В нынешней национальной сборной Беларуси по футболу вратарская позиция, пожалуй, наиболее прочное звено общекомандной цепи. Причем заслуга в этом во многом принадлежит конкретной личности — Юрию ПЕТУХОВУ. Именно его, бывшего голкипера, а ныне тренера вратарей “Дариды” воспитанники Хомутовский и Жевнов обеспечивают надежность тылов главной дружины страны. Вообще-то прекрасный повод для интервью с этим коммуникабельным человеком сам собой напрашивался еще зимой: в феврале Юрию Александровичу исполнилось сорок пять лет. Однако тогда он уже стоял на пороге серьезных перемен в спортивной жизни. Теперь, когда в судьбе наставника все благополучно утряслось, самое время для обстоятельного разговора.

— Вы много лет верой и правдой отслужили борисовскому БАТЭ. И вдруг в межсезонье, неожиданно для многих, пополнили тренерский штаб “Дариды”. Крутой карьерный поворот вызван моральной усталостью от длительного пребывания на одном месте или какими-то разногласиями с руководством борисовчан?


— Сразу оговорюсь: о каких-то грандиозных конфликтах с тренерами или руководством и речи быть не может. Конечно, были некоторые внутриклубные причины, повлиявшие на мое решение о переходе в другую команду. Но о них мне совсем не хочется распространяться. Все-таки почти восемь лет проработал в БАТЭ, можно сказать, сроднился с этим клубом. И в памяти отложилось только хорошее. До сих пор иногда охватывает ностальгия, когда вспоминаю о борисовских годах. Но в жизни время от времени все же нужно что-то менять.


— Почему именно команда из Минского района?


— Новой клубной прописке я в значительной степени обязан личности Румбутиса. Он симпатичен мне как человек и интересен как специалист. К слову, еще в бытность его наставником уже не существующего минского “Динамо”-93 Людас Ионович предлагал мне, молодому тренеру, перебраться под динамовские знамена. Тогда у меня были другие планы. Теперь они связаны с “Даридой” Румбутиса.


— БАТЭ — маститый клуб, один из признанных лидеров отечественного футбола. “Дарида” же, по меркам минувших сезонов, — заурядная дружина, пока без титулов и авторитета. Нет ощущений, что совершили в карьере шаг назад?


— А почему они должны быть? Загляните в нынешнюю турнирную таблицу — вы можете спрогнозировать с минимальной погрешностью, кто на каком месте окажется на финише чемпионата? Я не могу. Потому что круг фаворитов размыт. И “Дарида”, кстати, сейчас в числе лидеров. Считаю, что я сделал правильный выбор. Перед командой поставлены серьезные задачи, судя по нашей игре, перспективы действительно вырисовываются неплохие. И мне на самом деле интересно здесь работать. Если, дай бог, удастся с “Даридой” пробиться в призеры, то эта медаль будет, пожалуй, дороже семи завоеванных с БАТЭ наград.


— Какими были первые впечатления о новом месте работы?


— Самые благоприятные. Отличный тренерский штаб, и что еще хорошо — начальства немного, и оно толковое. В первую очередь имею в виду председателя клубного правления Владимира Викторовича Делендика. Это человек со здоровыми амбициями, который делает для клуба все от него зависящее. Во многом его заслуга, что команда постепенно становится на ноги. Да, может быть, в “Дариде” пока нет такой организации футбольного хозяйства, как в том же Борисове. Но подведение клубной инфраструктуры под высокие стандарты — дело не одного года. Главное, что процесс становления идет по всем направлениям: обустроен уютный стадион, готовится тренировочное поле, в предсезонке провели полноценные сборы, уже сейчас заставили соперников уважать недавнего серого середняка.


— Результаты “Дариды” на стартовом отрезке сезона действительно должны вселять в вас оптимизм. Если, конечно, закрыть глаза на неудачу в кубковом полуфинале против дорогого вашему сердцу БАТЭ…


— Что и говорить, обидно было споткнуться в шаге от финала. Даже после домашнего минимального поражения не покидала уверенность, что на выезде нам вполне по силам отыграться. Не получилось. Не стану лукавить: объективно борисовчане выглядели предпочтительнее по всем статьям. Естественно, расстроились. Но жизнь на этом не заканчивается. Радует, что не впали в депрессию и уже в следующем туре чемпионата по полной программе отыгрались на столичной “Звезде”. Приятно замечать, как у футболистов закаляются морально-волевые качества, формируется психология победителей. Характерный пример — так уж получается, опять не обойтись без упоминания БАТЭ — матч второго тура в Борисове. Сыграв вничью, ребята в раздевалке не скрывали своего разочарования. Поделить на выезде очки с таким соперником и быть недовольными — это о многом говорит. Игроки почувствовали, что высокие задачи — не просто красивые слова, а реально выполнимая установка. Просто нужно поверить в собственные немалые возможности. И они верят.


— Профессиональный вопрос: как вам даридовские стражи ворот — Шалай и Аснин?


— До прихода в “Дариду” я был мало знаком с обоими футболистами. Но теперь у меня уже сложилось определенное мнение об этих голкиперах. Сергей Шалай — квалифицированный, опытный вратарь. Он далеко еще не сказал в футболе своего последнего слова. Я почему-то убежден, что нынешний сезон будет одним из самых успешных в его карьере. Аснин? Диму раньше в деле я вообще не видел. Однако сразу же обратил внимание на его редкое качество: отличную реакцию при высоком росте. Этому нельзя научить, это дано природой. В остальном нужно пахать. Не все в характере способного парня мне нравится. В частности, некоторые поведенческие моменты — на поле, в общении с ребятами. Не всегда устойчивая психология отражается на его игровой стабильности. Мне кажется, я смогу ему помочь. Ведь специалиста по вратарям держат в команде не только для того, чтобы учить прыгать и ловить мячи. С игроками нужно еще и беседовать. Причем не исключительно на профессиональные темы, но и “за жизнь”.


— Понятие “белорусская школа вратарей” существует?


— Пожалуй, да. Но предметно рассуждать о ней не возьмусь. Показатель уровня наших вратарей — качество их выступлений за пределами родной страны. Лишь по квалификации, мастерству легионеров за рубежом будут судить о белорусских голкиперах в целом. Думаю, какое-то представление о нашей вратарской школе стороннему наблюдателю могут дать Хомутовский, Жевнов, Гаев, Тумилович, Шанталосов. Хотя последних двоих следует отнести, скорее, к школе советской. Что касается уровня голкиперов из внутреннего чемпионата, то он, полагаю, довольно высок. Матерые Афанасенко, Федорович, Селькин, тот же Шалай — это поколение надежное, грамотное.


— А на чьих примерах шлифовали мастерство вы?


— Даже и не знаю… Как таковых учителей или кумиров не было. Разумеется, в молодости что-то подмечал у коллег по амплуа. Но в большинстве своем до всего приходилось доходить самостоятельно. Когда я был футболистом, специально с нами секретами вратарского мастерства никто не делился — попросту должности тренера вратарей не существовало. В штатное расписание отечественные клубы стали вносить ее значительно позже, по примеру заграничных команд.


— Давайте обратимся к вашей футбольной биографии. Помните, когда впервые примерили вратарские перчатки?


— В 1970 году я пришел в столичный парк Горького — в ДЮСШ-5, к Вячеславу Николаевичу Автушко. Все детство мечтал быть нападающим, да и записали меня в спортшколу как полевого игрока. Но в детских командах, как водится, всегда проблемы со стражами ворот — все хотят забивать голы. Кто-то должен принести себя в жертву. Таким героем поневоле оказался я. Удружил товарищ с моего двора, с которым вместе занимались в секции. Помню, предстояли какие-то важные матчи, на первенство города, что ли. Как же на соревнованиях без вратаря? Автушко усадил нас всех на лавочку и мягко спросил: “Кто может временно закрыть “рамку”?” Все уткнулись в пол и молчат. Я в том числе. И тут моего приятеля дернуло за язык ляпнуть: дескать, Юрка Петухов во дворе на песочке так здорово за мячами сигает! Это был приговор. Тренер, правда, обнадежил: мол, найдем вратаря — будешь бегать в поле. Но, похоже, замену мне не очень-то искали. Так прошел год. Смирился. А вскоре стал попадать в сборную города, чуть позже — Беларуси. Короче, пошло дело.


— На заре взрослой карьеры все складывалось так же гладко?


— Не совсем. По окончании десятого класса я пролетел мимо дубля минского “Динамо”. Не подошел, в общем, Геннадию Станиславовичу Абрамовичу. После чего около трех лет профессионально в футбол не играл. Но баклуши не бил: поступил в БГУ на геофак. Пылил параллельно за университетскую команду и о большом спорте уже почти не помышлял. Однако на третьем курсе ныне покойный Геннадий Константинович Глеб уговорил меня облачиться в форму минского “Торпедо”, выступавшего тогда в первенстве БССР. Было это в 79-м. А уже через год я мог выбирать белорусскую команду по душе — приглашений пять поступило. И тут ко мне домой заявились Глеб и Олег Николаевич Волох, убедили ехать в Казахстан, в семипалатинский “Спартак”. Там, во второй лиге союзного чемпионата, отыграл до 83-го года, пока несколько неожиданно не получил предложение перебраться в харьковский “Металлист”. Это был резкий карьерный скачок. Все-таки из второй лиги — да сразу в высшую!


Правда, из трех проведенных в Харькове лет половину довелось отбыть в местном, опять же второлиговом “Маяке” — в этом заключалась моя служба в армии. Затем были четыре года в могилевском “Днепре”, два сезона в узбекской “Согдиане” из Джизака и столько же в чехословацком “Локомотиве” из Кошице.


— На легионерские хлеба вы подались в 90-м. Уезжали без проблем?


— А какие могли быть препоны? Пресловутый железный занавес обрушился, и если не все, то многие футболисты стремились за бугор. Модно это было тогда. Да и в СССР наступили смутные времена, не понятно что творилось. В Чехословакии все же спокойнее, комфортнее было. Впрочем, через год после моего приезда и эта страна разделилась на два государства. Кошице — территория Словакии. Замечу, что вопреки расхожему мнению о нелюбви бывших соратников по соцлагерю к “советским”, с проявлениями враждебности со стороны аборигенов ни я, ни моя семья не сталкивались. Отношение к нам было самым дружелюбным. Тем паче что у словаков схожий с белорусским менталитет. Даже пьют они в таких же количествах. К тому же я футболист. И если нормально выполняю свою работу, имею хорошую прессу — мне, как легионеру, с которых спрос особый, это только добавляет вистов. В общем, три с половиной года пожил в цивилизованных условиях. Единственное, что омрачило тот период — неудачная операция на травмированном колене, после которой и пришлось повесить бутсы на гвоздь.


— Желания прочно обосноваться в Словакии не возникало?


— Разве что в первое время после завершения карьеры. Но в какой-то момент твердо осознал: жизнь вне Беларуси — не мое. Некоторые люди способны легко порвать с родиной. Я же долго жить без страны, где родился, не могу. Поэтому и вернулся в 1994 году в Минск.


— Есть ли в вашей футбольной биографии отрезки, о которых сожалеете?


— Может быть, в свое время напрасно не откликнулся на предложение минского “Динамо”. В 88-м покинул команду Иван Жекю, и динамовцы зазывали меня очень настойчиво. Я тогда защищал цвета “Днепра”. И вот на семейном совете решили с женой не срываться с насиженного места. В Могилеве действительно все устраивало: зарплата, квартира, дети были пристроены в школу. Супруга совсем не рвалась в столицу. Да и я тоже. Все-таки двадцать восемь лет — это не двадцать. Да и коллектив в “Динамо” был уже не тот, в котором когда-то мечтал выступать.


— В 1983 году вы, пусть и косвенно, вошли в историю советского футбола. Именно вам легендарный форвард киевского “Динамо”…


— …забил двухсотый мяч в зачет Клуба Григория Федотова. Честно говоря, устал об этом рассказывать. Угораздило же меня стоять в тот день в воротах “Металлиста”. В очередном туре чемпионата СССР мы сыграли в Харькове с киевлянами вничью — 2:2. И Блохин забил мне два мяча, один из которых и стал юбилейным. Помню, он долго не мог достичь этого внушительного рубежа. Надо же было Олегу как-то помочь. А если серьезно, даже не знаю, как к этому событию относиться. То ли радоваться сопричастности к выдающемуся достижению, то ли огорчаться. Наверное, стоит просто принять как факт спортивной биографии.


— Как вы вступили на тренерскую стезю?


— После возвращения из Словакии с полгодика осматривался. Нужно было срочно искать работу. Очень хотелось остаться в футболе, без которого, как многие бывшие игроки, уже не мыслил своего существования. И мне повезло. Помог случай. Я привел сына, который в Кошице занимался футболом, в минскую спортшколу “Смена”. И негаданно встретился со старым знакомым — Леонидом Панасом. Мы учились с ним в одном вузе, вместе играли за сборную университета. Он-то, будучи вроде как главным спонсором выступавшей во втором дивизионе белорусского чемпионата взрослой “Смены”, и пригласил меня поработать с юным еще Васей Хомутовским. Так я вернулся к любимому делу. Позже Яков Михайлович Шапиро позвал в свою “Атаку-Ауру”. И уже оттуда в 97-м пришел тренером вратарей в БАТЭ, к Пунтусу. С которым мы, к слову, одногодки, вместе тренировались в ДЮСШ-5.


— В числе ваших воспитанников значатся Хомутовский, Жевнов, Чесновский…


— Ну, с Пашей Чесновским я мало поработал. А вот первые двое мне действительно дороги и как тренеру, и по-человечески. Я уже говорил, что дебютировал в должности наставника вратарей, взяв под крыло Василия Хомутовского. И вместе с ним, по сути, учился новой для меня профессии. Начинающему тренеру всегда нелегко. А когда традиции специализации конкретно на голкиперах в стране только формируются — тяжело вдвойне. Пришлось вспомнить игроцкую молодость, когда точно так же постигал азы своим умом. Порылся в закромах памяти, что-то полезное подчитал, что-то подсмотрел… И без остатка делился накопленным багажом с подопечными.


— Перспективные задатки в своих любимцах разглядели сразу?


— Юра Жевнов и Вася Хомутовский — совершенно разные и в техническом оснащении, и по фактуре, и как люди. Но что меня подкупило с первых дней нашего знакомства — это огромное желание ребят пахать. И они, вооружившись постулатом “вратарь — полкоманды”, вкалывали за себя и за того парня. В семнадцатилетнего Хомутовского, бывшего третьим вратарем “Смены”, первоначально не слишком-то верили. Но такой работоспособности, как у Васи, я не встречал. В обычные дни он заставлял меня приезжать за час до начала тренировки, а домой уходил последним. И в выходные, пока вся команда отдыхала, выдергивал меня из дома, и мы с ним занимались по несколько часов. Такое рвение вызывает глубокое уважение и должно быть рано или поздно вознаграждено. То же могу сказать и о Жевнове. В свое время Юру приходилось убеждать, что кипер с такими антропометрическими данными способен вырасти в стража последнего рубежа самого высокого класса. Он проникся этой мыслью, а трудолюбия ему не занимать. Посмотрите, как Жевнов сейчас защищает “рамку” “Москвы” в российской премьер-лиге. Его называют не иначе как открытием чемпионата. Вот и до первого номера сборной Беларуси практически дорос.


— Вижу, за выступлениями питомцев следите пристально…


— А разве может быть по-другому? Когда много лет посвящаешь ученику, это оставляет заметный след в душе. Я очень привязался к этим ребятам. Искренне радуюсь их успехам и так же сопереживаю неудачам.


— Существует ли универсальная методика подготовки вратарей?


— По моему мнению, некая единая программа невозможна в принципе. Аксиома одна: тренировать вратарей может только бывший вратарь, поскольку досконально знает нюансы этого амплуа. В остальном… Да, в детско-юношеских школах закладывается общая база. Но это альфа. А до омеги каждый добирается по-своему, с учетом разных факторов: кого-то природа наделила реакцией, кого-то габаритами и так далее. А как подойти с единой меркой к голкиперам команды мастеров, где одному восемнадцать лет, другому двадцать пять, а третьему тридцатник? Им и нагрузки разные нужны, и упражнения. Если у человека неплохо развита, скажем, прыгучесть, нет необходимости делать из него прыгуна в высоту. Лучше уделить побольше внимания технике, иным компонентам. Или возьмем психологический аспект. Допустим, у вратаря случилась в игре затяжная черная полоса. У него нервный срыв. Одного нужно мягко успокоить, другого, напротив, подзадорить, по-спортивному разозлить. Все это входит в специфику работы тренера стражей ворот. Я ежедневно в тесном контакте с подопечным, знаю особенности его характера. Да и времени для задушевных бесед у меня значительно больше, чем у главного рулевого. Так что в довесок к основным функциям я обязан быть еще и психологом.


— А вам никогда не хотелось попробовать себя в роли главного наставника?


— Каждый человек должен находиться на своем месте в жизни. Те, кто ошибается с выбором пути, — несчастные люди. К таковым себя не отношу. Счастлив, что занимаюсь тем, что умею и люблю. И считаю, что мой участок не менее важен, чем те, на которых трудятся мои коллеги по тренерскому цеху.


— Несмотря на плотный рабочий график, вы не отказываете себе в удовольствии иногда тряхнуть стариной.


— Стараюсь не обрастать жирком, поддерживать форму. Участвую в турнирах ветеранов. Хотелось бы подключаться к таким мероприятиям почаще, пока силы и здоровье позволяют. Но у нас, к сожалению, ветеранский футбол развит слабовато. Для примера: только в чемпионат Москвы заявляются минимум по двадцать команд. А ведь такие турниры — прекрасная возможность пообщаться со старыми друзьями не только на поле, но и за его пределами. Кстати, на днях улетаю в составе сборной белорусского парламента в Сочи, где пройдет первенство СНГ среди депутатских корпусов.


— Вы вроде бы пока не депутат. Или это общественная нагрузка такая?


— Так ведь привлечение в команды политиков бывших футболистов — обычная практика. И я соглашаюсь с удовольствием.


— Встречаясь в неформальной обстановке с парламентариями, небось, крупными связями обросли?


— Если бы я занимался бизнесом, может быть, какие-то связи мне и пригодились. А в моей работе зачем они нужны? Я просто до сих пор не наелся футболом. К тому же с новыми людьми интересно общаться. Те же депутаты не с небес к нам спустились, а вышли из народа. В быту они совершенно обычные люди. А их политические пристрастия волнуют меня в последнюю очередь. Судить о людях нужно по их человеческим качествам.


— А как же гражданская позиция?


— Конечно, она должна быть. Но я на политике не хочу зацикливаться. Меня больше заботят дела футбольные. И я белой завистью завидую, когда вижу, какие средства вкладываются в развитие футбола в России, на Украине, даже в Азербайджане. Да что там говорить — большая часть бывших союзных республик уже показала нам спину. Получается, работу выполняем одну, а деньги получаем уж очень разные.


— Большой футбол — большие деньги. Но в той же России едва ли не половина из них — грязные. А какой процент грязного чистогана в футбольной Беларуси?


— Не смешите меня. Наш футбол невозможно назвать большим. Так откуда здесь появиться большим финансам? Маленькие же деньги грязными не бывают. За исключением заплаченных за договорные встречи.


— А вам приходилось, извините за наивность, в качестве игрока или тренера расписывать договорняки?


— Один раз в жизни. Дело было в чемпионате второй лиги СССР. Играли в Чимкенте. Футболисты моего поколения помнят, что значил выезд в этот город. Вряд ли нам что-то светило, но соперники, остро нуждавшиеся в очках, решили подстраховаться. Всей нашей команде было обещано вознаграждение в размере тогдашних премиальных, и руководство клубов ударило по рукам. Дальше и вспоминать противно. Начать с того, что мы после первого тайма не по своей воле вели 3:0 — забивали какие-то несуразные голы, чуть ли не с центра поля. И вот за вторую половину мне нужно было пропускать четыре мяча… И тогда, одновременно с финальным свистком, я для себя окончательно решил: баста, это моя первая и последняя подобная игра. Больше такой стыдобы не будет. И никогда этим принципом не поступался. В советские времена ни для кого не было тайной, с кем реально без проблем договориться, а кто просто пошлет подальше. Ко мне, после нескольких безуспешных попыток, по скользким вопросам обращаться перестали. А в бытность тренером и подавно. Тем более что работал я в одной связке с порядочными людьми.


— В вашей семье кто-нибудь еще имеет отношение к спорту?


— И косвенное, и непосредственное. Когда я после третьей операции на колене восстанавливался в республиканском диспансере, теперь Центре спортивной медицины, меня ставила на ноги симпатичный инструктор ЛФК Жанна Ясинская. Впоследствии она стала моей супругой. А сын от первого брака Александр пошел по отцовским стопам в самом что ни есть прямом смысле: сейчас он защищает ворота “Барановичей” из первой лиги.


— Наверняка изрядно помучили практическими и теоретическими советами продолжателя династии?


— Всего ничего. Мне казалось, если Саша мой сын — значит, должен схватывать все на лету. А выходило несколько иначе. Знаете, есть два типа родителей. Один будет упорно чего-то добиваться от ребенка, а другому не хватает терпения и нервов. На прочих учеников — пожалуйста, а на родного отпрыска — никак. В какой-то момент я пустил Сашу в свободное плавание, посчитав, что если ему дано — заиграет в любом случае. Не утверждаю, что это было правильное решение. Просто был период, когда я открыто предлагал искать ему другую работу. Ну не видел я в сыне футбольного фанатизма. Надеюсь, это возрастное. Я в двадцать лет, если честно, был не лучше. Главное — своевременно взяться за ум.


— В свои сорок пять все жизненные устремления, мечты связываете исключительно со спортом?


— В отдельной от футбола жизни о чем мне мечтать? Есть любимые жена, дети, внучка — это уже немало. А в спорте… Недавно уезжал из дому на тренировку и почему-то задержался у большой вазы, в которой храню все свои футбольные награды, в том числе и борисовские. Стал как вкопанный и смотрю на них. Жена спрашивает: что это ты вдруг? А я отвечаю: привык, чтобы каждый год прибавлялось еще по одной. Такие мечты не умирают никогда. Чем спорт знаково отличается от других профессий? Тем, что в нем, помимо шелестящего вознаграждения за труд, есть победные символы, которые выше любых денег. Не зря же люди придумали кубки, медали. Можно ведь было просто ограничиться материальными благами, поощрять победителей в конверте. Ан нет. Футбольный век короток. Что потом вспоминать? Не деньги же растраченные. Не ради них я остаюсь голодным до побед. В моей медальной копилке еще есть свободное место. Пусть это будет лишь временным явлением…