Олег ЗАЙЦЕВ. КООРДИНАТЫ СМЫСЛА. — Минск: Литературный свет, 2010. — 154 с. — (Современная лирика)
Из печати наконец-то вышел многострадальный сборник поэзии председателя Белорусского литературного союза «Полоцкая ветвь» Олега ЗАЙЦЕВА. «Почему многострадальный?», — спросите вы. А потому что «шёл» он к читателю более полугода. И это при тираже в тысячу экземпляров. Которые любая типография преодолевает за неделю-две, ну, максимум, месяц. Всё это так, но с книгой этого, безусловно, талантливого поэта, случилось иначе.
Сперва он отнёс электронный вариант рукописи в одну коммерческую кампанию. Она, казалось бы, с радостью взялась за дело: сотрудники составили договор, выписали счёт, переписали текст и графику,… Но не успел автор перевести свои кровные на расчётный счёт типографии, как ему позвонил лично директор. Он вежливо похвалил Олега, но объявил, что напечатать его книгу не смогут:
— Я понимаю, что вы не могли в 1993-м году знать, что всё так сложится, — доверительно сообщил руководитель, — но поймите и вы меня: не хочу рисковать бизнесом. Мы уже как-то простаивали из-за «наездов» санэпидемстанции. Не хочется повторения.
Все аргументы автора о том, что издатель в книге другой и используется его лицензия, что они выполняют лишь функции тиражирования и не могут отвечать за содержание, что автор — руководитель официально зарегистрированного союза, что он имеет за плечами уже с десяток авторских и коллективных сборников, что сборник предваряет рецензия одного из авторитетных критиков России, действия не возымели.
— Приносите к нам книги других авторов, коллективные сборники и их мы, вероятнее всего, напечатаем. Но эту книгу — нет.
Ну, ещё бы. Книга ведь открывается стихотворением, в котором звучит такое четверостишие:
Я куплю автомат и уйду в партизаны:
Скотской жизни волна захлестнула совсем…
Оттого всю неделю зверею иль пьяный
И хриплю прямо в трубку: «кого-нибудь съем»…
Тогда О. Зайцеву показалась эта история досадным недоразумением, ошибкой, нелепой случайностью. И он обратился за помощью в казённую, и теперь уже не столичную, а провинциальную типографию. Там тоже сперва радостно заахали, услышав о твёрдом переплёте и тысячном тираже. Согласились и на сроки изготовления заказа. Быстренько составили калькуляцию, отправили образец типового договора. Он в ответ послал на их электронную почту оригинал-макет книги «Координаты смысла».
Вот тут и началось. Неожиданно образовалась двухдневная пауза. Не дождавшись звонка от полиграфистов, поэт сам набрал номер нужного телефона.
— Мы вряд ли успеем отпечатать вашу книгу в этом месяце (дело было в ноябре — прим. автора).
— Хорошо, — смирился Олег, — Я готов подождать и до середины декабря.
— И до середины декабря книга тоже не будет готова, — уверил всё тот же девичий голос в надежде, что автор сам отступится от затеи напечататься у них.
Но надо знать Зайцева, он человек не робкого десятка и умеет идти до конца.
— Но в этом-то году книга выйдет?
— Боюсь, что ни в этом, ни в начале следующего: у нас все заказы расписаны до февраля месяца включительно, — наконец выдавил из себя голос на том конце провода.
— Позвольте, но вы чуть ли не вчера уверяли меня, что готовы принять этот заказ в работу? — возмутился лицемерию сотрудницы типографии писатель.
— Я была не в курсе,— элегантно вывернулась собеседница и поспешила распрощаться.
И вправду. Разве могла отчаяться государственная типография сделать оттиски таких строк:
…Снова мечемся, бредим,
С кем-то спорим до хрипа
И, не веря соседям,
Паникуем от скрипа.
Неудавшимся чудом —
Онемевшие лица.
Оглянемся — повсюду
Совесть правды боится…
И всё-таки книга вышла. Вышла, благодаря порядочности и гражданской чистоплотности директора ЗАО «Бонем» Сергея Шахновича. Кстати, полковника милиции в отставке, больше двадцати лет руководившего газетой МВД «На страже».
Мы обратились за разъяснениями к самому автору сборника:
— Скажите, Олег, как после стольких мытарств, вам это удалось?
— Секрет фирмы (смеётся). На самом деле, Сергей Леонидович — мой давний босс: я под его началом начинал свою трудовую карьеру в милицейской газете. И меня он помнит, как зубастого, едкого, но объективного журналиста. Я, пожалуй, один в те годы «выдавал нагара» критические статьи и корреспонденции о жизни внутренних органов, была и серьёзная криминальная аналитика, вызывавшая немало откликов, полемики на страницах газеты.
— Ведь выхода этой книги ждали многие…
— Да. Тем более что я проанонсировал её издание ещё в конце лета (что значит пословица, не кажи гоп…). Всю осень меня забрасывала письмами и литературный критик Лола Звонарёва, автор предисловия, интересуясь, когда же я порадую её экземпляром издания, тем более что ещё в начале лета я сам её торопил. Было неловко отвечать Лоле Уткиревне и называть истинную причину задержки. Но когда пауза чересчур затянулась, сознался. Она восприняла эту информацию с пониманием. После 19 декабря прошлого года многие, происходящие в нашей стране события, воспринимаются нашими и ближними, и дальними соседями «с пониманием».
— Странно. Ведь ваша гражданская лирика занимает в общем объёме стихотворений не более 20 процентов и не так уж влияет на общее впечатление от прочтения. Почему подобное стало возможно?
— Может, и не сильно. Но именно разделом гражданской лирики открывается весь сборник. Я в данном случае руководствовался позицией Н. А. Некрасова «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан». А ведь подавляющее большинство читателей начинает знакомиться с книгой именно с начала, а не с середины или конца. Это в прозе прочёл концовку, и роман стал тебе не интересен. В поэзии всякое стихотворение самодостаточно. В нём законченная мысль, сгусток энергии, энергетики, таланта…
Да, с этим постулатом трудно не согласиться, познакомившись с другими строфами поэта:
…Пурпурной тоги знаковый наряд
Укажет след, оставленный не мной,
И я, одолевая шар земной,
Проведаю, что люди говорят.
Найдя калитку, стану на крыльце,
Парного из кувшина отхлебну
И, глянув на застывшую луну,
Замру с благоговеньем на лице.
Я, вперив взор в разверзшуюся синь,
Вдруг оценю туманно-млечный хвост,
Слепящий благолепьем стылых звезд,
Мерцаньем их немым, куда ни кинь…
— Раз уж мы заговорили о Маяковском, то позвольте вам напомнить о таком термине, как «заклятие словом». Этот классик, наряду и с Есениным, и с Рубцовым, и с другими великими поэтами «напророчили» себе собственную судьбу. Вы вот тоже грешите «кладбищенскими мотивами». Даже целый цикл им посвятили. Не страшно?
— А чего страшиться? Я ведь человек верующий и не боюсь перехода в небытие, каким считают смерть атеисты. Другое дело, что там, в потустороннем мире, всем нам, и верующим и неверующим, придётся отвечать за свои слова и поступки. Надо быть осмотрительным, но главное — жить в ладу с общечеловеческой моралью.
О том, что Олег — человек паствы — свидетельствует и его творчество. Приоткрывая и его вероисповедание, его конфессиональную принадлежность. Вот, например:
Он вышел в крошево ночи:
Ни зги и не души кругом —
Совсем один, и хоть кричи
«Я Бог!», пусть даже и в другом
Обличье, кровоточье ран
Ни ног, ни рук незримо жжёт,
А сердца: неужели рьян,
Но пуст порыв был? Месяц жёлт
Вдруг показался из небес,
Залило краскою чертог.
«Тебе ли мало, что воскрес?» —
Себе ответствовал…
— Те, кто знаком с вашим творчеством по первым двум книгам, отмечают необыкновенный эротизм и сексуальность вашей поэзии, необузданность влечений лирического героя, всеохватность его интимного мира. «Координаты смысла» продолжают эти традиции?
— Об этом судить моим читателям. Я некогда не был закрепощённым мальчиком, хотя и поздновато вступил в интимную связь с противоположным полом. Поздновато с точки зрения современной молодёжной, но не христианской, морали. Всё-таки хотелось взаимности чувств, а не просто животного секса. Хотя гормоны пёрли в те годы изо всех щелей.
Ну, что ж, если автор скромничает, то нам ничего не мешает приоткрыть завесу его раздела, посвящённого любовно-эротической лирике. Судите сами, насколько это откровенно:
Обжигает тепло руки:
След ладони — красные краски,
Снова — пленниками реки
Сладострастья, неги и ласки.
И, как жертвенник, два холма
Куполами сосков темнеют, —
Это сводит меня с ума,
Это дрожь в моём теле сеет.
Скользкий бисер — на теле пот;
В буйном танце фигуры схожи.
Солонь пьёт мой горячий рот,
Пьёт с твоей белоснежной кожи.
— Любовь, конечно, вещь замечательная, но хороша всё-таки, когда в животе не урчит…
— Вынужден не согласиться с вами. Ведь давно замечено, что самый талантливый поэт — проголодавшийся. Урчание в животе, как это ни странно, подстёгивает к рождению новых образов, новых героев, новых речевых оборотов…
— Но вы-то не гоняетесь за куском хлеба?
— Как сказать: его я зарабатываю в поте лица. И спасает меня в данном случае недюжинная работоспособность.
То, что Олег Зайцев действительно неистов в деле, за которое взялся, выдают и строки его стихов:
Я по натуре — трудоголик,
(Работа любит дураков?),
А мне порой до слез, до колик
Не терпится узнать: каков
По жизни я на самом деле,
Ведь на японца не похож?…
— Интересно, а как семья реагирует на ваши творческие эксперименты: не обижаются, что вечера просиживаете за компьютером?
— А я не очень-то и просиживаю. Я к творчеству не могу подходить так, как к станку с числовым программным управлением: работник отошёл, а станок знай себе крутится и крутится… Я пишу только тогда, когда на меня действительно снисходит наитие. К слову, такое название носит мой второй сборник поэзии.
Это заявление подтверждает трепетное отношение автора к поэтическому ремеслу, к мастерству литератора, к таинству строфы:
Измочалив строчками бумагу,
Рифму подбираешь, как букет,
Сдабриваешь стих чернильной влагой —
Шепчешься с душою тет-а-тет;
А потом в слепом порыве страсти,
В пепельном угаре бытия
Ловишь строчек озонное счастье,
Что манит в пегасовы края…
— Что ж, Олег, остаётся пожелать вашему Пегасу бесконечных степных просторов и невообразимой небесной сини над головой. А всё остальное приложится. Вернее, вы приложите. Ведь, так?!
— Так.
Записал Никита ОГНЕВ
Напоминаем, что заказать книгу по безналичному расчёту или наложенным платежом можно, обратившись по тел. издательства (017) 255-20-87, 295-81-31, моб. (029) 652-60-01