бесцветной полураздетой девушки, чтобы получить кхм… удовольствие.

— Катя, не отвлекайся. Сначала программа проверяет, чтобы конечное число не было квадратом, иначе первый игрок назвал бы его на первом же ходу и победил. Потом все числа от конечного до единицы проходят проверку на вшивость. Прошедшие отбор удостаиваются чести занять своё место в вышеупомянутом множестве W, — продолжил Макар лекцию.

— И как же программа понимает, какие числа нужно отобрать? — поинтересовалась Катя.

— Всё просто: никакие два числа из множества не должны отличаться на квадрат натурального.

— И всё? А почему так?

— Чтобы ты даже теоретически не могла сделать выигрывающий ход, добавив этот самый отличающийся квадрат.

— А, поняла. И что дальше?

— Если в множестве W есть хоть один квадрат — ЭВМ ходит первой этим самым квадратом.

— У, хитрожопая машина!

— Да, а потом она проверяет, чтобы ты походила правильно, то бишь добавила квадрат и не вылезла за конечное число.

— А почему вот здесь неравенство строгое? Я же могу назвать конечное число по правилам?

— По правилам можешь, но ЭВМ не даст, — злорадно ухмыльнулся задрот. — А дальше программа просто выбирает число из множества W, которое на какой-нибудь квадрат больше твоего последнего хода, потом снова ты ходишь — и так пока ЭВМ не назовёт конечное число.

Когда Макар закончил, я (Ваня Смирнов) уже кончил, и не один раз. Наступила полночь, а с ней и февраль.

А чем же была занята моя любимая Инга в ночь с января на февраль? Скакала на члене у гигачада Галдина. Но я тоже далеко не вирджин, если что! Правда, тогда мы не знали таких слов и вместо «гигачад» говорили «крутой парень», а вместо «вирджин» — «неудачник».

На следующее утро Макар и Катя действительно подали заявление в ЗАГС, но потом будущий жених так увлёкся программированием различных игр, что забыл всех обзвонить и пригласить на будущую свадьбу. Когда будущая невеста прямо заявила, что ей надоело прибавлять квадраты, а ещё она как бы в магистратуре учится, Макар быстро просмотрел её учебники, написал очередную программу и позвал её:

— Катя, иди сюда! Будешь совмещать приятное с полезным.

— Что опять? Теперь каждый ход я могу прибавлять по 1—2 квадрата и выставлять лимит для наибольшего квадрата?

— Нет, я составил тесты по твоей учёбе.

— Какие ещё тесты?

— Это вопросы с несколькими вариантами ответов. Отвечать надо А, Б, В или Г. Чем больше правильных ответов дашь, тем лучше.

— Чё за бред? А если я просто угадаю, не зная ответа?

— Поверь, это маловероятно. Скоро так все будут учиться, вот увидишь.

— Макар, ну ты как ляпнешь! Ни в школах, ни в институтах никогда не введут эти дурацкие тесты! Это надо быть полным кретином, чтобы проверять знания по выбранным буковкам!

14 февраля я наконец-то встретил Ингу на улице. Моему счастью не было предела.

— Инга, привет, как я рад тебя видеть! — крикнул я, но она даже не посмотрела в мою сторону. Но я не сдавался и с силой повернул её к себе.

— Отвали, придурок! Чего тебе надо? Вали к своей бомжихе, которой ты так жопу целовал в прошлом году!

— Ты про Дашу? Да у нас ничего не было!

— Что, даже самая конченая наркоманка тебе не дала? А я, значит, дам?

— Инга, ты всё неправильно поняла. Даша просто была беременна и не производила впечатление хорошей матери, вот я и решил позаботиться о её будущем ребёнке. Благодаря мне он родился и выжил.

— Вот и купи себе грамоту, я-то тут при чём?

— Поверь, мне нужна только ты, — тихо, но твёрдо сказал я.

— Поздно, Ваня, я опять с Галдиным.

— Ну бли-и-ин! — сцепил я зубы и ушёл восвояси. Может, и правда навестить Дашу Чёрт в Бутырке?

Предварительно узнав распорядок дня в СИЗО, я попросил позвать Дарью Черненко и представился её братом.

— Ещё один брат? У неё уже был один, — с недоверием прищурил глаза надзиратель. — Да и не похож ты на Дашку. Или ты тоже хочешь, чтоб тебя съели?

— А я сводный брат, — не растерялся я.

— Ладно, сводный брат, сейчас приведу, — смилостивился сотрудник СИЗО и ушёл. Через пару минут он привёл мне какого-то затюканного худющего мужичка с многочисленными синяками, похожего на покойного Пашу Чёрта.

— Чё надо, бля? — хриплым голосом спросил он меня.

— А я… А я к Даше, — робко ответил я.

— Ну я Даша, — сказал «мужичок». Я присмотрелся и увидел едва заметную женскую грудь под тюремной робой. Больше ничего женского в ней не наблюдалось: даже голова была побрита почти налысо, а под носом выросли небольшие, но вполне себе мужские усы.

— Дашуля, я тебе покушать принёс, — не выдержал я при виде выпирающих скул и глазниц, как у скелета, и достал купленную буханку хлеба, которую мама попросила принести домой.

— Чё ты мне покушать принёс, чё ты, мудак, что ль, бля?!

Я тут же сообразил, что просто грызть хлеб не всякой понравится, даже голодающей, и помазал буханку сгущёнкой, которую я купил вместе с хлебом.

— Это сладкий хлеб! В деревнях все ели! — предложил я Даше импровизированное лакомство.

— Дай сюда, блядь, — отобрала заключённая буханку и откусила кусок. — Ещё пизды получишь, блядь.

— Кстати, о пизде, — вспомнил я. — Ты не прочь заняться со мной сексом? Уверен, с сокамерницами сексом не позанимаешься.

— Ха, ебать, ещё как позанимаешься! — засмеялась Черненко. — Только и делаю, бля, что ебу их.

— А как? Мы ещё по биологии учили, что самки с самками не могут спариваться.

— Хы, ёпта, по биологии! А я ваще после третьего класса ушла! Хочешь, и тебя выебу?

— Ух ты, давай! — обрадовался я, представив позу наездницы. Но вместо этого она достала откуда-то из трусов грязный вонючий страпон.

— Готовь сраку, Ваня-Ебланя, — прохрипела Даша.

— Не, спасибо, я лучше дома подрочу! — не на шутку перепугался я и убежал.

Макар обещал мне позвонить 1 февраля в 17:00, но позвонил только 18 февраля, зато ровно в 17:00.

— Добрый вечер, Ваня. Долго колебался над тем, что сказать тебе: «добрый день» или «добрый вечер». Летом я сказал бы тебе «добрый день», но сейчас зима и солнце уже садится, так что…

— Макар, не тяни. Что там с твоей свадьбой?

— Я ещё не определился со свидетелем. Сергей Яковлев уже женат, поэтому он отпадает. Остаётесь ты и Боря Левицкий.

— Хм, и кто же лучше: я или очкастый чудик?

— Вот и я не могу выбрать. Но есть идея. Ты хорошо учился в школе?

— Да уж неплохо, раз в институт поступил.

— Математику хорошо знаешь? Тебе известно такое действие, как возведение в степень?

— Конечно. Например, Боря — чудик в квадрате. А ты — зануда в кубе.

— Отлично, значит, с заданием справишься. Можешь, в библиотеку сходить, это не запрещено. Кто первый приведёт полное доказательство великой теоремы Ферма, тот и станет свидетелем у меня на свадьбе.

Я решил использовать метод от противного. К сожалению, гиперкубов у нас дома не было, но у мамы нашлось несколько формочек для кубиков льда разных размеров. Долго думая (не недолго, а именно долго, это же высшая математика), я залил водой ячейки 25*25*25 мм и 30*30*30 мм и поставил в морозилку. Когда вода в формочках замёрзла, я достал получившиеся кубики и бросил в стакан размораживаться.

Пока кубики превращались обратно в воду, я взял формочку с ячейками 35*35*35 мм.

— Ваня, ты что там делаешь? — не вовремя вмешалась мама.

— Задачку по математике решаю, — соврал я. Или не соврал? Или соврал, но не совсем?

— Какая математика, балбес! Тебе сколько лет?

— А я Мишке помогаю! — не растерялся я.

— Ты совсем меня за дуру держишь? Думаешь, я в школе не училась? Это же физика! Или химия? Не, H₂O же остаётся H₂O, не распадается на водород и кислород… Ладно, занимайся, не буду мешать.

Тем временем лёд в стакане полностью растаял, а, как известно, «лёд растаявший — он вода». Я перелил жидкий дигидрогена монооксид в ячейку 35*35*35 мм. Воды не хватило совсем чуть-чуть, но я знал, что лёд по объёму немного больше воды, и положил большую формочку в морозилку. Поэтому айсберги и плавают, хотя кораблям это не всегда нравится.

Из морозилки я достал уже идеальный кубик 35*35*35 мм! Значит, 25³+30³=35³! Значит, великая многовековая теорема Ферма опровергнута!

Но вдруг здесь есть маленькая погрешность? Надо проверить. Очевидно, 25³ заканчивается на 5, 30³ — на 0, а 35³ — на 5. 5+0=5. Да, всё точно, как в аптеке!

— Ну что, готов доказать теорему Ферма? — позвонил мне Макар на следующий день.

— Нет, но я её опроверг! — с нескрываемым восторгом ответил я и рассказал про свой чудо-опыт с кубиками льда.

— Да уж, Борис тоже пытался мне доказать, что 6³+8³=9³ с пренебрежительно малой погрешностью, так что ничья. Прости, Ваня, я совсем забыл, что твой и Борин IQ значительно уступают моему. С учётом ваших умственных способностей я придумал задание попроще: нужно всего лишь решить ребус. Переслать его по телефону, разумеется, невозможно, поэтому я отправлю вам его по почте.

— По электронной почте? — пошутил я.

— Не понял.

— Ну у тебя же есть электронно-вычислительная машина, значит, и почта может быть электронной.

— Глупее шутки я ещё не слышал. Жди письмо. Бумажное письмо, без всяких электронов. В нём зашифровано слово, которое тебе нужно будет отгадать, чтобы стать свидетелем у меня на свадьбе.

Конверт с ребусом я получил лишь 24 февраля. Если бы Макар не поленился пойти пешком и принести мне письмо лично — это было бы быстрее раз в двадцать. Но у него же ICQ (или как он там сказал), ему видней. И вот как выглядело наше с Левицким задание:

Файл:Суперколлаж.jpg

Это было всё равно слишком сложно для меня. И я подумал: а смогла бы решить этот ребус Даша Черненко?

Рискну предположить, что Даше Черненко в тот момент было не до ребусов, ведь её исхудавшее тело покрылось большими красными пятнами, напоминающими поджаренные кусочки колбасы. И настолько ужасно они выглядели, что сокамерницы даже перестали бить Дашу.

— Это чё за пиздецома?! — не на шутку перепугалась Чёрт. — Тут есть больница?

— Ага, психушка. «Кошкин дом» называется, — ответила смотрящая, стараясь держаться от больной подальше. — Пиздуй туда, пока нас не заразила этой хуйнёй.

По многочисленным просьбам заключённую под конвоем привели на осмотр к врачу-практиканту.

— А, ну это саркома Капоши, — сразу поставил диагноз доктор. — А прогноз заболевания и лечение мы не проходили, нас тогда в колхоз отправили картошку копать. Но вы не переживайте: пейте побольше воды, гуляйте на свежем воздухе, кушайте фрукты, овощи — и ваша болячка сама пройдёт.

На следующий день Дарья «Чёрт» Черненко умерла. Её тело скормили бродячим собакам.

Ещё через день бродячие собаки сдохли. Что случилось с их телами, дворник Кузьмич умалчивает.

Ещё через день дворник Кузьмич скончался. Что случилось с его телом, патологоанатом умалчивает.

Ещё через день патологоанатом скончался. Это был другой патологоанатом, живший в Ленинграде.

Наступил март, а я всё никак не мог разгадать этот сложнейший ребус. Может, «старение»? Но на обратной стороне суперфотографии Макар предусмотрительно написал, что это НЕ «старение». Ну а что тогда?

— Ваня, давай я скажу, какой ответ, а ты мне рубль! — предложил мне младший брат Мишка.

— Ха, да я тебе 1000 рублей дам, только ты в жизни не отгадаешь! — осадил я назойливого школьника.

— Это «сторож»! С тебя 1000 рублей!

— Чё за бред? При чём тут сторож?

— А ты позвони и проверь!

— А вот и позвоню, и проверю! — крикнул я. Но куда звонить? Макар же в общаге, а там не проведён телефон в каждую комнату. Звонить вахтёрше и попросить позвать Макара? Ага, так она и побежит его искать. Ладно, щас напишу «сторож» под чёрно-белым ребусом и отправлю письмо обратно. Уж почту в общаге-то он регулярно проверяет. Наверное.

Вот и 8 марта. Надо бы поздравить Дашу Чёрт. Посмертно. Да что я на ней так зациклился? Мои мысли прервал телефонный звонок.

— Алло.

— Поздравляю, Иван, — послышался голос Макара.

— Ха-ха, очень смешно, — разозлился я и офигел. — Постой, ты умеешь шутить?! Ты точно Макар?

— Мне пришло твоё письмо. Да, ты прав, это «сторож».

— Да ты чё, с Мишкой моим сговорился?

— Ни с кем я не сговаривался. На фото сто рож.

— А-а-а… — протянул я и вспомнил, что теперь должен брату косарь. — А-А-А-А-А!!!

Хотя чего я парюсь? Это же просто школьник! И зачем ему столько? Не всякий советский гражданин за полгода столько заработает!

— На, Миша, держи рубль, заслужил, — протянул я брату купюру с наименьшим достоинством.

— Хули тут так мало?! Это наш уговор, блядь! Ты заёбывался — я те ответ дал! Ты мне пообещал — должен был косарь отдать! А тут хули так мало, урод, блядь, ты?! — завопил жадный братец.

— Мам, а Мишка матерится! — решил я этот вопрос по-взрослому, и сквернослова поставили в угол на целый день.

— Ничего, я это тебе припомню, — прошипел обиженный гадёныш сквозь зубы.

Плевать на Мишку. Я же буду свидетелем на свадьбе у Макара, которая будет совсем скоро! А мальчишник будет ещё раньше!

Четыре героя — четыре темперамента. Про нас ли это? Макар — стопроцентный флегматик, жизнерадостный дурачок Боря — точно сангвиник, а Серёга под каблуком у молодой жены стал меланхоликом. Холерик ли я? Очень может быть.

Возможно, Макар Галактионов очень хотел бы провести мальчишник в Вегасе, но программа Vegas появится лишь спустя 9 лет. Вместо этого он повёл нас в место, которое в 1990 году было таки популярнее, чем в XXI веке, но всё же не самое подходящее для мальчишника.

— ТИХО, я сказал! Или я тихо сказал?! — заорал охранник. — Тишина должна быть в библиотеке! Пропущу вас, если отгадаете мою загадку.

— Ух ты, квест-рум! — обрадовался Боря, и мы переглянулись. Такого слова даже в Советском Энциклопедическом Словаре не было, не говоря уж о нашем словарном запасе.

— Загадка: ОЧЕНЬ богатый клиент заказал ОЧЕНЬ дорогую проститутку. Что это за книга?

— Эм-м… мануэль? — рискнул предположить я. — Более пошлой и вульгарной книги я не знаю.

— Неправильно! — крикнул охранник. — Это «Тысяча и одна ночь». Целая тысяча всего лишь за одну ночь! Следующая загадка: что глубже центра Земли?

— Центр Солнца! — изрёк начитанный Макар.

— Ты дебил?! Я сказал, не выше, а глубже! А правильный ответ — «20000 лье под водой»! Даю вам последний шанс: третий из восьми породил три восьмых. Кто это?

В это время Катя Полякова с подругами отрывалась по полной программе в подпольном стрип-клубе, то и дело засовывая в трусы танцора по 15 копеек. Нижнее бельё плохо прилегало к телу стриптизёра, и монеты каждый раз со звоном выпадали на пол. Что касается Инги, то она так возбудилась, что побежала мастурбировать в туалет.

К сожалению, мы так и не попали в читальный зал. Кто ж знал, что это Белый Клык наплодил от овчарки щенков, которые на 3/8 были волками? Ну не эксперты мы в волчье-собачей родословной. Но едва мы вышли из библиотеки, как натолкнулись на Ингу:

— Мальчики, вот вы где! Катю в милицию забрали!

— Фамилия, имя, отчество — ты, хуйлуша! — допрашивал Полякову лейтенант в милицейском участке.

— Полякова Екатерина Фёдоровна.

— Догадываешься, за что тебя задержали?

— Это был просто девичник, мы с подругами просто решили развлечься перед свадьбой!

— И поэтому ты 31 января плюнула в лицо гражданину Галактионову у всех на виду?

— Я? Плюнула?! Зачем мне плевать в своего жениха, да ещё и у всех на виду?

— Так это ещё и твой жених? Забавненько.

— Да не было такого, мы вообще были в стрип-клубе!

— А вот с этого места поподробнее. Стрип-клубы, бордели и прочие дома разврата в Советском Союзе запрещены, равно как и их посещение.

— А вы закроете дело по поводу плевка? Ну это же явное недоразумение.

— Да-да, закрою, ты рассказывай.

— Были я, Инга Бородина, Лариса Феофанова — бывшая соседка по комнате, потом ещё несколько девушек…

Когда я, Серёга, Боря и Макар пришли выручать Катю, она уже сидела в обезьяннике вместе с Ингой и Ларисой.

— Я так понимаю, свадьба переносится? — спросил Макар. От злости Катя даже не стала отвечать, а лишь бросила на горе-жениха взгляд, полный презрения.

— Ты злишься, потому что я написал на тебя ложное заявление? — задал Галактионов ещё более нелепый вопрос, хотя, казалось бы, куда уж нелепее.

— ЧТО-О-О?! Так это из-за ТЕБЯ мы все тут оказались?! — рассердилась Инга.

— Нет, — спокойно возразил Макар. — Из-за меня здесь только Катя, я только ЕЁ оклеветал.

Его невеста не выдержала и плюнула жениху в лицо.

— Уже нет, не оклеветал, только с датой ошибся, — всё так же спокойно изрёк Макар, вытирая слюну.

Мы ничем не могли помочь арестованным девушкам и ушли ни с чем.

— Так я не понял, мне переносить свадьбу или нет? — изрёк по пути Макар с большим и толстым IQ.

— А ты догадайся, — не без иронии ответил Серёга.

— Надо написать программу и спросить у ЭВМ, — догадался компьютерный гений.

— Девочки, что же нам делать? — заплакала Лариса. — Неужели нас посадят только за то, что мы сходили на стриптиз?

— Да не ной ты, щас всё решу, — успокоила её Катя. — Товарищ милиционер, я имею право на один телефонный звонок?

— Тебе телефон нужен? В кармане поищи, — пошутил дежурный. — Ладно, звони, только быстро! И без глупостей, а то быстро пулю получишь!

Милиционер открыл ключом дверь обезьянника, выпустил Катю и снова закрыл дверь, после чего провёл девушку к телефону на столе.

— Алло, папа? Я в милиции! — только и успела сказать она перед тем, как дежурный выхватил и положил трубку.

— Э, ты совсем оборзела — по межгороду звонить? Ты б ещё в Америку позвонила!

— Но мои родители в Ижевске…

— А сюда зачем припёрлась? Москва не резиновая! Если все к нам понаедут, мы же внутри МКАД не поместимся!

— А если Москва расширится за пределы МКАД? — ляпнула Катя.

— Молчать! Следователю будешь свои сказки рассказывать! Ты знаешь, сколько это кольцо строилось вокруг города? И как оно будет ВОКРУГ, если Москва станет ещё больше? Предлагаешь новое кольцо строить? Да и куда ещё больше? До границы Московской области? Ха-ха-ха! — пошутил дежурный милиционер и провёл Катю обратно в обезьянник. — Ещё скажи, что троллейбусы в Москве отменят из-за нерентабельности!

Ночь девушки провели за решёткой. На следующий день в участок ворвался здоровенный двухметровый Катин папа и громко стал выяснять отношения с начальником. В итоге всех трёх девушек выпустили, а Фёдора Полякова впятером скрутили и закрыли за хулиганство. В тот день его взрослая дочь узнала немало новых матерных слов.

Макар безмятежно работал за компьютером в Катиной комнате в общежитии и даже не заметил, как его невеста вернулась. Он даже не слышал, как его вещи одна за другой улетали в коридор. Макар услышал лишь:

— Вали отсюда, чтоб я тебя больше не видела!

— Катя, так я понял, мне переносить свадьбу? Мы сегодня должны пожениться, — повернулся программист.

— ПОШЁЛ ВОН!

— Так переносить или…

— Забудь о свадьбе, кретин, между нами всё кончено!

— О, ну наконец-то я услышал ответ, спасибо. Значит, свадьбу из списка дел я вычёркиваю… Ах да, мне теперь нужно найти новое место жительства. Как раз вместо свадьбы займусь поиском, всё нормально. Так что вовремя ты меня выгнала, — заметил Макар и пошёл собирать вещи, в том числе и в коридоре.

У компьютерных задротов, как известно, очень мало личных вещей: их гардероб максимально скуден и обновляется реже, чем Windows, да и не только гардероб. В 2023 году с переездом вообще не возникло никаких бы проблем, но в 1990-м персональный компьютер нельзя было положить ни в карман, ни даже в сумку.

— Ваня, мне нужна твоя помощь, — в который раз позвонил мне Макар с телефона вахтёрши общежития. — И Сергея с собой прихвати.

Не совсем понятно, зачем мы вообще прибежали к этому нерду на помощь. Видимо, всему виной рабский советский менталитет: партия сказала «надо», комсомол ответил «есть». Мы быстро определились, кто что будет нести: Макар взял все свои вещи, кроме ЭВМ; мажор и стиляга Серёга после долгих уговоров согласился нести провода, клавиатуру и мышь с шариком внутри; мне же достались всего лишь тяжёлый громоздкий монитор и системный блок, который кое-как удалось положить сверху, и теперь он упирался мне в лоб.

— Блин, я устал! — пожаловался Серый после того, как мы прошли сто метров. — Может, такси закажем?

У меня ужасно затекли руки, поэтому я даже не стал спорить.

— Но нам нужно посмотреть 197 квартир в разных районах, если не больше, — возразил Макар.

— Короче, я знаю стопроцентный вариант. Или ты соглашаешься на него, и мы едем на такси, или дальше ты сам тащишь всё своё барахло! — поставил Яковлев ультиматум.

— Хорошо, только за такси платишь ты, — согласился Макар.

— А чё я-то? Тебе надо, ты и плати! — возмутился Серёга.

— Ладно, мужики, я заплачу, — зачем-то предложил я, лишь бы поскорее избавиться от тяжеленной ноши.

— Уах, какой щайтан-мащина, да! Куда уас уэзти? — спросил таксист.

— Нерусский таксист? В первый раз такое вижу, — шепнул Серый.

— А что тут такого? Подумаешь, один кавказец на тысячу таксистов. Не захватят же они таксопарки! — шепнул я в ответ.

— Щито ви там щепчетесь? — прервал их водитель такси.

— Пожалуйста, Таганский район, Калитниковское кладбище, — продиктовал Серёга.

— Уосэм рублэй, — задрал цену таксист, но деваться было некуда. Мы погрузили вещи Макара в багажник и сели в автомобиль.

В машине громко играла лезгинка, и никому из нас не хватило смелости сказать водителю, чтобы он переключил музыку или хотя бы сделал потише. Более того, через пару километров мы попали в пробку и стояли целых десять минут!

— Ничего, скоро по всей Москве построят новые развязки, и пробок больше не будет! — мечтательно произнёс Серёга.

Вот и Калитниковское кладбище. Я протянул таксисту 8 рублей.

— Вай, щито ти мине даёщ, ми в пробэке сикоко сьтояли, да? Зинаещ, сикоко копэк бэнзин ситоит? А я иво дуа лытра щщёг, пока ми сьтояли, понимаищ? Дэсят дауай!

Я сцепил зубы, но молча дал нерусскому ещё 2 рубля. Мы очутились у ворот кладбища и осмотрелись.

— Рискну предположить, что это не самое подходящее место жительства, — молвил Макар. — Это уже место ПОСЛЕ жительства.

— Зацени, в каком доме ты будешь жить, — показал Серёга на грязную серую хрущёвку напротив.

— С другой стороны, кладбище — ещё не самый худший вариант, — уныло вздохнул программист, и мы пошли к пятиэтажке через дорогу от кладбища.

— Это невысоко, всего лишь пятый этаж, — весело сказал Серый с проводами, клавиатурой и мышью. — Лифта нет, да он и не нужен.

— Ну да, ну да, — протянул я с системным блоком на ламповом мониторе в руках.

В подъезде пахло не хуже, чем в общественном туалете, но и не лучше. Очевидно, что некоторые граждане как раз и использовали этот подъезд в качестве туалета. Лично я окончательно убедился в этом на третьем этаже, вступив в какашку. А в коридоре последнего этажа неприятно пах не только пол, а также отсыревший и покрытый плесенью потолок. Мы с Серёгой поставили компьютер у нужной квартиры.

— Спасибо, но мне это не… — начал Макар.

— Всегда пожалуйста, — быстро ответил Серый, и мы поспешили вниз по лестнице.

Галактионов в растерянности потоптался немного у двери, но всё же собрался с духом и нажал на звонок. Послышались шум, крики и детский плач, а затем всё более громкий кашель. Дверь открылась, и Макар увидел полусумасшедшего деда в грязной рубашке и рваных штанах. Впрочем, рубашка тоже была рваная, а штаны тоже грязные.

— Здравствуйте, здесь сдаётся квартира? — спросил компьютерщик.

— Чаво? Может, тебе ещё и дворец подавай со всеми хоромами? — проворчал старик. — Комната лишняя имеется. Даже кровать есть. В наше время мы могли об этом только мечтать!

— Так это коммунальная квартира?! — сообразил премудрый Макар.

— А какая ещё? Кухня общая есть, сортир тоже присутствует. Ванной, правда, нету, да и на кой она нужна? В бане помоешься.

— А стол хотя бы есть?

— Какой стол, внучок? Комната 4 квадрата, туда кровать еле впихнули!

— 4 квадратных метра?

— Ну не километра же, ёк-макарёк! Скажи спасибо, что розетка есть!

— Ну хоть розетка есть, — вздохнул программист, кинув взгляд на свою ЭВМ.

— И за всё энто я прошу всего червонец за месяц, — подытожил пожилой хозяин, он же один из жильцов. Что ж, это было и правда недорого.

— Хорошо, я согласен, — вздохнул Макар и стал заносить вещи в свою микроскопическую комнатушку, в которой, к тому же, не было окна. И какой олух делал перепланировку в этой и без того маленькой квартирке?

— Меня зовут Педорец Матвей Самуилович, — представился старик. — Я ветеран Великой Отечественной войны, ты понял? Я воевал!

— Это похвально, — флегматично заметил программист.

— У меня, ёк-макарёк, и выбора не было: или идти на войну, или сразу расстрел за дезертирство.

— И сколько фашистов вы убили? — поинтересовался Макар.

— Эх, внучок, ты думаешь, на войне все с автоматами бегают и стреляют друг в друга? А как же рация? А логистика? А кормить и лечить солдат кто будет, если все будут с автоматами бегать?

— Значит, вы жизнью не рисковали, но каждое 9 мая вас все боготворят и считают героем, я правильно понял?

— А что я, не герой, по-твоему? Знаешь, как тяжко мне тогда жилось? И погибнуть тогда можно было даже в самом глубоком тылу, значит, рисковали все!

— Хорошо, я не спорю. Но у вас медалей больше, чем у Брежнева, — указал нерд на потрёпанный пиджак на спинке стула в коридоре, сплошь обвешанный боевыми наградами.

— А это я купил на честно заработанные деньги! Я же воевал, чёрт возьми, имею право! — вспылил старик по прозвищу ПМС (по первым буквам ФИО).

Также в коммунальной квартире проживали молодая, но затюканная женщина, её 4-летняя дочка и грозного вида мужчина с монобровью — отчим маленькой девочки.

Но как же работать за компьютером? Сначала Макар хотел поставить ЭВМ на кровать, но она так пружинила, что ни о каком устойчивом положении не могло быть и речи. Пришлось ему втиснуть свою электронику на полу между кроватью и стеной и работать то ли лёжа на животе, то ли на корточках. С учётом неудовлетворительного состояния пола второй вариант был бы предпочтительней, будь Макар гопником, а не его противоположностью. Но компьютерный гений легко справился с этой проблемой, расстелив на полу покрывало и улёгшись сверху.

Катя тоже недолго скучала в своей комнате. В конце марта к ней подселили первокурсницу. Как сказал бы Макар, ничего особенного в её внешности не было: стройная блондинка ростом 180 см с 5-м размером груди, ягодицы ещё больше — и все эти прелести были круглые и подтянутые.

— Привет, я Жанна Пуканова-Пёсс, а тебя как зовут? — представилась новая соседка.

— Полякова Екатерина Фёдоровна, можно просто Екатерина Фёдоровна, — буркнула Катя.

— Полякова?! Ну и фамилия! — рассмеялась блондинка. — Типа, пол-Якова? А где вторая половина бедного Яши?

— Ха-ха, очень смешно, — даже не улыбнулась магистрантка.

— О, а давай я будут звать тебя «мужской»!

— С чего это?

— Ну пол Якова же мужской…

И тут Катя впервые поняла, что Макар был не таким уж плохим собеседником и сожителем.

— А теперь послушай меня, Жанна, — встала Полякова и грозно упёрлась блондинке в грудь. — Будешь открывать рот, когда я разрешу, поняла?

— Поняла. А ещё я боксом занимаюсь! И карате!

— Хорошо, можешь говорить, пока я добрая, — успокоилась Катя.

— Слушай, Фёдоровна, у меня вот-вот будут гости из Краснодара…

— Так тебе прокладки нужны?

— При чём тут прокладки? Я говорю, гости из Краснодара сюда придут, приютить надо! Переночуешь сегодня где-нибудь в другом месте?

— А чё это я должна отсюда уходить? — возмутилась Полякова.

— Я хочу похвастаться гостям, как я в одиночку трёх шалав в нокаут отправила, — ответила Жанна.

— А, ну тогда ладно. Чего не сделаешь ради новенькой, — вздохнула Катя и начала собирать вещи.

— Да ты не спеши, они только через три часа придут!

— Да у меня ещё куча дел, мне ещё сходить кое-куда нужно, — промямлила Екатерина Фёдоровна и уже через пару минут закрыла дверь с той стороны.

Моё скучное и унылое пребывание в квартире прервал звонок в дверь:

— Вань, это я, Катя!

— Что случилось? — открыл я дверь.

— Сегодня я переночую у тебя.

— Тили-тили тесто, жених и невеста! — стал дразнить нас Мишка и получил от меня подзатыльник.

— Но у нас нет лишней кровати, — сказал я без обиняков.

— Ерунда, мы же вдвоём прекрасно помещались на одной койке, когда занимались любовью, помнишь? — рассмеялась Полякова.

— Ваня, кто там пришёл? — крикнула мама. — Не уходи далеко, скоро будем ужинать!

— Я помогу тёте Люде с готовкой, — не растерялась Катя и юркнула на кухню.

— О, Катюша пришла, сто лет тебя не видела! — обняла незваную гостью мама. — Проходи за стол, вместе поужинаем.

Честно говоря, я не особо хотел, чтобы Катя осталась у нас ночевать, но мама не оставила мне выбора. А ещё она постелила мне на кухне на раскладушке, пока хитрая Катька дрыхла на моей мягкой и удобной кровати.

— Вань, а ты долго ещё будешь у нас на шее сидеть? Когда ты уже найдёшь работу? — спросила меня добрая мать перед сном.

— Ну а куда я пойду работать, если меня выгнали из института? Вилкой унитаз чистить? — оправдывался я и перешёл в наступление. — Мам, а почему ты сама до сих пор не нашла работу?

— Ну не буду же я вешенками торговать, как Гена! И вообще, не дерзи матери! Спи давай!

— Ага, на раскладушке уснёшь, как же!

— Ещё одно слово, и на полу будешь спать! — пригрозила мать и вышла, потушив свет на кухне.

Рано утром Катя с вещами ушла на пары — да, на магистратуре тоже есть пары. Вернувшись в свою комнату, она ужаснулась: внутри было накурено сильнее, чем в курилке у электриков (однажды Полякова была в курилке у электриков, но это уже другая история), повсюду валялись стеклянные бутылки и прочий мусор.

— Приберёшься тут — ИК! — пока я носик припудрю? — произнесла пьяная Жанна и побежала в туалет, откуда вскоре послышались звуки рвоты.

Что ж, партия сказала «надо», комсомол ответил «есть». Катя молча открыла окно для проветривания и стала собирать мусор после, без всякого сомнения, улётной тусовки.

«Идея! А что, если пожаловаться вахтёрше на новую соседку? — подумала магистрантка. — Да не, не вариант, стучать нехорошо. Лучше уж потерпеть, чем прослыть ябедой».

К счастью, Макара почти не трогали в коммуналке, да и он никого не трогал, лишь целыми днями сидел за компьютером. Но даже он стал невольным свидетелем того, что у живущей вместе с ним семейке далеко не всё в порядке.

Меньшим из зол было то, что работала только женщина, а мужчина с монобровью сидел у неё на шее, но при этом именно он считался главой семьи. Ненароком компьютерный гений узнал, что его звали Хачикян Мастурбек Пэрэм-оглы. Также не самой большой бедой была явная умственная отсталость маленькой девочки: в свои 4 года она еле ходила и постоянно повторяла одно и то же слово.

В апреле Кате надоели постоянные выходки Жанны, да и образ жизни у новой соседки был далёк от здорового:

— Никакая ты не боксёрша и не каратистка!

— Ну и что? Всё равно я сильнее тебя, — возразила Пуканова-Пёсс.

— А, ну да, — мгновенно потухла Полякова.

— Слушай, нам тут реферат задали, напишешь за меня? — попросила Жанна.

— Ладно, напишу, — сцепив зубы, согласилась старшая соседка.

24 апреля я снова услышал тревожный звонок в дверь. Как я понял, что звонок был именно тревожным? Интуиция, наверное. Как бы то ни было, как только я открыл дверь, Катя в слезах бросилась ко мне:

— Вань, что мне делать? Я так больше не могу! Новая соседка по комнате совсем оборзела, слов вообще не понимает! Ты можешь врезать ей как следует?

— Нет, ты что, я девочек не бью! — наотрез отказался я.

— Вот Серёжа и Боря то же самое мне сказали! Никакого толку от вас, мужиков!

— Может, Макар поможет? — осторожно предложил я.

— Но он же козёл, из-за него меня чуть не посадили!

— По крайней мере, он не тряпка и не подкаблучник, в отличие от нас.

— Даже не знаю… — протянула Катя, как бы желая, чтобы её поуговаривали. — Ладно, и где сейчас Макар?

— В коммуналке напротив Калитниковского кладбища, щас адрес запишу, — ответил я и вырвал листок из блокнота.

Катя снова позвонила в дверь. К счастью, на этот раз не в мою. Хозяин коммунальной квартиры Матвей Самуилович открыл ей относительно быстро (45 секунд, как в армии), но не спешил впускать внутрь:

— Чаво тебе?

— Макар Галактионов здесь проживает?

— Может, и здесь, да кто к нему придёт-то? Сколько живу, а никогда не видывал большего бирюка: закроется в комнате и не вылазит из своего телевизора!

— Да, это он! Позовите его, пожалуйста! — обрадовалась девушка.

— Катя, я совсем забыл: наша свадьба переносится или как? — изрёк мудрый Макар вместо приветствия.

— Макарушка, милый, помоги мне! После тебя ко мне подселили первокурсницу, а она такая наглая, что капец! Ой, а кто это у тебя там чавкает? — поинтересовалась Екатерина.

— Да не обращай внимания, это маленькая девочка делает отчиму минет за конфетку, — будничным тоном ответил Макар.

— Какой ужас! Куда смотрит мама?

— В окно, она рядом стоит, просто отвернулась.

— Неужели девочка так любит конфеты, что готова пойти на ТАКОЕ?!

— Нет, ты не поняла: это девочка пообещала отчиму конфету за то, что он разрешит ей сделать ему минет, — разъяснил программист. — Ладно, пойдём разбираться с твоей соседкой.

Пока соседки не было, Жанна сходила в туалет с Катиным полотенцем, так как дефицитная туалетная бумага уже закончилась. Когда Полякова вошла в комнату с Макаром, её некогда белоснежное полотенце было всё в говне и валялось в скомканной виде на Катиной кровати.

— Это ты новая соседка Кати? — спросил Макар своим характерным флегматичным тоном.

— Ну я, а ты кто такой? Ты похож на робота. Может, ты Терминатор? Скоро 2-я часть с Арни выйдет, кстати — думаю, фигня будет полная, а уже следующие фильмы будут всё лучше и лучше, — затараторила блондинка.

— Понятно, — просто сказал Макар и с размаху ударил Жанну в нос. Послышался хруст, и кровь разлетелась в разные стороны.

— Э, бдя, ды бофе обуед — дебуфку бидь? — пробубнила блондинка, держась за разбитый нос.

— Мало, нужно повторить цикл, — решил программист и снова ударил первокурсницу по лицу.

— Я бадню згажу — од дебя удоед!

— Ответ неверный, — без каких-либо эмоций изрёк Галактионов и втащил Пукановой-Пёсс так, что она грохнулась на пол.

— Де дадо, я бодьфе де буду! — взмолилась Жанна. — Я зебодня де убьду б дбудую гобдаду!

— Ответ положительный, условие завершения цикла выполнено, — объявил программист и прекратил избиение.

— Макар, ты настоящий герой! — бросилась обнимать его Катя и поцеловала в губы. — И я снова готова выйти за тебя замуж! Только давай поженимся в январе, хорошо? Так будет лучше.

— Кому лучше? — не понял задрот, который на деле оказался бо́льшим мужиком, чем я, Серёга и Боря, вместе взятые.

— Я не могу сказать, не хочу ломать четвёртую стену, — смутилась девушка.

— При чём тут стена и почему именно четвёртую? Они что, пронумерованы?

— Эх, Макар, каким ты был, таким ты и остался! Но я всё равно тебя люблю! — воскликнула Катя и поцеловала возлюбленного ещё раз.

— Катя, я тоже не хочу ломать какую-то по счёту стену, но мне нужно сообщить кое-что важное, — спохватился компьютерщик. — Ту маленькую девочку, которая сама отдала отчиму конфету за минет, зовут Таня Пронина.

Глава III

На дворе был 1991 год. Хотя почему именно на дворе? Должно быть, потому, что мы тогда ещё были советскими гражданами, и нас не сильно интересовало, что творилось за двором. Но именно в 1991 году СССР развалился на мелкие кусочки, и многие граждане потеряли все свои сбережения. Прощай, товарный дефицит — здравствуй, дефицит денег!

Будучи взрослым мужиком, я больше не мог сидеть у родителей на шее. Мне папа так и сказал: «Иди работай, лодырь, а то из дома выгоним». Снова продавать обувь я не хотел — слишком унизительно, поэтому я раздавал рекламные листовки на улице. Знаю, подобная деятельность не приветствовалась в то время, но и не каралась законом.

Макар Галактионов установил мировой рекорд по времени между мальчишником и свадьбой — около 10 месяцев. Подруги детства из Ижевска настоятельно рекомендовали Кате Поляковой найти кого угодно, но только не этого компьютерного задрота, но в прошлом году невеста твёрдо убедилась в том, что её избранник — настоящий мужчина, который сможет защитить её от кого угодно, а не только от другого мужика того же возраста, веса, статуса и состояния здоровья.

Ах да, чуть не забыл: это было время моей молодости, мои девяностые.

Январь выдался необычайно тёплым: днём температура доходила до -2°С! В Большом театре планировался спектакль с лаконичным названием «1994». По сюжету через 3 года загнивающий Запад сгниёт окончательно. Тупым американцам навяжут священный образ Большого Сэма, который будет за всеми следить. Актёры, играющие типичных граждан США, будут не ходить по сцене, а катиться, словно колобки, на искусственном огромном пузе, выросшем по сценарию от постоянного поглощения гамбургеров и Кока-колы.

Несмотря на наличие Большого Сэма, в загнивающих Штатах не было, нет и не будет мудрого солнцеликого правителя. Зрителям покажут клоунаду в виде противостояния дерьмократов в коричневых костюмах и рейхпубликанцев с намёком на свастику. Гвоздём программы будет честный подсчёт голосов простых граждан, ничего не понимающих в политике, под цирковую музыку и смена президента несколько раз за акт.

Откуда я всё это знал, спросите вы? Потому что я стоял и раздавал листовки с изображением Большого театра! Молодые люди наотрез отказывались брать эту макулатуру, но милые бабульки, заставшие Сталина, с удовольствием брали листовки, особенно после того, как я сообщал им спойлер: Шаблон:Spoiler.

Не помню, радовало меня это или огорчало, но уже послезавтра я должен был прийти на свадьбу Макара и Кати в качестве свидетеля. И как только я об этом вспомнил, как ко мне подошёл виновник торжества.

— Привет, Макар. Только 18—20 января! Только в Большом театре! Выдающаяся театральная постановка «1994» о загнивающем Западе! Ой, прости, это я по привычке, — осёкся я.

— Привет, Ваня. Только 19 января! Только в ЗАГСе! Выдающаяся свадьба со мной и Катей в главных ролях! Ты не забыл? — попытался пошутить компьютерный гений. Надо сказать, у него неплохо получилось: я почти улыбнулся.

— Да не забыл я, приду обязательно.

— Но это ещё не всё. Твой младший брат Михаил Смирнов сообщил мне, что «сторожа» отгадал не ты, а он.

— Какого «сторожа»? О чём ты? — не понял я.

— Ты забыл? 10 месяцев назад я дал вам с Борей задание, где требовалось отгадать слово. Победитель получал право стать свидетелем у меня на свадьбе.

Флэшфорвард с поворотом в другую вселенную: когда Римус Люпин без предупреждения спросил у главного героя «Какая тварь сидела в моём кабинете, когда Гарри Поттер впервые [4 годами ранее] попал в него?!», тот сразу вспомнил, что это был гриндилоу. Но я не сказочный герой, я уж и позабыл об этом ребусе за неполный год.

— Если бы ты сам думал, ты бы помнил, — жёстко сказал Макар. — Придётся тебе сразиться с Борей в интеллектуальной дуэли ещё раз. Ты смотрел капитал-шоу «Поле чудес»? Уже пару месяцев идёт по телевизору.

— Вот эта фигня с Листьевым? Да её всё равно скоро закроют, вот увидишь! — уверенно ответил я с оттенком пренебрежения.

— Вот тут ты неправ, — возразил программист. — Я слышал, какой-то Якубович ещё в ведущие набивался — вот он точно максимум пару выпусков проведёт, и всё. А Владислав Листьев — отличный ведущий, он ещё лет 30 будет передачу вести, если не больше.

— Так ты предлагаешь провести для нас с Борей «Поле чудес»? Но там же нужно три игрока.

— Предположим, что первый игрок решил назвать всё слово сразу, ошибся и выбыл из игры.

— А барабан, который надо крутить? Где ты его возьмёшь?

— Зачем мне барабан, когда у меня есть ЭВМ? Вот напишу программу, и будет у нас виртуальный барабан.

— А ты до сих пор в той коммуналке на Таганке живёшь?

— Да, живу. Так что завтра в 19:00 жду вас с Борей у себя. Не забудьте взять с собой банку огурцов и подготовить какое-нибудь стихотворение.

— Это ещё зачем? — удивился я.

— Надо соседей задобрить, а то они гостей не любят.

Взять из холодильника банку огурцов не проблема, а вот как быть со стихотворением?

— Тебе помочь? — подбежал ко мне Мишка, когда я был дома и скомкал уже третий по счёту листок с неудачным стихом.

— Спасибо, блин, помог уже! — рявкнул я. — Какого хрена ты ляпнул Макару про «сторожа»?

— Так ты мне целую тыщу был должен, что мне оставалось делать? — сказал брат в своё оправдание, и вдруг в комнату зашла мама.

— Мальчики, вы с ума сошли?! — испугалась она. — Какая тысяча? У нас таких денег отродясь не было!

— Ничего, скоро будут! — успокоил её Мишка. — Скоро тыща рублей будет как одна копейка!

— Вот болтун! Тысяча рублей что в 1961, что сейчас — это ТЫСЯЧА РУБЛЕЙ! Думаешь, через пару лет что-то изменится? — прикрикнула на него мама. — Так кто кому должен эту огромную сумму, я не поняла?

— Мам, успокойся, Мишка шутит! — сказал я.

— Ух, смотрите мне, негодники! — пригрозила мать пальцем и вышла из комнаты, но через минуту вернулась. — А куда банка с огурцами подевалась?!

Этой ночью я долго ворочался в постели, отчаянно пытаясь посмотреть в завтрашний день. Спрятанные маринованные огурцы для предстоящего «Поля чудес» неожиданно покатились по полу до ближайшего окна, ещё более неожиданно подпрыгнули почти до потолка и улетели в форточку. Я с вытаращенными глазами подбежал к окну и увидел, как падающая банка на лету превратилась в белку-летягу и аккуратно спланировала на снег. Я хотел сначала одеться и спуститься на лифте, но безумие происходящего подсказало мне, что можно просто сигануть в окошко, что я и сделал. Увы, чуда не случилось: я быстро долетел до земли с ускорением g и разбился насмерть…

Разбился насмерть бы, если бы не проснулся в холодном поту. Но, несмотря на страх, мне стало очень любопытно, куда же подевалась белка? Эх, жаль, что нельзя записать сон на видеокассету.

И вот я уже наблюдаю, как по ночному МКАДу едут сотни автомобилей. А как же белка? Как переключиться на предыдущий сон? В недоумении я хотел почесать себе задницу, но вместо этого обнаружил большой беличий хвост. Я И ЕСТЬ БЕЛКА! И я поскакал на четвереньках прямо по автомагистрали, через развязки, через эстакады…

До коммунальной квартиры в Таганском районе я добирался уже в облике Вани Смирнова. Было уже темно, и Калитниковское кладбище напротив нужного дома показалось мне довольно зловещим. И мне не показалось: между могил отчётливо виднелись чёрные человеческие силуэты!

Опять сон, что ли? Я ущипнул себя за руку. Ничего не изменилось: я не проснулся, и силуэты никуда не делись. Более того, они заметили меня и стали медленно приближаться!

В панике я заметался, схватил большую палку и заорал:

— ЭЙ, ЗОМБИ, Я ВАС НЕ БОЮСЬ!

— Мы готы, придурок! — дружно заржали «зомби».

Но мне было не до смеха. Из-за го́тов я опоздал на целую минуту и позвонил в дверь лишь в 19:01.

— Поздно, Ваня, ты опоздал, гы-гы-гы! — послышался злорадный голос Бори внутри квартиры.

— Это не тебе решать, Левицкий, — осадил его Макар и открыл мне дверь.

— Привет всем, спасибо, что подождали, — поздоровался я.

— Привет, Ваня. Ты пришёл позже назначенного времени, поэтому будешь крутить барабан после Бориса, — ледяным голосом произнёс программист. — Прошу в мою комнату.

— О, ещё один припёрся! И тоже огурцы припёр! — проскрипел пожилой хозяин, напомнив мне про банку огурцов в руке, о которой я уж успел позабыть.

— Дэда, памалчы, да? А то и тэбэ минэт сдэлаю! — послышался голос из дальней комнаты.

— Мастурбек, минет не ты делаешь, а тебе, — тихо поправил его женский голос. — Танюш, аккуратнее, девочка моя, не отгрызи дяде Мастурбеку уздечку.

— Матвей Самуилович, это Ваня. Ваня, это Матвей Самуилович, — представил нас Макар, хотя мне было абсолютно всё равно, как звать этого вредного деда. — Матвей Самуилович, вы же сами намедни говорили, что не прочь отведать маринованных огурчиков под водочку, почему вы возмущаетесь?

— Потому что я ВОДОЧКУ хотел, ёпта, а не огурцы! Закусить я чем хошь могу! Совсем ветеранов не уважаешь, щ-щенок! — прошипел старик.

— Идём в мою комнату, — пригласил Макар, не обращая внимания на пожилого хозяина. — Уже всё готово.

— Э-э-э, как же здесь просторно! — не выдержал я, заглянув в его «студию»: из 4 квадратных метров 3 занимала кровать и не менее 0,5 — компьютер.

— В тесноте, да не в обиде, — пожал плечами Галактионов и велел нам с Борей сесть на кровати, пока он будет лежать перед монитором на покрывале, расстеленном на полу между кроватью и стенкой. — Как вам мой виртуальный барабан? Взгляните на экран.

Мы с Левицким нагнулись и увидели ЭТО:

600px

— Слушайте задание, — продолжил Макар, закрыв дверь и превратив комнату в ад для клаустрофоба. — В 1955 году известный американец Джой Бурджой (во всяком случае, известный для меня) прочитал это слово на заборе и заметил, что оно очень напомнило ему известную реку (не знаю, как вы, а я эту реку точно знаю). Борис, вращай барабан.

— Может, я и дурачок, но не до такой степени! Как я буду его вращать, если он за экраном? — спросил очкарик.

— Нажми на клавишу Enter, — объяснил «ведущий». — А пока барабан крутится, расскажи нам стихотворение.

— Ладно огурцы, а стих зачем? — снова не понял Левицкий.

— Так надо, — непререкаемым тоном произнёс Макар. — Мы ждём.

— Поле чудес, поле чудес,
Сколько тайн ты в себе таишь?
Кто-то ищет здесь ответ,
А кто-то просто играет в игру.

Поле чудес, поле загадок,
Сколько же здесь секретов спрятано?
Кто знает, может быть, однажды
Мы откроем все твои тайны.

Но пока что мы играем,
Ищем ответы на вопросы.
И хоть путь наш нелёгкий,
Мы не сдаёмся, мы идём вперёд.

Ведь поле чудес — это жизнь,
Где каждый день — новый вопрос.
И пусть мы не знаем ответов,

Мы будем искать их всегда.

</center>

— Борис, если б я не знал, что это невозможно, я бы подумал, что это ЭВМ сочинила. Где рифма, где ритм? Разве это стихотворение?

— А это, как его — верблидр! — не растерялся Боря, подумавший в этот момент о «верблюде» Малежика.

— Может, верлибр? — поправил его ведущий. — 100 очков, буква!

— А?

— Не «А»! Иван, твой ход.

Я послушно нажал на «Enter», и стрелка на виртуальном барабане закружилась, хотя должен был крутиться барабан.

— Иван, твоя очередь. Какое стихотворение ты нам расскажешь?

— Э-э-э… — протянул я и напряг извилины до предела. В мою память ворвался тот самый странный сон, и я попробовал озвучить его:

— Вышла белочка за МКАД
Почесать свой рыжий зад.
Лапу сунула — там хвост —

И запрыгнула на мост.

</center>

— Ваня, как тебе не стыдно? — упрекнул меня Макар. — Разве можно рассказывать такие пошлые стишки? Вот ты можешь представить, чтобы в настоящем «Поле чудес» вышел ребёнок и рассказал нечто подобное? Кстати, сектор «Приз» на барабане.

— А можно я возьму приз?

— Ваня, мы же играем на право быть свидетелем у меня на свадьбе, а не на побрякушки.

— Зачем тогда этот сектор?

— А где ты видел круг с двумя секторами? Это уже полукруги, а не секторы. Называй букву. Или назовёшь слово целиком?

— Буква О, — назвал я со вздохом.

— Нет такой буквы! Борис, вращай барабан. А я напоминаю, что в моём шоу буквы Е и Ё, а также И и Й — разные.

Далее были названы Е, Ё, И, У, Ы, Э, Ю, Я — и все мимо.

— Что ж это за слово, в которой ни одной гласной? — удивился я. — Я такого и не знаю даже.

— Нет, ты его знаешь, — сказал Макар.

— А я знаю? — спросил Боря.

— Даже ты знаешь, я в этом уверен.

— А почему «даже»? — обиделся очкарик. — Разве мой словарный запас меньше, чем у Вани? Да я знаю даже слово «циклопентанпергидрофенантрен»!

А пока два задрота спорили, я внезапно вспомнил об Инге. Как она там без меня?

В это время Инга Бородина одиноко бродила по дворам в поисках приключений. Накануне она поругалась с Галдиным на ровном месте, но уже успела простить его. И — о, чудо! — девушка увидела любимого неформала в окне на втором этаже!

— Эй, Галдин! ГАЛДИН! — крикнула Инга.

— Инга? Ты что здесь делаешь? — удивился рокер, открыв окно.

— А ты что здесь делаешь? — ответила девушка вопросом на вопрос.

— Я в гостях у кента зависаю, нас тут трое.

— О, круто, а можно, и я с вами? — заинтересовалась Инга.

— Ну я даже не знаю… — протянул Галдин.

— Чё ты ломаешься, как баба? Щас я поднимусь к вам! — решительно заявила девушка и зашла в подъезд. А громкая музыка подсказала ей, в какую квартиру нужно ломиться.

— Привет, мальчики! Меня Инга зовут, а вас? — зашла смелая девушка без приглашения. — У вас здесь так уютно. День рождения, наверное, отмечаете?

— Девушка, мы вас не приглашали, — холодно ответил ей хозяин квартиры по имени Илья.

— Ой, да ладно тебе, вместе веселее! — не сдавалась Инга.

— Девушка, с вами всё в порядке? — заботливо спросил её ещё один неформал по имени Никита.

— Чё вы такие тухлые? Глядите, чё у меня! — улыбнулась Бородина и расстегнула сумочку, в которой была бутылка шампанского. — Может, выпьем за знакомство?

— Ну хорошо, только 5 минут, — смягчился Илья.

— На каждого, — еле слышно пробубнила Инга.

— Прошу прощения? — не расслышал хозяин.

— С каждым выпью по 5 минут — итого 15. Открывайте шампанское, это вам, — угостила их девушка и снова порылась в сумочке, на дне которой, как оказалось, была ещё и бутылка текилы. — А я буду пить текилу.

Немного растерявшись, Илья открыл бутылку и налил каждому по бокалу.

— Больше наливай, краёв не видишь, что ли? — подстрекала хозяина Инга. А после того, как все выпили, включая саму девушку, она полезла целоваться к Галдину.

— Ребята, спойте мне что-нибудь, забацайте на гитаре! — ещё больше повеселела Бородина.

— Мы пойдём, подышим свежим воздухом, — робко сказал Никита, а Илья и Галдин закивали.

— Мальчики, куда же вы? Хорошо же сидим!

— Что-то мне нехорошо, — пожаловался Илья. Видимо, Инга умудрилась долить текилу в его бокал с шампанским, когда все отвернулись.

— Торкнуло! Гы-гы-гы! — совсем уж осмелела незваная гостья.

— Нам правда лучше выйти, — почти жалобно произнёс Никита.

— Сидеть! — рявкнула Инга, и все замерли на своих местах. — А покажите мне во-он ту комнату!

Парни послушно показали ей спальню. Девушка окинула их безумным взглядом.

— Что вы на нас так смотрите? — испуганным голосом спросил Илья.

— Любуюсь, — облизнулась Инга. — Я вами… любуюсь!

— Пропустите! — заверещал Никита, но не тут-то было.

— Девушка, вы что?! — завизжал Илья, и даже Галдин был в шоке. — Пошутили, и хватит.

— Остыньте, расслабьтесь. Постарайтесь получить удовольствие, — не унималась Бородина.

— Вы сошли с ума! — крикнул Никита.

— Да, я сошла с ума! Согласитесь, мальчики: трудно не сойти с ума, глядя на таких жеребцов! Сами разденетесь, или вам помочь?

«Небось, Инга до сих пор скучает по мне, бедняжка», — подумал я.

— 100 очков, буква? — прервал мои мысли Макар.

— В, Ваня.

— Нет такой буквы. Борис, вращай барабан. Борис, просыпайся, твоя очередь!

— Блин, дай поспать, — пробормотал очкарик спросонья. — Буква Б, Борис.

— Неверно. Иван, вращай барабан…

Г, Д, Ж, З, Й, К, Л, М, Н, П — всё мимо. Я уж засомневался, есть ли в этом слове вообще буквы.

— Твёрдый знак! — психанул я.

— Нет такой буквы, — беспристрастно объявил «ведущий». — Борис, вращай барабан.

— Всё, я сдаюсь, — не выдержал Боря. — Пусть Ваня будет свидетелем, я не против.

— Ну наконец-то, — вздохнул я с облегчением.

— Не «наконец-то», а вращай барабан, — приказал дотошный программист. — Отгадаешь слово, тогда только победишь.

— То есть вы утверждаете, что хрупкая девушка сама набросилась на вас и изнасиловала всех троих? — едва сдерживая смех, спросил капитан милиции в участке.

— Да, — подтвердили Илья, Никита и Галдин.

— Хорошо, пишите заявление, всем отделом посмеёмся. Ы-хы-хы-хы!

— Вы считаете, это смешно?! — возмутился Илья. — А если бы девушку трое мужиков изнасиловали, тогда другое дело? Что за двойные стандарты?!

— Иван, очнись! — окликнул меня Макар. Сектор «Приз» на барабане, приз брать нельзя, буква?

— С-с-с, — почти прошипел я, ничего уже толком не соображая.

— Есть такая буква, даже целых три! Иван, я понимаю, что уже полночь, но посмотри на экран!

Я с трудом повернулся на кровати и краем глаза увидел это:

С

С

С

Не успев понять, что это за слово, я моргнул и… открыл глаза только на следующий день, когда Макар в чёрном костюме жениха буквально тряс меня на кровати:

— Сожалею, Иван, но ты тоже проиграл. Придётся мне обойтись без свидетеля. Собирайся, нам пора на свадьбу.

Это было в субботу, 19 января. Мы с женихом вышли из хрущёвки на Таганке, и я офигел от увиденного: у Калитниковского кладбища стоял длинный-предлинный автомобиль! Такое ощущение, что какой-то великан взял «Волгу» и растянул её так, что она стала в 2 раза длиннее!

— Ваня, почему ты рот разинул? — спросил Макар. — Лимузин никогда не видел? Садись, не бойся. Это мой знакомый за рулём.

— А… А как его зовут?

— Не знаю, — пожал плечами жених. — Мы не настолько близко знакомы. Знаю только, что он из Фрязино.

Водитель лимузина быстро довёз нас до ЗАГСа, не проронив ни слова. Там уже собралась целая толпа. Соотношение гостей со стороны жениха и со стороны невесты составило примерно 1:10. Едва виновник торжества вышел из лимузина, как его встретили бурные аплодисменты. К нему подбежали малолетки и стали просить деньги.

— Это свадебная традиция, говорите? — хмуро произнёс Макар, достал мелочь и подкинул её вверх. — Ну ладно, собирайте, раз вы такие нищие.

Программист в этот торжественный день не поскупился: сумма выброшенных монеток составила 19 рублей 91 копейку. Естественно, между детьми завязалась драка: 7-летний мальчик Вова против его плюс-минус ровесниц Людмилы, Анастасии, Дарьи, Натальи и Ольги. Девочки дружно атаковали Вову в попытке завладеть таким богатством, но не по годам сильный и благородный мальчик смог раскидать всех соперниц и даже раздал им монетки поровну, оставив себе на правах победителя 19 рублей 86 копеек.

— Поздравляю, Ваня! Боря сказал, что ты одолел его в честном бою и стал свидетелем! — поздравила меня Катя в пышном белом платье невесты.

— Нет, — кратко возразил Макар.

— Что «нет»? — уже без улыбки пробурчала невеста.

— Ваня был близок к победе, но он не победил. Он так и не отгадал слово «СССР», которое Джой Бурджой прочитал как «си-си-си-пи» и заметил, что оно созвучно с «Миссисипи».

— Блин, Макар, да какая разница! Некогда нам другого свидетеля искать, смотри, сколько гостей уже собралось! Нам скоро расписываться уже!

— А я уже нашёл, — не растерялся жених и открыл водительскую дверь лимузина. — Поздравляю, мужчина из Фрязино, теперь вы свидетель.

Пора! Макар с Катей, за ними тот самый левый мужик из Подмосковья с Ларисой, а потом все остальные зашли в здание ЗАГСа и прошли в большой зал. Я немного злился на жениха, поэтому уселся в последнем ряду.

— Дорогие жених и невеста! Дорогие гости! Мы рады приветствовать вас на официальной церемонии бракосочетания Макара и Екатерины! А теперь попрошу встать и послушать гимн Советского Союза, — строго объявила регистраторша.

— Да мы его уже сто раз слышали! — пошутил какой-то гость. Я сказал «пошутил», поскольку лично я слышал «Союз нерушимый республик свободных…» не менее тысячи раз за жизнь.

— Ты чё, диссидент поганый, Родину не уважаешь? Пшёл вон отсюда! — рявкнула тётка, объявлявшая речь, и подняла взгляд на шутника. — А, это вы, Людвиг Аристархович? Простите, не признала, богатым будете. Я имела в виду, ещё богаче, чем сейчас. Что ж, давайте без гимна и всех этих речей. Согласны ли вы, Макар Галактионов, взять в законные жёны Екатерину Полякову?

— Конечно, согласен, ёпта! Мы чё, бля, зря сюда припёрлись? — снова подал голос глубокоуважаемый Людвиг Аристархович.

— Объявляю вас мужем и женой, — немного смутившись, закончила речь регистраторша. — Можете расписаться и обменяться кольцами.

— Ну что, поехали в ресторан? — с улыбкой спросила новоиспечённая жена.

— Катя, какой ресторан? Может, ещё медовый месяц за границей проведём? — пошутил новоиспечённый жених, что было для него явно несвойственно.

— Ах да, мы же честные советские граждане, а не буржуи какие-то, — опомнилась Катя, теперь уже Галактионова.

— Мои родители нашли отличное место для свадебного банкета, — успокоил её Макар. — Сейчас как раз Дворцы пионеров закрываются один за другим, и в одном из них мы договорились накрыть стол, пока зал пустует без дела. У нас даже Тамара будет.

— Ты хотел сказать «тамада»? — хотела поправить его невеста-жена.

— Нет.

Выбранный зал оказался не таким большим, как планировалось, хотя столов и стульев было достаточно. Но как их расставить, чтобы все поместились?

— Итак, для размещения всех гостей нам нужно 8 длинных столов, — посчитал умный жених-муж. — Длина этого квадратного зала — чуть больше 2 таких столов. И мы хотим, чтобы все столы примыкали друг к другу, верно? И чтобы любой гость мог в случае чего выйти на улицу, не пролетая под столом, верно? Интересная задачка, без ЭВМ тут не обойтись.

— А мозг тебе зачем? Ты со своим ЭВМ совсем думать разучился! — не выдержала Катя в белом платье.

— Не «своим», а «своей». Электронно-вычислительная машина — она моя, — поправил её Макар. — Насчёт мозга ты права, но это займёт чуть больше времени. Хотя если учесть время написания программы… Ладно, так и быть, подумаю своей головой.

(▲)

Галактионов ещё раз осмотрел небольшой квадратный зал и длинные столы, закрыл глаза и напрягся. Выглядело это примерно так: см. видео.

— Эврика! Первые 4 стола мы поставим в виде креста, к каждому концу которого мы поставим перпендикулярно ещё по одному столу! — воскликнул компьютерный гений.

Бесспорно, это было действительно оптимальное решение, и гости мужского пола послушно передвинули столы по совету жениха-мужа, а гостьи женского пола накрыли их и понаставили разных блюд, приготовленных заранее. В свободный квадратик в самом центре креста стала Тамара. Стоять к кому-либо задницей было неприлично, поэтому она постоянно крутилась на месте.

— Дорогие Макар и Катя! В этот замечательный день ваши сердца соединились, вы расписались и поклялись быть вместе, пока смерть не разлучит вас. Горько! — воскликнула женщина в центре.

— Что «горько»? — не понял Макар. — Вкусная же еда.

— Это значит, что мы должны поцеловаться, — объяснила Катя.

— А где логика? Это пароль такой?

— Да, пароль, — не стала спорить девушка и сама поцеловала возлюбленного.

— Я не опоздал? — проскрипел только что вошедший в зал старик с палочкой. Да это же хозяин коммуналки Матвей Самуилович!

— Да, вы опоздали, — честно ответил Макар.

— Как-то диковинно вы столы расставили, ёк-макарёк, — почесал затылок дед. — Погодите-ка… АХ ВЫ ТВАРИ! ФАШИСТЫ! ВЛАСОВЦЫ НЕДОБИТЫЕ! Я ВОЕВАЛ ЗА ВАС, А ВЫ!

Хлипкий на вид разъярённый дед с диким рёвом опрокинул ближайший стол со всеми кушаньями и выпивкой прямо на сидевших за ним гостей. Послышались крики и звон разбитой посуды. Тамара юркнула под дальний стол и не вылезала оттуда минут десять. Остальные гости тоже не на шутку перепугались. И только Макар Галактионов оставался невозмутимым.

— Кажется, я понял, почему поведение Матвея Самуиловича вышло за рамки дозволенного, — спокойно произнёс он под возникший шум и гам. — Мы расставили столы в виде свастики.

Как бы то ни было, свадьба была испорчена. Не спасло этот торжественный день даже купание в проруби с летальным исходом (погибший гость был в красной рубашке, так что ничего страшного).

Молодожёны планировали провести первую брачную ночь в коммунальной квартире на Таганке и там же остаться жить. Матвей Самуилович был не против. До сегодняшнего дня.

— И где мы теперь будем жить? — спросила Катя.

— Тебя только это интересует? — проворчал Макар. — А как мне забрать из коммуналки ЭВМ, тебе всё равно?

— Я заберу, — зачем-то вызвался я, подслушав их разговор. Я же главный герой, а не какой-то доктор Ватсон!

Не знаю, к счастью или нет, но мне так и не пришлось подниматься на пятый этаж хрущёвки напротив Калитниковского кладбища. Едва я приехал туда, как обнаружил под домом в снегу разбитый монитор и обломки системного блока с кучей проводов. «Значит, не заберу», — подумал я.

25 января в квартире Матвея Самуиловича тоже был праздник: маленькой Тане исполнялось 5 лет. В честь такого события мама именинницы даже отпросилась с работы.

— С Днём рождения, доченька! — поздравила женщина девочку.

— Белёк! — крикнула Таня единственное слово, которое она знала.

— Да, милая, белёк! Держи, Танюш, это тебе! — вручила мама ей игрушечного детёныша тюленя. — А тортик хочешь?

— Белёк… — отрицательно помотала девочка головой и показала на отчима.

— Ты опять хочешь пососать писю дяде Мастурбеку? Ты ж уже сосала сегодня, котик.

— Белёк! — снова помотала головой Таня и показала на свой лобок.

— Ты хочешь, чтобы пися дяди Мастурбека вошла в твою дырочку? — догадалась добрая мама.

— Белёк-белёк-белёк! — энергично закивала именинница и захлопала в ладоши.

— Пися дяди Мастурбека слишком большая для тебя, солнышко, — вздохнула женщина. — Вот когда подрастёшь, тогда и пися дяди Мастурбека в тебе поместится, и много других пись! Может даже несколько сразу!

В общую комнату вошёл хозяин коммунальной квартиры и плюхнулся в кресло. Прошла почти неделя, но у старика до сих пор было такое выражение лица, будто он готов разорвать всех окружающих на куски.

— Матвей Самуилович, вы можете рассказать, что случилось? Зачем вы выбросили вещи Макара в окно? И куда он пропал? — осторожно спросила мать Тани.

— Не смей при мне упоминать этого фашиста! — рявкнул контуженный дед. — Полвека назад я бы лично расстрелял его за предательство! Сталина на него нет!

— Да что он такого сделал?

— Я даже говорить об этом не хочу! Ещё слово — и вас всех выкину!

А где же всё это время были Макар и Катя? Жили у нас — моя мама ведь такая гостеприимная, гостей любит больше, чем родного сына! Мало того, Галактионов всегда был немного странным, а без своей любимой ЭВМ вообще стал невыносимым. Что касается первой брачной ночи — она так и не состоялась.

— Макар! У меня для тебя радостная новость! — воскликнула Катя в один из февральских дней.

— Нет у меня больше радости в жизни, — пробубнил её муж. — Лучше бы тот дед ТЕБЯ с пятого этажа выбросил.

— Лучше? ЛУЧШЕ?! Ну, знаешь! — разозлилась Екатерина и швырнула журнал у неё в руках Макару в лицо. Тот даже не моргнул и лишь молча взглянул на раскрытые страницы на полу. И вдруг его уголки рта впервые за многие дни чуть приподнялись!

— Электроника МС 1504? Вот это вещь! Неужели это правда? Неужели в СССР появилась ЭВМ, которую можно всюду носить с собой? — обрадовался программист. — Спасибо, Катя.

— Не за что, импотент, — прошипела жёнушка. — Только зачем тебе я? Поставишь на своей «Электронике» эротический фильм — и будешь наслаждаться!

— Катя, это же не видик, кто же на ЭВМ будет смотреть порнофильмы? — задал риторический вопрос муженёк и снова впал в депрессию. — Всё равно «Электроника» слишком дорогая — проще квартиру получить.

— Вот и отлично! — вмешался я. — Я даже знаю, как побыстрее её получить. Нужно усыновить ребёнка! А то такими темпами свой ребёнок вряд ли у вас появится.

Был холодный мартовский день. Макар стоял у входа в старое обшарпанное здание. На стене рядом с дверью красовалась надпись «Цой жив».

— Но это же неправда! — тихо произнёс программист, зачеркнул мелом «жив» и дописал ниже «мёртв».

— Вам кого, молодой человек? — подошла к нему женщина.

— Я ищу госпожу Уколову, — ответил Макар и проследовал за женщиной внутрь здания до самого кабинета Уколовой.

— Добрый день, — поздоровался он с важной начальницей. — Ранее я присылал вам письмо. Я пришёл к вам, чтобы поговорить о будущем Эдуарда Черненко.

— Вы его родственник? — спросила госпожа Уколова.

— Нет, я программист, — просто ответил посетитель. — Я хочу предложить Эдуарду место в нашей квартире.

— И что это за квартира?

— Она называется «малосемейка».

— А почему вас интересует Эдик?

— Мы считаем, что у него есть качества, необходимые для проживания у нас. Не могли бы вы рассказать о прошлом Эдуарда? Кажется, он родился в общественном туалете?

— Правильно. Непутёвая мать-наркоманка по фамилии Черненко назвала родного сына Эдиком-педиком и заявила, что родила его от брата Паши, которого съела, как самка богомола! Ну а потом, как я слышала, она умерла в Бутырском СИЗО.

Госпожа Уколова немного подумала и добавила:

— Мальчик-то со странностями.

— Да, — удовлетворённо кивнул Макар. — Я так и думал.

— И грудным младенцем был странным, сосал писю вместо сиси. А сейчас, в свои полтора года, стал совсем чудным… — начала она и вдруг замолчала. — Скажите, ему точно подготовлено место в вашей квартире? Вы в любом случае его заберёте?

— В любом, — подтвердил компьютерщик без компьютера.

— Его пугают другие дети, — выпалила госпожа Уколова. — Обижают его. А он лишь плачет и шевелит усиками. Эдик будто провоцирует детей, чтобы они и дальше над ним издевались.

Галактионова ничуть не смутила эта информация, и он твёрдо решил увидеть усатого ребёнка. В отличие от остальных детей, у малютки Эдика была собственная комната за железной дверью.

— Это чтобы обидчики не могли до него добраться, — объяснила глава детдома и впустила Макара внутрь.

В лице мальчика не было сходства с братом и сестрой, чьим плодом инцеста он являлся. Эдик выглядел ещё хуже, ещё уродливее, будто его лицо только что собрал хирург по частям, и не просто хирург, а хирург-интерн, впервые в жизни пришедший на операцию сразу после пьянки.

— Здравствуй, Эд, — поздоровался с малышом Макар и протянул ему руку, будто ребёнок был старше раз в десять, чем на самом деле. — Я программист Макар Галактионов и готов научить тебя всем премудростям программирования. Знаю, сейчас о нас мало кто знает, но в недалёком будущем моя профессия станет одной из самых востребованных! Да, тебя будут обижать и старшие ребята, и ровесники, и даже младшие, зато ты всегда сможешь самоутвердиться за монитором ЭВМ! Программист на своём рабочем месте становится настоящим волшебником, и я готов отдать тебя в школу «волшебства», когда подрастёшь.

Казалось, маленький Эдик не слышал взрослого дядю: всё это время он причмокивал губами и пытался достать ротиком до своих гениталий, чтобы пососать. Но слова Макара прочно засели у малыша в подсознании.

Маленький усатый уродец был настолько нежеланным ребёнком в детдоме, что госпожа Уколова дала добро на усыновление без всяких лишних формальностей и сразу же отдала Эдика Макару в руки. У входа в здание его уже поджидала Катя:

— Макар, ты подал заявление? А зачем тебе эта вонючая лысая макака с усами?

— Это наш ребёнок. Его зовут Черненко Эдуард Павлович.

— ЧТО?! Он наверняка сильно головой ударился при рождении. Так же, как и ты.

— Нет, при рождении он окунулся в дыру в общественном туалете, полную фекалий. Они смягчили падение, — успокоил жену программист.

— Я не хочу, чтобы ЭТО было нашим сыном! — капризно топнула ножкой Катя.

— А у нас нет выбора: назад его уже не примут.

Когда супруги вернулись в нашу квартиру с полуторагодовалой ошибкой природы, даже моя мама не выдержала:

— Так, молодожёны, погостили — пора и честь знать. Полуразложившиеся свиные кишки и то поприятнее выглядят, чем ваш кхм… ребёночек.

— Ваня, ты обещал, что если мы усыновим ребёнка, то нам дадут квартиру, — сказал Макар перед выходом. — Куда нам обращаться?

— Да я ж пошутил! — рассмеялся я. — Вот уж не думал, что вы и правда возьмёте малого из детдома. Да ещё какого! Ему бы только в цирке уродов выступать! Погодите-ка…

Я внимательно рассмотрел малыша и ОФИГЕЛ — слово «удивился» было бы в данном случае неподходящим — у ребёнка под носом были те самые УСЫ!

— А… А как его зовут? — заикаясь, спросил я.

— Какая разница! — воскликнула неблагодарная Катя. — Всё равно здесь нам не рады!

— Его зовут Эдуард, — ответил Макар, и мои самые фантастические догадки подтвердились. Я продолжил:

— А фамилия, случайно, не Черненко?

— Да, а как ты догадался?

— Это же тот самый ребёнок, которого я фактически спас полтора года назад! — вытаращил я глаза. — Вот только зачем я это сделал? Лучше б Даша Чёрт реально сделала аборт…

— Блин, ну я рада за тебя! А жить-то нам теперь где?! — психанула Катя.

— В коммуналке на Таганке, — ответил я, не без удовольствия наблюдая за их реакцией. — Спокойно, спокойно! Я знаю, что говорю. Не бойся того, кто в гневе кричит, а бойся того, кто в гневе молчит.

— Это ты к чему? — не понял Макар.

— Да так, просто поговорку хорошую вспомнил. Вот ещё одна: не лает, не кусает — а в коммуналку не пускает. Короче, я знаю, как задобрить этого вашего Матвея Самуиловича. У меня есть план…

— Я не поняла, а куда солонка пропала?! — послышался крик мамы из кухни. С трудом стоя на ножках, крошка Эдик ещё плохо понимал слова, но виновато заёрзал, будто сообразив о чём речь. И вдруг он снял штанишки, поднатужился и достал солонку цилиндрической формы из своей попы! Она была вся в детских экскрементах и воняла так, словно… Блин, даже описывать не хочу эту адскую вонь, просто очень сильно воняла.

— ВОН!!! — рявкнула моя мама. — Валите отсюда вместе со своим содомитским отродьем!

— ВОН! — повторил я за мамой и перешёл на шёпот. — Подождите меня на улице, я быстро.

Мама выбежала в коридор, чтобы сказать молодой семье вдогонку ещё пару ласковых, а я в это время взял ножницы и отрезал небольшой кусочек мехового воротника у маминой дублёнки в шкафу. Затем я достал папин суперклей, выдавил немного из тюбика на отрезанный кусочек и прилепил себе под нос. И вот какого интересного молодого человека я увидел в зеркале:

Файл:Усатик.jpg

Кажись, это то, что надо. Накинув куртку, я выбежал из квартиры и из подъезда на улицу. Там меня уже ждали Макар, Катя и Эдик. Впрочем, сомневаюсь, что последний осознанно меня ждал, но у него не было другого выбора.

— А что это у тебя за усики? — рассмеялась Екатерина.

— Не усики, а пропуск в коммуналку! — гордо ответил я.

Но не только у Макара с Катей были проблемы. Некогда весёлый и эксцентричный гитарист Галдин уже который день был сам не свой. И даже рассказать о своей проблеме было некому: засмеют ведь. Некому, кроме старого доброго дедушки Галдона.

— Эх, не завидую я тебе, внучок, — вздохнул старик, когда внук обратился к нему за помощью. — О, у тебя и фотография есть? Ишь ты, аж не верится, что такое возможно! Я думал, корова какая аль лошадь. А тут покумекать надо…

Галдон много повидал на своём веку, да и связей у него было предостаточно. Черкизовский рынок только открылся, а он уже знал его вдоль и поперёк.

— Мне нужна «плётка» с оптическим прицелом. И «маслят» побольше, — обратился дед к одному знакомому на Черкизоне.

— Какая «плётка», какие «маслята», Гондоныч? Так никто винтовку не называет, — усмехнулся торговец оружием. — Ты хоть знаешь, сколько она стоит?

— У меня есть домик в деревне, где я вырос — забирай. Некогда мне его идти продавать кому-то, а потом к тебе с деньгами возвращаться.

— Что, сильно достали? — поинтересовался торговец. — А законная власть?

— Да где ж ты её видел, эту законную власть? Все давно уже куплены, — вздохнул Галдон Гондонович.

Я и Макар стояли под дверью той самой коммуналки. Воспоминание о дедовском дебоше, испортившем свадьбу, крепко засело нам в голову, и мы заметно нервничали, хотя по лицу флегматичного задрота этого нельзя было сказать. Глубоко вздохнув, я позвонил в дверь.

— Кого там ещё черти носят? — послышался голос хозяина. Макар хотел возразить, что никакие черти нас не несли, а мы сами пришли, но я вовремя заткнул ему рот.

— Хенде хох, руссиш зольдатен! — гаркнул я с немецким акцентом.

— Погоди, фашист, щас тебе будет «хенде хох»! — с нескрываемой ненавистью сказал Матвей Самуилович и куда-то ушёл. У меня аж коленки затряслись. Как оказалось, не зря.

Через полминуты дверь распахнулась, и мы увидели крайне агрессивного старика, вооружённого битой с гвоздями. Времени на раздумья не было, и Макар со всей силы ударил меня в глаз:

— Получай, человек, похожий на Гитлера и изображающий фашиста! Убирайся в свою Германию, хотя ты там никогда не был!

Это было настолько неожиданно, что даже Матвей Самуилович замер. Я не стал ждать, пока дед разобьёт мне битой голову, и убежал.

— А ты кто такой, милок? — спросил старик у компьютерщика.

— Это я, Макар Галактионов, вы разве не помните?

— А, припоминаю. Где ж ты пропадал всё это время?

— Так вы же обозвали всех нас фашистами на свадьбе и чуть не убили, забыли? Да ещё и ЭВМ мою выбросили. Было очевидно, что сюда вы меня больше не пустите.

— Правда? А я уж и позабыл. Но того фашиста ты хорошо стукнул, молодец!

В итоге я зря приклеил усы и получил в глаз, а молодая семья благополучно заселилась в коммунальную квартиру, 4 квадратных метра из которой были в полном распоряжении Макара, Кати и малютки Эдика.

Вам, наверное, не терпится узнать, как там моя Инга? Что ж, готов удовлетворить ваше любопытство. Этим вечером она с новыми подружками играла в «правда или действие». Одну из них звали Жанна Пуканова-Пёсс — та самая высокая фигуристая блондинка, получившая знатных люлей от тихого с виду Макара. Как звали остальных, я не помню, так что условно назовём их Шлюха, Шалава и Шаболда.

— Правда или действие? — спросила слегка подвыпившая Инга у Шлюхи.

— Правда.

— Правда ли, что однажды ты обслужила взвод солдат?

— Неправда, — ответила Шлюха.

— В смысле «неправда»?! — возмутилась Инга. — Ты же сама на днях хвасталась!

— Так это был не взвод, а рота, — объяснила девушка.

— Ладно, теперь ты, — обратилась Инга к Шалаве. — Правда или действие?

— Действие.

— Пропукай «Союз нерушимый республик свободных».

— Но я ничего такого не ела, я не могу так долго пердеть! А можно, я сделаю это вагиной?

— Можно.

Шалава напряглась, засунула руку в трусы, чтобы поправить половую губу, и пропукала влагалищем первую строчку гимна почти до конца. Все девушки дружно рассмеялись.

Настала очередь Шаболды.

— Правда, — выбрала она.

— Какой самый длинный член побывал в тебе?

— Где именно во мне? В какой из трёх дырочек?

— В любой.

— Человеческий?

— Любой.

— Сказать, сколько сантиметров?

— Да!

— 4! — крикнула Шаболда.

— Такой маленький?! — удивилась Жанна.

— Нет, я просто в 9 классе учусь, мы как раз сейчас факториал проходим…

— Ты чё, ботаничка? — засмеялась Шлюха. — Я в твои годы вообще в школу не ходила!

— А я выбираю «действие»! — воскликнула Жанна, не дождавшись вопроса.

— Ладно, никто тебя за язык не тянул, — спокойно сказала Инга. — Открой окно и выставь на улицу голые сиськи.

— Ты что! — запротестовала Пуканова-Пёсс. — Там же холодно!

— Ничего, заодно и проветрим комнату, — произнесла Бородина и закурила. Делать нечего: пришлось Жанне распахнуть окно, которое так тщательно заклеивали на зиму, и показать прохожим свою голую грудь со второго этажа.

— Ну всё, Инга, наконец-то и до тебя добрались! — ухмыльнулись подружки. — Правда или действие?

— Ща, девки, погодите, только шампанское открою, — ответила моя едва ли не первая любовь и зажала бутылку между ног.

ДЗЫНЬ!

— А-А-А-А-А!!!

Катя Галактионова быстро нашла общий язык с остальными жильцами коммуналки. Благодаря ей Макар узнал, что скромную маму Тани тоже звали Катя. Вроде бы всё было хорошо, но…

— Макар, а зачем мы вообще усыновили этого неблагополучного Эдика? Нам же теперь ещё многие годы придётся кормить, одевать, воспитывать его, тратить на него кучу времени…

— Будем считать, что мы поймали идиотский мяч, — пожал её муж плечами.

— Уверена, наши дети быстро найдут общий язык! — улыбнулась Екатерина Пронина. — Танечка, иди познакомься с маленьким Эдиком.

— Белёк! — насупилась девочка. — Белёк! Белёк!

— Что это значит? — не поняла Галактионова.

— Кажется, новый мальчик ей не очень понравился.

Полуторагодовалый Эдик решил показать, что это взаимно, и плюнул Тане в лицо, после чего быстро спрятался за ноги Макара и пролепетал:

— Я за зелезной двелю, я за зелезной двелю!

— Какой умный малыш! — восхитилась мама Тани. — Посмотри, Танюш, насколько он младше тебя, а уже так много слов знает!

— БЕЛЁК! — рассердилась Пронина-младшая и швырнула в Эдика яблоко со стола. Но оно попало Макару между ног.

— Фу, Таня, нельзя! — прикрикнула её мама, мгновенно посуровев. — Сегодня никакого минета!

— Как эта ныкакова мынэта?! — возмутился Мастурбек.

— Не волнуйся, милый, сегодня я тебе минет сделаю, — успокоила его женщина и повернула голову к дочке. — А ТАНЯ СЕГОДНЯ НАКАЗАНА!

Услышав слово «минет», не по годам умный Эдик улыбнулся и подбежал к Мастурбеку Пэрэм-оглы.

— Ты тоже хочешь сделать минет дяде Мастурбеку? — удивилась Екатерина Пронина. — Даже не знаю…

— Я нэ протыв! — дал добро господин Хачикян.

Инга очнулась в больничной палате. У её койки сидела бледная перепуганная Жанна.

— Что… со… мной? — слабым голосом прошептала больная.

— Я сама ничего не понимаю! — пискнула Пуканова-Пёсс. — Бутылка взорвалась, и тебе… Тебе…

— Что «мне»?

— Тебе… оторвало клитор! — взвизгнула подруга.

— ЧТО?! Бутылкой оторвало? Чё за бред!

— А ты сама посмотри…

Между ног всё было перевязано, но Инга прямо-таки почувствовала отсутствие клитора. Такое и в страшном сне не могло присниться!

— Постой, Жанна, я, кажется, поняла! Это был снайпер! — догадалась больная.

— Какой снайпер, чё ты несёшь? — рассмеялась подруга. — Да кому ты нужна, чтоб в тебя стрелять!

— Значит, кому-то нужна… И окно было открыто…

По сравнению с тем, что случилось с Ингой, у Макара, Кати и Эдика вообще всё было идеально. Черненко-младший был лучше Прониной-младшей практически во всём, что не могло не бесить последнюю. Даже минет малыш делал лучше, чем пятилетняя девочка. Да что там минет — полуторагодовалый Эдик уже мог принять солидный член дяди Мастурбека в свою разработанную попу!

Не без помощи родителей Макар всё-таки смог купить ультрасовременную «Электронику МС 1504» и не мог нарадоваться этому чуду техники:

— Представляете, у неё оперативка — целых 640 килобайт! И при этом она легко помещается в сумке! (Здесь и не только правильнее было бы писать точку вместо восклицательного знака, поскольку Макар не восклицает так, как обычные люди, так что считайте это авторским произволом.)

Так пролетели дни, недели, месяцы… Не успели все мои знакомые оглянуться, как наступило 19 августа. А это значило, что маленькому Эдику исполнилось 2 годика. В честь этого Катя накрыла стол в общей комнате, в центре которого красовался торт с двумя горящими свечами, воткнутыми под углом почти горизонтально на манер усов. Оказалось круто, но непрактично: воск то и дело капал на торт, что отнюдь не делало его вкуснее. Макар поспешил задуть свечи и торжественно произнёс:

— Поздравляю, Эдуард, сегодня ты формально стал старше на один год. Посиди пока здесь, сейчас мы с Катей вручим тебе подарок.

Но как только приёмные родители зашли в свою комнату, Черненко-младший взял одну из потухших свечек и ловко засунул себе в попу. После члена дяди Мастурбека сделать это ему было раз плюнуть.

— Смотри, что у нас есть для те… ЭДИК! — вскрикнула Катя. — Куда делась свечка? Сколько раз тебе говорить: нельзя пихать в попу что попало! Ну кто так делает?

— Вообще-то, свечи в анальное отверстие действительно вставляют по медицинским показаниям, так что последний вопрос не совсем удачный, — вставил Макар (вставил в переносном смысле). — Эдуард, я знаю, ты ещё не умеешь читать, но скоро научишься. Эта книжка поможет тебе стать великим программистом.

— Боюсь, он станет великим гомосексуалистом, — шепнула Катя.

— Одно другому не мешает, — изрёк не такой уж и великий программист и вручил маленькому имениннику новенькую разноцветную книжку «Энциклопедия профессора Фортрана».

Увидев подарок, Эдик сначала сморщился и заплакал: книга не была фаллической формы, и её нельзя было засунуть в попу, ибо обложка была твёрдая и негнущаяся. Но нарисованный усатый профессор понравился малышу, и плач сменился улыбкой. Безобидное слово «профессор» не будет вызывать у юного Черненко лютый баттхёрт ещё почти 23 года…

— Хорошо, Эдуард, достань из анального отверстия свечу, и мы с тобой разберём, что такое алгоритм, — раскрыл Макар книжку на соответствующей странице. — А теперь проверим, как ты усвоил материал. Слушай задачу: у тебя есть круглый торт и нож. За столом, включая тебя, сидят 7 человек. Как сделать всего 4 разреза, чтобы торт всем, включая тебя, достался поровну? Приглашать новых гостей и оставлять недоеденный кусок торта нельзя.

— Нада сех зябанить! — пролепетал не по годам кровожадный малыш.

— «Зябанить»? — не понял программист. — Нет, нужно не «зябанить», а сделать 4 разреза ножом, понимаешь?

— Толт мой, сех зябанить! — упёрся Эдик.

— Нет, нужно составить вот такой алгоритм: 1. сделать вертикальный разрез через центр торта так, чтобы разделить его на 2 равные части; 2. сделать вертикальный разрез через центр торта так, чтобы он пересёк первый разрез под углом 60°; 3. сделать вертикальный разрез через центр торта так, чтобы он пересёк первые два разреза под углом 60°; 4. сделать горизонтальный разрез на шее 7-го человека, чтобы убрать лишнего.

— Макар, чему ты ребёнка учишь! — возмутилась Катя. — Он ещё маленький, ему ещё рано знать про вертикали и градусы!

— А я хочу, чтобы Эдуард стал вундеркиндом, а не умственно отсталым, как Таня Пронина, — возразил программист.

Стоило ему упомянуть пятилетнюю девочку, как она вернулась с прогулки в сопровождении мамы и дяди Мастурбека.

— С Днём рождения, Эдик! — улыбнулась мальчику Екатерина Пронина. — А вот тебе от нас подарочек!

С этими словами Танина мама торжественно вручила Черненко игрушечный голубой паровозик. Малыш пристально осмотрел игрушку: форма паровозика была близка к фаллической, но острые края вряд ли позволили бы засунуть его себе в попу безболезненно.

— Белё-о-ок! — заплакала девочка и показала на паровозик.

— Танечка, нельзя быть такой жадной, у тебя уже есть белёк, — сказала её мама. — И когда ты уже научишься говорить другие слова?

— БЕЛЁК! — злобно рявкнула Таня, подбежала к имениннику, державшему паровозик, и со всей дури толкнула. Пытаясь устоять на ногах, двухлетний мальчик рефлекторно схватился за целёхонький торт и упал, опрокинув праздничное лакомство на пол. Эдик заплакал, лёжа на спине, но по-прежнему крепко сжимал игрушку в ручонке. Жадная любительница бельков на этом не остановилась и вырвала подаренный паровозик у именинника. Тот в долгу не остался и укусил нехорошую девочку за ногу.

— БЕЛЁ-О-ОК! — закричала она от боли.

— Таня, прекрати сейчас же и отдай Эдику паровозик! — приказала Екатерина Пронина.

— Бе! Лёк! — замотала головой девочка и разломала игрушку на две части.

— Я АТАМСЮ! — пригрозил Эдик ей кулачком и снова заплакал.

Глава IV

1992-й — это год-пионер без пионеров, первый постсоветский год, когда всё вокруг напоминало о СССР. Действительно, нельзя просто так взять и стереть с лица Земли то, что строилось 69 лет. Это было время, когда число 69 в первую очередь ассоциировалось с годами существования Союза, а не с пошлятиной уровня «Comedy Club». От курса могучего советского рубля остались лишь три последние буквы, и ввиду катастрофической гиперинфляции цены росли не по дням, а по часам, поэтому впредь до стабилизации курса все денежные суммы я буду называть в долларах. Вы ведь помните, какие огромные суммы были тогда на секторах в «Что? Где? Когда?»?

Катя и Макар в коммунальной квартире так и не завели своего ребёнка и воспитывали маленького Эдика Черненко из детского дома. Без клитора моя Инга больше не получала удовольствия от полового акта и после того происшествия спала мужчинами только за деньги. А что я? Я оказался антигероем и фальшивым протагонистом.

И всё-таки это было время моей молодости, мои девяностые.

В третий День рождения Эдика добрый дядя Мастурбек подарил имениннику игрушечную пирамидку. Жадная шестилетняя Таня, словарный запас которой до сих пор состоял из одного слова, очень ревновала отчима к усатому мальчику, поэтому при виде подарка, адресованного НЕ ей, устроила истерику:

— БЕЛЁ-О-О-О-О-ОК! БЕЛЁ-О-О-О-О-ОК!

Пришлось представителю национального меньшинства вмешаться и дать падчерице писю в рот. Она быстро успокоилась и сладко зачмокала.

Пирамидку правильней было бы назвать конусом, ведь она была именно такой формы. Пока остальные жильцы отмечали День рождения Эдика, трёхлетний именинник с подарком пробрался в комнату Макара и Кати площадью 4 м² и сел на горшок. В столь юном возрасте он уже понимал, когда в его прямой кишке есть какашки, а когда нет. Первая какашка упала в горшок почти сразу, но мальчик не спешил вставать и продолжал тужиться, напрягая свой маленький сфинктер (хотя уже тогда он был не так уж и маленьким), пока не выкакал ещё пару колбасок и не убедился, что его прямая кишка чиста.

Эдик наспех вытер попу одеялом, надел штанишки и достал подарок из прозрачной упаковки. Пирамидка была идеальной формы, и её нижняя часть была даже толще, чем член дяди Мастурбека!

— Эдик, ты что там делаешь? Иди к нам, сейчас тортик есть будем! — так не вовремя позвала его приёмная мама Катя.

— Мам, я занят! — пискнул усатый именинник.

— Беги скорей, а то пирамидку Тане отдадим! — пошутила жена Макара. Для неё это были просто безобидные слова, но уж никак не для ранимого трёхлетнего мальчика. Он надулся, спрятал подарок под кроватью и медленно вышел из комнаты со сжатыми кулачками.

— Матвей Самуилович, посидите с нами! — пригласила пожилого хозяина за стол Танина мама, осмелев после бокала шампанского.

— Что ж, откушать праздных яств и отпить водочки я не прочь, — не стал отпираться старик и хотел был сесть за стол, но тут раздался пронзительный звонок в дверь. Всем резко стало не по себе. Через пару секунд звонок сменился громким стуком. Да таким грозным и уверенным был этот стук, что даже дед Матвей испугался и затих, хотя в любом другом случае он быстро бы проучил хулигана, ломающего дверь.

— Я открою, — сказал Макар, так и не почувствовав опасности. С другой стороны, не открыть было бы хуже.

Едва простодушный Галактионов отворил дверь, как в квартиру ворвался наряд милиции:

— РУКИ ВВЕРХ, НЕ ДВИГАТЬСЯ! Кто дёрнется — стреляем без предупреждения! Хачикян Мастурбек Пэрэм-оглы здесь проживает?

— Слющай, дарагой, чего щумищ? Нэт тут Мастурбэка! Тут все рюсские, жи есть, мамой клянусь! — соврал Танин отчим, почуяв неладное, и тут же согнулся пополам от поставленного удара под дых.

— Заткнись, гнида черножопая! Ты арестован за половое сношение и иные действия сексуального характера с лицами, не достигшими шестнадцатилетнего возраста! — прервал его огромный двухметровый лейтенант и надел на педофила наручники. — Только рыпнись, чурка, все кости переломаю! Грузите его — и прямо в камеру к скинхедам, устроим им праздник! О, а у вас тоже праздник? Тортик на столе, бухлишко…

— Товарищ лейтенант, не забирайте его, он больше так не будет! — взмолилась Екатерина Пронина.

— Рот закрой, дура, а то и тебя арестуем за соучастие!

— Всё-всё, молчу, — испуганно пискнула бедная женщина, с ужасом наблюдая, как милиционеры выводят закованного в наручники Мастурбека и вряд ли освободят в ближайшие несколько лет.

Это был один из худших дней для Эдика и Тани. Оба рыдали не переставая. Для обоих дядя Мастурбек был любимым ЧЛЕНОМ семьи в прямом смысле этого слова. В самом деле, неужели дурацкие законы о педофилии, основанные на человеческих предрассудках, важнее простого детского счастья?

С каждым днём усатому мальчику и умственно отсталой девочке становилось всё хуже. Они перестали играть, перестали улыбаться, перестали есть, скоро и жить перестанут такими темпами! Нужно срочно что-то делать!

— Нет, детей я совращать не буду, пусть лучше умрут, — твёрдо сказал Макар, когда Танина мама предложила ему дать пососать писю её дочке.

— Ты не человек, ты полное чудовище! — не выдержала Екатерина Пронина.

— Неправда, — спокойно возразил программист. — Я не худой, но и не страдаю от избыточного веса, так что полным меня нельзя назвать.

— Это совращение во благо! Законы законами, но всегда нужно оставаться людьми! — не унималась женщина. — Даже в десяти заповедях о сокращении малолетних ни слова — значит, это не грех!

— А я не верю в Бога, — сказал Макар. — Мне плевать на заповеди.

— АНТИХРИСТ! — завопила Пронина-старшая. — Проклятый безбожник! Что тебе стоит достать свой срамной уд и успокоить бедную девочку? Ты разве не видишь, что на ней лица нет?

— Как раз лицо я вижу: вот глаза, вот нос, вот рот, — указал неприступный Галактионов на мертвенно-бледную исхудавшую Таню, которая спустя неделю после злополучного Дня рождения Эдика не могла даже плакать.

— Дорогая, мы убиваем детей, — подытожил Макар, обращаясь к своей жене.

— Ничего более бредового не слышала, — отозвалась Катя. — Даже с учётом того, что мы женаты уже полтора года. Ты можешь себе представить, чтобы кто-то ляпнул нечто подобное в телевизоре?

— Почему нет? Советская цензура в прошлом, без неё телевидение будет деградировать с каждым годом всё больше, — сделал прогноз умный муж. — Пусть Таня живёт и умирает как хочет, а мы отведём Эдика к детскому психологу.

— А я тоже отведу Танечку к детскому психологу назло вам! — огрызнулась Пронина-старшая. Без любимого Мастурбека она явно начинала сходить с ума.

Черноволосая женщина средних лет Марта Августовна одиноко сидела в кабинете, закинув ноги на стол, и курила, то и дело стряхивая пепел в пепельницу. Её непосредственный начальник уехал в командировку, так что она могла это себе позволить на рабочем месте. Но как только женщина подожгла новую сигарету, как в дверь постучали. Марта Августовна выругалась, выбросила сигарету в открытое окно (в конце августа было тепло), спрятала пепельницу и произнесла непривычно нежным и чистым для заядлой курильщицы голосом:

— Войдите!

Катя и Макар Галактионовы открыли дверь и втащили за руки брыкающегося Эдика. Тот так похудел за последнее время, что даже его усы, казалось, стали тоньше.

— Ути-пути, а кто это к нам пришёл? — засюсюкала Марта Августовна, что выглядело довольно необычно на фоне её мощной комплекции.

— Это мы пришли, вы разве не видите? — проворчал Макар. — Вы точно детский психолог?

— Подождите пока за дверью, я сама с вашим малышом поговорю, — мгновенно сменила тон женщина на деловой и тактично (во всяком случае, без насилия), но уверенно выставила приёмных родителей за дверь.

— Присаживайся на стульчик, не бойся, — ласково обратилась Марта Августовна к Эдику.

— А пиламидка есть? Я хочу плисесть на пиламидку, — сказал усатый мальчик.

— Разве на ней можно сидеть? Она же неудобная.

— Дядя Мастулбек говолил, что попе удобно, когда в ней что-то есть! — возразил юный Черненко.

— Взрослый дядя такое сказал?! — удивилась женщина.

— Да, а плохие дяди из милиции его забла-а-али! — сказал Эдик и расплакался.

— Вот будешь баловаться и плохо учиться — и тебя заберут! — припугнула его психолог назидательным тоном.

— Дядя Мастулбек холошо учился! Он вылос в каком-то Стане, а его папа длужил с дилектолом школы! Дядя Мастулбек ледко ходил в школу, но оценки у него были лучше всех! И он не баловался! Наоболот, он чикал ножиком тех, кто баловался!

— Ну вот, разве можно кого-то чикать ножиком даже за баловство? За это его и забрали, — поучительно соврала Марта Августовна. — Но не будем больше о дяде Мастурбеке, поговорим о тебе. Как тебя зовут?

— Я Эдвалд Челненко! — гордо представился малыш.

— Как-как? Эдалт Члененко? — не расслышала женщина. — А, ты Эдик! А я — тётя Марта, очень приятно. Давай поиграем? Я буду задавать вопросы, а ты будешь на них отвечать.

— А алголитм будет? — спросил будущий программист.

— Конечно! Вопрос — ответ, вопрос — ответ, вопрос — ответ…

— Это уже цикл. А условие выхода из цикла? Папа сказал, что без него он будет бесконе-е-ечным! А я не хочу тут бесконечно сиде-е-еть! — завопил маленький нытик, и из его глаз снова полились слёзы.

— Какой цикл? Какое условие? Ты чё несёшь, мальчик? — растерялась психолог: если в 2023 году не всякий знаком даже с азами программирования, что уж говорить о 1992-м? — Ладно, проехали. Посмотри на эти фигурки. Какая из них тебе больше нравится?

700px

— Фу, бяка! — скривился привередливый усатик. — Плохие фигулки!

— Что, все не нравятся? А если подумать?

Эдик перевернул листок с изображением фигур и посмотрел ещё раз:

— О, вот эта фигулка мне нлавится!

— Сердечко? Ты же говорил, что все фигурки плохие, а теперь сердечко вдруг стало хорошим.

— Это не селдечко, это попа! А в неё можно засунуть длугие фигулки! — изрёк мальчик и впервые улыбнулся с тех пор, как милиционеры забрали дядю Мастурбека.

700px

— Я вижу, дядя Мастурбек хорошо над тобой поработал, — заметила Марта Августовна.

— Он холошо полаботал над моей попой! — не без удовольствия признался Эдик.

— Сейчас я буду показывать тебе картинки, а ты будешь говорить, что это. Договорились?

— Лучше покажите мне писю, как дядя Мастулбек!

— У меня нет писи, Эдик, а если бы и была — всё равно бы не показала. То, что у тебя в трусиках, можно показывать только дяде доктору, понял?

— Даже лодителям нельзя?

— Да, даже родителям.

— Холошо, тогда меня будет купать дядя доктол! — сделал умозаключение усатый ребёнок. Психолог снова растерялась и лишь молча достала картинки.

600px

— Это паловозик, — моментально сообразил Эдик.

— Отлично! А это?

600px

— Это тоже паловозик.

— Какой же это паровозик? Это ма…

— Маленький паловозик!

— Это же матрёшка!

— А внутли паловозик! — упёрся малыш Черненко.

— Ну допустим, — сдалась женщина. — А это?

600px

— Это кукла паловозика.

— Почему именно паровозика?

— Паловозика выгнали за железную двель, и он сделал куклу, чтоб его пустили. Но меня не обманешь! — властно крикнул Эдик и стукнул кулачком по столу.

— Ну это хоть не паровозик?

600px

— Это паловозик! — не унимался Эдик.

— Где ты тут паровозик увидел, а? — не выдержала психолог.

— Выглядит как паловозик, плавает как паловозик и клякает как паловозик — это паловозик!

— ПАРОВОЗИКИ НЕ КРЯКАЮТ! — совсем уж рассердилась бедная женщина. — Я знаю, что с тобой делать и куда тебя отправить. Позови, пожалуйста, маму и папу.

— А вдлуг они тоже паловозики?! — ляпнул Эдик и сам же испугался собственных слов.

— БЕГОМ! — рявкнула Марта Августовна, и усатый мальчик скрылся за дверью в мгновение ока.

1 сентября по рекомендации детского психолога Макар и Катя Галактионовы привели Эдика по указанному адресу.

— И вы здесь?! — вскрикнула Екатерина Пронина, держа дочку Таню за руку. — Хорошее место, не так ли?

— Я бы так не сказал, — не согласился Макар. — Название некорректное, так как содержит тавтологию.

— Тебя только это смущает?! — снова стала пилить его жена. — Неужели ты готов каждое утро приводить Эдика СЮДА?

— Почему нет? Социализация ребёнку точно не помешает, — резонно отметил программист.

— Кто бы говорил, мистер коммуникабельность, — с сарказмом буркнула Катя.

Все пять человек из одной коммуналки стояли возле детского садика с вот такой вывеской:

700px

Как и ожидалось, трёхлетний Эдик попал в младшую группу. Любопытно, что Таня, которой через неполных 5 месяцев исполнялось 7 лет, тоже попала в младшую группу! Видимо, детский психолог Марта Августовна, направившая обоих детей сюда, решила, что умственно отсталой девочке будет лучше не с ровесницами, а с сиблингами по разуму.

Воспитательницу в этой группе звали Зоя Олеговна. Должно быть, годы работы с особенными детьми оставили на её лице неизгладимый отпечаток. А может, это всего лишь муж-алкоголик её регулярно избивал, кто знает. В любом случае выглядела женщина ужасно.

У каждого ребёнка в раздевалке был свой шкафчик, на котором вместо имени было изображено животное. Самая старшая в группе, но всё равно самая глупая Таня выбрала шкафчик с бельком (кто бы сомневался), а Эдику достался шкафчик с петушком. С остальными детьми им только предстояло познакомиться.

— Слышь, усатый, игрушки есть? А если найду? — услышал в свой адрес маленький Черненко.

— Пливет, меня зовут Эдвалд, а тебя? — решил он разрядить обстановку.

— О, да ты ещё и букву Р не выговариваешь? — засмеялся мальчик-задира.

— Тебе точно тли года? — засомневался Эдик: обычно так говорят мальчики постарше.

— А кто это на твоём шкафчике? Петух? Прямо как ты! Ха-ха-ха!

— А что в этом плохого? Петушки холошие…

— Ну да, ты же сам петушок! Как, говоришь, тебя зовут? Эдик-педик?

— А-а-а! Я Зое Олеговне ласскажу! — заплакал обиженный усатик.

— Ой, боюсь, боюсь! — расхохотался задира.

— Ты плохой мальчик! — грозно топнул Эдик ножкой и снова заплакал.

А остальные куда смотрели? На Таню Пронину, которая в это время задрала юбку и сняла колготки вместе с трусиками. Сей акт эксгибиционизма вызвал дикий восторг как у мальчиков, так и у девочек — сразу было видно, что их воспитывали скучные моралфаги, а не весёлый и раскрепощённый дядя Мастурбек.

— Федя, не мучай лоха, глянь, какая копилочка у большой девочки! — окликнула задиру маленькая девочка.

Пока Зоя Олеговна, которая должна была присматривать за группой, вышла покурить, ещё одна девочка странно захихикала и стала носиться по раздевалке, как ненормальная. Впрочем, почему «как»? А чтобы окончательно развеять все сомнения о своём психическом состоянии, она задрала футболку, натянула на голову и спела:

— Алкоголик по имени Боря,

Ты России принёс много горя.
Дьявол мой неземной, ты повсюду бухой,
Алкоголик по имени Боря!

— Белё-о-ок! — рассмеялась Таня.

— Толоконникова, ты опять балуешься? Марш в угол! — крикнула вернувшаяся воспитательница. — Ты доиграешься! Вот придёт дядя милиционер и заберёт тебя!

— Зоя Олеговна, а Федя меня обижает! — пожаловался усатый ябеда.

— Ай-яй-яй, Федя, нельзя обижать Эдика! — помахала женщина обидчику пальчиком.

— А Эдик первым начал! — дружно соврали дети.

— Эдик, как тебе не стыдно! Марш в другой угол! — рявкнула воспитательница.

— Они все влу-у-ут! — пропищал бедный усатик.

— Не могут все дети врать! Будь мужчиной, умей признавать свою вину!

— А-а-а! Я лодителям скажу! — снова заревел обиженный мальчик.

— Так, дети, сегодня на обед у нас должна быть вкусная гречка, но из-за нехорошего врунишки Эдика вы все будете есть очень невкусное гороховое пюре! — строго сказала Зоя Олеговна и вышла из раздевалки.

— Ты попал! Ну ты попал, чувак, ты попал… Я те говорю, ты попал! Попал, ты точно попал! — набросился на Черненко мальчик в голубой рубашке и толкнул его после того, как задира Федя предусмотрительно стал в коленно-локтевую позицию позади Эдика. Усатый омега перекатился через Федю и упал, после чего дети дружно принялись пинать стукача ногами.

— Белёк! — злорадно воскликнула Таня и присоединилась к пинающим. Стоявшая в углу Надя Толоконникова не могла пропустить такое веселье и тоже подбежала к лежачей жертве, чтобы хоть разок ударить его ногой. Но едва дверь раздевалки открылась, как дети моментально прекратили экзекуцию и отрешённо засвистели, будто ничего не произошло, а Надя поспешила встать в свой угол.

— Черненко, ты чего разлёгся, как белёк?! — закричала воспитательница с большим пакетом гречки в руках и рассыпала всю крупу в другом углу.

— БЕЛЁК! — с дебильной улыбкой повторила Таня, услышав любимое слово.

— Марш в угол, будешь стоять на гречке! — приказала Зоя Олеговна, схватила избитого Эдика за ухо, оттащила его и силой поставила на колени прямо на рассыпанную гречку.

В 17:00 плюс-минус пару минут обе Кати из коммуналки пришли забрать своих детей из садика.

— Белёк! Белёк! Белёк! — запрыгала от радости Таня, увидев маму. И куда девалась тоска по дяде Мастурбеку?

— Эдик, тебе понравилось в садике? — спросила Катя Галактионова приёмного сына.

— Не-е-ет, там все меня обижа…

— БЕЛЁК! — прошипела Таня и незаметно, но больно ткнула ябеду под рёбра.

— Да-а-а, всё холошо-о-о! — заплакал Эдик.

— Гляди, Катюш, Эдику так понравился садик, что он даже уходить не хочет, аж расплакался! — с улыбкой заметила Пронина-старшая.

— Всё хорошо, сынок, я уже заплатила за год вперёд, так что теперь ты будешь ходить сюда каждый день! — «успокоила» Черненко приёмная мама.

Усатый мальчик проревел в комнате весь вечер, но боялся назвать причину плача или даже просто показать Кате или Макару синяки по всему туловищу.

— Эдик, иди к нам, телевизор посмотрим, — позвал его приёмный отец из общей комнаты. Мальчик нехотя вышел, но тут же с диким воплем забежал обратно и залез под кровать, дрожа от страха, потому что на экране он увидел ЭТО:

(▲)

Тут уж и сам Макар упал со стула и забился в конвульсиях, так как он был эпилептиком, хоть и принимал таблетки.

— Белёк! — беззаботно рассмеялась Таня, хотя ничего смешного в этом не было.

— Всё в порядке, я в норме, — сказал Галактионов, хотя никто о его самочувствии особо не беспокоился, и начал просмотр политической телепередачи «Взгляд». Матвей Самуилович тоже не остался равнодушным к картинке на экране:

— Да что этот сопляк себе позволяет! Молоко на губах не обсохло, а уже Ельцина обсирает! В наше время старших уважали… Сталина на него нет! Ну ничего, и на него управа найдётся, такие долго на свободе не живут… Ишь ты, да он и сам на молодого Ельцина смахивает. Может, он его байстрюк?

Громкий ропот хозяина коммуналки почему-то заинтересовал Эдика, и он вылез из-под кровати, чтобы посмотреть на этого смелого «сопляка».

Это был бледный, красивый юноша, с волевым твёрдым носиком, очень свежими, розовыми губами, которые закрывали немного выдавшийся верхний ряд белых зубов, светло-голубыми прекрасными глазами и необыкновенно бойким выражением лица. Он никогда не улыбался, но или смотрел совершенно серьёзно, или от души смеялся своим звонким, отчётливым и чрезвычайно увлекательным смехом. Его оригинальная красота поразила маленького Черненко с первого взгляда. Эдик почувствовал к нему непреодолимое влечение. Видеть юношу было достаточно для его счастья; и одно время все силы его души были сосредоточены в этом желании. С тех пор все мечты усатика, во сне и наяву, были о НЁМ: ложась спать, Эдик желал, чтобы ОН ему приснился; закрывая глаза, он видел ЕГО перед собою и лелеял этот призрак, как лучшее наслаждение. Никому в мире Черненко не решился бы доверить этого чувства, так много он дорожил им. Эдик ничего не желал, ничего не требовал и всем готов был пожертвовать для красавчика с экрана. Кроме страстного влечения, которое ОН внушал ему, присутствие ЕГО возбуждало в нём в не менее сильной степени другое чувство — страх огорчить ЕГО, оскорбить чем-нибудь, не понравиться ему: может быть, потому, что лицо ЕГО имело надменное выражение, или потому, что, презирая свою наружность, усатый уродец слишком много ценил в других преимущества красоты, или, что вернее всего, потому, что это есть непременный признак любви, он чувствовал к НЕМУ столько же страху, сколько и любви. Когда Алёша заговорил с ведущим, Черненко до того растерялся от такого неожиданного счастья, что побледнел, покраснел и ничего не мог отвечать ЕМУ, хотя юноша с экрана всё равно не услышал бы его. У Алёши была дурная привычка, когда он задумывался, останавливать глаза на одной точке и беспрестанно мигать, подёргивая при этом носом и бровями. Макар и Матвей Самуилович находили, что эта привычка очень портит ЕГО, но Эдик находил её до того милой, что невольно привык делать то же самое, и позже приёмная мама даже спросила: не болят ли у него глаза, что он ими хлопает, как филин.

Позже Черненко грустно было вспоминать об этом свежем, прекрасном чувстве бескорыстной и беспредельной любви, которое так и умерло, не излившись и не найдя сочувствия. Даже когда Эдуард вырос, он не только не смел поцеловать ЕГО, чего ему иногда очень хотелось, взять ЕГО за руку, сказать, как он рад ЕГО видеть, но не смел даже называть его Алёша, а непременно Алексей Анатольевич. Каждое выражение чувствительности доказывало ребячество и то, что тот, кто позволял себе его, был ещё мальчишка. Не пройдя ещё через те горькие испытания, которые доводят взрослых до осторожности и холодности в отношениях, Эдик лишал себя чистых наслаждений нежной детской привязанности по одному только странному желанию подражать большим.

700px

Из уст своего нового кумира усатый малыш услышал следующее:

— Горбачёв использовал конституцию, чтобы узурпировать власть и использовать в целях комфортного существования себя и своей семьи. Сейчас то же самое делает Ельцин, сказочно обогащая преданные кланы. Федеральный центр и прежде всего президент должны властью поделиться, перераспределив её туда, где люди живут — в города и населённые пункты…

Трёхлетний Эдик, конечно, ничего не мог понимать в политике, но слова прекрасного юноши убедили его в том, что Ельцин плохой. Более того, все слова Алёши Навального были, есть и будут для усатика истиной в последней инстанции.

Итак, в младшей группе детсада «Солнечные дети» Эдик Черненко стал штатной боксёрской грушей.

— Вот выласту, стану плогламмистом — и всех вас заба-аню-у-у! — ревел он в ответ на многочисленные тумаки и пинки вместо того, чтобы ударить в ответ. Усатый терпила был рад лишь одной девочке в группе, которая, впрочем, била его не меньше остальных — Надя Толоконникова. В глазах Эдика её нелюбовь к президенту каким-то образом роднила девочку с горячо любимым Алёшей Навальным, и лишь за это маленький Черненко уважал Надю и до сих пор не занёс её в свой расстрельный список на тот случай, если она вдруг зарегистрируется в Абсурдопедии.

Быть может, всему виной были вдвое старший возраст и бо́льшие габариты, но умственно отсталая Таня Пронина отнюдь не была в группе омегой и даже нашла какого-никакого друга. Этот слабый тощий мальчик не стал омегой только благодаря тому, что это «место у детсадовской параши» в первый же день занял Эдик. Звали его Кирилл Кулыгин.

— Привет, Таня, я кубики принёс! — обрадовал он её в один прекрасный сентябрьский день. — Может, новое слово выучишь.

— Белёк! Белёк! — захлопала девочка в ладоши.

— Ладно, сложим слово «белёк», — вздохнул Кирилл, и вот что у него получилось (вид сверху):

Б

Е

Л

Ё

К

— Давай составим из этих кубиков другое слово, — предложил тощий мальчик.

— Белёк? — неуверенно спросила Таня.

— Нет, другое, — терпеливо ответил Кирилл. Кажется, эти двое нашли друга: вскоре они стали своеобразной бета-парой, только вместо 2-й от начала буквы греческого алфавита была 2-я с конца. Да, «пси-пара» подходила к этим психам как нельзя лучше.

Пронина поменяла местами 1-й и 2-й кубики в любимом слове и впервые в жизни по-настоящему задумалась:

— Е… Еб… Еблёк! Еблёк! Еблёк! — выучила шестилетняя девочка второе слово за всю жизнь и от радости принялась носиться по залу.

— Марш в угол, негодница! Как тебе не стыдно материться! — рявкнула Зоя Олеговна, получившая за свой характер прозвище Злое Говно.

— Она не виновата, это я её научил! — заступился за Таню Кирилл.

— Нечего эту здоровую дылду выгораживать, яйца курицу не учат! — возразила воспитательница. — Но на всякий случай и ты постой в углу.

Мальчик послушно встал в угол, но продолжал думать над тем, какие ещё можно составить слова из букв Б, Е, Л, Ё, К. Двоюродный брат Кирилла на днях похвастался, что принял участие в новой передаче «Звёздный час», которую вот-вот покажут по телевизору, и там среди прочего нужно было составлять слова из разных букв. Но как тощий мальчик ни старался, он так и не смог составить ни одного слова, кроме «белёк». Кирилл хотел было заплакать, но в это время Эдик получил от Феди смачный поджопник и неуклюже плюхнулся на пол. Пси-самец в углу мигом осознал, что жизнь прекрасна, и не проронил ни слезинки.

Черненко был бы счастлив, если б его мучения в этот день ограничились поджопником, но не тут-то было: пропал его именной горшок с рисунком петушка.

— А куда мне теперь писять и какать? — растерялся усатый омежка.

— Этого мне только не хватало! — рассердилась Злое Говно. — Мы не миллионеры, запасных горшков у нас нет. Будешь писять и какать в свою тарелку. Потом помоешь хорошенько и будешь из неё кушать.

Сказано — сделано. Вот только все тарелки в детском саду были без рисунков, поэтому для того, чтобы тарелка-горшок Черненко отличались от остальных, сбоку в ней сделали дырочку. Позже Федя, папа которого находился в местах не столь отдалённых, заботливо проделал такие же дырочки в ложке и чашке Эдика, так что впредь во время приёма пищи ему приходилось затыкать их пальцем.

На следующий день к пяти кубикам, на которых были буквы Б, Е, Л, Ё, К, Кирилл добавил ещё один. Это тоже был всего лишь кубик, но крошка Кулыгин чувствовал, что лучше с ним не попадаться на глаза Зое Олеговне.

Файл:Кубик.jpg

— Смотри, Таня! Если взять эти 3 кубика и сложить так, получится КУБ. КУБ из кубов, гы-гы-гы! — рассмеялся пси-самец.

— Белёк! Белё-о-ок! — захихикала Таня в ответ. После вчерашнего она боялась произносить новые слова, и Кирилл отнёсся к этому с пониманием.

— А вот так получится слово БЕЙ, — показал маленький учитель новое слово.

— Бель! — подхватила ученица, которая была на голову выше учителя. Решив своим маленьким мозгом, что это не просто слово, а призыв к действию, она подбежала к какавшему в это время на тарелку Эдику и ударила его в висок.

— А теперь самое сложное слово на сегодня, — снова переставил кубики Кирилл. — Это ХЛЕБ. Повторять не нужно, просто запомни: эта та штука, которую мы едим вместе с супом.

От удара в висок на ровном месте бедный омежка Эдик так расстроился, что забыл помыть тарелку после себя. Сквозь нахлынувшие слёзы обиженный видел лишь туман, поэтому он отнёс тарелку в столовую вместе со своей какашкой и даже не заметил этого.

То ли в плане козлизма детсадовская повариха не уступала Зое Олеговне, то ли она сама здесь воспитывалась, имея лишнюю хромосому, но детские экскременты в тарелке не помешали ей преспокойно налить в неё порцию супа. Зато суп получился таким густым наваристым и в таком объёме, что какашку в нём не было видно.

— ОБЕД! Считаю до трёх, кто не сядет за стол — вылью тарелку ему на голову! Раз… — начала отсчёт Злое Говно, но дети уже были на своих местах, ибо знали, что воспитательница не шутит.

Казённый суп был едва ли вкуснее помоев, хотя садик вроде бы считался частным, и в рекламе «Солнечных детей» воспитанникам обещали чуть ли не ресторанный сервис. С другой стороны, а что особенные дети сделают? Кому пожалуются? Тем более, что Зоя Олеговна на этот случай ещё в начале сентября предусмотрительно рассказала сказку о нехорошей Козе-дерезе, которая жаловалась на якобы плохое питание, и строго-настрого запретила детям следовать её примеру.

Так вот, поначалу Эдик даже не заметил привкус говнеца в своей порции. Однако, зачерпнув ложкой в очередной раз, усатый нюня увидел нечто набухшее и коричневое. Пожав плечами, мальчик отправил ложку в рот. На вкус это было как земля, но и сам суп едва ли был лучше. Даже если бы Черненко вместе с супом съел всю какашку, это было бы полбеды, но его «добавку» заметили остальные дети и взорвались от хохота. Таня засмеялась вместе со всеми, вспомнила последние слова Кирилла («штука, которую мы едим вместе с супом») и с видом Архимеда, впервые изрёкшего «Эврика!», воскликнула:

— Это ХЛЕБ! Это ХЛЕБ!

— Всё лавно не хуже спелмы дяди Мастулбека! — изрёк усатый говноед, и некоторые дети от дикого смеха аж попадали со стульев. Не смеялся только ещё один странный мальчик Даня Красноутёсов, который откуда-то достал деревянную палку и тыкал ею в свой суп, бормоча что-то себе под нос. Когда остальные наконец закончили угорать над Эдиком, Даня торжественно провозгласил:

— Я волшебник! Я волшебник! Я стану волшебником! Я не Даниил Красноутёсов, я Игорь Гончар и скоро поступлю в Колдовстворец!

Эдик тихо хихикнул. Главный задира Федя тут же вскочил, подбежал к усатику и со всей дури врезал ему по лицу, разбив губу, после чего назидательно произнёс:

— Как тебе не стыдно смеяться над больным мальчиком!

— Да, как не стыдно! Он не виноват, что таким родился! А если бы над твоим братом вот так смеялись? Тебе было бы приятно, гнида усатая? Как таких только земля носит! — подпукнули другие дети.

В этот прохладный осенний день обе Кати — Галактионова и Пронина — забрали Эдика и Таню пораньше: им предстояло пройти судебно-медицинскую экспертизу.

— А не поздновато ли её проходить? — заметила приёмная мать Эдика уже в больнице. — Уже больше месяца прошло.

— Ты что, не хочешь, чтобы моего Мастурбека оправдали?! — подняла шум Танина мама. — И вообще, уголовное дело — это не шутка, там одной писанины больше, чем «Война и мир». А ты думала, как только его схватят оборотни в погонах, так сразу детей осмотрят, пока улики свежие? Ха-ха-ха, не в этой стране!

— Эдик, а почему у тебя губа разбита? — только заметила Галактионова. — Кто тебя ударил?

— Это Фе…

— БЕЛЁК! — угрожающе прошипела Таня и злобно посмотрела на усатого омегу.

— Это я упа-а-ал… — соврал мальчик, вытирая слёзы.

— Фу-ух, а я уж подумала, что тебя в садике обижают, вот я дура. Там же все такие ангелочки, и воспитательница такая приятная, доброжелательная. Не плачь, Эдичка! А если будут какие-то проблемы, дети в группе всегда придут к тебе на помощь, верно, Танюш? — сказала жена Макара и повернула голову к Прониной-младшей.

— Белёк! — подтвердила девочка. — Ки… Ки… Рилл!

— Ты выучила новое слово?! Вот умничка! — похвалила её Галактионова. — Видишь, Эдик, даже Танечка подружилась с Кириллом, а у тебя там вообще полгруппы друзей должно быть.

— Что значит «даже»? — вмиг посуровела Танина мама.

— Что «что значит "даже"»? — не поняла приёмная мама Эдика.

— Ты только что сказала: «ДАЖЕ Танечка подружилась». Типа, она второго сорта, да?

— Ну прости, Катюш, я не это имела в виду… — пролепетала жена Макара, но вторая Катя скрестила руки на груди и демонстративно отвернулась.

— Ну и ладно. Эдик, заходи, дядя доктор просто посмотрит тебя, — сказала первая Катя и завела приёмного сына в кабинет.

— Мамаша, ожидайте за дверью, — приказал сурового вида мужчина в халате и поманил трёхлетнего мальчика к себе. — Ну-с, молодой человек, открывай рот.

Эдик послушно открыл рот. Врач засунул ватную палочку и поводил ею по внутренним поверхностям щёк.

— Вот видишь, ничего страшного. Теперь спусти штанишки, трусики тоже, ложись на кушетку и становись рачком.

— Ула-а-а! — почему-то обрадовался мальчик и за секунду стал раком, оголив задницу. Очевидно, раньше он так делал уже много раз по просьбе дяди Мастурбека.

— Ого-го! — только и смог выговорить опытный доктор.

— Ого-го! — ответило ему эхо.

Эдику не нужно было раздвигать ягодицы: его разработанная дырочка зияла и без этого. Врач поводил ватной палочкой по слизистой прямой кишки мальчика и велел одеваться.

— Это всё? — разочарованно пискнул Эдик. — Я думал, вы мне писей поводите туда-сюда…

— Вот вырастешь, уедешь в какую-нибудь Голландию, там и будут тебе водить писей туда-сюда, — сказал доктор. — Ты свободен, позови Пронину. У неё на одну дырку больше, и повозиться с ней придётся дольше.

Ах да, забыл сказать: по вечерам Эдик частенько улучал время, когда в комнате приёмных родителей площадью 4 м² никого не было, как следует опорожнялся на горшке и насаживался на подаренную дядей Мастурбеком пирамидку. С каждым разом ему удавалось сесть всё глубже, а в день прохождения судебно-медицинской экспертизы Черненко с восторгом обнаружил, что коснулся ягодицами пола: огромная пирамидка полностью вошла в его попу! С трудом веря такому достижению, ликующий усатик начал приседать на игрушке с полной амплитудой — сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее. В этот момент в его анальное отверстие запросто вошёл бы кулак взрослого мужчины, а то и два. Эдик продолжал скакать до тех пор, пока не услышал шум за дверью, после чего быстренько встал, спрятал пирамидку под кровать и оделся.

Однако восторг быстро сменился грустью: цель достигнута, и отныне пирамидка, подарившая ему столько удовольствия, уже была мала для него! В коммуналке, безусловно, были предметы побольше пирамидки, но их форма была далека от фаллической, да и острые края порезали бы ему всю попу, если, к примеру, перевернуть табурет и сесть на одну из его ножек с квадратным сечением. А завтра опять терпеть побои и издевательства… Эдик поклялся себе, что запомнит каждого обидчика и каждую обидчицу, а когда станет программистом, то забанит их всех везде, где только сможет!

В ноябре Бог услышал молитвы маленького мальчика, крещённого в многолетних каловых массах: благотворительный фонд Сергея Мавроди подарил детсаду «Солнечные дети» 197 пирамидок разных размеров: от небольших, которые легко потеряются в попе Эдика, до гигантских — размером с дорожный конус! Правда, Зоя Олеговна строго-настрого запретила забирать игрушки домой, но получить анальное удовольствие можно было и в садике.

Дети младшей группы не по годам хорошо говорили и имели для своего возраста слишком уж чёткое представление о неформальной иерархии, но всё равно ходили на горшок, хотя туалет в детсаду, конечно, имелся. Недолго думая, в первую же свободную минуту Эдик схватил достаточно большую пирамидку и закрылся с ней в туалете, чтобы испытать её в деле (точнее, в теле).

— Белёк, белёк Белёк белёк белё-о-о-ок! — прошептала Таня Кириллу и указала на дверь туалета. Кажется, Кулыгин понял её «бельковый» язык, поскольку выкрикнул:

— Зоя Олеговна, а Черненко заперся в туалете и садится попой на подаренную пирамидку!

— Вот я ему задам! Открывай, содомит, а то дверь выбью! Считаю до трёх: раз… — начала обратный отсчёт сердитая воспитательница и дёрнула за ручку. Неожиданно дверь открылась: Эдик забыл повернуть замок.

Усатый содомит успел поглотить ненасытной попой половину большой пирамидки, когда злющая Зоя Олеговна подняла его за ухо. Верхняя часть игрушки была измазана какашками: на этот раз Эдик забыл предварительно опорожниться.

— Дети, идите сюда, посмотрите, что этот содомит сделал с нашей игрушкой! — позвала воспитательница всю группу в туалет. — С этой пирамидкой уже никто, естественно, играть не будет, но в качестве наказания я предлагаю плохому Эдику Черненко вылизать её языком до блеска. Дети, вы согласны?

— Да-а-а! — выкрикнул смельчак Федя и ещё пара-тройка мальчиков.

— Не слышу? — уже веселее произнесла Зоя Олеговна, будто шоумен на сцене.

— ДА-А-А-А-А!!! — дружно заорали все дети, включая Таню, и зааплодировали. Да уж, воспитательница была не так проста, как казалась: несмотря на свою вредность и прозвище Злое Говно, порой она была для своей группы скорее авторитетом, чем концентратором ненависти с нулевым рейтингом.

— Глядите, как он слизывает свои какашки и даже не морщится! А может, ему нравится есть говно, и для него это вовсе не наказание? Тогда пусть Эдик Черненко целый месяц стоит на гречке по 2 часа в день! — продолжала воспитательница, явно получая удовольствие от своего выступления.

— ДА-А-А-А-А!!! — снова послышался ор. — ДАВАЙТЕ ПО 3 ЧАСА! ПО 4! ПО 5!

Макар и Катя давно уже привыкли к синякам и ссадинам приёмного сына и объясняли это обычной гиперактивностью ребёнка в ущерб осторожности, но в последнее время колени Эдика всё больше напоминали кошмар трипофоба: отдельные крупинки гречки буквально врастали в кожу усатого изгоя и оставались там, вызывая постоянный зуд и дикую боль.

600px

Усатый малыш жутко боялся рассказать правду, но как объяснить ЭТО, чтобы приёмные родители не пошли в садик разбираться? Но на то они и были приёмными, а не родными, чтобы не особо тревожиться о его здоровье.

— Эдик, что с коленями? — однажды спросила Катя Галактионова.

— Это я со втолого этажа на глечку упал, — соврал Черненко.

— А, ну ладно. А то я, дура, опять невесть что подумала.

К концу ноября от ежедневного стояния на гречке ноги Эдика в области колен воспалились и опухли, да так, что он даже стоять не мог: разгибание согнутых ног причиняло уже невыносимую боль. Пришлось уже Зое Олеговне вызывать скорую и объяснять фельдшерам, как ребёнок упал со второго этажа на гречку, а в качестве доказательства сунуть одному из медиков зелёную бумажку в карман. Нащупав 50 долларов, фельдшер поверил в это необычайное происшествие и убедил коллег не беспокоить милицию по таким пустякам.

Ребёнка с гречкой в опухших коленях положили в детское хирургическое отделение. Усатый больной был в тяжёлом состоянии: стоял вопрос об ампутации обеих ног выше колен.

— Какой ещё вопрос об ампутации ног и почему он стоит? — спросил Макар у лечащего врача, прибывший вечером навестить Эдика.

— Сожалею, но очень вероятно, что ваш ребёнок останется инвалидом на всю жизнь, — тихо, но твёрдо ответил доктор.

— Что значит «очень вероятно»? Вы можете сказать вероятность в процентах?

— Процентов 60—65, не меньше.

— Точнее! — потребовал программист и любитель точных наук.

— 64, — взял врач число из потолка. — Но эту вероятность можно уменьшить.

— Каким образом?

— Пройдёмте в ординаторскую, сложные математические расчёты лучше проводить там, — предложил доктор, и оба направились туда. — Плотно закройте дверь, это врачебная тайна. Никто из посторонних не должен знать об этом, даже ваша жена. Каждые 100 долларов, пожертвованных в пользу больницы (посредником между вами и больницей выступаю я), снижают эту вероятность в 2 раза. Вам понятно?

— Более чем, — сразу ответил приёмный отец. — Но выходит, что ровно 0 процентов нельзя получить ни за какие деньги. Значит, всегда есть риск выбросить деньги на ветер, а мой сын всё равно станет безногим.

— Пожалуй, после 5000 долларов оставшейся вероятностью можно пренебречь, — заметил врач. — Все доктора в мире за всю историю человечества сделали меньше, чем 100*2⁴⁴ операций.

— Но у меня нет таких денег!

— Печально. Что ж, если вы считаете, что пожизненный уход за сыном-инвалидом обойдётся вам дешевле — ваше право.

А всего за две недели до этого происшествия, пока я думал об Инге, у Макара сломался старый компьютер и не подлежал ремонту. Но друг-хикки из Японии, с которым Галактионов познакомился во время годичной стажировки и до сих пор переписывался, передавая письма в аэропорту непосредственно пилоту самолёта, летящего в Токио, не оставил русского друга в беде и обещал подарить ему новейший японский компьютер, который на то время мог себе позволить не каждый японец, не говоря уже о постсоветском пространстве!

Зумерам не понять, но в 1992 году это была нереально крутая вещь! Но я всё же попробую объяснить молодому поколению, насколько крутая. Это как если бы в 2023 году у кого-то появился iPhone 16 Super Duper Pro Mega Max, который мог бы по желанию превращаться в электросамокат или даже в Теслу. И чтобы превращался этот СМАРТЕСТфон не при нажатии кнопки и даже не в ответ на голосовую команду, а силой мысли.

Казалось бы, дети в младшей группе должны были обрадоваться, узнав, что Эдика положили в больницу на длительный срок, но нет. Неужели в «солнечных ангелочках» проснулось сострадание? Не совсем. Куда больше ребята были обеспокоены вопросом: кто же будет мальчиком для битья?

В греческом алфавите перед «омегой» шла буква «пси». Другими словами, без «омеги» буква «пси» была бы последней. Федя и его прихвостни едва ли знали даже русский алфавит и додумались до вышесказанного чисто интуитивно.

— Кирилл-педик, подь сюды! — обратился борзый Фёдор к Кулыгину.

— Как-то это не в рифму, — возразил мальчик в голубой рубашке. — Да и по сравнению с Черненко этот очень даже натурал, хоть и лошара.

— Может, Кирилл-дебил? — предложил второй прихвостень.

— Ладно, пусть будет по-твоему, — согласился главный задира. — Кирилл-дебил, подь сюды!

Бедный Кулыгин растерялся и не знал, что ответить.

— Хотите чаю? — ляпнул он наконец, и трое хулиганов дружно заржали.

— Трое на одного? Как-то это не по-джентльменски, — промямлил Кирилл.

— Да не вопрос, я и один справлюсь, — вызвался Федя.

— Но я не умею драться. Может, лучше в шахматы ? Если ты выиграешь — я займу место Эдика, если я — тогда ты станешь изгоем и козлом отпущения. Согласен? — предложил маленький интеллигент трёхлетнему гопнику.

— Мне надо посоветоваться, — растерялся Федя.

— Соглашайся, — подбодрил его мальчик в голубой рубашке. — Только играй белыми, я знаю, как детский мат поставить. Щас расскажу…

— Хорошо, я дам фору и буду играть чёрными, — уступил Кирилл.

— И какую фору ты дашь? Пешку, коня, королеву? — спросил Федя.

— Я же сказал: я буду играть чёрными.

— И где же тут фора?

— Как — где? Белые ходят первые, значит, я уступаю ход.

— Ладно, умник, доставай шахматы. Но если продуешь, я твою голову в унитаз засуну! — пообещал задира.

Среди множества игрушек в общей комнате нашлись и шахматы, которые давно уже пылились на нижней полке. К счастью, шахматные фигуры были слишком маленькие для Эдика, иначе он обязательно засунул бы их в попу до попадания в больницу. Федю окружили прихвостни-консультанты, что-то шептавшие ему на ухо, Кирилл же играл за чёрных без чьей-либо помощи: вряд ли Танин «белёк» мог указать на лучший ход.

1. е2 е4 2. Фh5

Трое хулиганов были довольны этой «дебютной новинкой» и уже потирали руки.

2. … Кс6 3. Сс4

— Лошадью ходи, век воли не видать! — подстрекнул второй прихвостень Кирилла. — Ну давай, прогони королеву!

— Как скажешь, — пожал плечами Кулыгин, но пошёл не конём, а пешкой.

3. … g6 4. Фf3 Kf6

— Э, так нечестно! Так я детский мат не поставлю! — возмутился Федя.

— Главное, что ты атакуешь, — подбодрил его мальчик в голубой рубашке по имени Саша. — Представь, что пешка на f7 — это Эдик-педик или Кирилл-дебил. И щеми её!

5. Фb3 Кd4

— Ха-ха-ха, лошара, пешку не защитил! — обрадовался Саша.

— Но он на королеву напал, — возразил второй прихвостень, как его там зовут.

— Так мы же с шахом побьём! Давай, Федя, мочи лоха!

6. С:f7+ Kpe7 7. Фс4 b5

700px

— Бля, и чё делать? — почесал затылок Федя. — По-любому офицера потеряю или королеву. Короче, иди ты на хуй со своими шахматами!

Не умеющий проигрывать задира набрал горсть фигур и швырнул в лицо Кириллу, но тут же отлетел на пару метров назад, едва не сделав сальто.

— БЕЛЁ-ОК! — воскликнула крайне рассерженная Таня, приготовившись лягнуть обидчика Кирилла ногой ещё раз.

— БЕЙ ПРОНИНУ! — скомандовал Федя, но не все дети были на его стороне. Всё-таки уговор есть уговор, и Кирилл честно одолел главного задиру. С криками и шумом группа быстро разделилась на две примерно равные подгруппы и приготовилась драться стенка на стенку, пока Зоя Олеговна докуривала на улице вторую пачку.

Но много ли урона способен нанести трёхлетний ребёнок? Взрослому — нет, другому трёхлетнему ребёнку — ещё как много, лежачему трёхлетнему ребёнку — и вовсе вплоть до летального. А чтобы наносить ещё бо́льшие повреждения, Надя Толоконникова надела на средний палец правой руки колечко-кошечку с острыми ушками-шипами, которое она на всякий случай носила в кармане.

Лишь Кирилл не принимал участия в групповом бою, предпочитая наблюдать со стороны. К сожалению, он не имел возможности снять видео великого детсадовского побоища и выложить в Интернет, поэтому я не смогу подробно описать сие зрелище. Скажу лишь, что через минуту кое-кто уже лежал в нокауте, но драка не прекращалась. Таня была старше, выше и сильнее всех, но удар у неё не был поставлен, так что её превосходство над остальными не было таким уж значительным. Федя лишился двух зубов и уже выплёвывал третий, но не прекращал махать кулаками ни на секунду. Его прихвостни были настроены менее решительно и морально были готовы даже переметнуться на другую сторону, если битва окажется не в пользу их лидера.

— НЕМЕДЛЕННО ПРЕКРАТИТЬ! КОМУ СКАЗАЛА! — так не вовремя вернулась воспитательница, но дети были так увлечены дракой, что не могли остановиться. Зоя Олеговна принялась разнимать малолетних драчунов, пока сама не получила удар между ног.

— БЬЁМ БОССА! — выкрикнул кто-то из детишек, и обе стороны начали лупить воспитательницу, согнувшуюся пополам от удара ниже пояса. Общими усилиями они повалили женщину на землю и запинали ногами.

— Мораль сей басни такова: толпою гасят даже льва, — глубокомысленно заметил Кирилл — единственный уцелевший в младшей группе, включая Зою Олеговну.

— Кажись, она не дышит, — нагнулся над женщиной какой-то мальчик, и все драчуны застыли на месте, как по команде.

Впрочем, плевать на детские разборки, ведь 10 декабря Макар притащил в коммунальную квартиру суперсовременный японский компьютер! Чудо техники удивило даже престарелого Матвея Самуиловича, который до этого не видел разницы между телевизором и ЭВМ. Жильцы с соседних квартир не поленились забежать в гости, чтобы хоть одним глазком взглянуть на компьютер, опередивший время, и рассказать об этом всем своим друзьям и знакомым. Вскоре слухи о «японском чуде» дошли до меня, Серёги и Бори, и нам тоже захотелось лично убедиться, что это не прикол. Но больше всего мне, чтобы я мог рассказать о чудо-компьютере более детально.

Тем временем Эдику становилось с каждым днём всё хуже и хуже. Ему выписывали всевозможные таблетки, ставили капельницы, но ничего не помогало. Ноги мальчика распухли настолько, что напоминали таковые при слоновой болезни.

— Что ж, придётся ампутировать, — развёл руками лечащий врач примерно в середине декабря. Катя Галактионова молча кивнула со слезами на глазах. Внезапно в палату забежал запыхавшийся Макар:

— Я ПРИНЁС! Я ПРИНЁС!

— Что вы так орёте, молодой человек? Пройдёмте в ординаторскую.

В кабинете без посторонних лиц приёмный отец Эдика достал из внутреннего кармана куртки 5000 новеньких долларов и отдал доктору. Тот положил деньги в карман, вышел в коридор и скомандовал:

— Коллеги, срочная планёрка! Да отнеси ты топор на место, бюджетной ампутации не будет. А вы инструменты получше обработайте, ржавым скальпелем вон тут бабку будете резать…

Общими усилиями бригаде хирургов удалось спасти обе ноги Эдика. С каждым днём ему становилось всё лучше, и за неделю до Нового года усатого пациента выписали с полностью здоровыми ногами.

31 декабря 1992 года я, Серёга и Боря напросились к Макару и Кате в гости якобы отметить вместе Новый год, а на самом деле посмотреть на супер-пупер-компьютер.

— Заходите, мы уже и стол накрыли! — встретила нас по-праздничному одетая жена Макара.

— С наступающим! Ну давайте, показывайте ваше японское чудо-юдо. Где вы его спрятали? — аж прыгал я от нетерпения. — Макар, где твой хвалёный агрегат?

— Я его продал, — ответил тот с каменным лицом, хотя по его щеке катилась скупая мужская слеза. Рядом весело пробежал маленький Эдик в шортиках. На его коленках не было видно ни синяка, ни царапинки.

Глава V

1993 год был непростым. Настолько непростым, что про него даже сняли одноимённый фильм. И пока противные гомофобы были обеспокоены конституционным кризисом в России, любители подолбиться в сракотан ликовали: отныне мужеложство больше не считалось преступлением, подрывающим духовные скрепы! Их анальным побратимам в загнивающей Америке повезло ещё больше: новый президент Билл Клинтон прогнулся под радужных и позволил им служить в армии при условии, что боевые пидорасы не будут кукарекать о своей ориентации и торговать очком в казарме. А ещё по китайскому календарю это был год Петуха. Совпадение? Не думаю.

Воспитательница в младшей группе детского сада № 47 «Солнечные дети» Зоя Олеговна выжила после группового избиения своими же воспитанниками. Было возбуждено уголовное дело, над которым ещё долго смеялись наши доблестные милиционеры, но всё-таки нескольких нерадивых родителей, не сдавших деньги на шторы для окон детсада, арестовали и обещали посадить на несколько лет за ненадлежащее воспитание своих отпрысков. В связи с этим вопиющим инцидентом заведение для особенных детей атаковали проверяющие со всей Москвы и обнаружили в общей сложности 197 нарушений. На 196 из них ревизоры закрыли глаза любезно предоставленными им портретами Бенджамина Франклина, но тарелку с дырочкой, в которую справлял нужду Эдик Черненко и из неё же ел, пришлось заменить на новый горшок.

Да-да, именно таким было время моей молодости, мои девяностые.

Пролежав почти месяц в больнице, Зоя Олеговна наотрез отказалась выходить на работу после Нового года без крепких и мускулистых охранников.

— Каких ещё охранников, Зоя? — недовольно спросил заведующий детсадом.

— Крепких и мускулистых, чтобы защитить меня могли, — повторила воспитательница.

— Ты меня разоришь, Олеговна. За твой больничный заплати, проверяющим заплати, ещё и охрану ей подавай! Может, мне поискать другую работницу, которая сможет в одиночку справиться с кучкой трёхлеток?

На Новый год воображаемый Дед Мороз оставил детям под ёлочкой подарки: Тане — очередного игрушечного белька, Эдику — игрушечного лося.

— Мам, а что это у лося между ног? — спросил усатый мальчик.

— Ну-у-у… — растерялась Катя, только сейчас обнаружив у игрушки болтающийся срамной уд.

— Я знаю, у меня тоже такое есть! — догадался смышлёный Эдик и снял трусики.

— Да-да, ты прав, только не надо показывать, — мягко осадила его приёмная мать.

— Когда я выласту, я пойду на лосиную фелму, а лось засунет эту штучку в мою попку! — улыбнулся Черненко и захлопал в ладоши. По привычке он взял писюнчик игрушечного рогатого зверька в рот и немного пососал его, пока не откусил.

— Ну как, Эдик, нравится тебе ёлочка? — спросил его Макар.

— «Ёлочка мне нлавится»! — передразнил его усатик. — Я тут хуй без соли доедаю, какая ёлочка?

— Кажется, кто-то давно не стоял на гречке? — резко посуровел приёмный отец и куда-то ушёл.

— НЕ-Е-ЕТ! Пожалуйста, только не глечка! — взмолился юный Черненко, колени которого заныли при одном лишь упоминании злосчастной крупы. С тех пор он даже не съел ни единой ложки гречневой каши.

Макар вернулся с почтой и бегло просмотрел конверты. Один из них заметно выделялся маркой с красным кружком на белом фоне и непонятными иероглифами (прошу прощения за масло масляное, ибо понятные иероглифы обычному русскому человеку неизвестны). Программист вскрыл необычное письмо и забормотал себе под нос:

— Макару-кисама… Он назвал меня благородным господином, приятно. Иди в манко? Ага, он жалуется, что потратил все деньги, чтобы подарить мне новейший компьютер, а я, кисама такой, продал его и попросил ещё один такой же. Так и написал бы, что нет у него больше денег, зачем столько лишних слов? Всё равно эмоции невозможно передать на письме. Ах, я ему больше не друг? Ну сайонара, чё.

К сожалению, это оказался не единственный неприятный сюрприз. Всем жильцам коммуналки, включая Матвея Самуиловича, пришли повестки в суд. Отличное начало года, нечего сказать.

Все добровольно-принудительно приглашённые жильцы явились на судебное заседание согласно повесткам 15 января.

— И вот эти малолетки будут нас судить? — возмутился хозяин коммуналки.

— Тише, Матвей Самуилович, а то и нас засудят, — успокоила его Катя Галактионова, хотя в глубине души она была согласна со стариком: такое ощущение, что юные адвокат и прокурор женского пола только закончили юрфак и сейчас проходили стажировку.

— Дядя Мастулбек! Белёк! — воскликнули дети, впервые за долгие месяцы увидев любимого члена семьи.

— Встать, суд идёт! — прозвучал строгий голос, и все послушно встали. Вошедший судья был едва ли старше тёмненькой и светленькой девушек, приготовившихся обвинять и защищать подсудимого соответственно.

— Прошу садиться, — произнёс судья, заняв своё почётное место. — Рассматривается уголовное дело по обвинению гражданина Хачикяна Мастурбека Пэрэм-оглы в половом сношении и иным действиям сексуального характера с двумя лицами, не достигшими шестнадцатилетнего возраста даже в сумме, а также другими частями тела. Объявляется состав суда. Дело рассматривает судья Пашин Сергей Анатольевич. Государственное обвинение поддерживает прокурор Улищенко Марина Борисовна. Подсудимого защищает адвокат Романова Екатерина Эдуардовна.

— Ещё одна Катька, — прошептали Галактионова и Пронина-старшая. Но это только в сказках у всех героев разные имена, чтобы читатель не запутался, а в реальной жизни всё может быть.

— Ваша честь, — начала речь брюнетка-прокурор. — По имеющимся у нас данным подсудимый Хачикян Мастурбек Пэрэм-оглы регулярно совершал половой акт и иные действия сексуального характера со своей падчерицей Прониной Татьяной Владимировной 1986 года рождения с 1989 года, когда он поселился в коммунальной квартире вместе с гражданской женой Прониной Екатериной Шынгысовной… Странно, нас учили, что жи-ши пиши с буквой И, надо бы учительницу русского языка тоже засудить… И совершал насильственные действия сексуального характера вплоть до задержания…

— Я протестую, ваша честь, — возразила блондинка-адвокат. — Никаких насильственных действий со стороны моего подзащитного не было, всё было по обоюдному согласию. Правильно я говорю, Танюш?

— Белёк! — подтвердила Пронина-младшая в зале суда.

— Также подсудимый регулярно совершал половой акт и иные действия сексуального характера с малолетним гражданином Черненко Эдуардом Павловичем 1989 года рождения с момента, когда он вместе с приёмными родителями поселился в вышеупомянутой коммунальной квартире, вплоть до задержания 19 августа 1992 года. В ходе процесса обвинение намерено предоставить все доказательства вины подсудимого. Проведенной психолого-психиатрической экспертизой подсудимый признан вменяемым и отдающим отчёт в инкриминируемом ему преступлении. Таким образом, подсудимому Хачикяну Мастурбеку Пэрэм-оглы предъявлено обвинение в совершении полового акта и иных действиях сексуального характера в отношении двух и более лиц, не достигших шестнадцатилетнего возраста, то есть в преступлении, предусмотренном частью 4 статьи 134 уголовного кодекса Российской Федерации, — объявила Улищенко.

— Встаньте, подсудимый, — обратился судья к Мастурбеку. — Вам понятно, в чём вас обвиняют?

— Нэт, я нэ выноват! Это мэня в СЫЗО дэлали трах-трах, пускай ых накажют! — завопил нерусский, держась за задницу.

— Подсудимый, расскажите, что вы делали с малолетними Прониной Татьяной Владимировной и Черненко Эдуардом Павловичем, — велела прокурор.

— Протестую, это наводящий вопрос, — подскочила адвокат рядом с Мастурбеком и в качестве благодарности получила от подзащитного звонкий шлепок по ягодицам.

— Протест отклонён. Подсудимый, ответьте на вопрос, — настоял судья.

— Я ых васпытывал, мамой клянусь! Гаварыл, что надо слющаться мэня и Аллаха!

— Скажите, подсудимый, а вы как-то трогали детей? Если да, то каким местом и за какое место? — спросила Улищенко.

— Толка па галёвке гладыл, больще ныкак нэ трогал!

— Головкой по головке гладили? — не выдержала Марина Борисовна.

— Протестую, ваша честь! — снова подскочила Екатерина Эдуардовна, на этот раз увернувшись от озабоченного подзащитного. — Очевидно, что подзащитный имеет право не свидетельствовать против себя и даже давать заведомо ложные показания, поэтому предлагаю выслушать его гражданскую жену.

— А я тоже имею право не свидетельствовать против гражданского мужа! — уверенно заявила Пронина-старшая.

— Тогда прошу пройти за трибуну Пидора Матвея Самуиловича, — сказал судья.

— Я Педорец! И я не хочу участвовать в вашем цирке, можете судить за отказ от дачи показаний — один хрен сдохну скоро, — заупрямился старик.

— Охрана, выведите этого гражданина из зала суда, — велел Сергей Анатольевич. — Свидетель Галактионов, будьте так любезны пройти за трибуну. Вы достаточно молодо выглядите, и осмелюсь предположить, что умирать в ближайшее время вы не планируете.

Макар послушно стал на возвышение и бросил безразличный взгляд на подсудимого.

— Напоминаю, что вы несёте уголовную ответственность за дачу заведомо ложных показаний, а также за отказ от дачи показаний, — произнёс судья.

— Гражданин Галактионов, сколько времени вы жили в одной квартире с подсудимым до его задержания? — спросила прокурор.

— Примерно полтора года.

— За этот период времени вы замечали какие-либо незаконные действия со стороны подсудимого в отношении своей падчерицы и вашего приёмного сына?

— Замечал.

— И что это были за действия?

— Он дарил детям игрушки, не соответствующие ГОСТу, — продемонстрировал программист исландскую правдивость.

— И всё, больше ничего незаконного вы не заметили? — удивилась Улищенко.

— Протестую, прокурор оказывает давление на свидетеля, — вмешалась адвокат Романова.

— На меня оказывает давление только атмосфера, — возразил Макар. — По ощущениям примерно 750 мм ртутного столба.

— Гражданин Галактионов, вы видели, как подсудимый занимался с кем-либо из детей оральным сексом? — продолжила допрос прокурор.

— Во всяком случае, ни минет Эдику, ни куннилингус Тане он не делал.

— А Эдик или Таня делали ему минет?

— Это такая же правда, как то, что 2100 год не будет високосным, — последовала от Галактионова джедайская правда.

— 2100 делится на 4 — значит, это неправда! — добавила адвокат.

— Гражданин Галактионов, сядьте на место, — велел судья, так и не услышав информативных показаний. — Гражданка Галактионова, пройдите за трибуну.

— Екатерина Фёдоровна, вы замечали какие-либо действия сексуального характера со стороны подсудимого в отношении своей падчерицы и вашего приёмного сына? — последовал вопрос от прокурора.

— Фу, нет, конечно, он же не стриптизёр какой-нибудь и далеко не красавец! Ничего сексуального он априори сделать не мог!

— На своего Макара посмотри! — возмутилась гражданская жена Мастурбека из зала.

— Но он хотя бы показывал свои гениталии детям? — спросила Марина Борисовна.

— А он мне ПИЩУН показывал! — выкрикнул Эдик с заднего ряда и ткнул пальчиком в сторону Мастурбека.

— Что ты врёшь, не показывал! — повернулась к нему Пронина-старшая и пригрозила кулаком.

— ПОКАЗЫВАЛ! — заупрямился усатый Павлик Морозов. — А ещё он на меня садился!

— БЕЛЁК! — выкрикнула рядом сидящая Таня и отрицательно покачала головой.

— Скажи, пожалуйста, Таня, хоть раз ты трогала половые органы своего отчима? — обратилась прокурор к Прониной-младшей.

— Бе-бе-бе! Лёк! — ещё больше замотала головой девочка.

— Что?! А вместе мы с тобой не сосали, когда мы убилали под столом? — продолжал палить контору усатик.

— Ваша честь, — вскочила адвокат. — По результатам судебно-медицинской экспертизы, проведенной всего через полтора месяца после задержания подзащитного, ни следов насилия, ни следов спермы во рту и прямой кишке Черненко Эдуарда Павловича, а также следов насилия и спермы во рту, влагалище и прямой кишке Прониной Татьяны Владимировны не обнаружено.

— Ваша честь, позвольте пригласить ещё одного свидетеля, который прольёт свет на весь этот разврат, — вскочила прокурор. — Он сейчас ожидает в коридоре.

— Возражений не имею, пусть заходит, — кивнул судья.

Дверь открылась, и в зал суда вошёл щуплый восьмилетний очкарик. На его лице читалась нескрываемая злоба, накапливаемая годами.

— Пляхой нэблягодарный малчык! — взвизгнул Мастурбек. — Это ты мэня суда упряталь!

— Ненавижу тебя! — закричал мальчик в ответ! — И вообще всех чурок и педофилов НЕНАВИЖУ!

— Свидетель, я делаю вам замечание. Разжигание межнациональной розни и розни на почве сексуальных предпочтений карается законом, — осадил очкарика судья. — Встаньте за трибуну и представьтесь, пожалуйста.

— Марцинкевич Максим Сергеевич.

— Что вы можете рассказать суду о Хачикяне Мастурбеке Пэрэм-оглы? — обратилась к Максиму прокурор.

— Прошлым летом я возвращался домой с кружка кройки и шитья, — начал Марцинкевич.

— Вы шли один? В 8 лет? Без родителей?

— Я всегда думал, что живу в благополучном районе. Мне с детства мама говорила, что мир прекрасен, и во всём нужно видеть только хорошее: солнышко светит, птички поют, а все люди всех наций добрые и помогают друг другу. В тот злополучный день я решил сократить путь и пошёл через Калитниковское кладбище. И вдруг я встречаю вот ЭТОГО, и он мне говорит: «Малчык, хочэш канфэтку?» А мне мама давно уже не покупала сладостей, вот я и согласился. Подумал: «Какой добрый дядя, конфетами детей угощает».

— Что было дальше?

— Вот этот Хачик Мастурбеков (или как там его) отвёл меня в какой-то подвал и закрыл за собой дверь. Я спросил: «Ну и где конфета?» Он ответил: «Нэт мынэт — нэт канфэт!» — и достал из штанов свой писюн. Я подумал, что ради вкусной конфеты можно и потерпеть, к тому же, мама говорила, что нужно слушаться старших, поэтому я отсосал ему.

— БЕЛЁК! — гневно выкрикнула Таня из зала в порыве ревности.

— Подсудимый выполнил своё обещание? Дал вам конфету? — спросила Улищенко.

— Нет, — ответил Максим, чуть не плача. — Он подошёл ко мне сзади и сказал: «Какой харёщий у тэбя попка!» Я хотел убежать, но он схватил меня, повалил на пол и раздел, после чего… После чего…

— Что вы мямлите, Максим, вы же мальчик! Он вас изнасиловал, верно? — не выдержала Марина Борисовна.

— ПРОТЕСТУЮ, ЭТО НАВОДЯЩИЙ ВОПРОС! — выкрикнула адвокат.

— А что ещё он мог сделать с мальчиком после того, как он повалил его на землю и раздел? — закатила глаза прокурор.

— Дать ему конфетку, например, — предположила Екатерина Эдуардовна.

— Да, он меня изнасиловал! — заплакал мальчик в очках. — А когда я сказал ему, что всё расскажу маме и дяде милиционеру, он похвастался, что уже несколько лет «дэлает трах-трах» с двумя детьми в коммунальной квартире, и ничего ему за это не было!

— Так он в итоге дал вам конфетку или нет? — спросила адвокат.

— Да, он дал мне Сникерс и сказал, чтобы я никому не говорил, что он меня «трах-трах».

— СНИКЕРС? Ничего себе конфета! Он вам целый Сникерс подарил, а вы нарушили обещание? Вот уж действительно неблагодарный мальчик! — возмутилась Екатерина Романова.

— Неправда, я выполнил обещание и о себе ни слова не рассказал. Я сказал только, что этот Чурбек делал «трах-трах» с двумя детьми в коммунальной квартире, — парировал Максим.

— Суд удаляется для вынесения приговора, — объявил Сергей Анатольевич Пашин и вышел из зала. Поднялся шум. Одни зрители кричали, что Мастурбека надо кастрировать, казнить, расчленить и надругаться над трупом, другие были более толерантны и рассудительно замечали, что в тех краях, откуда он родом, это могло считаться нормой.

Полчаса спустя судья вернулся, все встали, и воцарилась тишина.

— Суд приговорил: подсудимого Хачикяна Мастурбека Пэрэм-оглы, обвиняемого в преступлении, предусмотренном частью 4 статьи 134 уголовного кодекса Российской Федерации — совершении полового акта и иных действиях сексуального характера в отношении двух и более лиц, не достигших шестнадцатилетнего возраста, оправдать и признать право на реабилитацию. Меру пресечения отменить, освободить из-под стражи в зале суда. Я твёрдо убеждён, что подсудимый действительно совершал вышеупомянутое преступление, однако доказательств, подтверждающих вину подсудимого, было явно недостаточно для вынесения обвинительного приговора.

— Вах, хвала Аллаху! — обрадовался Мастурбек.

— Ула-а-а! — выкрикнул Эдик.

— БЕЛЁК! — ликовала Таня.

Но большинство присутствующих в зале не разделяли их радость:

— Судью на мыло!

— Это всё Ельцин, понимаешь!

— Тлетворное влияние Запада!

— План Даллеса в действии!

Но охрана быстро усмирила несогласных, и все разошлись.

— Больше не буду слушаться маму! — напоследок заорал Максимка Марцинкевич. — Больше не буду хорошим мальчиком, и плевал я на ваши законы! Я сам буду наказывать педофилов, без суда и следствия! Вы меня ещё узнаете!

Радости Тани и Эдика не было предела, когда дядя Мастурбек наконец-то вернулся в коммунальную квартиру! Вот только вернулся он совсем другим человеком.

— НЭТ! Больще ныкакых мынэтов, нэ трожь мэня! — отскочил он от Прониной-младшей, словно ужаленный, когда она попыталась расстегнуть ему ширинку.

— Дядя Мастулбек, а в попу тлахнете меня? — предложил Эдик и подставил Хачикяну мягкое место.

— НЭТ! Забудь мынэт! Забудь попа! И я болше нэ дядя Мастурбэк, я тётя Мадина… — опустил голову нерусский. — Мэня так рэбята в СЫЗО назвалы, када дэлали моя попа трах-трах…

— Так ты теперь не мужик? — многозначительно спросил Макар.

— Нэт, я тэпэрь абрэк-кукарэк, — признался Мастурбек.

— А ну-ка покажи мне комнату, где ты живёшь с гражданской женой и падчерицей, — приказал Галактионов и вошёл туда без приглашения.

Ну ничего себе хоромы! Значит, пока Макар, Катя и Эдик ютились в 4 м² и даже заняться любовью нормально не могли, Мастурбек, другая Катя и Таня жили в просторной комнате площадью 24 м²! Блин, да здесь в теннис можно играть! Если не в большой, то в настольный точно.

— Меняемся, — изрёк программист и вынес вещи Прониных и Хачикяна в общую комнату. — Слишком жирно для абрека-кукарека Мадины жить в таких хороших условиях.

— А я?! — возмутилась Пронина-старшая. — Меня ты спросил?

— Нет, а зачем? Ты же чернильница, — сегодня Макар был прямолинеен, как никогда. — Вот у твоей Тани отчество Владимировна. А где же сам Владимир?

— Это долгая история, — опустила голову Танина мама.

— А я никуда не спешу, — сложил руки на груди Макар и приготовился слушать.

— Осенью 1989 года мне пришлось уехать в командировку в Свердловск, оставив маленькую Танечку в Москве. В поезде в одном купе со мной ехал этот ваш Ваня Смирнов…

— Ваня Смирнов? — переспросил программист. — Вот уж действительно мир тесен. По моим подсчётам, вероятность этого 0,00000…

— Реальность нереалистична, — изрекла Екатерина Пронина. — У него была дурная привычка говорить вслух, будто он считал себя главным героем какого-то романа и разговаривал с невидимыми слушателями.

— А ещё двое? Кто ещё ехал с вами? — поинтересовался Макар. — Неужели тоже наши общие знакомые? Тогда вышеупомянутую вероятность нужно возвести в куб.

— Нет, это были совершенно посторонние люди, не имеющие к нам никакого отношения. Они лишь посоветовали Ване заткнуться, когда он вспоминал время его молодости, его восьмидесятые. А что было дальше, он попросил не рассказывать.

— А что было дальше? — тупо спросил программист.

— Ваня сказал мне, что я похожа на какую-то Ингу, даже её чёрно-белую фотографию мне показал.

— Зачем ты уточняешь? Фотографии и так по умолчанию чёрно-белые, а вот цветные — редкость, — вставил Макар, и в комнате стало душно.

— Если я не ошибаюсь, он ехал не в Свердловск, а дальше, но я ему так напомнила Ингу (хотя едва ли была похожа на неё), что он решил выйти на станции вместе со мной и провести меня до гостиницы. Ещё Ваня хвастался, как помог появиться на свет усатому сыну непутёвой мамаши… ДА ЭТО ЖЕ ЭДИК! Я только щас поняла!

— Да, это Эдик, продолжай, — хладнокровно попросил Галактионов.

— Поздно вечером я вышла в Свердловске, а Ваня взял мои вещи и увязался за мной. Я ещё в поезде просила его, чтобы он не делал глупостей и ехал дальше по своим делам, но Ваня не послушался. И хорошо, что не послушался, потому что едва мы прошли квартал от вокзала, как встретили каких-то гопников.

«Э, чушпаны, угостите сижками», — попросили они. «Не курим», — ответил Ваня. «А мы тебя не спрашивали, курите вы или нет. Нет сигарет — роди!» — не отставали хулиганы. «Вообще-то, не по-пацански трогать парня, если он с девушкой», — не растерялся Смирнов. «А, точно, ты же с тёлкой, тогда не задерживаем. Извини, братан», — сказал главный из троицы.

— Значит, всё обошлось? — спросил Макар.

— Э-э-э… Ну я потом сказала: «Это не мой парень, а всего лишь попутчик из поезда».

— Ай, молодца! Значит, не обошлось?

— Потом Ваня сказал: «Это моя девушка, просто она так шутит». А я растерялась и не стала спорить.

— И вам поверили?

— Они сказали, чтобы мы поцеловались.

— И вы поцеловались?

— Да не переспрашивай ты по сто раз! Нет, я соврала, что у меня герпес и я не хочу заразить им парня. А гопники не поверили и потребовали справку от врача, что у меня действительно герпес.

— Так чем всё закончилось? — не выдержал Макар.

— Тем, что нам вдвоём пришлось заселиться в один номер, ведь хулиганы пасли нас до самой гостиницы.

— Но там хотя бы были две кровати?

— Да, но в одной комнате с малознакомым мужчиной! Мне до сих пор стыдно за это!

— Зато содержать педофила Мастурбека тебе не стыдно, — язвительно заметил Галактионов.

— Ты не понимаешь, это другое! — слегка рассердилась Екатерина Шынгысовна. — Мало того, что мы были в одной комнате, так Ваня ещё и намекал на интимную близость со мной! Конечно же, я ему не дала, но мне предстояло с ним ночевать в той гостинице целую неделю! Представляешь, какой стресс я тогда испытала?

— Не представляю, — флегматично ответил Макар. — А зачем тебя вообще отправили в командировку? Что есть в Екатеринбурге, чего нет в Москве?

— Я ходила на лекции по космополитизму. Та ещё хрень, но велено было собрать граждан со всей России и даже ближнего зарубежья для количества. Каждый день Юрий Ярославович рассказывал нам, что культ личности президента не нужен, что ему подвластна лишь не самая плодородная 1/9 часть суши, и Ельцин в этом плане уступает даже главе Евразии.

— Глава Евразии? А разве такой есть? — удивился программист.

— Конечно, есть, но проще скрывать этот факт, чем круглосуточно охранять такое важное лицо и специально строить для него бункер.

— А как же генсек ООН?

— Он всего лишь пешка в руках более серьёзных товарищей. Его смерть ни на что не повлияет, поэтому мы, собственно, и знаем, кто он и где он.

— А кто ещё выше во всемирной вертикали власти, если верить вашему лектору?

— Глава Земли — Землевладелец, потом глава Солнечной системы — Солнцеликий…

— А потом я — Галактионов, — пошутил Макар.

— Не Галактионов, а Млечный Путин, — поправила Пронина-старшая.

— Вечный Путин? — не расслышал программист.

— Не вечный, а Млечный. А всем миром правит Император Вселенной.

— И кто же у нас Император Вселенной? — не без усмешки поинтересовался Макар.

— Инопланетянин какой-то, но мы его даже в самый сильный телескоп не увидим. Пока свет от него дойдёт до нас, мы уже давно будем мертвы. Но Юрий Ярославович Зелев намекнул, что у него много космических связей, и он планирует пропихнуть на эту должность своего маленького Андрюшку — когда он вырастет, конечно.

— Да видеть-то его и необязательно, но как можно управлять Вселенной, если даже информация не может распространяться быстрее скорости света? — задумался программист. — Если Император издаст какой-нибудь указ, то он дойдёт до отдалённых уголков его владений миллиарды лет спустя! А если непокорные жители условной космической Камчатки его проигнорируют? Император узнает об этом лишь ещё через столько же миллиардов лет! И ещё минимум столько же времени уйдёт на наказание за неподчинение!

— Поэтому Юрий Ярославович и хочет, чтобы мир возглавлял кто-то из наших — имеющий зашкаливающее чувство собственной важности и пониженное чувство ответственности.

— Почему пониженное? — удивился Макар.

— Потому что человек в принципе не способен осознать ту ответственность, которую должен взять на себя Император. Любой из нас на этой должности будет чувствовать себя обезьяной с гранатой.

— А как же Ваня, которому ты целую неделю не давала? Как он обходился без тебя?

— То есть тебя это больше волнует, чем судьба Вселенной? При мне он приводил пару раз рыжую кикимору, просил меня прогуляться на часок.

— И что он с ней делал, пока ты гуляла?

— Откуда я знаю, я свечку не держала!

— А если бы держала, знала бы? — не понял Галактионов.

— Я знаю только то, что перед моим отъездом обратно в Москву в номер ворвался какой-то чокнутый мужик в вонючих носках и грозился убить Ваню, который успел спрятаться под кроватью.

— Что ещё за мужик?

— Он не представился, сказал только, что он забил хет-трик в финале турнира «Кожаный мяч».

— СЕРЬЁЗНО?! НЕУЖЕЛИ ЭТО ТОТ САМЫЙ?! ПОВЕРИТЬ НЕ МОГУ! — впервые в жизни по-настоящему удивился Макар и стал носиться по общей комнате. — Это же легендарный футболист Геннадий Букин! Я лично видел, как он забил тогда три гола в решающем матче!

— Да, а ещё он оказался мужем этой рыжей кикиморы, с которой развлекался Ваня. И дочка у них маленькая была.

— А Ваня хоть предохранялся? — уже спокойнее спросил Галактионов.

— В том-то и дело, что нет! А вдруг та рыжая от него залетела?

Файл:Смирнов и сын.jpg

Конечно, залетела! Вы только посмотрите, какой сын у неё потом вырос (слева)! Копия меня (справа)!

— Если предположить, что половой акт у них был всего два раза, то вероятность забеременеть… А ты, случайно, не спрашивала её насчёт менструального цикла? — поинтересовался дотошный Макар. — Твоя командировка в Свердловск, он же Екатеринбург — это интересно, но ты так и не ответила: где биологический отец Тани?

— А, он вышел за хлебом и не вернулся.

— Спасибо за ответ, а теперь меняемся: вам с тётей-абреком Мадиной и Таней 4 м², а нам 24 м². Будет куда очередной компьютер поставить.

— Ах, так! Тогда я не приглашу вас на Танечкин День рождения! 25 января ей исполнится 7 лет, между прочим! — рассердилась грозная Екатерина Шынгысовна, но всё же освободила большую комнату.

А как же садик для особенных детей? В коллективе маленьких гадёнышей из младшей группы ничего особенного не произошло, и только Зоя Олеговна больше не гоняла детей в одиночку: с начала 1993 года к ней всё-таки были приставлены два молодых охранника-телохранителя Александр и Родион. Их нельзя было назвать крепкими и мускулистыми, но каждый из них был явно сильнее воспитательницы и любого трёхлетнего ребёнка. А чтобы не травмировать деткам психику (ага, они сами кого хочешь травмируют!), Саша и Родя были в костюмах клоунов.

— Познакомьтесь, дети, это дядя Александр и дядя Родион, оба из военной разведки, — представила их Зоя Олеговна, соврав в конце.

— Клоуны из ВР! — расхохоталась Толоконникова.

— Клоуны из ВЛ! — повторил Эдик и получил подзатыльник неизвестно от кого: ударить омегу мог кто угодно, на то он и омега.

Пользуясь случаем, хочу поделиться со слушателями несколько запоздалым мешочком информации. Главный задира Федя носил фамилию Быков, и у него на шкафчике был нарисован бык. Его первого прихвостня в голубой рубашке звали Саша Головин, и его животным был слегка сжатый шакал. Второго прихвостня звали Петя Пяточкин, который прошлой осенью выбрал шкафчик с зелёным слоником.

На шкафчике Нади Толоконниковой была изображена обезьяна, а у Кирилла Кулыгина был непонятный грызун вроде зашуганного тушканчика, которого дети окрестили чушпанчиком. У живущего в своём волшебном мирке Дани Красноутёсова на шкафчике красовалась белая сова. Об остальных детях младшей группы расскажу чуть позже, если, конечно, не забуду.

После оправдательного приговора и возвращения домой абрек-кукарек Мастурбек обходил десятой дорогой не только Эдика и Таню, но и любого ребёнка на улице. А поскольку в новой для Хачикяна тесной комнатушке ему приходилось ночевать с гражданской женой и падчерицей, по ночам он жался к стенке и быстро засыпал. Ни о каком сексе с Екатериной Шынгысовной при Тане не могло быть и речи.

— Слышишь ты, хач проткнутый, какого хрена я тебя содержу, если ты даже супружеский долг не исполняешь! — однажды осмелела Пронина-старшая, ведь несколько месяцев в СИЗО превратили Мастурбека из домашнего тирана и абьюзера в безвольный овощ. — Устройся на работу или выметайся из квартиры!

— Ле-е-е, зачэм работат? У мэня псыхологичэский травм, понымаш, послэ попа трах-трах! — заскулил горе-сожитель.

— А почему ты Эдику больше не делаешь «попа трах-трах»? Меня не трахаешь, так хоть ребёнка порадуй! Ты разве не видишь, как он скучает по анальному сексу?

— А мэня опят хват — и снова моя попа трах-трах! Лючще я на работу пойду, — вздохнул абрек-кукарек.

25 января Тане Прониной исполнилось 7 лет. Её мама специально отпросилась с работы, чтобы угостить детей в младшей группе конфетами, так как знала, что её дочка — жадина и конфетами не поделится.

— 7 лет? Ну ты и старуха! — воскликнул кто-то из одногруппников вместо поздравления.

— Кто это сказал? Поднимись! Я тебе объясню, зайдёшь ко мне отдельно, — грозно прошипела Екатерина.

— А вам сколько лет? — не побоялся спросить Федя Быков.

— Сколько зим, столько лет, сорока ещё нет, — ушла женщина от ответа. — Ещё одно слово — и унесу конфеты. А ну быстро поздравили именинницу!

— ХЭППИ ПЁЗДЭЙ ХУ Ю! — хором крикнули детишки.

— Так-то лучше, — кивнула Танина мама. — Угощайтесь, здесь всем хватит! Если брать по одной карамельке…

Да, излишней щедростью Екатерина Шынгысоана тоже не страдала, но особенные дети были рады и этому. Тем временем троица хулиганов Федя, Саша и Петя чуть не подрались, решая, кому из них достанется конфета Эдика.

— Да чё у нас, лохов больше нет? — прошептал Саша. — Почему бы не отобрать ещё одну конфету у Кирилла, например?

— Потому что нельзя чмырить всех подряд, а то и сам можешь стать чмошником, — рассудительно заметил Федя, вспоминая недавнюю массовую драку.

— Мамаша, вы зачем детей балуете?! — возмутилась пришедшая Зоя Олеговна в сопровождении охранников-клоунов. — Вы ж им перебьёте аппетит!

— Но у моей дочери сегодня День рождения… — промямлила мама Тани.

— Тоже мне праздник! Каждый день у кого-то в мире День рождения, это всего лишь увеличение возраста на 1! Немедленно отдайте конфеты мне, я их спрячу подальше от детей! Нельзя им столько сладкого!

— Да там всего по 1 конфетке каждому…

— Курильщики тоже с 1 сигаретки начинали! Алкаши тоже всего 1 рюмку первый раз попробовали!

— Ну если нельзя, я конфеты домой заберу, почему я должна вам их отдавать? Это я их купила, — слегка повысила голос Екатерина.

— ОХРАНА, ФАС! — скомандовала воспитательница. Александр и Родион быстро скрутили бедную женщину, отобрали кулёк с карамельками и отдали Зое Олеговне.

— А теперь проведите мамашу к выходу, — приказала Злое Говно и закрылась с конфетами в туалете. Клоуны вывели Танину маму за дверь, а дети отчётливо услышали чавканье за дверью.

Охранники в костюмах клоунов настолько грубо и бесцеремонно вытолкали Пронину-старшую на улицу, что она… возбудилась! Её трусики моментально намокли: почти полгода без секса дали о себе знать.

— Мальчики, а что вы делаете сегодня вечером? — хихикая, спросила она.

— Не ваше дело, — холодно ответил Александр.

— Может, зайдёте как-нибудь к нам на чай? — подмигнула Танина мама.

— Не положено, — отрезал Родион.

— Ах так, тогда я вызову милицию и скажу, что вы меня изнасиловали!

— Вызывайте, вам всё равно никто не поверит, — равнодушно произнёс Александр.

— Короче, вот мой адрес, захотите — придёте, — открыла сумочку Екатерина, достала листок и ручку и написала адрес коммуналки. Охранник Саша невозмутимо порвал листок на мелкие кусочки, но всё же успел прочесть написанное.

— ИМПОТЕНТЫ! — топнула ножкой бедная женщина и в слезах убежала прочь.

Так кем же работала Пронина Екатерина Шынгысовна? Учителем начальных классов в обычной Московской школе. Годом ранее женщина наивно полагала, что в сентябре 1993 года она уже будет учит свою дочку-первоклашку, но пока Таня не блистала умом даже в младшей группе садика для особенных детей.

На момент достижения её дочкой семилетнего возраста Пронина-старшая учила третьеклашек, которые потом перепрыгнут через 4-й класс и осенью пойдут уже в пятый, где их будут учить учителя-предметники. Мои слушатели наверняка жаждут знать все подробности о третьестепенных школьниках, которые учились тогда в 3-В, но я помню только, что одного из них звали Вова. Если вспомню что-нибудь ещё, обязательно дополню.

— Дети, тема сегодняшнего урока — «Многочлены», — начала Екатерина Шынгысовна очередной урок математики в один из февральских дней и резко замолчала. В её воображении тут же появилось много членов, которые окружили её со всех сторон, и она снова возбудилась. Один тонкий, но очень длинный воображаемый член уже входил в её сочную дырочку…

— Екатерина Шынгысовна, что это вы делаете? — рассмеялся третьеклассник Вова, и Пронина-старшая от стыда чуть под землю не провалилась. Сама того не замечая, она задрала длинную юбку, отодвинула трусы в сторону и уже успела засунуть кончик указки во влагалище! Густо покраснев, она бросила указку и выбежала в коридор. Боже, какой позор! Только бы дети никому об этом не рассказали… Но ведь по-любому кто-то скажет… Хотя кто ж им поверит! Последняя мысль успокоила учительницу, и она вернулась в класс и продолжила урок как ни в чём не бывало.

Как же Екатерине повезло, что тогда ещё не было мобильных телефонов с камерами! А без них россказням третьеклассников не поверили даже их родители, так что всё обошлось.

Наступил март. Пожилой хозяин Педорец Матвей Самуилович сидел в кресле и смотрел какую-то передачу с Листьевым, не зная, что ровно через два года тот трагически погибнет. По телевизору рассказывали, что народные депутаты настроены против Ельцина и хотят развалить страну. Это не могло понравиться старику, поддерживавшему Бориса Николаевича. Тяжело вздохнув, он выключил телевизор и закурил.

— Матвей Самуилович, не надо здесь курить, выйдите на балкон! — возмутилась Катя Галактионова.

— Моя квартира — что хочу, то и делаю! — заупрямился дед. — Мало того, что СССР развалили, так ещё и Россия может распасться! Что ж тогда от неё останется? Вы лучше об этом подумайте, щенки!

Через минуту комнату наполнил едкий вонючий дым. Все пассивные курильщики закашлялись, включая детей, а активному курильщику было хоть бы хны. Он думал о России-матушке. Да так думал, что ему резко приспичило в туалет. Но едва Матвей Самуилович встал с кресла, как у него закружилась голова, его вырвало прямо на пол, а штаны моментально стали мокрыми спереди и обосранными сзади. Не устояв на ногах, старик упал лицом в собственные рвотные массы.

К счастью в коммуналке имелся телефон, хоть им и редко пользовались. Жена Макара поспешила вызвать скорую, вто только скорая ехать не спешила.

— Кажись, обосранный, обоссанный и обрыганный вонючий дед не дышит! Кто сделает ему искусственное дыхание? Чур, не я! — крикнула Катя Галактионова и повернулась к приёмному сыну. — Нет, Эдик, не исхуйственное, а искусственное, не трогай дедушке писю.

— Чур, не я! — отозвалась её тёзка Пронина.

— Чур, не я, — повторил Макар. — А дети не умеют его делать. Тётя Мадина! Подойди-ка сюда!

— Мощит, я и бил пэдофилом, но я нэ гэрёнтофил! Нэ буду я иму дэлать рёт в рёт! — испуганно замотал головой Мастурбек, когда ему объяснили, что нужно делать.

— Хорошо, но если дед сдохнет, мы все скажем, что это ты его убил. И тогда «твоя попа трах-трах» будет ещё лет 10, если не больше, — спокойно сказал программист.

— НЭ НАДО ПОПА! Я СДЭЛАЮ! — задрожал абрек-кукарек, перевернул неподвижного Матвея Самуиловича на спину и нагнулся над бесчувственным телом, морщась от отвращения.

— Давай, целуй его в засос! И непрямой массаж сердца не забудь! Нажимай на грудь! — командовал Макар.

Когда фельдшеры скорой помощи наконец соизволили прибыть, Мастурбек успел насквозь пропотеть, выбиться из сил и даже наблевать на пол от отвращения, делая старику сердечно-лёгочную реанимацию.

— Фу, что это за пиздец! Вы бы хоть прибрались к нашему приходу! — сморщил нос фельдшер в грязных сапогах, оставив с десяток следов на ковре.

— А его точно можно спасти? — задумался второй фельдшер. — Если мы доставим жмура, нас точно вздрючат, мол, мы портим больнице статистику. Может, дадим ему сдохнуть и напишем, что он уже был мёртв к нашему приезду?

— Вы нормальные вообще?! — вспыхнула жена Макара. — А как же клятва Гиппократа?

— Так это Гиппократ давал клятву, а не мы, — пожал плечами циничный медработник.

— Ладно, грузим деда, авось в ОРИТ откачают, — решил первый фельдшер и приготовил носилки.

Забегая вперёд, могу сообщить, что в тот злополучный день Матвею Самуиловичу всё-таки не дали уйти на тот свет. Но надолго ли?

Угадайте, кого в коммунальной квартире поздравили с 8 марта? Катю? Другую Катю? Таню? Нет, нет и ещё раз нет. В этот раз букет красных роз торжественно вручили дяде-тёте Мастурбеку-Мадине.

— А как же я? — обиделась его гражданская жена. — Неужели я не заслужила простого женского счастья в этот день?

— Молчи, женщина, твой праздник… А, ну да, — начал Макар и запнулся. — Ничего, в следующем году и тебя поздравим, не переживай.

— А как там Матвей Самуилович? Может, проведаете его? — предложила Пронина-старшая, сделав вид, что очень переживает за старика. На самом деле она видеть не хотела ни Мастурбека, ни тех, кто его поздравил с Международным женским днём.

— Не хочу к сталику́, он такой вонючий и стлашный! — заревел Эдик.

— А ты, Танечка, проведаешь дедушку Матвея? — обратилась мама к дочке.

— Белё-о-ок… — протянула она.

— Это значит «да» или «нет»?

— Белёк, — пожала Таня плечами.

— Короче, поезжай с дядей Макаром и тётей Катей. Мастурбина, ты тоже поезжай, хоть сегодня отдохну от тебя, — буркнула Пронина-старшая. Очевидно, некогда властный абьюзер Мастурбек Пэрэм-оглы окончательно превратился в тряпку.

— Остались мы с тобой одни, Эдик, — констатировала факт Екатерина. — Поиграй пока в своей комнате, а я приму ванну, хорошо?

— Холошо, — кивнул усатый мальчик.

Женщина закрылась в ванной комнате и посмотрела на себя в зеркало. Её сходство с Ингой если и было, то весьма отдалённое. Екатерина тоже была брюнеткой, но выглядела она куда старше Бородиной. К тому же у Прониной-старшей был слегка монголоидный разрез глаз (не зря же она Шынгысовна), но умственный монголизм передался лишь Тане.

Продолжая смотреть в зеркало, женщина не спеша разделась и сняла нижнее бельё. Да, красавицей она не была, хотя совсем уж уродиной я бы её не назвал. Груди обвисшие, причём правая свисала чуть больше левой, местами целлюлит, небольшой жирок по бокам. И умеренная растительность на ногах и не только.

— Да уж, запустила я себя… — пробормотала Екатерина, взяла бритвенный станок и включила горячую воду для ванны. Пока та набиралась, голая женщина стала аккуратно сбривать волосы, чтобы привести себя в порядок хотя бы на 8 марта.

Когда Пронина-старшая закончила с бритьём, горячая вода уже набралась (женщина в это время прервалась, чтобы закрыть кран) и успела остыть до тёплой. Екатерина залезла в ванну и расслабилась, радуясь тишине и спокойствию (анальные игры Эдика Черненко с засовыванием различных игрушек в зад были практически бесшумными). Но вдруг ей снова резко захотелось секса. Танина мама потеребила клитор под водой, но удовольствия ей это не доставило. Предметов фаллической формы в ванной не было: все флаконы с гелями и шампунями были сплюснуты с боков. В любом случае просто пихать абы что себе во влагалище Екатерине не хотелось: она хотела именно заняться сексом, а не просто помастурбировать.

Приняв ванну, сексуально голодная женщина спустила воду, надела халат на голое тело и вышла в общую комнату. В комнате Галактионовых и Эдика послышалась негромкая возня. Екатерина решила посмотреть, чем занимается усатый мальчик в отсутствие приёмных родителей.

Видимо, Черненко давно закончил с анальными играми, ибо в тот момент он выстроил всех игрушечных зверей в ряд и по очереди бил их резиновым молоточком, приговаривая:

— Плохие звели, всех забаню! Тебя, заяц, забаню за то, что ты подделживаешь Ельцина, а тебя, волк, за то, что до сих пол не съел подонка! А ты, медведь, почему улыбаешься? Ты стоишь и ничего не делаешь, тебе бан за бездействие!

— Эдик, а зачем ты бьёшь бедных зверят? Им же больно! — засюсюкала Пронина-старшая.

— Потому что я сильней, и они не могут сдачи дать мне! — задрал нос маленький тиран.

— А тебе будет приятно, если тебя дети в садике будут бить? — спросила женщина, пытаясь вызвать в ребёнке эмпатию.

— Они и так меня бью-у-у-ут! — впервые признался Эдик, ведь рядом не было Тани, которая грозным выкриком «Белёк!» могла бы остановить ябеду. В ту же секунду его боевое настроение резко упало, и Черненко в очередной раз заплакал.

— Как бьют? Ты же говорил, что всё хорошо! Бедный Эдичка! — сжалилась Екатерина и обняла ноющего усатика. И тут она почувствовала, как её соски под халатом затвердели! Танина мама хотела было выйти поскорее, пока ещё что-нибудь не произошло, но её ноги будто приросли к полу.

— Тётя Катя, что с вами? — спросил мальчик. Ну вот, даже он заметил, что с ней что-то не так!

Не до конца осознавая, что она делает, Екатерина потрогала Эдику гениталии через одежду. Естественно, крохотный писюнчик трёхлетнего мальчика был едва ли больше её клитора, о сексе с ним не могло быть и речи… Стоп, какой вообще может быть секс с трёхлетним ребёнком!

— Тётя Катя, что вы делаете? Так только дядя Мастулбек ланьше делал, пока его не заблали. Вы тоже хотите меня в попу? — поинтересовался малыш.

— Н-нет, это не то, что ты подумал, — пролепетала бедная женщина, чувствуя себя сумасшедшей.

— Да не бойтесь, я никому не скажу, — весело подмигнул Эдик и нагнулся, как бы приглашая войти в него сзади.

— Но я тоже хочу, чтобы в меня засунули писю, — вырвалось у Екатерины. — А у тебя она ещё маленькая.

— Но я не хочу ни в кого совать писю! Я хочу, чтобы в меня совали писю! — выкрикнул маленький пассив.

— А какие писи тебе нравятся?

— Большие и толстые, как у дяди Мастулбека!

— Забудь о нём, Эдик. Ему в тюрьме насовали столько пись, что он больше не хочет, — вздохнула Пронина-старшая.

— В тюльме суют писи? Ух ты, тогда я тоже хочу в тюльму! — обрадовался усатый гомик. — Как туда попасть? Пусть и меня забелут, как дядю Мастулбека!

— Но для этого нужно, во-первых, вырасти, во-вторых, самому насильно сунуть в кого-то писю.

— Но дядя Мастулбек совал мне писю не насильно!

— Любое сование писи в деток считается насильным, — объяснила Екатерина и снова почувствовала странное возбуждение. — Я прилягу на кровать, хорошо? Если хочешь, ложись рядом.

Оба легли на кровать и устроились поудобнее. Но пока женщина устраивалась поудобнее, из её халата случайно вывалилась одна из грудей.

— Тётя Катя, а что это у вас? — спросил любознательный Эдик.

— Это сися. Ты разве не сосал сисю, когда был совсем-совсем маленьким?

— Нет, я сосал разные писи. Из них ещё молочко выстреливало, и я его глотал, — признался усатик, который был на исхуйственном вскармливании.

— А сисю хочешь пососать? Смотри, какой сосочек твёрдый!

— Какой-то он маленький, не такой, как пися, — скривился мальчик-минетчик.

— А ты попробуй! — предложила Пронина-старшая и погладила Эдика по головке. По головке полового члена через одежду. — Вот так, ложись поближе ко мне и открывай ротик. ОГО! Не надо так широко, ты же не всю сисю будешь заглатывать! Закрой ротик и слегка приоткрой, умничка. Бери мой сосочек, только не кусай. Вот так, молодец…

Юный Черненко закрыл глаза, представляя, что во рту у него член, а не сосок, и старательно зачмокал, явно получая от этого удовольствие. Не меньший кайф ловила и сама обладательница сиси:

— Да, мой мальчик, молодец! Ещё, ещё, ЕЩЁ!

— Фу, какая бяка! — вдруг закашлялся Эдик и сплюнул что-то белое. Да это же молоко, хотя Екатерина не кормила грудью уже несколько лет!

Женщина почти получила долгожданный оргазм, оставалось совсем чуть-чуть! Но Эдик наотрез отказывался продолжить сосание груди.

— А ты любишь мороженое? — внезапно спросила Пронина-старшая.

— Оно холодное, я заболею, — промямлил усатик.

— А у меня есть тёплое мороженое, будешь?

— Ух ты, хочу! — загорелись глаза у малыша.

— Тогда угощайся, — сказала женщина и распахнула халат. — Мороженое ТАМ, между ножек.

— Где? — не понял мальчик.

— Оно невидимое, но очень вкусное. Сейчас я раздвину ножки, а ты ложись туда и начинай лизать.

Бритый лобок сексуально голодной женщины выглядел довольно презентабельно, но половые губы неаппетитно свисали, да так, что трудно было сказать, где большие половые губы, а где малые. Зато клитор был виден невооружённым глазом. Эдик склонился над гениталиями Таниной мамы и осторожно лизнул их. Как ни странно, ему понравилось, и он принялся лизать уже увереннее.

Екатерина была на седьмом небе от счастья: трёхлетний мальчик делал ей куннилингус не хуже взрослого подкаблучника со стажем, а его нежные усики дополнительно стимулировали клитор, что в разы усиливало сладострастные ощущения от процесса. Вскоре последовал бурный оргазм со сквиртом в виде фонтанчика. Довольный Эдик поспешил слизать выстрелившую жидкость и в тот момент тоже был на седьмом небе от счастья.

— Хочу ещё! — завопил мальчик, досуха вылизав тёте Кате весь лобок.

— А ты хочешь устроиться на хорошую работу, когда вырастешь? Хочешь почти ничего не делать и получать хорошие деньги? — для чего-то спросила голая женщина.

— Я буду плогламмистом, как мой папа! — уверенно ответил мальчик. — И буду всех банить!

— Программист — это хорошая профессия. А знаешь, как сделать так, чтобы тебя взяли на работу, и чтобы потом ты стал главным программистом?

— Не-е-ет, — растерялся Эдик.

Вместо ответа Екатерина перевернулась на живот, заняла коленно-локтевую позу и подставила малышу свой анус.

— Угощайся, — улыбнулась женщина, и язык Черненко послушно заскользил между её слегка обвисшими ягодицами.

— ЧТО ПРОИСХОДИТ?! — раздался пронзительный визг. Похотливая Пронина-старшая так увлеклась, что не услышала, как открылась дверь в комнату.

— Не ожидал от тебя, — послышался спокойный голос. Екатерина, которой Эдик делал до этой секунды анилингус, повернулась и застегнула халат.

— Я… Я… А почему Мастурбеку можно было, а мне нельзя?! — взвизгнула она в ответ.

— Потому что мы должны быть толерантны к национальным меньшинствам, — ответил Макар.

— А у меня отец Шынгыс, я тоже нацменьшинство! — не унималась растлительница.

— Новиопка ты, а не нацменьшинство! — рявкнула приёмная мать Эдика и дала тёзке пощёчину такой силы, что та упала с кровати. — Пошла вон из квартиры, чтобы духу твоего здесь не было!

— А как же Таня?

— И дочку свою дебильную забирай!

— А как же Мастурбек?

— А Мастурбек пусть остаётся, от него хоть какая-то польза. Да и толерантность никто не отменял! — разошлась Екатерина Фёдоровна не на шутку.

Пришлось обеим Прониным собрать вещи и покинуть коммунальную квартиру. На фоне столь громкого события я уж и не вспомню, что ещё интересного произошло в 1993 году.

Ах да, вспомнил: 3 октября состоялась небольшая заварушка, в ходе которой чуть не убили 17-летнего Лёшу Навального, но 4-летний Эдик закрыл его своим телом, и снайпер, целившийся в юношу, пожалел ребёнка и не стал стрелять.

Глава VI

Наступил 1994 год. В День святого Валентина было решено порадовать всех влюбленных расстрелом Андрея Чикатило, который тоже по-своему любил женщин и детей. Французы и англичане наконец-то получили возможность ездить друг к другу в гости без всяких паромов.

А что там у хохлов? Отжав у них ядерное оружие, мы пообещали братьям нашим меньшим, что не будем на них нападать. И тогда мы действительно верили, что выполним это обещание, но… не судьба. Также 1994 год был богат на новых диктаторов: к власти пришли Лукашенко и Ким Чен Ир. Ну и раз уж я упомянул хохлов, то и Кучма тоже.

И хотя рубль упал почти до уровня зимбабвийского доллара, это было время моей молодости, мои девяностые.

За прошедший год Екатерина Пронина со своей умственно отсталой дочерью так и не вернулись в коммуналку, а мои родители в последнее время так сильно намекали, что я уже взрослый и хватит сидеть у них на шее, что в августе я собрал вещи и покинул родную квартиру. На этот раз навсегда. И как вы думаете, куда я переселился? Правильно, в ту самую коммуналку!

— Рад тебя видеть, Иван. Будешь спать с Мастурбеком в комнате площадью 4 м², — поприветствовал меня Макар. — Составишь ему компанию, а то ему без гражданской жены и падчерицы совсем скучно и одиноко.

— Э-э-э… Что значит «спать»? — скривился я при виде далеко не самого достойного и чистоплотного уроженца Кавказа.

— Просто спать, ничего больше. Ни переспать, ни недоспать, а именно спать, — не слишком успокоил меня Галактионов. — И постарайся не попадать в тюрьму даже на 15 суток: Мастурбек был опущен в СИЗО, и если сокамерники узнают, что ты ночевал в одной комнате с петухом, тебя будут ждать… кхм… неприятности.

— Спасибо за гостеприимство, — не без сарказма кивнул я, но выбора у меня не было: в просторной комнате площадью 24 м² ночевали Макар, Катя и Эдик, а в ещё одной, помимо общей, проводил львиную долю времени хозяин квартиры Матвей Самуилович. После инсульта в прошлом году он едва передвигался, но всё никак не умирал и регулярно напоминал глупой молодёжи, как он бил фашистов в Великой Отечественной войне.

На пятый День рождения приёмные родители торжественно вручили Эдику Черненко куклу Барби. Возможно, это был не самый удачный подарок, но не дарить же маленькому пассивному гомосексуалисту солдатиков!

— Ты уже большой мальчик, так что не вздумай пихать куклу себе в попу, а то накажу! — пригрозил имениннику Макар.

— Моё очко, кому хочу — тому даю! — заупрямился усатик, но строгий взгляд приёмного отца заставил его притихнуть.

Раздался звонок в дверь, и Катя (теперь уже ясно, какая — её тёзка Пронина давно уж здесь не жила) побежала открывать. За порогом стоял неизвестный старик в очках. Его строгий деловой костюм (особенно галстук) настолько диссонировал с обшарпанным интерьером хрущёвки, что женщина (пожалуй, уже тогда она была старовата для девушки) решила, что дед наверняка ошибся домом.

— Ты решила, что я ошибся домом, не так ли? — проворчал старик.

— Я этого не говорила, — растерянно пролепетала Катя.

— Не говорила, но подумала. Хотя подумала — это громко сказано. Вряд ли ты способна просчитать даже на два хода вперёд.

— Что вы…

— Что я себе позволяю? — перебил Галактионову строго одетый дед. — Мне всё равно недолго осталось, могу себе позволить.

— Должно быть, вы пришли к Матвею Самуиловичу? — предположила Екатерина.

— Верно, простейшие замыслы ты всё-таки в состоянии разгадать. Ну что ты встала передо мной, как король в оппозиции? Сделай ход назад и пропусти меня!

— Что, простите? — не поняла женщина, но всё же впустила старика в квартиру.

— Самуилыч, ты где? Почему у тебя такая молодёжь глупая? — бесцеремонно крикнул старик, едва войдя внутрь.

— Я тебе дам «Самуилыч», фашист… — рассердился хозяин коммуналки и вышел прогнать нарушителя спокойствия. — МОИСЕИЧ! Ты ли это?

— Конечно, я, старый хрен, кто же ещё! Сколько зим, сколько лет! — обрадовался незнакомец и обнял Матвея Самуиловича, как старого в обоих смыслах друга.

— Солока́ ещё нет, а всего четыле года, — процитировал детскую книжку появившийся из ниоткуда Эдик.

— Точно, четыре года не виделись, какой сообразительный молодой человек! — похвалил усатика Моисеевич. — В шахматы умеешь играть?

— Нет, это дулацкая игла, — ляпнул Черненко, и незнакомец вмиг посуровел.

— Да что ты понимаешь в шахматах, сопляк! — рассердился старик в деловом костюме. — Ещё молоко на губах не обсохло…

— Сперма… — тихо поправил его Макар.

— Что-что?

— Не молоко, а сперма на губах не обсохла. Он был на исхуйственном вскармливании, — признался Галактионов.

— Вот оно что! Не вышел из жизненного дебюта, значит? — сказал дед. — Ну ничего, хочешь ты или нет, молодой человек, а я тебя научу играть в шахматы!

— Моисеич, но ты же сам сказал, что шахматам нельзя научить, шахматам можно только научитьСЯ, — вмешался Педорец.

— Но компьютер же не сам научился играть? Его кто-то научил, верно? — возразил гость. — Но пусть машина считает хоть миллионов вариантов в секунду, ей никогда не победить Каспарова!

— Это почему же? — не согласился программист. — Вычислительная мощность компьютера с каждым годом растёт в геометрической прогрессии, поэтому с уверенностью могу сказать, что уже через несколько лет компьютер сможет обыграть даже чемпиона мира.

— А какой у вас разряд, позвольте полюбопытствовать? — язвительно спросил Моисеич. — Вы хоть умеете ставить мат слоном и конём одинокому королю?

— Нет, но я прекрасно умею делегировать компьютеру те задачи, с которыми не могу справиться самостоятельно, — парировал Макар. — Что касается шахмат, то уж старичка, который периодически играет с такими же старичками на лавочке в парке, я точно обыграю.

— Да ну? — не унимался пожилой гость. — Самуилыч, неси доску, сейчас посмотрим, кто кого!

— Меня — дядя Мастулбек, пока он не стал тётей Мадиной… — отозвался Эдик, отвечая на мнимый вопрос «кто кого», и все засмеялись.

— Какой у тебя рейтинг Эло? — спросил Моисеич у противника перед партией, когда фигуры уже были расставлены. — В зональных и межзональных турнирах хоть раз принимал участие?

— Я на зоне не сидел, — не понял вопроса Макар.

— Всё с вами ясно, молодой человек. Дам вам «небольшую фору», — с издёвкой произнёс поехавший на шахматах старик и убрал с доски своего ферзя. — Вы хоть правила рокировки и взятия на проходе знаете? Не будете потом возмущаться, если я возьму пешку на поле, через которое она проскочила?

— Конечно, знаю, — не без раздражения ответил программист и поставил белую пешку на d4.

— Закрытый дебют, значит? Значит, детский мат мне ставить не собираетесь? — не унимался дед и ответил ходом d5.

Макар действительно неплохо играл в шахматы и с лишним ферзём при нормальной игре должен был победить, но Моисеич защищался настолько непредсказуемо и парадоксально, что поставить мат ему никак не удавалось. Тогда игравший белыми прорвался пешками на ферзевом фланге, чтобы превратить их ещё в парочку ферзей, но вдруг…

— Сдавайтесь, молодой человек, вам мат в 14 ходов при наилучшей защите, — улыбнулся вредный старик.

700px

— Как мат? Король же убегает, — не соглашался программист. — Да тут максимум вечный шах!

— А я сейчас вам покажу, откуда на короля готовилось нападение… — сказал Моисеевич и быстро записал все возможные варианты на листе бумаги:

1. … Лb1++
2. Kph2 Kg4+
3. Kph3 Kf2+:

• 4. Kph2 Лh1x
• 4. Kph4 Лh1+
  5. Крg5 Лg8+
  6. Kpf5 Лh5+:
  • 7. Cg5 Лg:g5+
    8. Kpe6 Kc5+:
    • 9. Kpf7 Лh7+:
      • 10. Кpе(f)8 Лg8x
      • 10. Kpf6 Kfe4x
    • 9. Kpe7 Лh7+:
      • 10. Kpe(f)8 Лg8x
      • 10. Kpd(f)6 Kfe4x
      • 10. Kpd8 Лg8+
        11. Ce8 K:b7x
    • 9. Kpd(f)6 Kfe4+
      10. Kpe7 Лh7+:
      • 11. Kpe(f)8 Лg8x
      • 11. Kpd8 Лg8+
        12. Ce8 K:b7x
  • 7. Kpe6 Kf8+:
    • 8. Kpd(f)6 Ke4+
      9. Kpe(f)7 Лh7+
      10. Kpd(e)8 Ke6x
    • 8. Kpf7 Ke4!!:
      • 9. угроза Лh7+
        10. Kpe8 Ke6x
      • 9. Cb4(Ke7) Лh7+
        10. Kpe8 Kf6+
        11. Kpd8 Ke6x
      • 9. Kpe8! Лh7!!:
        • 10. угроза Ке6х
        • 10. Сb4(h6) Ke6+
          11. Cf8 Л:f8x
        • 10. Ke7 Kf6+
          11. Kpd8 Ke6x
      • 9. Ch6 Л:h6!:
        • 10. угроза Лh7+
          11. Kpe8 Ke6x
        • 10. Kpe8 Лh7!:
          • 11. угроза Ке6х
          • 11. Ke7 Kf6+
            12. Kpd8 Ke6x
    • 8. Кре7 Лh7+:
      • 9. Kpd(e)8 Ke6x
      • 9. Kpf6 Kg4+
        10. Крf5 Лh5+:
        • 11. Cg5 Лg(h):g5+
          12. Kpe4 Kf2+
          13. Kpf3 Лf5x
        • 11. Kpe4 Kf2+
          12. Kpf3 Лf5+
          13. Cf4 e4x
      • 9. Kpd6 Лg6+
        10. Kp:e5 Лh5+:
        • 11. Kpf4 Лf6x
        • 11. Cg5 Лh:g5+
          12. Kpf4 Лg4+:
          • 13. Kpf3 Лf6x
          • 13. Kpe5 Cd4+
            14. Kpf5 Л6g5x
          • 13. Kpf5 Cd4!:
            • 14. угроза Л6g5x
            • 14. Фd2 Лf6x

Бедный Макар Галактионов потерял дал речи и немедленно капитулировал, пожав чудо-старику руку. Затем он полчаса лихорадочно двигал фигуры на доске, всякий раз убеждаясь в правильности записанных вариантов.

— Невероятно! — только и смог изречь программист. — Просто невероятно!

— Разрешите представиться: Ботвинник Михаил Моисеевич, шестой чемпион мира по шахматам…

Да, эту встречу я запомнил надолго! К сожалению, тогда при виде патриарха советских шахмат я так застеснялся, что не проронил ни слова, но ту партию он провёл просто великолепно. Мы ещё немного посидели за столом в общей комнате, Ботвинник не без насилия всё-таки научил Эдика азам шахмат и пообещал, что обязательно придёт и проверит уровень его игры, так что Черненко вздохнул с облегчением, когда великий шахматист наконец-то ушёл.

1 сентября юный Черненко перешёл в старшую группу детского сада для особенных детей. Естественно, как Эдик был омегой, так им и остался. Но среди его одногруппников был новенький. У этого мальчика была большая голова странной формы, вздутая сверху — внешне он напоминал какого-то гуманоида.

— Познакомьтесь, дети, это ваш новый товарищ Дима Комитетов, он приехал к нам из Воронежа, — представила новичка воспитательница в сопровождении охранников-клоунов. — У него гидроцефалия и умственная отсталость. Надеюсь, вы быстро найдёте с ним общий язык.

— Зоя Олеговна, а что такое гидроцефалия? — спросил рыжий мальчик по имени Рома.

— Это когда в голове вместо мозгов водичка, — объяснила женщина, и пятилетние дети дружно засмеялись.

— Вы все пидоры, ухожу я от вас! — пискнул Дима и заплакал, чем вызвал ещё больший хохот. Как только воспитательница ушла, Федя Быков прописал новичку оздоровительный поджопник, чтобы тот не зазнавался.

— Ого, ты дал поджопник не мне, а длугому мальчику! — удивился юный Эдуард Павлович и тоже получил поджопник.

— Кажется, ты хотел уйти от нас, Вода Вместо Мозгов? Скатертью дорога, мы тебя не держим, — объявил Федя, и остальные дети дружно закивали.

— Ха-ха-ха, лохи, купились! Мало ли что я сказал! Я и вы на разных уровнях развития! — задрал нос новичок. Из задранного носа тут же полилась кровь — конечно, не без помощи главного хулигана Феди.

— Это точно, мы с тобой на разных уровнях, — согласился Быков. — Ещё чё-нибудь хочешь вякнуть на нас, Водоголовый?

— Ой, я укакался, — выпучил глаза Дима, и комнату быстро заполнила характерная вонь. Под его колготками показалась струйка поноса, отдельные капли которой падали на пол.

— ФУ-У-У! — сморщили нос дети и закричали. — Зоя Олеговна, этот пидорас обосрался! Идите мойте его, мы с ним играть не будем!

— Ты посмотри на эту скотину! Она же вся обосранная! — воскликнула воспитательница, прибежав на шум. — Но я такого засранца мыть не собираюсь. Дети, кто из вас хочет помыть обкакавшегося новичка и отдать ему свои запасные вещи?

— Э-э-эдик Черне-енко хочет! — дружно решили дети и злорадно засмеялись.

— Эдик, ты хочешь? — спросила Зоя Олеговна у омеги. В это время Саша Головин дал усатому мальчику подзатыльник, и тот непроизвольно кивнул.

— Отлично, тогда вы с Димой идёте в душ, а остальные дети могут пока немного поиграть.

— УР-РА-А-А! — обрадовались пятилетки.

— Зоя Олеговна, а в душе воды нет! — выглянул Эдик из душа.

— Значит, языком всё вылижи, — то ли в шутку, то ли всерьёз велела воспитательница.

— Давай лижи, Эдик-педик, ты слышал, что сказала тебе Зоя Олеговна? — с издёвкой произнёс Дима в ду́ше и снял обосранные колготки вместе с обосранными трусами.

Если бы подобное сказали в Интернете, Черненко обязательно заблокировал бы наглеца, но в реальной жизни мальчик-омежка мог лишь засунуть язык в жопу, что он и сделал — на этот раз в чужую жопу.

Уж что-что, а сосать и лизать усатое дитё умело превосходно. Его язык быстро стал коричневым от жидких экскрементов, но Эдик продолжал до тех пор, пока не вылизал задницу и ноги новичка до блеска. В это время в душ вошла воспитательница оценить качество выполненной «работы»:

— Молодец, Эдик, хоть что-то ты умеешь! — похвалила его Зоя Олеговна и машинально повернула кран. Из душевой лейки полилась вода, как и полагалось.

— А я в длугую столону кланик клутил, и воды не было… — опустил голову Черненко с привкусом говнеца во рту и заплакал.

— Дети, идите посмотрите на нашего героя! Несмотря на то, что в душе была вода, он самоотверженно вылизал нашего нового товарища языком! — объявила Злое Говно, дабы поднять свою репутацию в глазах воспитанников и ещё больше унизить юного Эдуарда. Разумеется, дети засмеялись пуще прежнего, включая Диму Комитетова.

— А чтобы скрепить дружбу Эдика и Димы, пусть Эдик отдаст ему запасные вещи! — предложила воспитательница под оглушительный хохот, и усатик вновь не смог отказаться. Отныне они с новичком делили один шкафчик с нарисованным петушком на двоих.

А где же Таня Пронина? За её несусветную тупость восьмилетнюю девочку оставили на второй год в средней группе с четырёхлетками. И это в детском саду для особенных детей! Я уж и не вспомню, где она жила с мамой после того, как их выселили из коммуналки, но наверняка могу сказать, что любительница бельков была теперь в другой комнате с другими детьми и с прежним коллективом, включая Кирилла Кулыгина, практически не виделась.

Будучи не очень надёжным рассказчиком, я так и не перечислил всех до единого детей из группы Эдика. Сто́ит ли представлять слушателям Таниных новых одногруппников?

Вы спро́сите, почему я называю вас слушателями, а не читателями или хотя бы зрителями? Потому что я не писатель, а рассказчик. А записывал всё это не я, а литературный негр.

Блин, сам себя перебил, на чём я остановился? (Это записывать было необязательно.) Первыми, кто не побоялся познакомиться со вдвое старшей Таней, были Серёжа и Ян:

— Привет, ты такая большая, давай дружить?

— При… вет… — выдавила из себя Пронина. В этом году она уже знала не только «белёк», но другие слова пока что давались ей с трудом.

— Ты за белых или за чёрных? — неожиданно спросил Ян.

— Белёк! То есть… за… бе-лых, — робко ответила Таня.

— Ах ты ласиска! — подбежала к ней какая-то недружелюбно настроенная шепелявая девочка.

— Но ты белёк… белая, — растерялась Пронина.

— Ну и сто, сто я белая! Я сё лавно подделжую сёлных!

— А вот и не подерётесь! — выкрикнула ещё одна девочка.

— А вот и побелёк… поделёк… БЕЛЁК! — возразила Таня и так толкнула малолетнюю антирасистку, что та упала и проскользила по полу пару метров.

— Я Клале Каловне лассказу! — заплакала упавшая девочка и побежала к воспитательнице Кларе Карловне. Точно описать эту женщину я вряд ли смогу, но, во всяком случае, объективно она была лучше, чем Зоя Олеговна.

— Татьяна, как тебе не стыдно! — обратилась женщина к обидчице. — Сейчас же извинись перед… как там её зовут…

— Ага, как новенькую зовут, вы знаете, а моё имя за год не выусили! — наехала обиженная девочка уже на воспитательницу. — Я маме лассказу, и вас уволят!

— Гы-гы-гы! — рассмеялся Серёжа.

— А ну быстро все заткнулись! — приказал толстый мальчик. — Все слушаемся Клару Карловну!

— А то сто будет? — с издёвкой спросил мальчик с выбитым зубом.

— А то второй зуб выбью, — невозмутимо ответил маленький толстяк.

— Ладно, молсю, — опустил голову беззубый (не в том смысле, что у него вообще зубов не было, а — ну вы поняли).

Об оставшихся младшей и подготовительной группе могу сказать лишь то, что в первой был младший брат Денис, а во второй старший брат Коля — оба из одной семьи.

В один из прохладных октябрьских дней я решил прогуляться по парку. Листья на деревьях уже пожелтели — не зря украинцы назвали этот месяц жовтень. Я подошёл к большой ёлке и с ностальгией вздохнул: именно здесь справляла большую нужду давно уже покойная мама Эдика Черненко почти 6 лет назад, когда я её впервые увидел.

— Ваня, ты мне нужен! — раздался знакомый голос. Я обернулся и увидел Ингу, которая лихорадочно рылась в опавшей листве.

— Для тебя хоть звезду с неба достану! — воскликнул я, забыв обо всём на свете.

— Не надо мне твоей звезды! Помоги мне найти клитор!

— Что, прости?

— Кли-тор! Без него я не могу получить удовольствие от секса!

Как и всегда, Инга Бородина была сногсшибательно красива, но даже глядя в её очаровательные глаза, я начинал осознавать бредовость происходящего. Скорее всего, это был сон, поэтому я немедленно предложил Инге заняться любовью, и она согласилась и начала раздеваться прямо в парке!

— Вы что себе позволяете! — крикнула какая-то бабка, которая выглядела очень уж чётко и реалистично для сновидения.

А вдруг это был не сон? Да ладно, пофиг. Щас я отлюблю свою Ингу по полной…

— КХ-Х-Х! — послышался оглушительный храп, и я резко открыл глаза. Вместо Инги в полумраке я разглядел голую раздолбанную задницу Мастурбека, с которой я только что снял трусы, и чуть было не трахнул его!

Было около шести утра, но спать мне больше не хотелось — и это в выходной день, а утренняя эрекция пропала на ближайшие месяца два. Я аккуратно надел трусы обратно спящему абреку-кукаре́ку, тихо вышел и включил телевизор в общей комнате.

По одному из каналов шёл повтор передачи «Звёздный час». К сожалению, начало я пропустил, да и середину тоже. В финал прошли кучерявый подросток лет 15 в розовой футболке с изображением какой-то девчачьей японской хрени и мальчик лет 13, но более мужественный и с волевым подбородком. Каждого из противников звали Андрей.

Ведущий Сергей Супонев поставил перед парнями табличку со словом ИМПЕРАТОР. Требовалось составить из букв этого слова как можно больше слов поменьше.

— Я тоже скоро стану императором! — воскликнул мальчик помоложе. Это был Андрюша Зелев. А юный полупокер напротив величал себя рыцарь Полина.

— Этот мальчик больше похож на девочку, так что Андрей Зелев, как истинный джентльмен, даст ему небольшую фору и начнёт первый, — объявил ведущий.

— ТРАП! — тыкнул мальчик из Екатеринбурга пальцем в противника, и Супонев принял это слово.

— ПИРАТ! — обозвал Андрюша Онегин его в ответ.

— РОМ! — вспомнил Зелев напиток пиратов.

— РОТ! — ответил «рыцарь», представив, куда этот ром вливается, а также собственное исхуйственное вскармливание.

— РОТА! — представил будущий Император, как рота солдат сношает противника в рот.

— МОРЕ! — ответил Онегин, представив пиратский корабль на волнах.

— ИМПОРТ! — вспомнил Зелев заморские товары.

— ПРИМАТ! — хихикнул будущий анимешник и ткнул в противника пальцем.

— РЕПА! — пригрозил младшенький кулаком, будучи готовым двинуть в репу.

— ОР! — проорал с него Андрюша-Полина.

— ПЕРО! — намекнул Зелев на ножик в своём кармане.

— ОПЕР! — намекнул полупокер, что пожалуется в милицию, если тот нападёт на него с ножом.

— «Опер» нельзя, это жаргон, — вмешался ведущий.

— Тогда ОПЕРА!

— ПРИМА! — вспомнил екатеринбуржец про свои сигареты.

— А почему «опер» нельзя, а «Прима» можно? — заскулил старшенький.

— Потому что есть не только «Прима», но и «прима», — доступно объяснил ведущий.

— ПАРИ! — хотел было поспорить Онегин, но вовремя вспомнил это слово.

— МЕТР! — мгновенно выкрикнул Зелев, представив, какой длины фаллоимитатор поместится в заднице противника.

— АМПЕР! — парировал «рыцарь», пожелав, чтобы парня напротив убило током.

— ОМ! — оказал сопротивление стойкий сын Юрия Ярославовича.

— АР! — назвал кучерявый сотую часть площади, на которой он с противником срать не сядет.

— ОМАР! — сложил хитрый Зелев два предыдущих слова.

— ТАПИР! — снова стал обзываться Онегин.

— Ах ты пид… МАТ! — еле сдержался младший противник.

— ПАТ! — вспомнил старший ещё один исход шахматной партии. Откуда ни возьмись по залу пробежала чёрная кошка.

— ПРИМЕТА! — похвастался будущий Император длинным словом и ухмыльнулся.

— ПРИМЕР! — указал кучерявый на пример приметы в виде чёрной кошки.

— ТРОПА! — уточнил Зелев, что для этой приметы нужна дорога, а не зал.

— ТЕМП! — невольно восхитился Онегин скоростью кошки.

— ТОМ! — вспомнил екатеринбуржец кота из мультфильма.

— МАРТ! — сослался противник на месяц наибольшей активности котов.

— Друзья, ну сколько можно, эфир не резиновый! — не выдержал ведущий. — Не обижайтесь, но следующие сорок слов мы вырежем. А теперь — реклама! Купи билеты МММ — разбогатеешь без проблем!

Оба мальчика вспотели от упорной борьбы. Видимо, ведущий не соврал, и они действительно назвали ещё не один десяток слов, которые так и не показали. Был ход Андрея Зелева. Он судорожно склонился над листком бумаги, все слова на котором были давно названы, и схватился за голову.

— Считаю до трёх, — объявил Сергей Супонев. — Раз…

— «Пар» было, «пир» было, «тир» было, — бормотал будущий Император себе под нос.

— Два…

Андрюша Зелев был весь мокрый от напряжения. Неужели он сейчас проиграет этому педику в розовой футболке? Капелька пота со лба упала на его листок…

— ПОТ!!! — громко крикнул младший парень.

— Онегин, твоя очередь, считаю до трёх: раз, два, три — нет слова! И в тяжелейшей борьбе победу одерживает Андрей Зелев из Екатеринбурга! — торжественно объявил ведущий. — За это он получает суперприз от фирмы Panasonic — ВИДЕОМАГНИТОФОН!

— Личный видик?! Ну ни фига себе! — не сдержался я от удивления и, кажется, кого-то разбудил.

Пятнадцатилетний Андрей Онегин плакал горькими слезами и топал ножкой от отчаяния: ну почему он, а не ОН?

— Не плачь, Андрюша, за второе место мы дарим тебе вот эту замечательную игрушку — резиновый член от фирмы Pososonic! Аплодисменты! На этом наша передача подошла к концу, до новых встреч!

Ночь пришла, а ты не спишь, малыш.
Жду я, когда луна тихо взойдёт из-за крыш.
Этот лунный волшебный свет
На любой вопрос даст ответ.
Лишь в сказке!

Хочешь — не хочешь,
Днём или ночью,
Чудо — придёт!
Знаешь — не знаешь,
Не угадаешь —
Где нас найдёт.
Веришь — не веришь,
В сказку поверишь
Раз, поверь,
Днём или ночью —
Чудо откроет дверь!

С этими словами дверь в общую комнату открылась, и в меня полетела подушка со словами:

— Дай поспать, придурок! Выключай эту хуйню!

В ноябре погода в Москве, мягко говоря, не радовала: то дождь, то туман, то мокрый снег… А сильный ветер задувал все эти осадки в лицо и за шиворот даже тем, кто был с зонтиком. Ребятам в старшей группе заведения «Солнечные дети» было скучно без игр на свежем воздухе, и они придумали новую забаву: самые боевые мальчики отмотали несколько метров туалетной бумаги, наделали из неё бумажек, поплевали на них для лучшей аэродинамики и стали бросать ими в двух омежек — Эдика и гидроцефала Диму. В последнего попасть было проще из-за его большой головы, так что Комитетова обстреливали чуть чаще.

— Ха-ха-ха, вот это прикол! — засмеялся Федя, когда одна из оплёванных бумажек прилипла к усам Черненко.

Почти всем было весело, и только Кирилл Кулыгин одиноко сидел в уголке, безмолвно радуясь тому, что благодаря новичку в здешней иерархии он поднялся с предпоследнего места на третье с конца. Но кто из двух омежек в группе всё-таки был самым опущенным?

Альфа-самцы в дикой природе и не только часто устраивают битвы за право быть лидером в стае или коллективе. А если дерутся за первое место, почему бы не подраться за предпоследнее?

Но ни Эдик, ни Дима не умели драться. Оба в группе выполняли роль штатских боксёрских груш, причём Комитетов за свой острый язык получал по опухшей голове даже чаще усатика. Оба ребёнка в коллективе были максимально никчёмным и бесполезным балластом. Так как же выявить самую омежную омегу?

— А давайте кто глубже сядет на пирамидку! — с надеждой предложил Черненко.

— Петухам слова не давали, — осадил его Федя Быков.

— Вот именно, петушара усатая! — подпукнул Дима.

— Тебя это тоже касается, Вода Вместо Мозгов, — осадил Комитетова Петя Пяточкин.

Единогласно было принято решение засунуть обоих претендентов головой в унитаз и смывать воду до тех пор, пока кто-нибудь из них не сдастся. Сказано — сделано. Сопротивляться жертвам было бессмысленно — коллектив уже принял решение.

Вонючая вода из унитаза долго лилась Эдику на голову, заливаясь в уши, нос и рот, но мальчик молча терпел, желая впервые в жизни хоть где-то стать предпоследним. Рядом с ним в соседнем унитазе орал, плевался и матерился Дима, и его приходилось держать троим ребятам, чтобы не вырвался.

— Не, ну так нечестно, — скривился рыжий Рома. — У усатого голова полностью в унитазе, а у Гидрофекала не помещается, только морда влезла. Надо придумать что-то другое.

Эдик тихо всхлипнул. Выходит, его абсолютно напрасно на целых пять минут макнули в унитаз. Твёрдо решив перебанить всех одногруппников, как только те появятся в Интернете (приёмный отец-программист пообещал, что скоро чудо-Интернет будет в каждом доме), усатый мальчик встал и отряхнулся, не заметив чиркаша, прилипшего к его правому усу.

— Группа, срочно построиться в колонну и шагом марш в актовый зал! — влетела в туалет взволнованная Зоя Олеговна, даже не обратив внимания на издевательства над омегами.

— У нас есть актовый зал? — удивились дети, но не смели возразить и послушно последовали строем за воспитательницей. Кажется, намечалось что-то серьёзное.

Половина большого зала уже была заполнена воспитанниками детсада из всех групп, и с каждой секундой внутрь входили всё новые дети. Одни заходили в актовый зал добровольно и с радостью, других же приходилось подгонять пинками. Воспитательницы же стояли в проходе и следили за порядком вместе с охранниками-клоунами Александром и Родионом. Эдик уселся на последнем ряду, так и не убрав прилипший к усу кусочек говна.

На сцену вышел тот самый старик в очках, в котором Черненко узнал Михаила Ботвинника.

— А ну быстро встали и похлопали в ладоши! — шикнули на детей женщины в проходе и зааплодировали, подавая воспитанникам пример.

— Шахматы! — начал шестой чемпион мира вместо приветствия. — Знаете ли вы, что такое шахматы? Они двигают вперёд не только культуру, но и воспитание будущего поколения! Знаете ли вы, что открытый здесь шахматный клуб при правильной постановке дела сможет совершенно преобразить детский сад «Солнечные дети»?

Далее Михаил Моисеевич подробно описал радужные перспективы, открывающиеся перед детсадом при условии открытия в нём шахматного клуба, но даже если бы его прогнозы сбылись, присутствующие в зале дети к тому моменту всё равно пошли бы в школу и не застали прогресса, пускай и космического масштаба.

— Михаил Моисеевич, вы хотите провести с нами сеанс одновременной игры? — выкрикнул догадку смелый мальчик из подготовительной группы.

— Хорошая шутка, молодой человек, но я вслепую вас всех максимум за 20 ходов обыграю, — без лишней скромности ответил маэстро. — Нет, вы будете играть друг с другом по швейцарской системе, и победитель получит приз от меня лично…

Только сейчас дети заметили на сцене позади Ботвинника множество столов с уже расставленными фигурами на досках, а также шахматные часы на каждом столе.

— Все, кто хоть немного умеет играть в шахматы, приглашаются на сцену! Сейчас я вас всех запишу, проведу жеребьёвку, и можно садиться за стол, — объявил патриарх советских шахмат.

Первым записался смелый мальчик из подготовительной группы, заикнувшийся о сеансе, следом за ним — одногруппник Коля с младшим братом Денисом из младшей группы, а потом только девочка в инвалидной коляске, которую все остальные пропустили вперёд и помогли заехать на сцену.

Следующим был лысый яйцеголовый мальчик с косоглазым другом, который немного стеснялся; после него чисто по приколу записались злостные обидчики Эдика — Федя, Саша и Петя, а за ними увязался рыжий Рома; толстый мальчик из средней группы также изволил принять участие и потащил с собой мальчика с выбитым зубом; а вот, обрадовавшись встрече и взявшись за руки, и великовозрастная Таня с Кириллом подтянулись.

Маленький пассивный гомосексуалист Эдик ни в какую не хотел участвовать в турнире для натуралов, но Михаил Моисеевич лично привёл его на сцену и записал принудительно, а за ним и гидроцефала Диму заодно. Серёжа и Ян из средней группы записались добровольно и смотрели на остальных детей, как на говно.

Последними для ровного счёта записали дурачка Данилу Красноутёсова (который величал себя Игорь Гончар) и не менее чокнутую шепелявую антирасистку из средней группы. Итого 20 человек.

— Внимание, уважаемые юные шахматисты, I тур, — объявил Ботвинник после жеребьёвки. — Кого я называю первым, играет белыми фигурами: 1-й стол: Пронина — Власов, 2-й стол: Кривой Николай — Черных, 3-й стол…

Итак, Тане предстояло играть с лысым яйцеголовым мальчиком, старшему брату Коле — с антирасисткой, Серёжа из средней группы сел играть с девочкой-инвалидкой, Саша Головин — с толстяком, тот самый смелый мальчик — с Эдиком, маленький Денис Кривой — с Красноутёсовым, мальчик с выбитым зубом играл с Кулыгиным, косоглазый — с рыжим Ромой, Петя Пяточкин — с Яном, и главный хулиган Федя сел за последний стол с новичком Димой Комитетовым.

— БЕЛЁК! — топнула ножкой Таня, получив дурацкий мат на втором ходу. Коля Кривой тоже недолго возился с шепелявой истеричкой и поставил ей детский мат. Серёжа также выиграл, но перед этим забрал едва ли не половину вражеских фигур. Эдик Черненко зевнул ферзя, расплакался и стал биться головой о стол. Мальчик с выбитым зубом зевнул лишь коня, но мужественно сдался, пожав Кириллу руку. Косоглазый то и дело делал невозможный ход, пока Рома не позвал судью Михаила Моисеевича, и тот не присудил белым поражение. Хладнокровный Ян ловко переиграл вспыльчивого Петю, ну а гидроцефал вдруг взбесился, стал швыряться фигурами, получил по морде от Феди и поражение от судьи.

Более-менее равная борьба была только у двух пар: Головин с толстяком и Денис из младшей группы с Даней, величавшим себя Игорь Гончар. Через 10 минут глупейшего маневрирования с кучей ошибок Кривой и Красноутёсов согласились на ничью, а Саша с упитанным карапузом продолжили партию.

— МАТ! — с дьявольской улыбкой воскликнул Головин, с громким стуком поставив пешку.

— Это тебе мат! — парировал толстяк, совершив совершенно законный финт ушами.

— Ты чё творишь, чушпан? Со зрением проблемы? Так я щас мигом поправлю! Я на две клетки пешку двинул, а не на одну, хули ты бьёшь её там, где она даже не стоит? Поставь как было!

— Молодые люди, что здесь происходит? — подошёл к игрокам Михаил Моисеевич.

— Я ему мат поставил, а он хотел сжульничать и поставить мат мне не по правилам! — возмутился Головин.

— Это не жульничество, — покачал головой Ботвинник. — Чёрные действительно здесь ставят мат.

— Да вы сговорились! — обиделся Саша и выбежал из-за стола, чтобы рассказать Феде Быкову о шахматном беспределе. А на доске осталась такая позиция:

700px

Во II туре яйцеголовый Власов играл с Колей Кривым, Толстяк, которому присудили победу за неизвестный большинству детей финт — с Серёжей, Кирилл — со смелым мальчиком с подготовительной группы, Рома — с хулиганом Федей, Ян — с Денисом Кривым, а Красноутёсову досталась Таня. Прочие аутсайдеры расселись таким образом: Антирасистка Черных — с Головиным, инвалидка — с мальчиком без зуба, Эдик — с косоглазым, и гидроцефалу достался Петя Пяточкин.

Федины прихвостни Саша и Петя почти моментально выиграли партию и подошли к столику своего заводилы. Косоглазый сделал невозможный ход, побив короля Эдика пешкой через всю доску, но слабохарактерный омежка не стал возражать и сдался. Минутой позже и Ян заставил мелкого Дениса сдаться.

Знание взятия на проходе не спасло толстого мальчика: хитрый Серёжа быстро получил позиционный перевес, затем материальный, да ещё и пару ферзей провёл, заставив карапуза капитулировать. Кирилл чуть менее убедительно, но тоже довольно быстро обыграл смелого Васю, и тот сразу притих. Федя пригрозил побить Рому, если тот не будет поддаваться, поэтому рыжий трусливо слил партию. Таня играла отвратительно, раздавая фигуры и пешки направо и налево, но гений Даня умудрился поставить ей пат и подарить пол-очка.

Мальчик без зуба оказался всё же не без мозгов и смог в итоге обыграть девочку в инвалидной коляске. Остались играть только Власов и Кривой-старший. И вот какая прелюбопытнейшая позиция образовалась на доске:

700px

— Шах, — объявил лысый мальчик, игравший белыми.

— Шах! — тут же ответил Коля.

— ШАХ! — крикнул яйцеголовый.

— И Я ШАХ! — не отставал Кривой-старший.

— ЕЩЁ ШАХ! — рявкнул Власов. Увы, на этот раз Коля не смог ответить шахом и отошёл королём на с7.

— ШАХ! — ухмыльнулся лысый, побив ферзём на f4. Но Коля невозмутимо отошёл на d8, прихватив незащищённую ладью.

— ШАХ! — повторил игравший белыми, поставив ферзя на d6. Кстати, анализ показал, что любой другой ход был в пользу чёрных. Коля отступил на е8.

— ШАХ! — поставил яйцеголовый ладью на е3.

— ШАХ! — зачем-то закрылся ферзём противник, чтобы продлить мучения на 1 ход.

И после 42. Л:е4+ Крf7 43. Фе6+ Крf8 44. Ф:с8+ Крf7 45. Фе8х довольный Власов встал из-за стола, чтобы похвастаться, как он ловко и красиво вырвал очко у соперника (в переносном смысле, конечно).

В III туре Серёже предстояло играть белыми с лысым матовалой, хулиган Федя увидел перед собой почти омегу Кирилла Кулыгина, Коле Кривому достался Ян, смелый Вася встретился с толстяком Борей, Саша Головин угрожающе посмотрел на Рому рыжего, мальчик без зуба играл с дурачком Красноутёсовым, чудом сделавшим две ничьи, а косоглазому предстояло сразиться с Петей, который второй тур подряд играл чёрными.

Малыш Денис Кривой играл с Таней Прониной, которой тоже второй раз подряд достался чёрный цвет. Зато антирасистка снова играла белыми против девочки в инвалидной коляске, а Эдик снова играл белыми с Комитетовым.

— Вот мы щас и определим, кто из вас бо́льший петух! — потёр руки Федя, обратившись к последнему столику.

То ли яйцеголовый расслабился после блестящей победы, то ли противник играл слишком хорошо, но Сергей без труда переиграл Власова, и тот сдался за ход до мата. Федя Быков хотел было припугнуть щуплого Кирилла, но открыто угрожать не посмел: за него тянула мазу глупая, но восьмилетняя Таня. В итоге Кулыгин задавил противника позиционно, да ещё и вилку на ферзя и короля поставил. Ян чуть ли не левой пяткой обыграл Колю Кривого, а толстый Боря задавил смелого Васю и по позиции, и весом, всё больше придвигая к нему стол своим животом. Трусливый Рома снова слил партию хулигану, а мальчик без зуба забрал все фигуры и пешки у дурачка Дани (тот совсем не думал и ходил моментально), но просрочил время — Михаил Моисеевич зафиксировал уже третью для Красноутёсова ничью. Косоглазый, естественно, проиграл Пете Пяточкину.

Кривой-младший совершенно не умел матовать одинокого короля, и ему пришлось провести не одну пешку в ферзи, а целых три, чтобы всё-таки поставить мат нерадивой любительнице бельков. Инвалидка собралась с духом и таки обыграла шепелявую истеричку. Остались только два омежки Эдик и Дима.

А Черненко — тот ещё молодец против овец! Гидроцефал двигал фигуры и пешки настолько бесцельно, насколько это вообще возможно, чем безумно порадовал усатика: ну хоть кого-то он победит! У Эдика было сто возможностью поставить мат умственно отсталому, но он с жадностью и остервенением гонялся за фигурами и пешками, чтобы всё позабирать. И вот у Димы Комитетова осталась всего пара пешек.

— Сдавайся, тепель ты будешь самым опущенным! — кукарекнул Эдик, поставив гидроцефалу шах:

700px

— БЛЯДЬ, Я ОПЯТЬ ПРОИГРАЛ, ВЫ ВСЕ ПЕТУХИ! — раскукарекался Дима в ответ, не понимая даже, как спастись от этого шаха. Однако ни Эдик, ни великий судья мат не зафиксировали. В зале послышался шёпот.

— Тишина, подсказывать игроку во время партии строго запрещено! — хлопнул по столу Ботвинник. И как это он услышал шёпот, но проигнорировал громкое кукареканье гидроцефала?

— Но тут вообще без вариантов! — пожал плечами толстый мальчик. — Ход-то единственный! А потом тоже единственный. И снова единственный…

Неадекват Дима не выдержал и смахнул все фигуры с доски, после чего обратился к противнику:

— Пиздец, что же я наделал! Согласен на ничью?

— Согласен, — машинально ответил усатый терпила, но в душе́ он готов был забанить негодника ещё до того, как у него в доме появится Интернет.

— Придурок, ты должен был выиграть! — подлетел к гидроцефалу Федя и дал ему звонкого леща.

— Блядь, опять твои приколы? Как бы я выиграл с двумя пешками? Грешно, ебать, смеяться, сука, над больными детьми! — не поверил Комитетов. Но беспристрастный судья уже зафиксировал ничью.

IV тур обещал быть жарким. Кирилл Кулыгин сел за 1-й стол с Серёжей, Ян увидел перед собой хулигана Федю, лысый Власов приготовился к партии с Сашей Головиным, а Петя Пяточкин — с толстяком Борей, снова игравшим чёрными фигурами. А мальчику без зуба снова достался белый цвет против Дениса Кривого.

Король ничьих Красноутёсов играл с Колей Кривым, который удивлялся, как это младший брат опередил его на пол-очка. Рыжий трус Рома играл с Васей с подготовительной группы, инвалидка — с косоглазым, Таня нехотя села за стол с Эдиком, а гидроцефалу Диме досталась шепелявая истеричка Черных — единственная участница с 3 поражениями.

— БЕЛЁК, сука! — агрессивно прошипела Таня и больно стукнула Черненко ногой под столом. Эдик заплакал и сразу сдался. Кретин Комитетов опять разбросал фигуры, и ему присудили поражение. Косоглазый во время своего хода случайно задел ладью, и девочка-инвалидка позвала судью в стиле Сергея Жигалко, добившись технической победы. Бедный Рома испугался высокого мальчика и снова слился, хотя тот ничем ему не угрожал. Зато Коля Кривой доказал, что он не аутсайдер, а просто с соперниками не везло, и поставил псевдоволшебнику мат Легаля.

Тем временем шахматная гордость старшей группы Кирилл всё-таки продул какому-то Серёже из средней группы, и довольно позорно. Хулиган Федя уже и не надеялся на первое место, поэтому особо не расстроился, когда проиграл Яну. Мальчик без зуба удивительно легко одолел Деню Кривого.

После упорной борьбы, уже в пешечном эндшпиле яйцеголовый умудрился оттеснить вражеского короля и провести пешку в ферзи. Головин со злостью укусил себя за руку и сдался. На этот раз все ждали, когда доиграют наглый Петя и толстый Боря. На доске стояла следующая позиция:

700px

— Что, вилку мне поставил? Ха, я знаю этот прикол с взятием на проходе, мне Сашка рассказал между турами! — обрадовался Петя Пяточкин и схватился за крайнюю белую пешку, чтобы побить на проходе и спасти слона. — Хотя погоди-ка…

— Взялся — ходи! — железным тоном произнёс Боря.

— А я не знаю такого правила! Я забыл! Ходить пешкой вперёд я не могу — король под шахом, так что… — начал выкручиваться хитрый прихвостень Феди.

— Давай-давай, первое слово дороже второго! Сам сказал, что знаешь этот прикол! — не дал себя обмануть толстяк.

Пришлось Пяточкину побить пешку пешкой и получить мат в 3 хода.

V тур должен был многое прояснить и расставить приоритеты. За 1-м столом по-королевски восседали лидеры Серёжа и Ян — те самые мальчики, которые первыми познакомились с Таней Прониной, когда её оставили на второй год. За 2-м столом не менее важно сидел карапуз Боря напротив Кирилла Кулыгина. Яйцеголовый снова играл белыми с мальчиком без зуба.

Хулиган Федя оказался за одним столом с другом Петей, а Саше Головину досталась девочка-инвалидка. Коля Кривой играл с рослым Васей — тот снова играл чёрными.

Косоглазый с трудом сфокусировал взгляд на дурачке Красноутёсове перед собой. Денис Кривой играл с рыжим Ромой. Пронина снова играла белыми с Водой Вместо Мозгов. За последним столом сидели Эдик Черненко и антирасистка, снова игравшая чёрными.

— Фу, сто это за какашка у тебя на усах? — сморщилась Черных. — А как твоя фамилия?

— Челненко, — ответил Эдик.

— А моя — Челных. Мозэт, уступис девоське и слазу сдасься? — ласково предложила антирасистка.

— Ну ладно, — пожал плечами усатый чмошник и сдался, не сделав и первого хода.

— Как дела, шлюха? Как там твой отчим поживает? — подколол Таню гидроцефал, не понимая, как сильно он только что задел её за живое.

— БЕЛЁ-О-ОК! — не выдержала восьмилетняя девочка, повалила ненавистного кретина на пол и принялась со всей дури пинать его по всем частям тела, включая вздутую голову.

— ПРЕКРАТИТЬ! — рявкнул Ботвинник и не без труда оттащил Таню от избитого гидроцефала. Дима был весь в крови, хрипел и бился в конвульсиях. Воспитательницы заохали и засуетились, одна из них побежала вызывать скорую. Но лидеры за первым столиком продолжили играть как ни в чём не бывало.

— Карякин, Непомнящий, прекратите немедленно! Разве вы не видите, что вашего товарища нужно срочно спасать?! — подбежала к Серёже и Яну Клара Карловна.

— Он нам не товарищ, — возразил Серёжа.

— Если мы прекратим игру, ничего не изменится. Пусть другие его спасают и охают над ним, — добавил Ян.

— Михаил Моисеевич сказал, что турнир отменяется! — сказала воспитательница.

— Ну и что? Мы испытываем на прочность берлинскую защиту в испанской партии, не мешайте, — пробубнел Непомнящий и тут же зевнул пешку.

— Ну всё, у тебя уже проиграно: я форсированно перехожу в эндшпиль, уклоняясь от разноцвета, занимаю открытую линию и централизую короля, — сказал Серёжа. — Любые осложнения в этой позиции лишь ускорят мою неминуемую победу, ведь времени у меня вагон, и в цейтнот я точно не попаду.

— Ну бли-и-и-ин! — схватился за голову Янчик и заплакал. Эх, не быть ему чемпионом мира с такими-то нервами! — Это всё из-за вас, Клара Карловна!

Тем временем избитого до полусмерти гидроцефала забрала скорая, а буквально минуту спустя в актовый зал ворвалась ну ОЧЕНЬ злая мамаша Димы Комитетова.

— КТО?! — рявкнула мегера. — КТО ХОТЕЛ УБИТЬ МОЕГО АНГЕЛОЧКА?!

Все молчали. Неадекватное поведение Димы Комитетова настолько достало детей и даже воспитательниц, что все в глубине души посчитали, что гидроцефал получил по заслугам.

— И ДОЛГО Я БУДУ ЖДАТЬ ОТВЕТА?! — не унималась женщина.

— Это белёк, — опустив голову, пролепетала Таня.

— КАКОЙ ЕЩЁ БЕЛЁК?! ЭТО ТЫ СДЕЛАЛА, ТВАРЬ?! ПРИЗНАВАЙСЯ СЕЙЧАС ЖЕ, МРАЗЬ! — подбежала мать Димы и схватила Пронину за волосы.

— Это я его побил, — шагнул вперёд хулиган Федя.

— И мы тоже, — подхватили прихвостни Саша и Петя.

— И мы! — дружно сказали все дети из старшей группы, кроме Эдика.

— МЫ ВСЕ ЕГО ПОБИЛИ! — хором крикнули дети из всех четырёх групп.

— АХ, ВСЕ, ГАДЁНЫШИ? ТОГДА И В ТЮРЬМУ ВЫ ТОЖЕ ВСЕ СЯДЕТЕ!

— Женщина, успокойтесь, пожалуйста, мы разберёмся, — обратилась к ней Зоя Олеговна. — Да, произошло коллективное избиение, и мы обязательно выявим зачинщика и накажем всех виновных.

— И ЧТО ВЫ ИМ СДЕЛАЕТЕ?! В УГОЛ ПОСТАВИТЕ? ВЫ ВИДЕЛИ МОЕГО ДИМОСЮСЕНЬКУ? НА РЕБЁНОЧКЕ ЖИВОГО МЕСТА НЕ ОСТАЛОСЬ! А ЕСЛИ ЕГО НЕ СПАСУТ, И МОЙ СЛАДЕНЬКИЙ ТУГОСЕРИК ОТПРАВИТСЯ… тьфу-тьфу-тьфу… НА НЕБЕСА?! Я ВАС ВСЕХ ЗАСУЖУ, ВЫ ВСЕ У МЕНЯ НА ЗОНУ ОТПРАВИТЕСЬ ВМЕСТЕ С ЗАВЕДУЮЩИМ!

— Я, пожалуй, пойду, — направился Ботвинник к выходу из актового зала.

— А КУДА ЭТО ВЫ ПОШЛИ? ЭТО ВЫ ЗАВЕДУЮЩИЙ ЭТОЙ РЕСПУБЛИКИ ШКИД?

— Нет, я всего лишь шестой чемпион мира по шахматам, — ответил старик и поспешил закрыть дверь с той стороны.

— Я не хочу в тюльму-у-у! — заревел Эдик Черненко, хотя после возвращения Мастурбека он утверждал обратное, мечтая тоже стать петухом на зоне.

— Ну вот, хоть один нормальный мальчик, — сказала мать Комитетова уже спокойным тоном. — Скажи, дитятко, это правда, что вы все побили моего Димулечку? А я тебе за это конфетку дам.

— ДА, МЫ ВСЕ ЕГО ПОБИЛИ! — хором повторили остальные дети в зале.

— ТИХО, НЕГОДНИКИ!!! Я ВАМ СЛОВА НЕ ДАВАЛА!!! — ещё громче гаркнула мегера. — Смотри, малыш, какая вкусная конфетка у меня есть.

— Да я и без конфетки скажу, — сказал Черненко. — Это Таня Плонина его побила.

В актовом зале воцарилась полная тишина. Десятки каменных лиц повернулись к юному стукачу.

— ГДЕ ТАНЯ ПРОНИНА?! ПОКАЖИСЬ, ТВАРЬ, Я САМА ИЗ ТЕБЯ ОТБИВНУЮ СДЕЛАЮ!

— Я Таня Пронина, — соврала девочка-инвалидка.

— ТАК ЭТО ТЫ ЧУТЬ НЕ УБИЛА МОЮ ЛАПУЛЕЧКУ, ПАСКУДА?! ДУМАЕШЬ, РАЗ В ИНВАЛИДНОЙ КОЛЯСКЕ, Я ТЕБЕ НИЧЕГО НЕ СДЕЛАЮ?! — наехала бешеная женщина на бедную девочку, столкнула её с коляски на пол и пнула ногой так, что та проскользила метра три, если не больше.

— ЭТО Я — ТАНЯ ПРОНИНА! МЫ ВСЕ ТЁЗКИ И ОДНОФАМИЛЬЦЫ! — дружно крикнули все девочки.

— ВЫ МЕНЯ, ИДИОТКУ, ЗА КОГО ДЕРЖИТЕ?! — путаясь в словах от гнева, завопила мамаша. — Мальчик, добрый мальчик, ты тут самый умный и самый хороший, покажи пальчиком, кто побил моего сладенького головастика?

— Это она, — с улыбкой указал Эдик на настоящую Таню Пронину. Никогда ещё он не слышал таких комплиментов в свой адрес.

Хозяйка матки, из которой 5 лет назад вылез умственно отсталый гидроцефал, издала такой громоподобный рёв, что испугались даже воспитательницы и охранники. Однако дети из всех групп (кроме Эдика, конечно) не испугались и окружили Таню плотным многорядным кольцом. Неадекватная женщина попыталась пробиться сквозь живую стену и добраться до обидчицы своего яжребёночка, но тут же получила от кого-то мощный удар между ног и согнулась пополам.

— СКОТЫ МАЛОЛЕТНИЕ! ЛУЧШЕ Б ВАШИ МАМАШИ СДЕЛАЛИ АБОРТ! — заорала женщина, убедившись, что пробиться ей не удастся. — НУ НИЧЕГО, ТВАРЬ, Я ВСЁ РАВНО ТЕБЯ ДОСТАНУ!

На расставленных столах всё ещё остались шахматные доски. Мегера схватила одну из них, побросав все фигуры и пешки, и запустила в детей, прицелившись Прониной в голову, которая как раз и была на голову выше остальных детей.

— Таня, пригнись! — крикнул Кирилл перед ней и выставил руки, чтобы защитить подругу. Доска попала по правой руке Кулыгина острым уголком и порезала конечность до крови. Но это не остановило маму-медведицу: она продолжала швыряться шахматными досками и наносить детям различные травмы, но в Таню так ни разу и не попала. В очередном приступе ярости она схватила тяжёлый стол и уже подняла его над головой, что бросить в ненавистную Пронину…

— СТОЯТЬ! — послышался грубый мужской голос, и женщина от неожиданности уронила стол на пол с жутким треском. Четверо сотрудников ОМОНа мигом окружили неадекватку и с большим трудом скрутили её, повалив на пол.

— ВСЁ РАВНО Я ДО ВАС ДОБЕРУСЬ! ЧТОБ ВЫ СДОХЛИ! — не унималась мамаша, пока не получила прикладом под дых. После минутного сопротивления со стороны задержанной и ещё пары-тройки точных ударов омоновцы взяли её на руки и вынесли из актового зала.

Наконец-то в актовом зале стало тихо. Воспитательницы стали оценивать причинённый ущерб и осматривать детей — кто какие травмы получил. Перепуганную плачущую девочку с ограниченными возможностями посадили обратно в инвалидную коляску и с облегчением вздохнули: переломов выше пояса не было, а в ногах если и были переломы — это некритично: всё равно ноги нерабочие. К счастью, летящие шахматные доски не причинили детям серьёзных увечий, однако скорую всё же пришлось вызвать ещё раз.

— Ещё один ребёнок? — недовольно буркнула медсестра уже в приёмном покое. — О боже, бедный мальчик! СРОЧНО В РЕАНИМАЦИЮ!

По сравнению с новоприбывшим Диму Комитетова Таня почти и не била — так, пару раз легонько шлёпнула. У «бедного мальчика» был сломан нос, разбиты в кровавую кашу губы, выбиты все зубы (благо, что молочные), закрытые глаза окружали чернющие фингалы, да и вообще синяки занимали бо́льшую часть поверхности тела. Под ногтями медики обнаружили швейные иголки, а в прямой кишке — несколько немаленьких игрушек.

Этим «бедным мальчиком» был Эдик Черненко. Дети из подготовительной, старшей, средней и даже младшей группы постарались на славу.

Глава VII

1995 год стал последним для ряда выдающихся людей и, возможно, первым для поколения цифровых дегенератов. Символично, что именно в этот год была наконец-то доказана Великая, но едва ли кому-то нужная теорема Ферма.

Многие помнят, как борца с педофилией Максима Марцинкевича облили апельсиновым соком, но я помню, как то же самое сделал Жириновский с Немцовым до того, как это стало мейнстримом.

Мне по-прежнему приходилось делить крохотную комнатушку в коммуналке с не самым приятным соседом Мастурбеком Пэрэм-оглы и работать абы кем, чтобы не умереть с голоду. После жестокого коллективного избиения и месяца в реанимации бедный Эдик и слышать не хотел про детский ад (нет, я не пропустил букву С, для усатого малыша это место было именно АДОМ), поэтому он круглосуточно сидел дома, периодически раздражая приёмных родителей своими странными выходками.

Возможно, вы удивитесь, но таким было время моей молодости, мои девяностые.

Известно, что даже когда ноунейму с минимальной репутацией исполняется 50 лет, все мало-мальски знакомые с ним бросаются поздравлять именинника с главным юбилеем в его жизни и в 99,9% случаев оказываются правы. Оставшаяся одна десятая процента умудряется дожить до 100 лет.

А теперь представьте масштаб победобесия 9 мая! Да ради такого праздника не грех ещё раз повоевать с кем-нибудь! Да и ветеранов — участников и очевидцев Великой Отечественной войны — было хоть отбавляй, хоть отправляй ещё раз на фронт.

В этот день рано утром Матвей Самуилович надел парадную форму и все свои медали и поехал на троллейбусе до Красной площади, где должен был состояться парад ветеранов. Обычно в такую рань в троллейбусе было полно старушек, которые ехали за гречкой на цент дешевле, но 9 мая пожилые пассажиры электротранспорта были преимущественно мужского пола и тоже в парадной форме и с медалями. Торжественная музыка в центре столицы играла так громко, что даже старики со слуховыми аппаратами, едва выйдя на нужной остановке, услышали:

Этот День Победы
Порохом пропах,
Это праздник
С сединою на висках.
Это радость
Со слезами на глазах.
День Победы!
День Победы!
День Победы!

Но Матвею Самуиловичу было не до радости, ведь всего 4 днями ранее умер его друг Михаил Ботвинник, окончательно оставив российские шахматы на растерзание малолеткам. До начала парада было ещё два часа, но на Красной площади хозяин коммуналки уже заметил несколько сотен ветеранов.

— Цапля, ты, что ли? — удивлённо крикнул один из ветеранов недалеко от Матвея Самуиловича.

— Щегол? Из 197-й стрелковой дивизии? Ты живой? ТЫ ЖИВОЙ! — отозвался дед по прозвищу Цапля и бросился обнимать старого боевого товарища.

— А помнишь, как мы случайно выкопали ветвистую траншею в форме свастики? — погрузился в давние воспоминания Щегол.

— Ага, а немцы тогда решили, что это свои, и мы взяли их голыми руками!

— А помнишь, как я в казарме прилепил усы и пародировал Сталина, а меня за это чуть не расстреляли?

— Ага, если б я не соврал тогда, что ты показывал Гитлера, точно бы расстреляли!

— Эх, золотое было время, не то что сейчас! Тогда мы были сверхдержавой, победившей нацизм, все люди были братьями, а сейчас что? Все только и думают, как бы уехать за границу! Предатели Родины! Сталина на них нет!

— Кстати, о предателях. Помнишь ту гниду, сдавшую фашистам все наши координаты? Из-за него почти всех наших солдат убили, а командира изнасиловали его же автоматом, даже мушку не спилили, изверги! Мы тогда чудом спаслись!

— Да-да, припоминаю эту крысу тыловую. Ну попадись он мне!

— И фамилия у него говорящая была, мужеложская такая…

— Содомитов, что ли?

— Да нет, на П! Пидоренко какой-то.

— Бандеровец, что ли?

— Не, я слышал, он к власовцам потом примкнул, мразь такая!

— Гляди-ка, этот дед очень похож на него! — внезапно указал Щегол прямо на Матвея Самуиловича, который почему-то резко вспотел и задрожал.

— Неужто тот самый? Не-е-е, тот говнюк наверняка где-нибудь в Германии сейчас, если не сдох, — покачал головой Цапля.

— А пошли спросим? — предложил старик и обратился к Матвею Самуиловичу. — С Днём Победы, уважаемый! Вы в какой дивизии воевали?

— Я? Воевал? — растерялся хозяин коммуналки.

— Ну да, вон сколько у вас медалей, больше только у Брежнева было. Не купили же вы их, верно?

— Пули свистели над головой. Контузия у меня была. Тут помню, тут не помню: помню, что воевал и совершал подвиги, а где и какие — не помню… — стал нести бред Матвей Самуилович.

— Да вы не просто ветеран Великой Отечественной, вы Герой с большой буквы! — подхватил Цапля. — Разрешите узнать вашу фамилию?

— Э-э-э… Жуков, — соврал хозяин коммуналки, почуяв неладное.

— Ничего себе, а вы, случайно, не маршал?

— Нет, всего лишь до генерал-майора дослужился в своё время, — скромно ответил «герой» и оглянулся по сторонам. — Ой, мне срочно заскочить надо в одно место, я побежал.

— Не смеем вас задерживать, — сказал ему вдогонку Щегол.

— Постойте, у вас что-то выпало! — крикнул Цапля.

Матвей Самуилович машинально сунул руку в дырявый карман. Всё было на месте, кроме пенсионного удостоверения. Фух, хорошо, что оно выпало именно сейчас, а не в троллейбусе, и это сразу же заметили. Старик с облегчением обернулся и увидел, как один из боевых товарищей поднял документ в раскрытом виде и бросил мимолётный взгляд на него. На документ в раскрытом виде… НА ДОКУМЕНТ, ЕЩЁ И В РАСКРЫТОМ ВИДЕ?!

Сердце пенсионера резко забилось с бешеной скоростью (для его возраста). Хотя что может прочитать пожилой человек за секунду без очков? Ветеран по прозвищу Цапля невозмутимо протягивал удостоверение, словно не заметил, что фамилия там не Жуков. И чего Матвей Самуилович так испугался?

Но как только старик по фамилии Педорец подошёл к Цапле, тот слегка кивнул боевому товарищу. Но Матвей Самуилович, несмотря на преклонный возраст, мигом сообразил, что его фамилию в пенсионном удостоверении всё-таки прочли, выхватил документ и побежал так быстро, как это вообще возможно для пожилого человека.

— Держите пидорюгу! — крикнул Цапля, и ветераны со всей Красной площади бросились в погоню. Для убегавшего купленные медали на груди обернулись не просто ненужным балластом, а камнем на шее, поэтому он без всякого сожаления метал в преследователей свои железяки на манер японских сюрикэнов и даже попал одному ветерану в глаз острым углом медали.

Но вот сотни дедов, которые действительно воевали, взялись за руки и образовали огромное кольцо вокруг Матвея Самуиловича, анальное кольцо которого сжалось от страха. Большое кольцо тоже постепенно сжималось к центру, где и стоял перепуганный хозяин коммуналки. Неужели ему настанет капут, как Гитлеру в 1945-м?

Один из ветеранов, окруживших предателя, едва стоял на ногах и опирался на костыли. Вот где можно пробить брешь! Матвей Самуилович разбежался и пошёл на таран, намереваясь сбить самое слабое звено с ног и убежать восвояси.

ХРЯСЬ!

В самый последний момент ветеран поднял костыль горизонтально, и бедный предатель на полной скорости напоролся прямо на него, пробив себе грудину, и потерял сознание от болевого шока. Вероятно, Матвея Самуиловича ещё можно было бы спасти, оказав ему первую помощь вместо тысячи ударов ногами по всему телу, но ветераны Великой Отечественной войны предпочли второе…

Прекрасно зная, какая толпа народу соберётся со всей Москвы и не только, 9 мая мы решили не идти на парад, а посмотреть его по телевизору. Обычно ни я, ни Галактионовы не любили застолье и пьяные посиделки, но такой великий юбилей грех было не обмыть как следует.

Катя поставила на стол в общей комнате бутылку зубровки, домашние грибки, форшмак из селедки, украинский борщ с мясом первого сорта, курицу с рисом и компот из сушеных яблок.

— Это мне, — сказала она.

Мы с Макаром не были сильны в гурман-порно, поэтому за выпивкой и закуской отправили Мастурбека. Через час он принёс пару бутылок чачи, чурчхелу, халву, пахлаву и какую-то совсем уж непонятную хрень.

— От такой закуси я буду дристать дальше, чем видеть! — скривился я.

— А зачем тебе видеть свой процесс дефекации? — удивился программист.

— Ладно, ради воевавших дедов можно разок и подристать. За Русь усрусь! — весело произнёс я: День Победы же! И вот на праздничном столе уже яблоку негде было упасть. Но Катя всё равно решила попробовать и уронила яблоко в кастрюлю с борщом.

— Говорят, сегодня на Красной площади соберутся ветераны со всего бывшего Союза! — сказала Галактионова, доставая яблоко из борща. — Наверняка Матвей Самуилович уже встретился с боевыми товарищами, которых не видел уже 50 лет. Представляю, какая это радость, даже немного завидую ему. Так выпьем же за героя Советского Союза Матвея Самуиловича и его боевых товарищей!

Мы с Макаром, Катей и Мастурбеком чокнулись (в хорошем смысле) и выпили по 50 грамм — по грамму за каждый год, прошедший после Великой Победы.

— Послэ пэрвой нэ закусивают, — остановил меня Мастурбек, как только я потянулся за гарниром.

— Ну правда, Ваня, деды воевали за тебя, а ты опьянеть боишься, — упрекнула меня Катя.

— А после какой закусывают? — спросил я, не будучи любителем выпить. — Вон сколько еды на столе, когда её есть, как не сейчас?

— У нас ещё 5 бутылок водки стоит в морозилке, так что еда нам ещё пригодится, но попозже, — ответил Макар. — Я тоже обычно не пью, но ради дедов можно напиться как следует, тем более в такой день.

«А может, Макар, Катя и Мастурбек чокнулись и в плохом смысле тоже?» — подумал я.

— Чтоб Кремль стоял и деды были! — произнёс Макар тост перед второй рюмкой. Видимо, ему не стоило больше наливать, но я до сих пор чувствовал себя гостем в этой коммуналке, хоть и платил за комнату, поэтому своё мнение высказать не решился. Однако я всё же тайком закусил грибочками, пока мои собутыльники восхищались подвигами ветеранов.

— Как гаварыль мой друг: щитай Коран, ыби баран, прыми ыслам, вдувай ослам, Аллах адын —закон ыдин, каво ыбём — таво ыдим; в гьлязах огон, в дуще Аллах, овцу трах-трах, мэтьро ба-бах! Так випьем же за дрюжьбу народов! — выдал абрек-кукарек перед третьей рюмкой.

— Бля, хорошо сидим! — изрекла пьяная Катька. — А давайте Эдику тоже нальём, а то чё как неродной!

— Он и так не родной, а приёмный, — сказал прямолинейный, но тоже пьяный Макар. — Может, не сто́ит спаивать ребёнка?

— Да не ссы, сегодня можно, сегодня ЮБИЛЕЙ! — не унималась его жена. — Сынок, ну хватит уже заплетать косички Барби, посиди с нами! И хватит уже сидеть на пирамидке, а то опять накакаешь в штаны и не заметишь! Не жалеешь сфинктер, так хоть дедов уважь, которые кровь за тебя проливали!

— За Алёшу Навального! — выкрикнул тост усатый мальчик. — Он поднимет Лоссию с колен! А я за это готов стать на колени и сделать ему минет!

— А кто такой Нэ-Нэ-Нэвэльный? — произнесла Катька, будучи уже пьяной вдрызг. — Да пох, выпьем за Нэвэльного, кто бы он… ИК! ни был. Главное, бля, что не за Гитлера! ИК!

— Слышь, Мастурбек, давно хотел спросить: ты кто по национальности? — облокотился Макар на абрека-кукарека.

— Ле-е-е, ты на щито намекаищ? — напрягся нерусский.

— Фамилия у тебя армянская, отчество — азербайджанское, а имя вообще какое-то среднеазиатское. И почему «Пэрэм-оглы» через дефис?

— Нэ знаю я, в паспорьте напысали так, да? А по наси-анальносьти я горьди джигит!

— Ваня… ИК! Ты такой охуенный… ИК! мужик… — наклонилась ко мне бухая Катька и поцеловала в шею прямо при муже. — Скажи какой-нибудь тост, пока Самуилыч… ИК! бухает с другими ветеранами…

— За Матвея Самуиловича! — с трудом произнёс я, опустошил рюмку и бухнулся лицом в салат: алкоголь в моей крови давно уж перевалил к тому моменту за 2 промилле. Далее я слышал голоса будто в каком-то тумане:

— За Матвея Самуиловича!

— За Матуэя Смуылыча!

— За Самуилыча! ИК!

— Мы выпили и забыли чокнуться!

— Тьфу-тьфу-тьфу… ИК! Чтоб не сглазить!

— Он воевал за нас, а мы даже не чокнулись за его здоровье, нехорошо…

— Нэкаращо… А видирюг он умирёт?

— Не каркай, джигит, блядь!

«А видирюг он умирёт? А видирюг он умирёт?» — снова и снова всплывали слова в моём сознании, когда я уже дремал, лёжа на салате, и даже не почувствовал запоздалый подзатыльник от Макара за то, что я позволил его жене поцеловать меня…

Когда я проснулся и протрезвел, близился закат. Макар, Катя и Мастурбек уже успели выпить по бутылке минералки и тоже протрезвели так, будто и не пили вовсе. В центре общей комнаты красовалась лужа из рвотных масс: кто-то не успел добежать до туалета.

— Ваня, это ты наблевал? — строго спросил Макар.

— Нет, я только проснулся.

— А кто тогда? Кто будет всё это убирать? — задумался программист и сам нашёл ответ на свои же вопросы. — Очевидно, наблевал кто-то из нас, но убирать будет Мастурбек, самая грязная петушиная работа по его части.

— Кукалеку-у-у! — поддакнул Эдик, который до сих пор находился под градусом. — А можно мне куклу Балби побольше и с писюнчиком? Или плосто куклу Балби, но с большим писюнчиком?

Абрек-кукарек послушно намочил тряпку и стал вытирать наполовину переваренные остатки закуски, съедая украдкой самые аппетитные кусочки.

— Эдик, выплюнь каку! Не повторяй за дядей! — рявкнула Катя, когда усатый мальчик сунул в рот нечто липкое и оранжевое.

— А мне нлавится, почти как спелма! — засмеялся Эдик.

— Кстати, а где Матвей Самуилович? Юбилей юбилеем, но сколько можно праздновать? Ну не пойдёт же он в таком возрасте на дискотеку? — забеспокоилась Галактионова.

— Почему нет? — пожал плечами Макар. — Я читал, что люди даже на фронте находили время потанцевать. Почему бы ветеранам не вспомнить молодость?

— Мы забыли чокнуться за его здоровье! — вдруг выкрикнул я и покраснел, поняв, какую глупость сморозил.

— Ладно, утро вечера мудренее, — успокоил всех флегматичный Макар. — К утру обязательно придёт и сам расскажет, как он отпраздновал.

Но 10 мая вредный хозяин коммуналки так и не вернулся.

— Может, с ним и правда что-то случилось? — снова забеспокоилась Катя. — Может, сто́ит обратиться в милицию?

— Не сто́ит, — отрезал Макар. — Скоро квартплата, так что старик обязательно вернётся, чтобы мы не жили тут на халяву.

— Во даёт дед! — произнёс я 11 мая, ибо Матвей Самуилович так и не соизволил вернуться. — Загулял так загулял!

12 мая раздался звонок в дверь. За порогом стояли трое стариков, один из них держал пакет, в котором лежало что-то объёмное.

— Вам кого, пожилые люди? — вежливо спросил Макар.

— Педорец Матвей Самуилович здесь жил? — спросил дед с длинной бородой.

— Почему «жил»? Он и сейчас здесь живёт, — ответил программист.

— Нет, милок, ЖИЛ, — ледяным тоном возразил бородатый и протянул Макару пенсионное удостоверение Матвея Самуиловича с засохшими пятнами крови.

— А-А-А-А! — запищала Катя за спиной у мужа. — Что случилось?! Где Матвей Самуилович?!

— Дать ответ на последний вопрос не так просто, как кажется, — отозвался старик интеллигентного вида. — В какой-то степени он остался на Красной площади. Но я также не совру, если скажу, что его можно найти в Москве-реке.

— Он утонул? — ахнула женщина.

— Частично, — уклончиво ответил пожилой интеллигент. — И всё-таки он с нами. Петрович, доставай.

— Е-Е-ЕБА-А-АТЬ! — не сдержалась Катя от увиденного.

— Да уж, — добавил Макар, внимательно посмотрев на отрубленную посиневшую голову Матвея Самуиловича из пакета.

— Попрошу не сквернословить, — прохрипел Петрович, и воцарилась гробовая тишина.

— Если что, вы нас не видели, — предупредил «интеллигент», выбрасывая пакет с головой в мусоропровод.

— Мы воевали, да и помирать нам скоро, так что нас всё равно не посадят, — с горькой усмешкой добавил Петрович.

— До свидания, — пробубнела себе под нос перепуганная Катя, захлопнула за ветеранами дверь, закрыла её на два замка и зачем-то подпёрла дверную ручку стулом. — Бля, Макар, что это было?!

— Сам в шоке, — равнодушно пожал плечами её муж. — Что на обед?

— Расчленёнка! — догадалась Катя с вытаращенными глазами.

— Не, расчленёнку я не буду, — замотал головой Макар.

— Они сказали, что их всё равно не посадят. Значит, это они его убили?

— Вполне возможно. Так что на обед?

— За что ж они его так, а?! Это же не злодей, а всего лишь старый козёл…

— Нет, козлятину я не буду, тем более мясо старого козла, — перебирал Макар воображаемыми харчами.

— А тебе лишь бы пожрать! Ты понимаешь, что Матвея Самуиловича убили и порубили на куски?! Что нам теперь делать?

— Назначить нового хозяина коммунальной квартиры, — ответил программист таким тоном, будто прежний хозяин всего лишь переехал в другой город, а не на тот свет.

— Я хочу быть хозяином! — пискнул Эдик. — Я заклоюсь от влагов за железной двелью и буду охланять! А кто не будет меня слушаться — забаню!

— Сейчас я тебя ремнём забаню, — осадил приёмного сына Макар. — Вот подрастёшь, тогда и будешь банить всех подряд.

— Хы-хы-ха-ха-ха! — издал усатик дьявольский смех, уже представляя, как он банит всех своих обидчиков.

— Предлагаю провести голосование, — предложил Галактионов. — Кто наберёт наибольшее число голосов, тот и станет хозяином.

— Я не согласен, — возразил я. — Ты с женой наверняка договоришься и победишь. Нужно найти максимально честный и непредвзятый способ.

— Хорошо, — не стал спорить Макар. — Давай только сразу определимся с кандидатами: Эдик ещё ребёнок — он сразу отпадает, абрек-кукарек Мастурбек — хач и петух, его место у параши. Что касается Кати — не припоминаю, чтобы женщина заняла руководящую должность не по блату и добилась успеха. Да вспомнить хотя бы глав государств: испокон веков правили одни мужики…

— А как же Екатерина Вторая? — перебила его жена.

— А ты хочешь быть Екатериной Третьей? Менять любовников, как перчатки, а потом ещё и с конём попробовать? — едва заметно усмехнулся флегматик. — Забыла, небось, как я набил морду Жанне Пукановой-Пёсс, которая тебя обижала?

— Нет, любимый, не забыла, прости меня, пожалуйста, я и сама не хочу быть хозяйкой квартиры! — опустила голову Катя и обняла строгого, но справедливого мужа.

— То-то же, — назидательно поднял указательный палец Макар и включил телевизор. По НТВ шла новая передача «Сто к одному». — А вот это интересно.

— Что же тут интересного? — не понял я.

— Я про свою идею, не про передачу же. Кто-то задаёт сотне случайных прохожих вопрос, для которого нет единственно верного ответа. Затем мы отвечаем на этот же вопрос, и чей ответ окажется более популярным, тот и победил.

— Гениально! Только какой вопрос и кто будет проводить опрос?

— Кажется, мы стали забывать некоторых героев нашего сеттинга, — глубокомысленно изрёк программист. — Вот ты помнишь, когда мы последний раз встречались с Борисом Левицким?

— Борю-то я помню, — ответил я. — А вот Юрия Леонидовича уже успел позабыть.

— Уверен, ради благого дела наш еврейский друг и лоб расшибёт. Остался только вопрос, какой вопрос задавать людям.

— А пусть Боря сам и придумает! — предложил я. — Осталось только найти его самого.

Левицкий давно уже выселился из общежития, но мы знали, что он остался где-то в Москве. Наученный горьким опытом Макар сразу отверг идею обращения в милицию, но как же его найти в столице?

— Чтобы найти Бориса, нужно думать, как Борис, — изрёк мудрый компьютерщик.

— Какой же это банальный заезженный штамп, — закатил я глаза. — Это только в кино работает, а мы живём в суровой реальности.

Но не зря IQ Макара был намного выше среднего. Он невозмутимо предложил мне прогуляться по Таганскому району. Первым делом мы спустились в подземный переход, где народ торговал всяким барахлом.

— Добрый день, у вас есть аудиокассеты с песнями Вячеслава Малежика? — спросил Галактионов у одного торговца.

— Это говно ещё кто-то слушает? — удивился мужик. — В ларьке через дорогу спросите.

— Добрый день, у вас есть аудиокассеты с песнями Вячеслава Малежика? — повторил вопрос Макар у ларька.

— Молодой человек, это шутка такая? Какой дурак будет платить деньги за ЭТО? Его по радио и даром не хотят слушать, — ответила продавщица. — Спросите в универмаге, в отделе самого ненужного хлама.

— Добрый день, у вас есть аудиокассеты с песнями Вячеслава Малежика? — обратился программист к странному человеку в универмаге, торговавшему крышечками из-под пластиковых бутылок, использованными презервативами и журналами «Сторожевая башня».

— Ну нет, ТАКУЮ хрень даже я не продаю, — ответил чудак. — Кажись, один вьетнамский дурачок по имени О Хуен Ный продаёт кассеты Малежика на Черкизовском. Если уж у него нет — значит, ни у кого в Москве нет.

В самом углу рынка АСТ мы с большим трудом отыскали нужного вьетнамца, который почти не говорил по-русски. Однако зоркий глаз Макара приметил пару кассет со словами «Вячеслав Малежик» среди прочего самого разного товара, и он удовлетворённо кивнул.

— Будем ждать, — просто сказал Галактионов.

Не прошло и получаса, как к вьетнамцу подошёл Боря Левицкий собственной персоной!

— И вы здесь?! — вытаращил глаза очкастый любитель песен Малежика.

— Да, у нас есть для тебя чрезвычайно важное задание, — сказал Макар и объяснил суть.

— А вам разве неинтересно, где я живу, с кем я живу, где работаю, как у меня дела? — спросил Боря.

— Нас это интересует в последнюю очередь, — ледяным тоном произнёс программист. — А за выполненное задание мы купим тебе кассету с Малежиком.

— УР-РА-А-А! — подпрыгнул от радости Левицкий. — Я согласен!

— Когда справишься с заданием, все 100 ответов на бумаге рассортируешь и положишь в конверт, сверху напишешь свой вопрос и принесёшь его к нам в коммунальную квартиру. Ты всё понял? — строго спросил Макар.

— Так точно! — ответил Боря и весело убежал, подпрыгивая на ходу. А ведь и нам, и Левицкому тогда было уже почти по 30 лет!

На следующий день Левицкий явился к нам в квартиру со сломанным носом и разбитыми очками.

— Принёс конверт? — равнодушно спросил Макар.

— Нет, я это…

— Нет конверта — нет кассеты с Малежиком.

— Да погоди ты, Макар! — вмешался я, возмутившись его бесчеловечностью. — Боря, что случилось?

— Оказывается, не всем прохожим нравится, когда к ним подбегает незнакомец и задаёт вопрос не по делу.

— Как это «не по делу»? — насупился Галактионов. — Ты объяснял людям, что нам нужно решить, кто станет новым хозяином коммунальной квартиры, поэтому мы устроили соревнование по мотивам передачи «Сто к одному»?

— Пока я просто задавал вопросы, меня максимум посылали. Но когда я начал объяснять это всё, меня избили, — опустил голову Боря.

— А что за вопрос хоть? — поинтересовался я.

— Да самый безобидный: какое ваше любимое квадратное стихотворение 4х4? Видимо, москвичи квадратные стихи отродясь не читали!

— Борис, ты дурак? — вспыхнул Макар. — Вопрос, безусловно, хороший, но ты выбрал не ту локацию.

— Да я по всем районам Москвы ездил, никто так и не дал ответа! — заскулил Левицкий.

— А известно ли тебе, Борис, что за МКАДом тоже есть жизнь?

— За МКАДом меня вообще убьют за такие вопросы! Уж лучше в столице…

— Да, лучше в столице, но в культурной. Поезжай туда и без конверта не возвращайся, — повелительным тоном произнёс программист.

— Ну нет! — топнул ногой Борис. — Ради одной кассеты ехать в Питер и ещё там всех опрашивать — нашёл дурака!

— Две кассеты, — сказал Макар.

— А, ну тогда другое дело. Интеллигентные петербуржцы наверняка пуд соли съели за чтением стихотворений, — с оптимизмом произнёс Боря и ушёл по-английски.

После покупки новых очков и билетов на поезд до Питера и обратно Левицкий почесал затылок: на эти деньги он сам мог бы купить несколько десятков кассет с песнями Малежика! Но уговор дороже денег и честь прежде разума, так что вперёд к намеченной цели!

Следует отметить, что Боря не был тунеядцем и ходил на работу с завидной регулярностью, но когда его начальник не подписал заявление на отпуск за свой счёт, посчитав причину «поездка в Санкт-Петербург с целью опроса населения для решения квартирного вопроса у друзей» неуважительной, образцовый сотрудник уволился с этой работы без малейших колебаний: не пропадать же билетам.

В поезде, однако, очкарик загрустил. Может, не стоило на ровном месте терять хорошую высокооплачиваемую работу, на которую его с таким трудом устроили по блату? В подобной ситуации даже трезвенник и язвенник выпьет с горя, и наш самоотверженный друг не стал исключением…

— Мужчина, подъём! Санкт-Петербург, выходим! — затормошила проводница уже пьяного Борю, который очень уж не хотел просыпаться. — Вставай, алкаш!

— Позвольте, я провожу этого джентльмена, — предложил крепкий двухметровый мужчина, схватил бедного очкарика под мышки, дотащил до выхода и столкнул с поезда на платформу. Жёсткое приземление заставило Борю пробудиться.

Я до сих пор не совсем понимаю, зачем так поступили с нашим другом, ведь Санкт-Петербург был конечной станцией, и Левицкий в любом случае не проехал бы её. Это потому, что он еврей?

— Идея… Идея… И де я нахожусь? — пробормотал перебравший с алкоголем Боря и кое-как доковылял до выхода в город. Оглянувшись по сторонам, Левицкий не смог найти ни одного знакомого здания, значит, он определённо находился далеко от дома. Но насколько далеко и в какой стороне? Задрав голову и прищурившись, очкарик прочёл надпись: «Московский вокзал».

— По крайней мере, я в Москве, вокзал-то московский, — решил вслух пьяный Боря и вздохнул с облегчением. — Сейчас сяду в такси, назову адрес и вернусь домой, где бы я ни был…

Первый попавшийся таксист оказался не каким-нибудь кавказцем или таджиком, а русским. «Повезло, повезло», — подумал наш друг.

— Никогда не слышал о такой улице, — сказал водитель, услышав адрес.

«Кажется, это очень удалённый район Москвы, — напрягся Борис. — Хоть бы не Бутово, хоть бы не Бутово».

— А при Союзе как эта улица называлась? — спросил таксист.

— Не знаю… Я там недавно живу…

— Это где-то в Московском районе?

— А где ж ещё-то? — раздражённо пробормотал Боря, подумав: «Что за глупый вопрос? В Москве все районы московские!»

— Хорошо, сами скажете, у какого поребрика или у какой парадной вас высадить, — объявил водитель и завёл автомобиль.

«Какой, блядь, поребрик, какая парадная?» — не понял выпивший Боря, но спорить не стал.

Левицкий отчаянно смотрел в окно, пытаясь отыскать хоть что-то знакомое в городе, но тщетно.

— Это какой проспект? — спросил он у таксиста.

— Московский.

— А вот это какая площадь?

— Московская.

«Не, ну точно дурак. Ясен пень, что в Москве всё московское», — покачал головой пассажир и попросил высадить его у ближайшей урны.

Наблевав в урну и оставшись почти без денег, Боря расстроился: всё вокруг «московское», но совсем незнакомое! Но почему бы не зайти в чужую квартиру чужого дома? Не ночевать же на улице теперь!

Нетрезвый попаданец легко подобрал код по потёртым кнопкам и зашёл в парадную, будучи уверенным, что это подъезд. Это сейчас везде домофоны поставили, а тогда внутрь многоэтажного дома любой бомж мог зайти, чтобы справить малую нужду. Или большую. Боря поднялся на случайный этаж, подошёл к случайной квартире и вставил ключ в замочную скважину. Но ключ почему-то не поворачивался!

— Вам помочь? — окликнула его сзади немолодая светловолосая женщина. — Вы, наверное, думаете, что это ваша квартира?

— Не-е-ет, мне просто негде ночевать… — промямлил Левицкий.

— Вы уверены, что это НЕ ваша квартира? — не сдавалась блондинка и открыла дверь своим ключом. — Ну вы зайдите, посмотрите. Разве у вас не такие же обои? Не такая же мебель?

— Нет, в моей квартире всё… другое, — честно ответил Боря, зайдя внутрь.

— Да вы ложитесь на кровать, не стесняйтесь! Скоро Ипполит припрётся, весь такой правильный, а я его всё отшить никак не могу. Вот если он вас увидит, он рассердится и уйдёт.

— Надя?! — вытаращил глаза от удивления очкарик и вмиг протрезвел. — Значит, это 3-я улица Строителей, дом 25, квартира 12?! Значит, я сейчас в ЛЕНИНГРАДЕ?!

— Нет, в Санкт-Петербурге, — поправила его Надежда Шевелёва.

— Вот это да! Вы переехали из Ленинграда в Санкт-Петербург по точно такому же адресу?! Вот это, я понимаю, ирония судьбы! А Женя Лукашин где?

— Какой ещё Женя Лукашин? Ах, этот! Ипполит с друзьями выследил его и убил. Так что, поможете отшить этого назойливого престарелого жениха?

— Не-не-не-нет, я лу-лу-лучше на вокзале пе-пе-переночую, — задрожал Боря и хотел было покинуть квартиру со скоростью гепарда, но внезапно вспомнил, зачем он вообще приехал в культурную столицу. — Какое ваше любимое квадратное стихотворение 4х4?

— Надо подумать, — схватилась за подбородок женщина. — О квадратных стихотворениях вообще мало кто знает, так что услышать подобный вопрос от незнакомца в высшей степени необычно… Честно говоря, я давно их не читала, но стишок про ампутацию помню до сих пор:

Врач.

Плач.
Пока,

Рука!

— Спасибо большое! — поблагодарил хозяйку Боря. — Ну, мне пора. До свидания!

Но как только тощий очкарик открыл дверь, как увидел… Ипполита, который только в этом году вышел из тюрьмы за убийство Жени Лукашина, о чём свидетельствовали многочисленные наколки на его теле под майкой (напоминаю, что это было в мае, когда даже в Питере бывает тепло). За ту секунду, пока Ипполит стоял как вкопанный, Левицкий вполне мог проскочить мимо него и убежать, но вместо этого Борис спросил:

— Какое ваше любимое квадратное стихотворение 4х4?

— Надя, это что ещё за чучело? — крикнул поседевший, но набравший немало мышечной массы в неволе мужчина.

— Это мой молодой любовник, — соврала блондинка ему назло, схватила бедного Борю за шиворот и поцеловала в губы.

— Нет, я не любовник, я просто зашёл не в ту дверь! — заплакал Левицкий.

— Щас ты у меня выйдешь не в то окно, щенок! — зарычал Ипполит от злости.

— Хорошо, выбрасывайте меня в окно, только сначала скажите: какое ваше любимое квадратное стихотворение 4х4?

Столь неуместный вопрос поставил в тупик даже матёрого уголовника:

— Что за цирк вы здесь устроили? Вы хотите, чтобы я снова сел за решётку?

— Это не стих, — робко произнёс Боря. — Назовите стихотворение 4х4, и я уйду. Можно любое, необязательно любимое.

— Жопа

Копа
Срёт

В рот.

— Доволен? А теперь пошёл вон отсюда! — рявкнул Ипполит.

— Спасибо, что не убили, до свидания! — расплылся в улыбке Боря и покинул пресловутую квартиру. Осталось только переночевать на вокзале, опросить с утра ещё 98 прохожих — и можно ехать обратно в Москву.

Переночевать на вокзале не проблема, но как до него добраться поздно ночью, если почти все деньги Боря отдал, чтобы добраться на такси сюда? Не проситься же на ночлег к Надежде и Ипполиту до утра, когда будет ходить общественный транспорт?

С другой стороны, почему бы не прогуляться по ночному Петербургу? Известно ведь, что здесь живут самые культурные и интеллигентные люди!

— Добрый вечер, молодой человек. Прошу прощения за беспокойство, не соблаговолите ли вы одолжить мне небольшую сумму денежных средств? — обратился к очкарику бомж на улице.

— Увы, не соблаговолю, сам на мели, — честно ответил Левицкий.

— Что ж, тогда не смею вас больше задерживать. Хорошего вечера!

— А я вас, пожалуй, задержу. Какое ваше любимое квадратное стихотворение 4х4?

— О, у меня много таких! Но САМОЕ любимое вот это, про невоспитанного зомби-торгаша:

Морг.

Торг.
Труп

Груб.

«Это тебе не Москва!» — улыбнулся Боря. Через Московскую площадь он вышел на ярко освещённый Московский проспект и увидел дорожный указатель «↑ Ж/д вокзал 5». Почему бы не пройти эти жалкие 5 километров пешком? Погода-то хоро…

Внезапно заморосил дождик. Но и это не беда, ведь Борис был в куртке с капюшоном. А если идти строго по тротуару рядом с проспектом, не заблудишься даже в незнакомом городе.

Автомобили проезжали с частотой примерно одна машина в минуту: почти все петербуржцы спали в это время. А вот и остановка, где можно передохну́ть и хоть на время укрыться от дождя. Но как только наш друг присел отдохнуть, как услышал характерный звук, который ни с чем не спутаешь. Неужели это и правда троллейбус?

Да, по проспекту действительно ехал троллейбус в сторону железнодорожного вокзала, но как-то странно, зигзагами, хотя ни ям, ни автомобилей на его пути не было. Боря решительно встал у дороги, чтобы водитель увидел его и остановился (всё-таки лучше доехать на троллейбусе, чем идти пешком под дождём даже в куртке с капюшоном), но тот и не думал тормозить. Тогда Левицкий выскочил на проезжую часть и замахал руками, но тралик продолжал мчаться на полном ходу и чудом не сбил очкарика, когда проезжал мимо, но буквально через пару секунд «рогатый» выскочил на встречную полосу и врезался в Жигули, да так, что его «рога» отсоединились от проводов и упали в разные стороны.

Обалдевший водитель выскочил из машины. По-видимому, двери троллейбуса перестали работать после аварии, раз стёкла электротранспорта изнутри разбивали битами. Наконец через разбитое окно выскочила наружу девушка-подросток с битой и подошла к хозяину Жигулей. Боря наблюдал всю эту сцену со стороны.

— Ты посмотри, что ты наделала, нехорошая девочка! Разве можно угонять троллейбус и кататься по городу? Это тебе не игрушка! — произнёс водитель назидательным тоном.

— Чё, бля? Ты, бля, охуел, дядя? Да ты хоть знаешь, блядь, кто мой папа, ёпта? — наехала на него девица лет тринадцати.

— Ой, простите, пожалуйста, не признал! — испугался мужчина. — Насчёт Жигулей можете не беспокоиться, я всё равно машину хотел на металлолом отправить… Я могу идти?

— БЕГИ, сука, пока я добрая блядь! — рявкнула хулиганка недетским тоном, не посчитав нужным сделать интонационную паузу между «добрая» и «блядь». Секундой позже она повернула голову в сторону Бори, и наш друг понял, что нужно бежать чем быстрее, тем лучше.

— Стой, пидорас! Это из-за тебя мы въебались! Девки, за ним!

Из разбитых окон троллейбуса выпрыгнули ещё 4 девочки с розовыми битами и побежали за несчастным очкариком.

— Какое… ваше… любимое… квадратное… стихотворение… — произносил Боря на бегу, рискуя продемонстрировать несовместимую с жизнью исполнительность.

— Пизда тебе, клоун, бля! — крикнула девица, угнавшая троллейбус и бежавшая впереди остальных.

Конечно, скорость бега на короткую дистанцию у взрослого дрища вряд ли меньше, чем у девушек-подростков (а одна из них была совсем мелкой), но в беге на длинную дистанцию решала уже выносливость, которой неспортивный Борис похвастаться не мог — если только это не было вопросом жизни и смерти. Боль в боку усиливалась с каждым шагом, Левицкий задыхался, но продолжал убегать от банды девочек со спринтерской прытью. У него не было иммунитета протагониста (в отличие от меня и Эдика), он знал, что умереть может каждый (Матвей Самуилович, царствие ему небесное, не даст соврать), поэтому надеяться на бога из машины Боря не смел.

Уже километр наш быстроногий друг бежал дворами, но скрыться в парадной так и не рискнул, хотя силы уже были на исходе. За мусорными баками спал бомж, свернувшись калачиком. Только как он поможет против пяти гопниц с битами?

«Думай, думай, думай… — напряг извилины очкарик, словно Джимми Нейтрон, приближаясь к бомжу. — Эврика!»

Боря оторвался от ближайшей преследовательницы не более, чем на 100 метров, но под прикрытием темноты всё же остановился на пару секунд, чтобы набросить на бомжа свою куртку и напялить очки на лицо, после чего, прищурившись, преодолел ещё десяток метров и спрятался в кустах, дрожа от страха и едва сдерживаясь, чтобы не застонать от боли в боку и пульса 200 ударов в минуту.

— А, влип, очкарик! — злорадно произнесла тринадцатилетняя глава банды. — Сначала пи́здим его битами, потом топчем ногами! Ух, какой хруст, бля! Охуенно ты ему на ебало прыгнула, аж череп хрустнул, гы-гы-гы! Теперь я!

— Погоди, Лошадь, я тоже хочу попрыгать на его ебле!

— Успеешь, Борода, сначала я!

— Бля, да он уже сдох, так неинтересно!

— А давайте ему биту в жопу засунем!

— Ща, только рёбра все переломаем сначала… Ух, как трещат хорошо! Во в морге охуеют!

Всё это слышал побелевший от страха Боря Левицкий, когда пять садисток совершали зверский оверкилл бомжа, приняв его за убегавшего.

— Обуза, есть трава?

— Бля, Водя, у самой последняя хапка осталась!

— А у тебя, Боневтик?

— Водя, ты заебала, потом курнёшь! Завязывать надо, девки, блядь, пятая мокруха за неделю, ёпта!

— Да не ссы, мой батя всё порешает! Тебе 15 лет, уже здоровая кобыла, ебать, а до сих пор ссышь из-за хуйни! — кажется, этот голос принадлежал главной девке в банде по кличке Лошадь.

— Так чё со жмуром будем делать, так и оставим?

— А хули нет-то? Ну позалупаются мусора́ в ПДН, пальчиком «ай-яй-яй» сделают для виду и отпустят.

— Ладно, мадемуазели, пиздуем отсюда, может, гопанём кого.

— А этого жмура будем шмонать?

— Да ну нахуй, у меня и так лапы до колен в кровяке из-за него. Пусть судмеды его шмонают, бля, а мы ещё найдём лоха побогаче, гы-гы-гы!

С криками и смехом банда девочек покинула место преступления — очевидно, для них это был обычный день. Температура воздуха упала до +13, и Боря мёрз, лёжа в кустах без куртки, но ещё долго не смел вылезти из укрытия.

На восходе небо уже заметно посветлело — короткая майская ночь в Питере потихоньку уступала рассвету. До периода белых ночей оставалось 2—3 недели. Смысла прятаться больше не было, и Левицкий дрожащей походкой направился к телу бомжа, принявшему все предназначенные Борису удары на себя.

Труп с пробитой головой лежал в центре лужи засохшей крови диаметром около 2 метров. Наш еврейский друг прищурился и кое-как разглядел куртку, насквозь пропитанную кровью, и стёкла очков, разбитые на мелкие кусочки.

— Блин, ну только новые очки купил! — огорчился Боря. О том, чтобы подобрать грязную окровавленную куртку на трупе, не могло быть и речи.

«Где он? Который час? Как опросить ещё 97 человек?» — эти вопросы волновали нашего друга больше всего. Но правильней всё же было, на мой взгляд, сначала подумать о задании, а потом уже о своём местонахождении и времени.

— Молодой человек, какое ваше любимое квадратное стихотворение 4х4? — спросил Левицкий тремя часами позднее, когда люди уже шли на работу.

— Я девушка!

— Простите, я без очков плохо вижу.

— Я вижу.

— Я тоже вижу, но плохо. Так какое стихотворение?

— Сало

Купи.
Мало?

Копи.

— Это про нищету на Украине? Замечательный стих! — улыбнулся Боря и продолжил доставать прохожих одним и тем же вопросом, то и дело сослепу путая пол и возраст при обращении. Но один диалог незнакомцев всё же заставил близорукого чудика замолчать и прислушаться.

— Ты слышал, что сегодня в Купчино произошло? Человека зверски забили до смерти!

— Ай-яй-яй-яй-яй-яй-яй! А кто… А кто это сделал?

— Точно не знаю, Людвиг Аристархович, но рядом с телом нашли следы от женских туфель.

— Экий пердимонокль!

— Я уверен, это снова «домдватовские» разбойничали.

— Кто-кто?

— Это девичья ОПГ, не слышали разве? А глава банды — дочь мэра.

— Да что вы говорите!

— Так они малолетки совсем, а уже убивают направо и налево! Самой младшей — по прозвищу Обуза — 9 лет всего!

— А остальные кто?

— Алёна «Водя» Водонаева — 12 лет, Вика «Боневтик» Боня — 15 лет, Ксюша «Борода» Бородина — 12 лет…

— Какой у-ужа-ас-с, такие маленькие девочки — и уже преступницы!

— А главная в этой банде — Ксюша «Лошадь» Собчак!

— Ах, Собча-а-ак! Ну ей-то точно ничего не бу-удет…

— Совсем «домдватовские» обнаглели, весь город позорят!

К счастью, на приезжего чудака обратили внимание добрые волонтёры, которые совершенно безвозмездно помогли Боре провести опрос 100 человек и проводили до Московского вокзала. Осталось только дождаться нужного поезда в зале ожидания.

Однако как на улице, так и в зале было довольно прохладно, и бедный еврей совсем замёрз без куртки. На последние деньги он купил на вокзале пять стаканчиков горячего чая, чтобы хоть как-то согреться, а если кого-то волнует, как Боря доберётся от вокзала в Москве домой — у него в кармане на тот момент завалялся жетон Московского метро. Со вчерашнего дня наш друг ничего не ел, но приключения в Питере отбили у него весь аппетит.

Но радость от согревающего действия литровой дозы чая быстро сменилась огорчением, когда Левицкий узнал, что туалет на вокзале платный! Надо сказать, что Московский вокзал находился в очень людном месте, и до ближайшего безлюдного уголка (о котором не каждый петербуржец знает!) нужно было пройти три квартала. До отправления поезда и выезда из санитарной зоны он точно не дотерпит…

Но разве это проблема для человека, который чудом избежал смерти! Находчивый Борис стал в угол спиной к ожидающим поезд, достал один из пяти пластиковых стаканчиков, из которых он пил чай, расстегнул ширинку и стал наполнять одноразовую ёмкость, напевая песенку, чтобы заглушить звук удара струи о стенку.

— Это лимонад, — объяснял Боря людям в зале ожидания, что у него в стаканчике, хотя никто его об этом не спрашивал, и поставил свою мочу на подоконник. — Сейчас ещё принесу.

Чтобы не сильно палиться, сообразительный близорукий еврей проделал этот трюк ещё в четырёх разных углах разных помещений вокзала, напевая при этом разные, но петербургоугодные песни. И только когда подоконник в зале ожидания украсили 5 стаканчиков, до верху наполненных светло-жёлтой жидкостью, мочевой пузырь Бори перестал тревожить своего хозяина.

— Молодой человек, что же вы не пьёте свой лимонад? — спросил гражданин, лицо которого Левицкий так и не разглядел. — И зачем вы взяли пять стаканчиков? Купили бы уже бутылку лимонада тогда.

— Э-э-э, я как-то не подумал… Да и лимонад я что-то перехотел… — растерялся наш друг.

— Вы такой бледный, вам плохо? И почему вы так легко одеты? Холодно же! — вмешалась неравнодушная женщина.

— Нет, спасибо, всё хорошо! — замотал головой Боря и выбежал на улицу.

И как раз вовремя, ибо в тот же час с другой стороны в здание вокзала вошла та самая банда «домдватовских»! Увидев девок с битами и с сигаретами в зубах, одни разбежались кто куда, другие прижались к стенкам. Обращаться куда-либо было бесполезно: милиция была бессильна против дочки мэра, и многие присутствующие об этом знали, а кто не знал — догадался по поведению остальных.

— Съебались отсюда, живо! — рявкнула Ксюха Собчак в зале ожидания, и немногих оставшихся не пришлось просить дважды.

— Опа, гляди, ебать, пивас на подоконнике остался! — ткнула её тёзка по кличке Борода в сторону стаканчиков. — Как раз по одному на рыло, заебись!

Мелкая Оля подошла к подоконнику, взяла один стаканчик, понюхала и засомневалась:

— Это точно пивас? Вонь, блядь, как из параши.

— Дай попробую, — подбежала Алёна Водонаева. — Конечно, пивас, блядь, это «Жигулёвское», на вкус один в один! Ну что, девки, ёбнем по стаканчику и погнали на махач!

— Погоди, Водя, бля, я стрелу одной шмаре здесь забила, тут пока пошароёбимся, — сказала Лошадь, выпив свою порцию залпом. — Совсем пидоры охуели, бодяжат пивас какой-то хуйнёй, пить невозможно!

Однако все пять несовершеннолетних представительниц прекрасного пола выпили Борину мочу до дна и разлеглись в креслах, покуривая сигареты.

«Уважаемые пассажиры! Начинается посадка на скорый поезд сообщением Санкт-Петербург—Москва…»

Ура, миссия выполнена, все проблемы остались позади! Счастливый Боря не зашёл, а прямо-таки влетел в вагон и занял своё место согласно билету, купленному ещё в Москве. Как же здесь тепло и уютно! Скоро он поедет в родной город и будет с улыбкой вспоминать всё, что с ним стряслось в Санкт-Петербурге…

Поезд тронулся. Близорукий еврей открыл верхнюю часть грязного окна, высунул голову и прищурился, чтобы в последний раз бросить взгляд на культурную столицу…

— Ёб твою мать, Лошадь, а это не тот очкастый уёбок, которого мы захуярили ночью? — послышался знакомый голос от одного из размытых пятен.

— Да ну нахуй, тот точно сдох, а у этого на ебле ни царапинки!

И тут Боря вспомнил рассказанное ему стихотворение для нашей версии игры «Сто к одному», которое ему не понравилось:

Кипр.

Клод
Пьёт

«Шипр».

Не совсем понятно, зачем Клоду на Кипре (а не алкашу Васе в Мухосранске) понадобилось пить одеколон? Вино Шардоне и пятизвёздочный коньяк уже надоели, что ли? Может, отбраковать этот лишённый здравого смысла стишок и заменить его на другой?

— Девушки, какое ваше любимое квадратное стихотворение 4х4? — крикнул Левицкий.

— Хуясе, реально тот самый долбоёб! А у кого мы на ебле и рёбрах тогда прыгали, блядь? — удивились «домдватовские».

— Чмо уезжает, мы его уже не достанем, сука! — огорчилось самое мелкое пятно по кличке Обуза.

— Щас я его достану! — возразило самое борзое пятно по кличке Лошадь и зачем-то нагнулось.

К несчастью, поезд отправлялся с первого пути, считая от вокзала. Почуяв неладное, Боря быстро убрал голову обратно и сел на место. Секундой позже окно разбилось, и в салон поезда влетел кирпич! Осколки стекла порезали нескольких пассажиров, в том числе и нашего друга, оставив ему на лбу порез в виде молнии. На шум прибежала проводница, но, быстро оценив обстановку, предпочла вести себя так, будто бы ничего не случилось.

В разбитое окно задул холодный ветер, а возможности пересесть у Бориса не было. Всю дорогу до Москвы он вынужден был мёрзнуть без куртки…

Тем временем мы с Макаром напряжённо думали, какое же квадратное четверостишие окажется самым популярным (ну не могут же все 100 сверхкоротеньких стишков быть разными).

— Ну, Боря, сукин сын! Пока он развлекается в Питере и по Эрмитажам гуляет, мы должны ломать голову над этими дурацкими стишками! — рассердился я.

— Да уж, хорошо ему, — согласился компьютерщик-программист. — А вот я сейчас программу напишу, и компьютер сам составит все возможные квадратные стихотворения 4х4.

— Так нечестно! — возмутился я. — Думай своей головой!

— А разве над программой не нужно думать своей головой?

— Ой, всё! — поставил я точку в споре, и в дверь так сильно постучали, будто хотели её выбить.

— Катя, открой дверь, пока мужики думают! — приказал Макар.

В квартиру вошёл лысый урод в клетчатой куртке с массивной золотой цепью на шее и с не менее уродливой собакой неизвестной породы.

— Хач, ты мне не нравишься, пошёл на хуй отсюда! — обратился странный гость к Мастурбеку.

— Слющай, ты! Я тэбя зарэжю! — вспыхнул абрек-кукарек.

— Каро-Канн, фас! — скомандовал урод, и злой пёс схватил нерусского зубами за яйца.

— Вай, нэ надо клац-клац! Лючще уж трах-трах! — завизжал Мастурбек.

— Даю минуту, чтоб ты собрал все вещи и съебался отсюда. Время пошло, — объявил хозяин собаки.

— А нам он тоже не нравился, — дружелюбно сказал я, когда закрылась дверь за нерусским. — Добро пожаловать в нашу квартиру!

— Это моя квартира, чушпан, — возразил лысый. — Я Филя Филидор, внук деда Матвея.

— Матвей Самуилович гордился бы таким внуком, царствие ему небесное! — подлизнула Катя на всякий случай.

— Завали ебало, овца, — не оценил комплимент Филя.

— Да, Катя, не лезь, когда мужики разговаривают! — поддакнул её муж.

— Короче, расклад такой: квартплату я повышаю втрое, в комнате деда Матвея будет жить мой Каро-Канн, будете его кормить и выгуливать. И не дай бог он похудеет хоть на полкило — руки поотрубаю и Каро-Каннчику скормлю. Ферштейн? — приказал новый хозяин коммуналки и ушёл, оставив собаку в комнате покойного Матвея Самуиловича.

Пока я, Макар и Катя грызли ногти от отчаяния и безысходности, уродливый пёс прибежал в общую комнату и нагадил на ковёр. И только Эдику было весело в коммуналке: он со смехом подбежал к кучке и отправил какашку в рот.

На следующий день Боря без очков, зато с насморком, слезящимися глазами, раной на лбу и температурой пришёл к нам в гости с конвертом:

— Я зъездид в Бидед, обдозид здо джеловег, гаг вы и бдозиди — вод гонведд з дезульдадаби. А где газзеды з Бадежигом? А-абджги-и!

— Боря, иди в жопу, не до тебя сейчас, — махнул на него Макар. — У нас проблемы, так что не надо хвастаться, как хорошо ты погулял в Санкт-Петербурге.

Глава VIII

Календарь на 1996 год ничем не отличался от такового на 2024 год, но если в 1996-м Рома Жёлудь и Ивангай были новорожденным цыплятами, то к 2024-му они стали матёрыми закоренелыми петухами.

А что там у хохлов? В то время как в России дети тратили на нямку и ништяки тысячи, а взрослые — нередко и миллионы рублей, всего за 1 украинскую гривну тогда можно было купить хороший кусок сала!

Я, Макар, Катя и Эдик продолжали жить в коммуналке в Таганском районе в доме напротив Калитниковского кладбища, исправно платили опасному внуку покойного Матвея Самуиловича за квартиру в троекратном размере, а также кормили и выгуливали его мерзкую псину, которая всё равно предпочитала срать не на улице, а в своей или общей комнате. Почему мы не съехали оттуда? Потому что мы все, включая Эдика, родились в Советском Союзе и с детства привыкли быть терпилами. А ещё это было время моей молодости, мои девяностые.

В этом году усатому мальчику пора было идти в школу. Но перед этим приёмные родители повели Черненко к логопеду, чтобы Эдик наконец-то научился выговаривать звук Р.

— Датуте, я водобеб ф нобоведним ташем. Модете де бефпогойца, узе тевеф мефяф я наусю васево дебилёнка выбовавивать эфу пукву! — поприветствовал их логопед в своём кабинете.

— Вы хотели сказать «ребёнка»? — решил уточнить Макар.

— Неф, «дебилёнок» — эфо единфенное блинное флово, кофовое я выбоваиваю па́винё.

— А можно нам другого логопеда? — недовольно спросила Катя.

— А я хочу этого дядю! — топнул ножкой Эдик.

— Ты хотел сказать «хочу к этому дяде», сынок? — поправила его приёмная мама.

— Нет, хочу этого дядю, у него в штанах минимум двадцать сантиметлов!

— Кафой набьювафельный, — покраснел логопед и прикрыл своё выпирающее внушительное достоинство, которое едва помещалось в штанах.

— М-м-м, — загадочно улыбнулась Екатерина, тоже заметив большой член в штанах логопеда. — Что ж, мы не против, мы готовы отдать нашего сына в надёжные руки профессионала.

— Ты же хотела обратиться к другому логопеду, — не понял Макар.

— А теперь я хочу этого, — прикусила губу его жена, едва сдерживая улыбку.

— Ты хотела сказать «хочу к этому»? — поправил её программист.

— Можно и так сказать, — не стала спорить Катя и подмигнула логопеду. — Мы подождём за дверью, не будем вам мешать.

— Пивеф, дебилёнок, каф щебя шовут? — спросил «профессионал», когда они с усатым мальчиком остались наедине.

— Я Эдвалд Члененко! — ответил тот от волнения, всё думая о большом члене логопеда.

— Пуку «эв» не вывоваиваеф, жнафит? — догадался мужчина.

— «Эв» я выговаливаю, я букву «эл» сказать не могу! — возразил Эдик.

— «Эл» ты каф вас мозэс фкажащ, ты «эв» не вывоваиваеф! И пощему ты нащиваес щебя «Эдавд»? Фещас ты Эдиф, выватес — фтанес Эдуавдом, но нифак не Эдавдом!

— Дядя логопед, я с писей во лту и то лучше говолю, чем вы! — стал дерзить мальчик, не разобрав последних слов мужчины.

— Теневы не игаюф, — парировал логопед. — Пофояй за вной: «Тафтов в фоле дыв-дыв-дыв».

— Тафтов в фоле дыв-дыв-дыв, — послушно повторил Эдик.

— Я фкажаф «пофояй», а не «певедважнивай»! — рассердился мужчина. — Ты умееф щифать?

— Щипать? — не понял усатик.

— Да не «щифать», а «щифать»!

— Считать? Умею: лаз, два, тли…

— Посси, тойфо беф «эф».

— «Поссы»? Куда пописять?

Логопед махнул рукой, молча написал предложение на листе бумаги и ткнул пальцем в текст.

— «Тлактол в поле дыл-дыл-дыл», — прочитал мальчик.

— Фё яфно, у тефя ковофкая утещка яжика, — поставил диагноз опытный мужчина. — Поэфому ты не дофявиваеся до ёба и не мозэс вывово… вывава… Ну, ты поняф.

— А можно посмотлеть на ваш большой-плебольшой писюн? — вдруг спросил Эдик.

— Неф, конефно, эфо не игуска! — помахал пальчиком мужчина.

— Если не покажете, я маме скажу, что вы меня тлахнули в попу! — пошёл хитрый мальчик на шантаж.

— Воф гавёныс, — вскочил логопед, закрыл кабинет изнутри на замок и спустил штаны вместе с трусами.

Да уж, его «хозяйству» мог позавидовать любой негр! Исполинский член размером с батон любительской колбасы свисал почти до колен, его головка была величиной с кулак, а яички не уступали мячам для большого тенниса. И это в спокойном неэрегированном состоянии!

— Ну фто, дово́ен, дебилёнок?

— А тепель тлахните меня в попу, не то я маме скажу, что вы меня тлахнули в попу! — не унимался Эдик-педик.

— ПОФОЛ ВОН ОЩУДА! — вспыхнул логопед, спрятав своего гиганта обратно в штаны. — Овови фому хосес, фё вавно фебе не повевят!

— Мама, мама, этот дяденька тлахнул меня в попу! — заплакал Эдик, выскочив в коридор.

— Ну и что? Дядя Мастурбек тоже трахал тебя в попу, и ты был не против, — равнодушно пожала плечами Катя.

— Но в этот лаз я был плотив! Он меня изнасиловал!

— Изнасиловал, говоришь? Ну-ка, снимай штанишки и покажи попу! — приказала приёмная мать.

— Ну ма-ам, я стесняюсь!

— Давай-давай, показывай! — не отступала Екатерина и сама стянула с Эдика штаны. — Как тебе не стыдно обманывать! Я видела, какая у него пися, он бы твою попу в клочья порвал!

— Ладно, не насиловал, но писюн показывал! Честное слово!

— Хватит наговаривать на дядю, он логопед, а не педераст! Идите пока прогуляйтесь с папой, я сама с ним поговорю!

Батюшки, я совсем забыл про Таню Пронину и её маму! Что с ними? Где они сейчас?

Не волнуйтесь, с ними ничего не случилось, они просто ударились в дауншифтинг и переехали в подмосковную деревню Пронино то ли в Чеховском районе, то ли в Шатурском. В самом большом доме на центральной улице одноимённой деревни испокон веков проживал целый род Прониных, где и поселились Таня с мамой.

Так вышло, что Екатерина Шынгысовна — урождённая Пронина, и не только сама не сменила фамилию, но и передала её дочке. За последний год 10-летняя девочка заметно поумнела и уже готова была пойти в сентябре в 1 класс деревенской школы. Но пока на дворе стояло жаркое лето, и можно было не думать об учёбе. Весельчак дядя Лёха знатно повеселил Таню стишком в тему:

Хорошо в деревне летом:
Пристаёт говно к штиблетам.
Выйдешь в поле, сядешь срать —
Далеко тебя видать.

— Ну как там эта ваша Московия поживает? — спросила Екатерину её сестра Женя. — И чаво ты вообще туда попёрлась после института? Жила бы с нами, коров доила, на сеновале с мужиками кувыркалась бы, как все нормальные люди…

— Как хорошо, что ты вернулась в родительский дом, Катенька! — ласково встретила её мама, она же Танина бабушка. — А почему ты сразу к нам не вернулась, когда тебя из этой окаянной коммуналки выдворили?

— Так Таня в садик ходила, ей там очень нравилось. А отсюда каждый день далеко до садика добираться, вот я и снимала потом квартиру на Выхино. Только её постоянно на второй год в одной группе оставляли и в школу не хотели принимать, хотя давно пора уже. В общем, только сейчас решили вернуться в родные края, — ответила Екатерина и обняла маму.

— А не хряпнуть ли нам самогончику по этому поводу? — предложил дядя Вася.

— Ну а чё ещё делать в деревне? — поддержала брата тётя Женя. — Наливай!

Уже через час все Пронины, кроме Тани, напились до поросячьего визга и вышли на улицу, чтобы поорать песни примерно такого содержания:

Если б было море пивом,
Я б дельфином стал красивым!
Если б было море водкой,
Стал бы я подводной лодкой!
Было б море самогоном,
Стал бы я морским драконом!
Было б море бормотухой,
Стал бы я большой белугой!
Было б море минералкой,
Утром стал бы я русалкой!

— Заткнитесь, блядь, заебали орать! — крикнула соседка из окна.

— Пошла на хуй, у нас сегодня праздник! — крикнул ей в ответ дядя Вася.

— Щас я вам всем ебальники снесу, пидорасы! — ещё больше рассердилась недовольная женщина.

— Ты лучше яйца снеси, клуша! — рассмеялся дядя Лёха.

— Ну всё, суки, пизда вам всем! — помахала соседка кулаком и закрыла окно.

Но вернёмся к кабинету логопеда.

— Как успехи? Мой Эдик не сильно баловался? — спросила Катя, зайдя внутрь.

— Нувмо подъе́жать ему удещку, тофда он бышво наусифса гововить жвук «эв». Но жанивафца я с ним не буву, — замотал головой логопед.

— Почему? — огорчилась приёмная мать усатика. — Он плохо себя вёл?

— Похо — эфо мяфко шкажано. Пущ ибёт лефом ф тафим поебением.

— А может, вы со мной тогда позанимаетесь? — лукаво подмигнула Катя.

— Засем? У ващ пекашная весь!

— Неправда, я плохо выговариваю фамилию Мкртчян. Мкрч… Мктр… Вот видите, не получается.

— Ме бы васи побвемы, — нахмурился логопед.

— Я заплачу́! Сколько у вас стоит индивидуальный урок?

— Я пимфыпианнё не беву демви, ефли не визу побвемы, — заупрямился мужчина.

— Что ж, очень жаль, до свидания, — сдалась Екатерина и покинула кабинет.

На следующий день по совету логопеда Эдику подрезали уздечку языка, чтобы тот мог дотягиваться до нёба, но этот гадкий звук Р он выговаривать так и не научился.

— Даже пёс Каро-Канн умеет рычать, а ты чем хуже? — пристыдил приёмного сына Макар. — Ну-ка, Эдуард, зарычи!

— Г-г-г-г! — выдавил из себя усатик.

— Р-р-р-р… ГАВ! — ответил уродливый кобель, набросился на мальчика и укусил его за руку до крови.

Пока Эдик плакал от боли, я рассматривал собаку, которую мы вынуждены были содержать в квартире и терпеть все её выходки.

У Каро-Канна были 1 голова, 1 туловище, 1 хвост и 4 лапы, а на голове 2 уха, 2 глаза, 1 нос и 1 пасть, как и у всех собак. Так что же делало его уродливым? Например, шерсть болотного цвета с многочисленными проплешинами. Мало? А как насчёт неправильного прикуса, из-за которого вечно разодранный язык постоянно свисал наружу даже из закрытой пасти, а слюна постоянно стекала струйкой на пол? Всё равно недостаточно уродлив? Добавьте к этому препротивнейший лай по поводу и без, запах — будто бомж обосрался и решил вытереть задницу скунсом, кучи говна, ежечасно оставляемые на ковре — и вы получите полную картину.

Филя Филидор тоже не блистал красотой, но мы видели его всего раз в месяц, когда он собирал у нас деньги и проверял состояние любимой собачки, так что особого отвращения сия неприятная личность у нас не вызывала. Постепенно мы узнали, что он — член банды шахматистов ПША, которую возглавлял сам Гарри Каспаров, и после смерти Ботвинника в прошлом году «ПеШАки», как их называли, были особенно опасны. Достаточно сказать, что их боялась даже ФИДЕ.

— Эдик, ты опять рубашку кровью испачкал? — набросилась на мальчика Катя, ибо псу она не могла ничего предъявить при всём желании. — Снимай рубашку, брошу её в стиралку.

После жестокого группового избиения всем садиком и чуть ли не ухода на тот свет полтора года назад усатик больше не ходил в детсад и потому больше не получал физических пиздюлей, однако его правый бок украшали отпечатки зубов Каро-Канна, который, как серенький волчок, укусил ребёнка, когда тот спал на краю.

Я задумчиво смотрел на рубашку Эдика, которая одиноко крутилась в барабане стиральной машины. А ведь в глухой деревне подобная бытовая техника — непозволительная роскошь!

Перенесёмся в деревню Пронино. Тётя Женя несла в мешке огромную кучу грязного белья, чтобы постирать его в местной речке-вонючке (лично я бы побрезговал там даже руки сполоснуть). Какие-то ребятишки бомжеватого вида купались неподалёку, а дед Пахом даже ловил рыбу, и в его ведре было с десяток ершей да пескарей — неплохой перекус для кота.

— Вот ты мне и попалась, милочка, — злорадно произнесла соседка за спиной у Евгении, когда та начала стирку.

— Я не Милочка, я Женечка, — возразила тётя Тани.

— А ты мне дуру тут не включай! Какого хуя вы орали вчера под окнами, спать мне не давали?

— А какого хуя ты днём дрыхла? Нормальные люди ночью спят!

— А это не твоё дело, овца! Может, я ебусь по ночам!

— Ты? Ебёшься?! Ты себя в зеркало давно видела? — рассмеялась тётя Женя. — Да на тебя последний алкаш не позарится!

— Да я хуёв видала больше, чем звёзд на небе! Ты мне просто завидуешь!

— Чему завидовать? Тому, что ты, блядь, сама бегаешь за мужиками, абы кто выебал?

— Женька, ты лучше не зли меня, а то я реально могу ебало набить! — сжала кулаки сорокалетняя женщина.

— Ну попробуй, Фроська, рискни здоровьем! — встала Евгения в боевую стойку и приготовилась к драке.

Соседка по имени Фрося решила действовать неожиданно и ударила тётю Женю ногой в пах. Однако у Евгении между ног было такое «ведро», что вражеская ступня вошла в её влагалище через трусы под юбкой наполовину и застряла.

— Ебать ты крыса! — возмутилась обладательница «ведра».

— Ебать ты раздолбайка! — ответила ей Фрося и вытащила из противницы босую ногу, оставив в ней свою туфлю.

— А теперь получи! — крикнула Евгения, схватила соседку за обе груди и резко потянула на себя, чтобы ударить её коленом по лицу, но так и не довела атаку до конца, ибо туфля больно натирала ей стенки влагалища даже через трусы.

— Иди умойся, шалава! — воскликнула Ефросинья, высвободившись из захвата, потащила противницу к речке и окунула её головой в воду. Танина тётя попыталась высвободиться и поднять голову, но вместо этого лишь пукнула передком, и торчавшая оттуда туфля упала на землю.

— Брлрлрлрл! — завопила Евгения под водой, слабея с каждой секундой. Рука соседки продолжала крепко держать голову под водой.

— Побулькай тут у меня ещё! — безжалостно рявкнула Фрося и окунула вражескую голову ещё глубже, в то время как дети продолжали купаться, а дед Пахом снимал с крючка очередную крохотную рыбёшку.

На обратном пути соседка встретила десятилетнюю Таню Пронину:

— Привет, Танечка, как дела? А я тут твою тётю пыталась спасти, но… она утонула.

У девочки были проблемы не только с общим интеллектом, а и с эмоциональным, поэтому она растерялась и не знала, как реагировать на новость о внезапной гибели родной тёти. В качестве компромисса она вернулась за блокнотом и пошла к речке.

К тому времени труп Евгении, одна половина которого была на берегу, а вторая — в воде, окружили дети и дед Пахом.

— Как-то оно нехорошо получилось-то, — почесал затылок пожилой рыбак и вздохнул.

— А нас угостят конфетами на её похоронах? — с надеждой произнёс голубоглазый мальчик.

— А может, облить её бензином и поджечь? — предложила девочка в красном платье. — Всё равно ей хуже уже не будет.

— Как тебе не стыдно! — возмутился старик. — Ты цены на бензин видела? Нечего его зря переводить!

— Так мы у председателя из Волги сольём, от пары литров он не обеднеет, — сказала девочка и увидела подошедшую Таню с блокнотом. — Вау, да это же Москоу-чика! А где твоя охрана? Не страшно ходить по улицам жуткого замкадья?

— Это труп моей тёти, — указала Пронина-младшая на тело.

— А, ну тогда извини, — пожала девочка плечами и убежала.

— Когда она умерла? — спросила Таня у деда Пахома.

— Да где-то в полдень, — ответил старик. — Жалко, конечно: такая молодая — и уже на том свете. А я такой старый — и ещё на этом. У меня сын старше Женьки, а внук моложе, но старше тебя. Правнуков ещё нет, но коль родится правнучка — назову тоже Женькой, чтобы почтить память, так сказать. А коль родится правнук — всё равно назову Женькой…

Так и не дослушав мудрых размышлений Пахома, любительница бельков написала в блокноте следующее:

Женя умерла 28 июн в 12 00 час утра 1996 г

До 1 сентября было ещё 2 месяца, но Макару и Кате давно пора было подать документы в школу.

— Я не хочу в школу! — уже который раз плакал капризный Эдик. — Там меня будут бить и обижать, как в садике!

— Не будут, — успокоил его приёмный отец. — Мы отдадим тебя в хорошую школу, где ты будешь учиться с хорошими детьми.

— А почему я не могу учиться на дому? — спросил усатик.

— Чтобы ты не только усвоил учебную программу, а и приобрёл необходимые во взрослой жизни социальные навыки.

— Пап, ты же говолил, что социальные навыки плогламмисту не нужны, — подловил Макара Эдик.

— Но ты же не хочешь вырасти злой букой, верно? — вмешалась Катя.

— А зачем быть доблым, если можно банить всех подляд? — произнёс мальчик с недобрым смехом. — Если меня кто-то обидит, я найду его в компьютеле и забаню!

— Вот только сейчас мало у кого есть компьютер, а Интернет есть только у очень серьёзных дядей. Почему ты так уверен, что скоро Интернет будет в каждом доме? — спросила у ребёнка Екатерина.

— Так папа сказал! — ответил Эдик.

— Ах, ПАПА сказал! Так, может, ПАПА и будет учить тебя на дому, раз он такой умный?

— Эдик, ты умный мальчик, поэтому сделаем так: ты соглашаешься ходить в школу, а мы за это купим тебе игровую приставку, договорились? — пошёл на компромисс Макар.

— Холошо. А в школе меня точно не будут бить и обижать?

— Да точно, точно. Все хулиганы остались в садике, в школу идут уже взрослые дети, которые ведут себя прилично, — успокоил нытика программист.

— А там есть дяди-учителя? — поинтересовался усатик.

— Да, есть. Например, учитель физкультуры.

— А он будет меня насиловать в попу?

— Нет, не будет, его за это сразу уволят.

— Это плохо, — разочарованно вздохнул маленький педик.

Но мало было уговорить Эдика ходить в школу, ещё нужно было, чтобы его туда приняли! Директора́ и директрисы Таганского района будто сговорились и под тем или иным предлогом отказывали Эдику и его приёмным родителям.

— Да на лапу они хотят, что непонятного? — прошипела Катя после очередного отказа.

— А может, это из-за усов? — задумался Макар. — Мы как-то не задумывались об этом, но усатый ребёнок — это действительно нечто из ряда вон выходящее.

— Так вот почему директор 777-й школы спросил у Эдика на собеседовании: «Ты почему усы не сбрил, дурик?» — догадалась Катя.

Как оказалось, аномальные усы не могли убрать ни бритвенный станок, ни электробритва.

— Может, шугаринг попробуем? — предложила Катя вечером после нескольких неудачных попыток сбрить Эдику растительность под носом.

— Не хочу шугалинг, я так буду ходи-и-ить! — заревел Черненко.

— Да просто приклеим пластырь завтра утром и скажем, что верхнюю губу поранил, — махнул рукой находчивый Макар.

На следующее утро приёмные родители повели Эдика в 1488-ю школу — последнюю в Таганском районе. У директора были квадратные усы, как у Гитлера, что очень не понравилось бы покойному Матвею Самуиловичу.

— А почему это вы Галактионовы, а фамилия киндера — Черненко? — удивился директор 1488-й школы Рудольф Адольфович.

— Он приёмный, — признался Макар. — Мы взяли его из детдома.

— Вы в курсе, что Черненко — это украинская фамилия? А вдруг это будущий бандеровец? Вы знаете, кто его биологические родители?

— Со слов Ивана Смирнова это брат и сестра из очень неблагополучной семьи, но они оба были русскими, — ответил приёмный отец.

— Ну, слава богу, — успокоился школьный глава. — Только почему у него пластырь под носом? Только не говорите, что киндер поранил верхнюю губу! Я ведь здесь не первый год работаю: я был и учителем немецкого, и учителем рисования, и лучше других знаю, где киндер мог сам пораниться, а где ему «помогли».

— Да не бил его никто, у него там усы! — возмутилась Катя.

— А вот это интересно, — улыбнулся директор, подошёл к Эдику и лично отлепил пластырь. — Ух ты, никогда такого не видел! Ваш киндер принят!

— А как же взятка? — не понял Макар, сжимая в левой руке конверт с 300 долларами.

— ЧТО-О-О? ВЗЯТКА?! ВОН ОТСЮДА, И ЧТОБ ВАШЕГО ДУХУ ЗДЕСЬ НЕ БЫЛО! — моментально рассвирепел Рудольф Адольфович и махнул в сторону выхода.

— Браво, муженёк, теперь нам придётся возить Эдика в другой район! — наехала на Макара Катя уже за зданием школы. — Если его вообще там примут!

— Я слышал, в Пресненском районе небоскрёбы собираются строить, как в Нью-Йорке, давай туда его определим. Там-то уж хулиганам точно делать нечего. А заодно и автомобиль куплю, я как раз решил поднакопить немного денег месяц назад.

— И сколько же ты «поднакопил» за месяц? — вытаращила глаза Екатерина от изумления. — А водительские права у тебя хоть есть?

— Но у меня же есть родительские права. Одна закорючка — и «родительские» превратятся в «водительские», — пошутил Макар впервые за год.

Танина бабушка, она же мать Евгении, плакала на похоронах дочери громче всех. По деревенским обычаям вскрытие проводить не стали (да и некому было), а в свидетельстве о смерти записали, что погибшая утонула сама, без чьей-либо «помощи». К лету территория местного кладбища заросла травой, и кое-где даже ползали гадюки. Нередко случалось так, что пришедшего на похороны приходилось самого хоронить на следующий день после укуса змеи. А однажды, когда гадюк на кладбище развелось особенно много, хоронили хоронившего после того, как тот похоронил похоронившего!

Чтобы отпугнуть опасных рептилий, Пронины развели костёр прямо на кладбище, спалив дотла деревянный крест на соседней могиле и едва не устроив пожар, а после того, как костёр потух, пожарили шашлык в этом месте на кирпичах вместо мангала.

— Грустно, но вкусно, — заметила Таня, пробуя шашлык и глядя на могилу своей тёти.

Все, естественно, выпили и даже любительнице бельков налили 50 грамм, чтобы как следует почтить память усопшей. На этот раз всем было не до песен.

После похорон почти все пошли домой нетвёрдой походкой, но бабушка Тани с заранее взятой свечкой пошла в церковь, чтобы поставить её за упокой.

«Как же так? — спросите вы. — Разве деревня с церковью не должна называться селом?» Это уже вопрос не ко мне. В иной деревне вообще могут быть жилые многоэтажки, а площадь и население — превышать таковые в маленьком городе. В самом деле, не переименовывать же населённый пункт только потому, что там построили церковь, которой раньше не было?

— У нас со своей нельзя! — строго сказал поп с большим золотым крестом на цепочке, лежащим на огромном брюхе почти горизонтально. — Изволь купить НАШУ свечу, раба Божья, а то Господь покарает!

— И почём свеча? — спросила Танина бабушка.

— Бог не жалует рубли, курс упал ужо до самого ада. Богу угодны доллары, да благословит Он твёрдую валюту.

— Как-то это не по-православному, — засомневалась пожилая женщина.

— Как это «не по-православному»? А это что, по-твоему? — топнул поп толстой ножищей и достал стодолларовую купюру. — Надпись видишь? «IN GOD WE TRUST». А на рублях такой надписи нет, вот дьявол и обесценивает их с каждым днём.

— И сколько долларов нужно? — нахмурилась мать усопшей.

— Здесь же не магазин, — уклончиво ответил толстый священник. — Чем больше пожертвуешь, тем меньше раба Божья Евгения будет мучиться в чистилище и тем быстрее попадёт в рай. А коль пожадничаешь, Господь может разгневаться и вовсе отправить рабу Божью Евгению в ад.

— Да где ж я вам доллары-то возьму, у меня их отродясь не бывало!

— Это уже не проблемы Господа. Поезжай в город, там есть богоугодный пункт обмена валют — там и возьмёшь доллары. Аль ты хочешь, чтобы раба Божья Евгения в ад угодила?

Прошла неделя. Танина бабушка шла по улице по своим делам. Внезапно перед ней остановился чёрный Мерседес, и из открытого окна показалось весьма упитанное лицо того самого попа:

— Раба Божья, куда ты пропала? А как же свеча за упокой?

— Так я ездила за долларами, батюшка, как вы и велели, но рядом с обменником увидала ещё одну церковь, где мне позволили поставить свечку бесплатно, — призналась старушка.

— Это дьявол тебя испытывал, неразумная ты баба! — рассердился священник. — Теперь и тебе, и твоей грешной дочери гореть в аду во веки веков!

— Ох, что же мне теперь делать? — схватилась за голову бедная бабушка.

— Покайся, пока не поздно! Господь милостивый и отпустит тебе любой грех, коль ты пожертвуешь нашей церкви по 1 доллару за каждый день прожитой жизни на грешной земле.

— Сколько?! — охнула мать усопшей.

— Ах да, Бог любит троицу, так что по 3 доллара за каждый день жизни.

— Но в одном только году 365 дней!

— Не забывай, раба Божья, и о високосных годах! И помни, что Господь всё знает и всё видит!

— Да я за весь дом столько не выручу, — опустила голову Танина бабушка и тихо заплакала.

— Вот так чертям и молвишь, когда будешь заживо вариться в котле вместе с рабой Божьей Евгенией, — отрезал поп и уехал на своём освящённом Мерседесе.

(▲)

В разгар лета Эдик носился по общей комнате, танцуя под полумультяшный клип «Зайка моя» по МУЗ-ТВ и то и дело наступая на собачьи какашки. Почему-то подобные клипы всегда вызывали у детей больший восторг, чем обычные мультики.

— Киска моя — я твой котик! Писька моя — я твой лотик! Ты педофил — я лебёнок! Ты зоофил — я котёнок! Ты клокодил — я Чебулашка! Ты коплофил — я какашка! Ты онанист — я полнуха! Ты сутенёл — а я шлюха! — пел усатик, подпрыгивая и смеясь.

Но скоро клип подошёл к концу, и Эдик заплакал. Далее последовала песня группы «Комбинация», но до «Зайки» ей было далеко:

Твоя вишнёвая «девятка»
Меня совсем с ума свела,
Твоя вишнёвая «девятка»
Покой мой напрочь отняла…

— Решено! — ткнул пальцем Макар в экран телевизора. — Купим вишнёвую «девятку», чтобы катать сына в 470-ю школу в Пресненском районе. Я договорился, его уже приняли в 1-УГ класс.

— Ты хотел сказать, «в 1-Г»? — робко переспросила его Катя.

— Нет, — ответил её муж. — Ладно, я пошёл, мне ещё водительские права нужно купить, а то без них за руль и не сядешь.