Планируя заранее вступление Красной Армии в пределы Восточной Пруссии, высшее советское руководство позаботилось о научном обосновании этого акта. Уже в 1944 году выходит в печать статья белорусского историка В. Перцева о доорденской истории Пруссии (1). В ней на ограниченном материале доступных ему в военное время письменных источников автор показывает самобытный путь развития прусского общества, насильственно прерванный агрессией Тевтонского ордена.
В трудах В. Перцева ясно читаются пункты официальной позиции по прусскому вопросу: германская культура привнесена на землю пруссов извне и чужда ей. Для советского читателя времен конца войны выводы такой концепции были однозначны. Ее развивают и углубляют исследования этнографа П. И. Кушнера (Кнышева). Первым из советских гуманитариев он затронул проблемы истории Кенигсберга. Его перу принадлежит значительная по объему работа «Этническое прошлое юго-восточной Прибалтики», являющаяся частью монографического труда «Этнические территории и этнические границы» (2). Это название раскрывает основную цель книги, которая состоит в подведении научной Сазы под послевоенный раздел части территорий Центральной и Восточной Европы. Ведущим методом П. И. Кушнера стал ретроспективный анализ этнической истории народов при помощи данных языковедения в рамках основополагающей в то время работы И.В.Сталина (3).
Показав в первой части своей монографии теоретические аспекты позиции по данной проблеме, П. И. Кушнер на примере Пруссии дал им практическое применение. Для того далекого времени эта работа представляла для читателей значительный интерес. Автором привлекались сведения археологических и письменных источников, в СССР неизвестных (4). Составленная практически из отдельных очерков (автору было необходимо оперативно отреагировать на вывод основополагающей языковедческой статьи вождя пародов, затрагивавшей и национальные вопросы) работа касается лишь отдельных событий истории Кенигсберга. Автор, например, считает, что основанное невдалеке от старого прусского городища орденское укрепление было названо немецко-чешскими крестоносцами славянским именем «Кролевец» в честь Оттокара II. «Немцы переименовали его тотчас же в Кенигсберг» (5). В реальности же одним из первых вариантов было «нейтральное» латинское наименование «Regiomontis» («Королевская гора»).
Конкретность решаемой П. И. Кушнером задачи - показать литовский этнический облик основной части население Пруссии (тезис после Потсдама актуальный вызвал интерес к переизданию в Вильнюсе этой книги уже в 1991 году) не позволила автору подробно раскрыть свой взгляд на историю Кенигсберга. Было заявлено лишь, что только промышленность прусской столицы и немногих крупных городов провинции изготавливала в начале XX река товары на экспорт. Опираясь на мнение Ф.Татцнсра (1902 год), П. И. Кушнер считал, что до начала XIX века земли восточнее Кенигсберга населялись носителями литовского языка (6). Увлеченный идеей доказать правомерность присоединения к Литовской ССР части Восточной Пруссии (Клайпедский край), автор не счел нужным изучить прусские земли вне пределов «Preussisch Litauen» (по терминологии XVIII—XIX веков – восточная часть Калининградской области) и Клайпедского края. Несмотря на это, монография известного советского этнографа является чрезвычайно показательной в направленности послевоенной исторической науки в СССР.
Несколько позже этнических изысканий П. И. Кушнера была начата работа Г. А. Риерэ, явно стимулированная деятельностью автора «Этнического прошлого...». Работая в рамках «текущих указаний партии и правительства», Г. Я. Риер впервые среди историков в СССР свои интересы сконцентрировал на средневековом Кенигсберге. Эта тема в течение нескольких лет изучалась автором и была представлена в виде кандидатской диссертации в 1954 году в Ленинградском государственном университете имени А.А.Жданова. Основные позиции диссертации отражены Г. Я. Риером в автореферате (7). По мнению автора, город был основан на земле покоренных Орденом пруссов в рамках укрепления мощной воинской организации, которой являлся Орден. Кенигсберг стал военно-стратегической базой для набегов на Литву в «традиционное гнездо немецкой реакции вплоть до крушения гитлеризма» (8). В начале работы автор указывает на повод ее написания: распространение в Германии в эпоху «холодной войны» реваншистских идей «о новом крестовом походе на Восток». Выявлением «подлинной» истории Кенигсберга как «гнезда реакции» занялся Г. Я. Риер, руководствуясь в своей методике произведениями классиков марксизма-ленинизма. Кроме них, в диссертации чувствуется знакомство автора с хроникой «фанатичного монаха» Петра фон Дусбурга, актовым материалом, документами Ганзейского союза и данными городских хронистов (Р. РоЫе, Ве1ег, Иайпег). Впервые использование в советской историографии в значительном объеме этих источников сделало для историков работу Г. Я. Риера интересной. Возможно с данными публикациями автору удалось познакомиться среди остатков библиотечных книг, вывезенных из Кенигсберга после войны на восток. Новизной автор считал освещение вопросов социально-экономического развития средневекового Кенигсберга, чему в работах немецких предшественников было «уделено ничтожно малое место». Относительно доорденской Пруссии Г. Я- Риер повторил традиционные для советской историографии ошибочные положения о ведущей у пруссов роли земледелия и о разложении родового строя в их обществе к концу I тысячелетия н. э. Как впоследствии выяснилось, данные археологии показывают обратное. В главах III—IV Г. Я. Риер излагает историю города, который, ввиду аграрного характера своего хозяйства, по мнению автора, являлся «городом» только в юридическом смысле этого понятия. Благоприятными для развития Кенигсберга Г. Я. Риер считал его возникновение как стратегической базы Ордена на водных трассах, что обеспечивало успех транзитной торговли. Кенигсберг становится городом лишь к середине XIV века, когда в его хозяйстве начинают преобладать ремесло и торговля. Это отражено в появлении цеховых организаций. Автор определяет хозяйственно-экономическую специфику частей города так: Altstadt — обслуживание военных нужд Ордена, Loebenicht — ремесло, огородничество и скотоводство, Knaiphof – торговые операции. Эти производственные моменты и определили дальнейшие судьбы единого города.
После того, как, по мнению автора, «военный разгром у Грюнвальда вскрыл всю гниль» политической системы Тевтонского ордена (9), он переориентируется на торговые акции. В этом Орден опирался, как считает автор, на Кенигсберг, что и спасло государство крестоносцев от неминуемой гибели в войне с «Союзом городов». В прусской столице с 1457 года бюргеры стали опорой Ордена и реакции. При таком мнении автора несколько неожиданным выглядит его пассаж о торговом соперничестве Ордена и городского магистрата. В результате этого знать Кенигсберга в начале XVI века направила энергию восставших городских низов и окрестных крестьян против Ордена, тем самым вызвав его крушение. Правда, как считал Г. Я. Риер, «герцоги прусские ... восприняли худшие стороны орденского режима» (10).
Работа Г. Я. Риера по сей день является единственной в послевоенной России монографией (правда, в рукописном варианте), целиком посвященной ранней истории Кенигсберга. Учитывая это, нельзя не отметить ее ценность для отечественной историографии. К сожалению, традиционная для 50-х годов жесткая идеологическая направленность помешала автору донести до русского читателя максимум адекватных данных о средневековом Кенигсберге.
Вышеприведенным, как это ни печально, исчерпываются труды российских историков, затрагивающие изучение Кенигсберга по письменным источникам. Следует упомянуть лишь сделанный московским историком В. И. Мазутовой перевод Petri de Dusburg Cronika terrae Prussiae, издание которого по сей день не осуществлено. Эта книга ознакомит читателей России с ценнейшими свидетельствами о ранней истории Кенигсберга.
В отличие от кабинетного изучения интересующей нас проблемы иначе шла деятельность по осознанию Кенигсберга как памятника истории и архитектуры. Первоначально она проводилась в рамках поисков утраченных в ходе войны ценностей. Эти акции довольно подробно описаны в книге А.П.Орлова и Е. Е. Стороженко (11). Изданная ограниченным тиражом, она в популярной форме донесла до жителей Калининграда сведения о Королевском замке (официальное название к 1945 году «Kreonungsschloss» - «Коронационный замок») в сжатой форме. Ценным в публикации является приведение выдержек из ранее закрытых дневников профессора Алексея Яковлевича Брюсовз (12).
Работавший «по линии Комитета по делам культпросветительных учреждений при Правительстве РСФСР» (13), брат В. Я. Брюсова, поэта Серебряного века русской поэзии, известный археолог, специалист по древностям эпох камня и бронзы, посетил Кенигсберг в 1945 и 1949 годах. Оставленные им дневниковые записи говорят о степени разрушения строений Altstadta. В виде рисунков с натуры этот драматический процесс представлен в книге А. П. Орлова и Е. Е. Стороженко. К сожалению, разборка уже обветшавших частей здания замка в 1954 и 1955 годах значительно сократила площадь ценнейшего памятника культуры.
Его остатки исчезли в 1967—1969 годах, кирпич и камень стен замка были использованы для строительных нужд. Тем большую ценность имеют отрывочные записи профессора А. Я. Брюсова о сохранившемся внутреннем убранстве помещений замка. Из южного флигеля ему удалось спасти часть не подвергшихся экспонатов «Prussia-Museum». (14).
Его последователю – Ам. Кучумову, хранителю Александровского дворца в городе Пушкин (Царское Село), посчастливилось в 1949 году обнаружить среди руин замка пачки архивных документов (15). Вследствие этого и (или) в результате «старательских» работ в 1969 году в Калининградский исторпко-художественный (в 60-х годах — краеведческий) музей попали дне пачки археологических описей «Prussia-Museum», их данные в основном были мною опубликованы (16). В публикацию вошла также информация об археологических вещевых фондах «Prussia-Museum». Часть этих бесценных предметов найдена в 1967 году в юго-западной части замковых развалин музейным сотрудником В. Н. Строкиным (17).
Возникший в «эпоху перестройки» интерес к прошлому Кенигсберга, к сожалению, не отразился в научном процессе. Краткие информации по данной теме стали появляться лишь в местных газетных публикациях (18).
Итогом любительских изысканий по истории Кенигсберга стала вышедшая в 1991 году книга А. Б. Губина и В. Н. Строкина (18). Книга калининградских краеведов базировалась на хорошо известных в Европе обзорных работах Fr. Gause (1965, 1968) и А. Воettichera (1983), популярных в начале XX века путеводителях по городу. Трудно было ожидать от краеведов, лишенных возможности серьезного научного анализа и доступа к архивам, подготовки книги на современном научном уровне. Их суждения об истории Пруссии (особенно о раннем средневековье) не выдерживают элементарной критики.
Большое значение для возрождения интереса к городской истории представляют переводы (20) и авторские (21) газетные статьи по данной проблеме. Публикации, не претендующие нa историческую аналитику, являются краткими фактологическими очерками. Они еженедельно несут читателям информацию по отдельным событиям истории Кенигсберга или по его историческим памятникам. Такая публикационная деятельность крайне необходима. Новейшей работой такого рода является опубликованный в виде брошюры сборник газетных статей С. Трифонова, изданный газетой «Гражданин» в сентябре 1995 года под названием «Маленькие легенды Королевской Горы» (22). Несмотря на отдельные погрешности (отсутствие датировок легенд и источников, откуда автор публикации почерпнул изданный фольклорный материал), сам факт появления в Калининграде такого издания весьма позитивен.
Проблемы истории города (в основном первой половины XX века) своеобразно освещаются и в многочисленной литературе о поисках Янтарной комнаты. Легенда современности вызвала к деятельности массу людей, по своим профессиям далеких от исторической науки. Пожалуй, лучшей среди «поисковой» литературы является книга В. Г. Бирюкова (23).
Этапы и характер изучения истории Кенигсберга в СССР и России можно охарактеризовать следующим образом:
1. 1944—1954 годы, ознаменованные, прежде всего, политическим интересом, возникшим у руководства СССР к Пруссии и конкретно к Кенигсбергу. Советские историки, достаточно глубоко изучив доступные им в то время источники, сформировали на русском языке основные положения истории Кенигсберга. Несмотря на жесткий идеологический характер этих исследований, они вызывают интерес. Советские историки приступили в то время к изучению совершенно закрытой для русских интеллектуалов проблемы. Попытки рассмотрения не только политической, но и социально-экономической истории центра средневековой Пруссии также заслуживают внимания.
2. 1945 год — конец 1980-х годов — косвенное изучение исторических и архитектурных памятников Кенигсберга в рамках поисков утраченных в войну художественных ценностей. Волею судеб (вначале — по директивам из Москвы) люди разных специальностей, далекие от принципов профессиональных историков и археологов, ради поиска Янтарной комнаты изучали прошлое города. Их контакт со специалистами, работавшими над письменными источниками по интересующей нас проблеме, маловероятен. Пожалуй, сказанное справедливо даже для профессора А. Я. Бргосова. хотя здесь необходимо учесть специфику первых послевоенных месяцев Кенигсберга. По мере исчезновения старой застройки интерес историков-профессионалов к Калининграду угасал. В работах известного в СССР историка Пруссии профессора В. Т. Пашуто Кенигсберг упоминается крайне редко.
3. 1989 год период, непосредственно связанный с общей перестройкой системы массовой идеологии в СССР, и, позднее, в Российской Федерации. Получил выход наружу давно существовавший у калининградцев интерес к прошлому города. За период поисков Янтарной комнаты у их участников накопился солидный документальный материал. Сами участники поисков, по своим профессиям – строители, инженеры – превратились в опытных краеведов-любителей. При отсутствии в Калининградском университете специалистов по истории Кенигсберга, краеведы являлись единственными обладателями комплекса знаний о прошлом города, близкого к исторической реальности. Новое политическое мышление открыло возможность для популяризации знаний о Кенигсберге через книгоиздательскую деятельность. Правда, уровень краеведческих книг далек от научного. И на фоне подобного рода литературы неожиданностью явилась вышедшая в Калининградском книжном издательстве в 1995 году книга профессора К. К. Лавриновича, посвященная истории Кенигсбергского университета (24), впервые представившая русскому читателю панораму научной и культурной жизни столицы Восточной Пруссии за последние семь веков.
При всем интересе к истории города, возникшей тенденции к возвращению его исторического имени, началу реставрации ряда исторических памятников процесс изучения истории Кенигсберга в России далек от совершенства. Его основные перспективы могут выглядеть так:
1. Окончательное создание в России научно выверенной истории Кенигсберга со времени его основания до современности. Необходимость использования новейших результатов исследований немецких коллег и данных архивов Германии с прусскими материалами.
2. Для серьезного изучения истории города и Пруссии в целом необходимо составление в русском варианте свода или, по крайней мере, каталога всех письменных источников по проблеме, включая сюда и неопубликованные акты из архивных хранилищ Восточной и Центральной Европы.
3. Успешное проведение упомянутой выше работы позволит историкам в России для дальнейшего изучения определить наиболее интересные аспекты истории Кенигсберга. Не последнее место займут здесь проблемы динамики исторического и архитектурного развития города, истории его экономики, культуры и тому подобное.
4. Чрезвычайно важное место займет составление реестра памятников истории и культуры старого Кенигсберга. Эта работа еще три десятилетия назад велась областным управлением культуры. Не последнее место в этих акциях принадлежит археологическим раскопкам. Без них останутся неразрешенными многие проблемы, в том числе определение места разрушенных с 1944 года объектов истории и культуры.
5. Все изложенное выше подразумевает многоплановую, глубоко профессиональную работу, проведение которой необходимо в рамках международного научного долговременного сотрудничества на базе тщательно разработанной научной программы.
_______________________________________
1. Перцев В. Пруссия до ее завоевания немцами //Исторический журнал. 1944, № 4.
2. Кушнер П. И. Этнические территории и этнические границы. Новая серия, т. XV. — М.: 1951.
3. Сталин И. В. Марксизм и вопросы языковедения. — М.: 1951.
4. Кушнер П. И. С. 143—159.
5. Там же, с. 188, 189
6. Там же, с. 213.
7. Риер Г. Я. Кенигсберг начала XIII -- начала XVI веков — оплот агрессии немецкого рыцарства в Прибалтике. — Л.: 1954.
8. Там же, с. 3.
9. Там же, с. 12.
10. Там же, с. 15.
11. Орлов А., Стороженко Н. О чем молчат подвалы Блютгериха. — Калининград: 1991.
12. Там же, с. 30.
13. Там же, с. 29.
14. Там же, с. 33.
15. Там же, с. 51.
16. Кулаков В. И. Могильники западной части Мазурского Поозерья конца V начала VIII вв. (по материалам раскопок 1878—1938 гг.) // Вагbaricum — 1989, Warszama, 1990. 148—173, Кулаков В. И. Древности пруссов VI—XIII вв. Свод археологических источников. Выпуск П — 9. — М.: 1990.
17. Сухова С. Тучи над замком //Калининградская правда, 13 июля 1993 г.
18. Губин А. Б. Если вы в Калининграде впервые. — Калинин град: 1990; Бирковский В. Г., Исупов В. С., Фарутин И. А. История нашего края. — Калининград: 1990. — С. 13- 15, 25.
19. Губин А. Б., Строкин В. Н. Очерки истории Кенигсберга. — Калининград: 1991.
20. Антес О. «Кровавый суд» в Кенигсберге //Калининградский комсомолец. 13 мая 1989 года.
21. Клемешева М. Замок Кенигсберг //Калининградская правда. 15 июня 1989 года.
22. Трифонов С. Маленькие легенды Королевской Горы //Гражданин. № 36 (207). Сентябрь 1995.
23. Бирюков В. Янтарная комната. Миф и реальность. - М.: 1992
24. Лавринович К. К. Альбертина. Очерки истории Кенигсбергского университета. — Калининград: 1995.
| < Предыдущая | Следующая > |
|---|